Салыуй

* * *

На следующий день на станции никто не появился. Иван решил, что спешить ехать к Павлу не стоит, но на всякий случай передвинул ящик с ружьём к кровати. С Егором он обсудил произошедшее ещё накануне. Позвал его вечером к костру и долго рассказывал о том, как устроена жизнь. До этого дня Старорук не осознавал, что Егор, казавшийся во многих делах равным ему по опыту, в деле общения с людьми был совершенным ребёнком.

– Чесслово, прям как Маугли. Где ж ты такой вырос? – спросил тогда Иван. И вовсе это был не вопрос, а рассуждение: он не рассчитывал на ответ юноши, поскольку Егор однажды отказался говорить о своём прошлом, а лезть в душу было не в правилах Ивана. Однако Егор вдруг ответил.

– Здесь. У Пайтыма, – произнёс он и посмотрел в сторону озера.

– Вот тебе и х-хурма на блюде… – Иван почесал затылок, но продолжать тему не стал: незачем.

В том странном разговоре Старорук намекнул юноше, что хорошо было бы проведать спасённую девушку.

– По твоим словам выходит, что её защитить некому. А что, если ей решат отомстить?

– За что, дядя Иван?

– Ну… Через неё – тебе. Понимаешь? Тебе ведь станет неприятно, если с ней что-то случится?

Егор ответил не сразу, но, подумав, кивнул головой:

– За водой пойду – загляну. Я знаю, где её дом.

– Вот и ладно.

* * *

Прошло три дня.

Тихо было на дачах, тихо возле озера.

В ночь на четверг вдруг зашёлся лаем Чавач. Иван, терпевший два вечера, на третий выпил перед сном водки и потому встал на лай не сразу. Он достал ружьё, вышел из «спасовки» и увидел горящий сарай. Егор тенью метался между ним и пирсом: зачерпывал по два ведра и бежал выливать их в разгоравшееся пламя. Иван крутанулся было взять огнетушители, но с досадой махнул рукой. Егор всё таскал и таскал воду, не обращая внимания на призывы Ивана бросить. Только когда Иван схватил его за руку, приговаривая: «Ну будет, будет», Егор остановился.

– Ты чего меня не разбудил? Или кричал?

– Я думал, потушу.

– Да разве тут потушишь!

Иван стоял и смотрел на пляшущие языки пламени. «Ну что, эти отомстили? – спросил он сам себя. – Как-то непохоже. Не-по-хо-же». Он решил, что на следующий день всё же заедет к Павлу, чтобы, как выражался Иван, прояснить.

Глава 12. Ясность

Однако Павел ничего не знал. По его словам, Стас был человеком адекватным, и ни он, ни его ребята не стали бы действовать так прямо и грубо.

– А те трое? Которым Егор в лесу навалял? – спросил Иван.

– Они за спиной у Стаса ничего не сделают. Стас их тогда первый закопает: ему зачем в большом деле проблемы? Он знает, что ты мой друг; я знаю, что он к тебе приезжал…

– Ну а кто тогда?

– Вань, с чего ты взял, что подожгли? Может, проводка? И вообще – сарай! Там и керосин и бог весть что. Всякое может случиться.

– Тоже верно, – кивнул Иван.

Долго сидеть у приятеля Старорук не стал: на станции было много дел, не хотелось оставлять хозяйство без контроля, без охраны. Но когда зелёная «Нива», распугивая голубей шумной резиной, выбралась на центральную улицу, в голове Ивана вдруг возник образ Варвары. Она жила неподалёку, в переулке, в кирпичной пятиэтажке, на втором этаже. Иван представил её комнату, кухоньку: всюду уют и порядок, чистота. Готовить Варвара умела. Не то чтобы это было важно Ивану: он привык управляться сам, и независимость его была не вынужденной привычкой, но сознательным выбором. Однако желудок (особенно мужской) несложно приручить добрым мясным пирогом, густым борщом и так далее…

«Нива» остановилась в самом начале переулка. Иван кашлянул, повернул на себя зеркало, пригладил волосы. Он не замечал, как набирал годы, как появлялись морщины на лице. Бывший водолаз не ощущал себя ни молодым, ни старым – так бывает, когда много живёшь один, когда не имеешь привычки сравнивать себя с другими, а идёшь своей дорогой.

Сейчас он задумался о возрасте.

