скачать книгу бесплатно
Черт, зачем я на нее посмотрел? Мирно дремавший до этого момента член заинтересованно шевельнулся. Да, б**дь. Я уж думал все, отпустило, прошел интерес к ее буферам. Не тут-то было! В полумраке салона она будто светилась, привлекая к себе внимание. Полная, круглая. Хочется протянуть руку и потрогать, наверняка приятная на ощупь, наполняющая ладонь. Член привстал еще больше.
Варька непроизвольно повела плечом, будто пытаясь прикрыться от моего взгляда. Это и отрезвило. Фыркнув, отворачиваюсь, дескать, бестолковые девчонки ничего, кроме снисходительного раздражения, у меня не вызывают. Не хватало еще, чтобы она мой интерес заметила.
– Я не пользуюсь такси, – выдает она через несколько минут глухим голосом. Я молчу, жду продолжения речи, потому что оно непременно должно быть. Сейчас эта скромница скажет, что надо экономить, или что машины вредят природе или еще какой-нибудь бред. – У меня родители разбились. На такси, – ровно произносит, глядя в окно на вечерний город, – поэтому и не вызываю. У меня фобия.
Твою мать. Опять в груди шевельнулось что-то типа раскаяния. Вот зачем мне эта информация? Я не хочу вникать в хитросплетения невеселой Мышиной жизни. Однако смолчать, проигнорировать ее слова по крайней мере невежливо:
– Мои соболезнования.
– Это было давно, – отвечает равнодушно, даже как-то прохладно, натягивая на себя ледяную броню.
– То есть ты совсем одна? – вот какое мне дело? На хрен мне эти задушевные разговоры. Отвезти домой и все.
– Нет. Меня бабушка растила, в деревне.
Что ж, это все объясняет. И пристрастия в одежде, и манеру поведения, и старомодную прическу. Бабушкин след. Растила свою кровиночку, как могла, прививая ей чувство прекрасного времен своей молодости. Бедная Мышь. Ведь могла быть другой. Но судьба есть судьба. Теперь пусть барахтается, выплывает с теми исходными данными, что есть.
Больше я ничего не сказал, не желая развивать эту душещипательную тему, и Варька молчала. То ли утонув в воспоминаниях, то ли ругая себя, что вывалила незнакомому человеку ворох ненужной личной информации.
Простая она. Слишком простая. Надо броней обрастать, не показывать другим личные переживания. Никому до них нет никакого дела, каждый занят своими заботами и проблемами. У каждого своя дорога страданий, свои потери, своя боль. Никто не проникнется, не бросится утешать. Взрослеть надо. А то девочка-мышка рано или поздно из-за своей наивности попадет в такую мышеловку, что живой не выберется.
– Голодная? – перевожу разговор на другую тему.
– Да, – мне кажется, она с радостью цепляется за возможность переключиться.
– Любительница ночных перекусов? – не могу удержаться, чтобы не поддеть ее.
– Нет, – качает головой, в этот раз с улыбкой, – ночными походами к холодильнику не злоупотребляю. Просто сегодня только завтракала.
Ей идет улыбка, она становится какой-то милой, что ли. На щеках ямочки еле заметные.
– Что мешало пообедать?
– Забегалась. И в перерыв к презентации готовилась.
Упорная девочка. Для меня это шутка была, а она все серьезно восприняла, готовилась. Даже есть не пошла. Сука, опять защемило внутри, опять почувствовал себя скотиной. На секунду, не более. Как она меня своей наивностью умудряется зацепить? Я о существовании своей совести уже давным-давно позабыл, заключив с ней пакт о ненападении, а тут что ни разговор, то укол под ребра. Раздражает. Но я же джентльмен, мать его, я же галантный, когда не надо, поэтому прежде, чем успеваю подумать, произношу:
– Не зря готовилась. Молодец. На презентации показала себя очень хорошо. Поэтому с меня ужин.