Всегда ли он будет силён, уверен в себе, всегда ли будет нравиться женщинам? Разумеется, не всегда. Однажды он сам начнёт ржаветь, как каркас «спасовки», трубы слипа, столбы, инструменты. Как старый перочинный ножик, будет долёживать свой век в своём ящике. И знает Иван, в чём спасение от времени, и не верит, что годится он для семейной жизни. Как поверить?

Иван вздохнул, дёрнул рычаг, развернулся и поехал обратно к Пайтыму.

Перед самым посёлком на обочине шоссе стояли парень и девушка с велосипедами. У девушки был какой-то импортный, красный с розовым, красивый велосипед, у парня – простой атиговский «Уралец»18. Увидев приближающийся автомобиль, парень выставил руку.

– Что, потерялись? – спросил Иван, остановившись рядом с парочкой.

– Нет, мы озеро ищем.

– Называется «Пайтым»! – добавила девушка и улыбнулась, показывая ровные белые зубы.

– Ну здесь оно, – нахмурился Иван. – Вон съезд и дорога. А лучше дальше езжайте. Возле гнутой трубы поворачивайте в лес и по тропинке. Километров шесть. Не тоните.

Не став дожидаться благодарностей, Иван нажал педаль. Когда он уже сворачивал на знакомую грунтовую дорогу, на ней показалась бежевая «буханка»19. Ехала она от озера, попадая колёсами во все ямы, сваливаясь в старые колеи. Окна салона были закрыты тёмными шторами – нельзя было увидеть, кто ещё находится в машине. Водитель был как будто Ивану не знаком: лысый мужичок в футболке и жилетке. Иван отъехал, пропуская подозрительный уазик, затем сразу рванул к станции.

Часть вторая

Глава 1. Золотая жила

Так же как старатель ищет свой ручей-мираж, долженствующий озолотить его однажды, так и учёный (во всяком случае искренне увлечённый своим делом учёный) стремится к богатой открытиями или идеями жиле. Иногда эту жилу образует лаборатория, иногда уединённый уголок с книжными полками, но некоторые открытия требуют уподобиться старателю совершенно.

В семидесятых годах прошлого века группа геологов под руководством Юрия Рафаиловича Беккера обнаружила у реки Косьвы20 загадочные дисковидные отпечатки. В то время никто не стал связывать эти находки с вендобионтами – странными, неудобными для учёных и до сих пор плохо изученными живыми существами, непонятно откуда появившимися на Земле шестьсот миллионов лет назад, а затем таинственно исчезнувшими.

Один палеонтолог как-то сказал: «Представьте, что в каменном веке вдруг появился невесть откуда вертолёт: пролетел над обитателями пещер, мастерящими топоры из кремня или сланца, и… исчез». Таковы были вендобионты. В ту далёкую эпоху, когда жизнь на Земле была юной и примитивной и состояла в основном из одноклеточных водорослей, инфузорий, амёб и так далее, вдруг появляются огромные животные – мягкие плоские образования со сложной симметрией…

Вендобионты исчезли, не оставив потомков, – только отпечатки в отложениях пород. Их представители не похожи ни на один вид современных животных, не имеют ничего общего и с предшествовавшими им формами жизни. Отыскать в породах хорошо сохранившиеся следы вендобионтов для геолога или палеонтолога всё равно что найти золотой самородок: чем хуже изучена какая-то часть истории жизни на Земле, тем проще сделать громкое открытие, попасть в книги и энциклопедии, увековечить своё имя.

Большую экспедицию на Средний Урал в Геологическом институте начали готовить ещё в восьмидесятых. Делу помешала перестройка, затем начались девяностые… В институте шла смена поколений. Молодые учёные с горящими энтузиазмом глазами желали возможностей, реализации своего устремления, желали приключений. Так в окрестностях медленно умирающего посёлка Пайтым оказалась разведочная партия Геологического института.

Состоявшая из трёх сотрудников и водителя группа успела за трое суток изрядно надоесть администрациям города и посёлка и была отправлена на спасательную станцию с сопроводительным письмом. Однако когда несчастная разваливающаяся «буханка» добралась до отмеченного на карте места, перед геологами выросли запертые ворота. Прождав около часа, учёные погрузились в машину и направились в посёлок, чтобы расспросить про станцию. В этот момент их и увидел Иван Старорук.

Зелёная «Нива», пропустив уазик, унеслась по разбитой дороге в сторону озера.

– Сергей Сергеевич, подождите, – обратился к водителю сорокаоднолетний ведущий научный сотрудник Фёдор Усладников. – Тот автомобиль определённо направился к станции. Возможно, именно этого человека мы дожидались.

Помимо Усладникова, в салоне находились двое его помощников: сотрудник лаборатории Антон Колесник и недавний выпускник, стажер Семён Голавлёв. Обоих в машине укачивало, и они согласны были на любое решение, лишь бы оно позволило им поскорее покинуть душную, пропахшую топливом и табаком дымившего как паровоз водителя «буханку».

– Так что, обратно к озеру?

– Разумно было бы, вы не находите?

Колесник с Голавлёвым пожали плечами.

Когда они снова подъехали к воротам, ожидавший только дурного Старорук был готов встретить их чуть ли не с ружьём в руках.

– Ну?! – сказал он только через приоткрытые ворота. Чавач, до того лаявший беспрерывно, услышав голос хозяина, притих.

Вперёд вышел с картонной папкой в руках Усладников:

– Иван Иванович, если не ошибаюсь? – произнёс он.

– Ну я.

– Меня зовут Фёдор Усладников. Я командую геологической экспедицией. Вот, держите!

– Что это? – спросил Старорук, бросив короткий взгляд на бумагу, которую ему протягивал сухощавый человек с орлиным носом.

– Прочтите. Здесь все инструкции.

Старорук, хмуро смотря в глаза неожиданному гостю, взял бумагу. Тон учёного был лишён какой бы то ни было заносчивости и высокомерия, но он говорил с той вежливостью, к которой Старорук не привык и которую инстинктивно ощущал именно так: формой высокомерия.

– Так, – начал всё же читать он вслух, – «…разместить, оказать содействие… Шарза».

Некоторое время Старорук всматривался в буквы, затем поднял глаза:

– Шарза. Вот зараза!

Глава 2. Разведочная партия

– Я не могу вас разместить. Попроситесь в санаторий или в пионерлагерь, на завод – куда угодно.

– Но нам надо быть здесь! – из-за спины главы экспедиции показалась светлая голова стажера.

– Напротив: вам здесь быть не надо, – ответил Старорук. Понимая, что потребуются доводы, он сразу продолжил: – Станция пострадала от урагана. Произошёл пожар. Кроме того, вода непригодна для питья.

– Об этом нам известно, – мягко произнёс Усладников, как видно, старающийся в меру своих сил найти подход к несговорчивому начальнику станции. – Мы уже договорились на счёт воды. Комиссия приедет завтра. До конца года будет проведено водоснабжение из посёлка: ветка, идущая через дачный кооператив, согласована.

Поняв, что упрямствовать бесполезно, Иван махнул рукой и пошёл в «спасовку».

– А куда нам заехать? – донёсся до него чей-то вопрос.

– Куда угодно. Справа от ворот встаньте. Доски сами переложите.

Егора на станции не было. «И то ладно. Лишние объяснения», – подумал Иван, отпирая двери двух стоявших рядом домиков. Геологи производили впечатление совершенно городских, неудобных Ивану людей; они свалились на него в неудачное время и теперь требовали внимания.

Выгрузив из машины кучу ящиков, мешков, вёдра, лопаты, пару газовых баллонов, геологи отправили «буханку» с водителем в посёлок за водой.

– Под днищем устроен бак для технической воды. Питьевую возим в канистрах, это ещё 60 литров, – пояснил Усладников. Он поручил Голавлёву обойти вместе с Иваном станцию и записать в блокнот все замечания, предупреждения и так далее.

– Вы прямо указывайте: это не трогать, здесь не ходить, с этим помочь. Вы здесь начальник, так что… – торопливо говорил стажер, следуя за широкой фигурой.

– Начальник, – усмехнулся Иван. Настороженность и раздражение в нём как-то внезапно утихли: «Пускай себе занимаются. Геологи уедут – водопровод останется. Может, ещё что под это дело получим – нечего зря душу грызть».

– Вон, видишь? – Иван махнул рукой в сторону пепелища. – Одни угли остались.

– Я как раз угли изучаю! Правда каменные…

– Погоди, не перебивай. Я хочу вот что донести: вы, ребята, с газом осторожнее. И электрикой. Усёк?

Юноша торопливо зашуршал карандашом по бумаге.