Вот я дурак. Какой, на хрен, ужин? Да и куда с ней идти? Разве что в KFC, трескать куриные лапы из ведра. То, что она умная и у нее сиськи есть – еще не повод водить ее по ресторанам!
Пока я мысленно ругаю себя на все лады, Мышь поворачивается ко мне, смотрит так удивленно, брови вскинув, и сдержанно, даже чопорно отвечает:
– Спасибо. Не надо.
Ступор. Все мысли из головы мигом сдуло, кроме одной: она что, на хрен меня посылает? Посмотрел на нее подозрительно. Точно посылает! Сидит, нос гордо задрала, вся такая из себя недотрога. Тоже мне королева! Плевать я хотел. Но, черт подери, меня корежит от этого заносчивого вида. Где я и где она? И вместо радости от того, что мое предложение не нашло отклика у юной прелестницы, я противоречу сам себе:
– Надо. Не люблю быть обязанным. Поэтому ужин с меня. В пятницу, – произнес тоном, не терпящим возражения. Мне почему-то чертовски сильно хочется, чтобы она прогнулась, уступила.
– Если хотите со мной рассчитаться, то купите хлеба и батон колбасы. Этого будет вполне достаточно. У меня как раз сегодня все закончилось, на бутерброды извела.
Это она меня подъ*бала? Вот честно, охренел. Даже замолк на минуту. Головой тряхнул, отгоняя это бред, и снова с нажимом произнес:
– В пятницу. В семь. За тобой заеду.
– Да не хочу я вами никуда идти! – раздраженно всплёскивает руками. – Нам даже говорить не о чем, а вы в ресторан зовете! Что я там буду делать? Сидеть давиться под вашим пристальным взглядом? А потом что? У меня работа на первом месте, а не рестораны.
Охренел окончательно и бесповоротно. Даже притормозил, сняв ногу с педали газа. Уставился на нее во все глаза. Мышь вся такая боевая, нахохлилась, взъерошилась, приготовившись отстаивать свою девичью честь. И тут меня пробило на смех. Не просто на смех. На дикий ржач!
Мышь растерялась, нахохлилась еще больше:
– Что такого смешного я сказала? – аж губа от негодования дрожит.
– Варь, ты решила, что я тебя на свидание приглашаю, да? – даже слезы на глазах выступили. Давно я так не веселился.
– А что, нет? – спрашивает прокурорским тоном, вызывая очередной приступ смеха.
– Что ты! Упаси боже! – рукой прикрываю глаза, пытаясь успокоиться. Ну Мышь, ну выдала. Свидание! – Это просто акт вежливости. Ты помогла мне, я в качестве благодарности приглашаю тебя на ужин. Все! Никакого подтекста.
– Точно? – смотрит подозрительно, даже, можно сказать, грозно.
– Естественно, – не знаю, что еще сказать, поэтому брякаю, – мы же коллеги. Какие могут быть свидания?
Здесь я, конечно, лукавлю. Служебные романы были, и не раз. Если есть симпатичная сотрудница, то почему бы с ней не замутить? Главное, сразу все точки над i расставить, чтобы иллюзий не возникало.
– Тем более после сегодняшней презентации у меня появилось к тебе несколько деловых предложений, которые можно обсудить в неформальной обстановке, – а вот здесь вранье чистой воды. Нет у меня никаких предложений, но до пятницы непременно придумаю какую-нибудь хрень, если, конечно, не забуду.
– Правда? – неуверенно спрашивает моя прекрасная спутница.
Вот наивняк! Что же в тебя бабушка мудрости-то своей не вложила хоть чайную ложку? Все за чистую монету принимает. Абсолютно. И ведь не могу сказать, что дура. Нет. Умная она, трудолюбивая, во все вникает. Но наивная-я-я-я, это просто пи***ц.
– У меня нет привычки шутить относительно работы.