Минут за двадцать Иван подробно рассказал о быте на станции, о Чаваче, озере. О Егоре он не упомянул, хотя понять, что в дальнем домике кто-то постоянно проживает, было не так трудно. День их первой встречи снова всплыл в голове бывшего водолаза: что если геологи приехали на Пайтым за золотом? «Правильно было бы сначала Егора предупредить, – думал Старорук. – Сболтнёт по наивности – что тогда будет? Да где ж его искать…»

Егор пришёл под вечер. Иван угадал его появление по поведению Чавача: тот стал прислушиваться, направляя уши в сторону дальней калитки. Иван погладил пса, встал и пошёл к забору.

С Егором была Настя.

«Этого ещё не хватало!» – чертыхнулся про себя Иван.

– Ну ты нашёл, когда её привести, – сказал он, показывая Егору вернуться к калитке. – Давайте не сегодня, а, молодёжь?

– Дядя Иван, я только хотел озеро показать. На лодке.

– Егор! Слушай, ко мне тут приехали… – начал было Иван. Затем он взглянул на девушку, стоявшую за спиной Егора: поза её была похожа на позу школьницы, чем-то провинившейся перед учителем. По всему выходило, что учитель этот – Старорук. Иван мотнул головой:

– Не сегодня. Отведёшь домой? Поздно уже, – смягчившимся голосом добавил он, чувствуя уже свою какую-то вину. Егор кивнул; калитка, скрипнув, закрылась. «Что ж они скрипят? Новые же», – Иван глянул строго на петли, повернулся и пошёл к освещённому тёплым электрическим светом домику, в котором собрались на ужин геологи: надо было поговорить.

На плитке закипал чайник, в алюминиевых мисках лежала уже картошка с сосисками – по паре на человека – Колесник сыпал на неё укроп из баночки с надписью «Витамин С». Спортивное телосложение тридцатидвухлетнего учёного, умело зачёсанные назад тёмные волосы, майка с номером на спине не вязались с его профессией. Впрочем, Иван видел геологов впервые.

Усладников пригласил начальника станции к общему столу, и тот, не долго размышляя, согласился.

Старорук рассказал, что в дальнем домике живёт у него паренёк, робкий и совсем не городской, помогает по хозяйству – все приняли это как должное, вопросов никто задавать не стал. По атмосфере за столом быстро стало понятно, что людей этих волновало только одно: цель экспедиции, научный поиск. Всё прочее было для них фоном, окружением, с которым надо взаимодействовать в таком ключе, чтобы оно не мешало (а желательно, помогало) их работе.

– Мы ищем отложения позднего эдиакария, – пояснял, наколов на вилку сосиску, Усладников. – Эдиакарий, или Венд (в нашей школе чаще используется Венд) – это последний геологический период докембрия, примерно с шестисот тридцати пяти и до пятисот тридцати восьми миллионов лет назад.

– Миллионов? Значит, будете бурить? – спросил Старорук, в представлении которого такие древности должны были располагаться где-то глубоко под землёй.

– Нет-нет, зачем же? Вы можете найти эдиакарские породы прямо здесь, по берегам озера, особенно в стороне реки.

– А для чего они нужны? Что в них ценного?

– Ценно всё! Ну а мы ищем следы животных той эпохи.

– Вы же сказали, что вы геологи. При чём здесь животные?

– А что, по вашему мнению, изучают геологи? Летопись Земли неразрывно связана с жизнью. Жизнь влияет на климат, формирует осадочные слои. Уголь, нефть, газ – это ведь жизнь! Мы лучше всех знаем, где именно искать. Следы организмов позволяют произвести датировку…

– Вообще-то с нами должен был ехать палеонтолог, – добавил Колесник, – но он заболел, так что начинаем без него.

– Я вам могу точно сказать, что возле озера ваших динозавров нет, – Старорук зачерпнул картошки. Комары вились вокруг лампы; пахло уютом; ночная свежесть пробиралась в дом, смешиваясь с нагретым людьми воздухом. Усладников удивлённо посмотрел на бывшего водолаза:

– Позвольте, но при чём здесь динозавры? Динозавры появятся только в триасе! Нет, нас интересуют вендобионты. Это… Как бы вам объяснить… Это мягкотелые животные, похожие на диски, листы или стёганые одеяла с трубочками и сегментами. Размером от миллиметра до полутора метров. И вот как раз потому, что они были мягкотелыми, вы не найдёте окаменелостей – только отпечатки. А где искать отпечатки? В глинах! Мы приехали для того, чтобы искать на Пайтыме эдиакарские глины!

Они проговорили ещё какое-то время. Точнее сказать, говорили геологи: они наперебой стали рассказывать Ивану про времена вендобионтов, но начстанции слушал их вполуха. Иван понял для себя главное: причиной появления геологов были не залежи ископаемых, не золото. Пайтыму ничто не угрожало. А следы древних животных Ивана интересовали мало. Для себя он определил так: «Ребята молодые, с энтузиазмом. Должно быть, то, что они ищут, приносит или деньги, или славу». В научный альтруизм Иван не верил.

– Ну, лады. Помогу вам с вашими моллюсками. За стол спасибо! – сказал Иван, когда пришло время заканчивать. – Сейчас принесу пластины от комаров и к ним пару нагревателей: вон как налетело – не поспишь.

Глава 3. На поиски

В восьмом часу утра Старорук, склонившись над картой, объяснял Усладникову, как лучше организовать сообщение между станцией и теми местами, на которых хотели проводить изыскания учёные.

– Особенно интересен этот участок, – указывал геолог измерителем нужные квадраты. – Точнее, берег.

– Там высокий мыс. С западной стороны обрыв, – пояснил Старорук.

– Да, он-то нам и нужен. Значит, вот проблема: не вижу никакой дороги…

– Нет, через лес не проедете. Могу вас на катере забросить.

– А ведь хорошая мысль! Иван Иванович, буду очень вам признателен!

– Подальше чутка пристанем, там местечко есть хорошее. Все едут?

– Трое. Сергей Сергеевич занимается лагерем.

– Лады.

Сложив инструменты, верёвки, два деревянных ящика, рюкзак с едой, одеждой и аптечкой, и, наконец, канистру питьевой воды, разведочная партия погрузилась на катер и Старорук передвинул рычаг.

Тревожа поверхность спокойного с ночи Пайтыма, потяжелевший «Восток» шёл на Солнце. Геологи, передавая друг другу затёртый полевой бинокль, рассматривали берега, тихо шутили. На всех троих были высокие сапоги и камуфляжные армейские брюки, но верх различался: у командира экспедиции – болотного цвета рубашка с закатанными рукавами и панама, у Колесника – серая футболка, у стажёра – какой-то мудрёный, может быть самодельный, анорак21.

Обогнули рыбные густые камыши, по широкой дуге стали заходить на мыс. Старорук, низко надвинув козырёк выцветшей до неразборчиво-белесого, а некогда светло-голубой кепки, чуть слышно напевал мотив «В кейптаунском порту». Лёгкими движениями створок отклоняя струю водомёта22, он подвёл катер к обозначенному тремя брёвнами подобию причала:

– Ну-ка помаленьку. Сказал же, помаленьку! Вот так. Закрепи на столбике, – указывал он стажеру, который первым спрыгнул на глинисто-песчаное мелководье. – Ну ты полуштыков не можешь накидать что ли? Салага…

Голос Ивана был добрым – все это чувствовали. Геологи с самого утра между собой стали называть Ивана капитаном. Это слово – капитан – сразу снимало вопросы к Иванову характеру, речи, порядкам, заведённым на станции, на озере: «Так сказал капитан».

Место, где покачивался, закреплённый двумя концами, синий катер, находилось в основании мыса, с той стороны, которая смотрела на станцию. Берег был неудобным, неуютным: повсюду камни, поваленные ветром ветви и целые деревья. Лента ручья, намывшего по левому своему берегу небольшую каменистую косу, бежала к озеру прямо из горки, начинаясь ключом или точнее несколькими ключами метрах в трёхстах впереди. Здесь геологи сложили вещи и припасы. Им предстояло забраться на самый верх и оттуда идти к обрыву. Полосы шоколадно-каштановых аргиллитов23 со слоями загадочных голубовато-зелёных и фисташковых отложений влекли к себе группу Усладникова более других обнажений на мысе, но и добраться до них было сложнее всего.

– С воды пытаться толку нет: здесь резко уходит дно. Это только понтон привести, закрепить понадёжней… Да всё одно рискованно, – объяснял Старорук, когда они только подходили к нужному месту.

– Мы попробуем сверху. Кое-какой навык у нас имеется, снаряжение взяли, – Усладников похлопал мотки верёвок.

– Ну, Бог в помощь.

– Не волнуйтесь. Приплывайте в семь тридцать, как условились. Если что случится – есть ракетница.

Шарза уже ждал Ивана. Вместе с ним была симпатичная девушка лет двадцати пяти, сотрудник санэпидемстанции. Она стояла в воротах, не решаясь заходить внутрь. Чавач лаял на гостей от горки укрытых свежих досок, и девушка, словно отгораживаясь от него, держала перед собой большую белую сумку. Иван цыкнул на пса, подошёл к воротам.

– Софья Леонидовна, – представил, сияя, свою спутницу начальник ГИМС. Иван, прищурившись, посмотрел на него прямо и долго, так что Шарза заулыбался и задвигал руками, будто его поймали на чём-то.

– Иван Старорук, – ответил начстанции. – Водица у нас что-то испортилась…

– Мы возьмём пробы, – произнесла девушка таким мягким и чарующим голосом, что смутился уже Старорук.

– И уже взяли бы! Да твой цербер меня не признаёт, – добавил Шарза.

– Сейчас прицеплю на короткую.

– Будь любезен.

Шарза умел утомить с пары слов. Иногда он казался человеком понимающим, с которым можно обсудить то да это, но чаще хотелось побыстрее от него отделаться. «Помощи от него чуть: пообещает, да всё забудет», – думал Иван, наблюдая за тем, как Софья, присев, осматривает насос, а Степан показывает ей, что нужно повернуть и откуда потечёт вода. Шарза много говорил, много двигал руками и выглядел смешным. Не требовалось знать его хорошо, чтобы понять: Шарза не в себе, и причина этого – присутствие рядом хорошенькой девушки в узкой юбке. Софья наполнила две ёмкости водой и принялась заполнять бумаги.

– Когда вы заметили изменения? – спросила она, не отрываясь от картонного планшета.

– Да вот, как июль начался, – растерялся Иван. – Ну, после бури прошла, считайте, неделя. И как-то… Чувствую: горчит.

– Хорошо. Скважина временно опечатана. Пожалуйста, не пользуйтесь этой водой, – произнесла она, посмотрев на Ивана и моргнув. Длинные ресницы, украшавшие большие серо-зелёные глаза, опустились и поднялись; Иван сглотнул.

Глава 4. Вечер

На берегу Ивана ждали заполненные образцами деревянные ящики. Отбитая или срезанная порода лежала в вёдрах, на брезенте. Колесник сообщил, что забирать надо всё, и Старорук, прикинув общий вес, решил сделать два рейса.

Становилось прохладно. Зверели комары, кричали чайки. В последние дни Ивана тревожил непривычно резкий запах цветущей воды, но сейчас и он поутих – так показалось начальнику станции, когда он выходил из бухты, когда причаливал к серым брёвнам у мыса.

Возвращаясь второй раз, Иван заметил Егора, сидевшего на краю пирса. Закрепив катер и нехотя оставив геологов одних на разгрузке, Иван направился к юноше. Они отошли к дальнему домику. Где-то на деревьях, за забором, раздался высокий посвист-поскрип совиного выводка. Кто-то пробежал через высокую некошеную траву под дом. От пирсов донёсся смех геологов и лай Чавача, не резкий, похожий на ворчание. Иван не знал, как начать разговор, но надо было начинать, и он, пожевав губу, показал за плечо большим пальцем сжатой руки:

– Это геологи. Ищут всякое. Камни со следами животных… Слушай, я вот о чём хотел: про золото им не говори, хорошо?

– Хорошо, дядя Иван, – ответил Егор.

– Штука в чём: я тебя не спрашиваю, откуда ты его взял. Но люди, и особенно геологи, захотят узнать всё. Ну дальше ты понял, – добавил Иван, не веря, что юноша вполне осознаёт грозящую ему опасность. – Так-то они люди хорошие, можешь не бояться. Со своими закидонами, конечно. Приходи на ужин. Придёшь?

– Приду.

* * *

Умело сваренная перловка, упругая, затянутая первоклассной тушёнкой с петрушкой и морковью, заняв большую кастрюлю, манила к себе миски и ложки уставших от долгого летнего дня людей. На полочках под крышей тлели, распугивая ароматным дымом комаров, две спирали. Шестеро мужчин сидели за столом на костровой полянке. Семён Голавлёв, стажер, в большом возбуждении пересказывал Егору находки сегодняшнего дня. Егор слушал с интересом, и Иван, не выпуская из левой руки большой ломоть свежего бородинского, с удивлением наблюдал за юношей. Он не строил догадок, не пытался ничего объяснить: вокруг него сложился снова какой-то порядок; жизнь шла, быть может, не совсем так, как того желал сам Иван, но по крайней мере не выглядела в эти минуты и часы неподвластной стихией, выбрасывающей на него одни только испытания.