Мысленно все еще обхохатываюсь, но вслух выдаю сурово, и этот тон действует на Варю соответствующим образом. Она выдыхает, садится ровно, поправляет волосы, которые и так затянуты в тугой пучок, и с самым серьезным видом отвечает:
– Простите, я сначала подумала не пойми что. Хорошо. Я согласна, в пятницу.
Вот счастье-то! Мышь согласна со мной идти! Просто праздник какой-то. Триумф чистой воды!
– Еще бы ты была не согласна, – фыркаю себе под нос, еле удерживая очередную колкость.
Все, надо отвозить Мышь и ехать домой, спать, а то глупости какие-то творю.
***
В полнейшей тишине подъезжаем к ее дому – типовой девятиэтажке еще советской застройки. Варя кивком указывает на свой подъезд и, не отстегиваясь, начинает копошиться в сумке в поисках ключей. Ковыряется, роняет на пол записную книжку, бормочет что-то и тянется за ней. Ремень безопасности на груди натягивается, но Мышь на это не обращает внимания, тянется еще ниже и еще. Раздается треск, пуговицы отлетают, и ткань белой блузке расползается.
Варька в шоке замирает, а потом резко выпрямляется, так что края расходятся еще шире. Прежде чем она успевает отреагировать и прикрыться, я вижу ИХ! Сиськи! Круглые такие, наливные, упакованные в нелепое кружевное нечто, сквозь которое еле просвечивают маленькие розовые соски. Твою мать!
Отвернулся резко, уставился в лобовое стекло, а перед глазами так и стоит образ аппетитной девичьей груди. Рот слюнями наполнился, как у сенбернара, которому кусок мяса показали.
– Извините, – в панике пищит Мышь, пытаясь прикрыть срамоту.
Путается, роняет всю сумку на пол и чуть не ревет от стыда и отчаяния. Я молчу, потому что боюсь – голос подведет, и нереальные усилия уходят на то, чтобы удержать взгляд на месте, потому что он, сволочь такая, норовит вернуться обратно и нырнуть в ее декольте.
Наконец, чуть прихожу в себя и, смущенно кашлянув, выбираюсь из машины со словами:
– Не торопись.
Со стороны, конечно, может показаться, что я хренов джентльмен, который решил избавить даму от конфуза, но это не так. От конфуза я спасал самого себя. Член встал по стойке смирно при виде этой упругой высокой груди, и Варька непременно бы это заметила, как только перестала истерить.
Стою, привалившись спиной к машине, слышу, чувствую, как она там мечется, торопливо старается привести себя в порядок. Снова представляю, как пытается прикрыться, натянуть ткань на грудь, и в штанах становится еще теснее. Пиджак нервно поправляю, потому что это единственное, что отделяет меня от позора. Я так даже подростком не лажал, когда увидеть кусок титьки было пределом мечтаний.
Наконец, слышу, как противоположная дверца хлопает, и оборачиваюсь. Теперь можно, теперь между нами машина, которая прикрывает очевидный бугор в области паха.
– Я неуклюжая, – грустно произносит Мышь, видать, смирившись со своей участью неудачницы.
– Я заметил, – сумрачно откликаюсь на это признание, всеми силами стараясь, чтобы голос не хрипел, – на будущее советую выбирать более качественную одежду, которая не подведет в неожиданный момент. Тогда таких неудобных ситуаций можно будет избежать.
– Да, конечно, – она даже не ерничает. Даже, по-моему, уже не краснеет, только в расстроенных чувствах носом шмыгает, – я пойду?
– Иди.
Она кивает в качестве прощания и, прижав сумку к груди, уныло плетется к подъезду. Я провождаю ее тяжелым взглядом, дожидаюсь, когда скроется за дверью, и только после этого уезжаю.
Всю дорогу до дома думаю о том, что увидел. Специально вызываю в памяти образ разорванной блузки, жадно всматриваюсь, чувствуя, как кипит кровь в венах, а томление в паху уже вызывает болезненный дискомфорт.
Все, пиз***ц, не усну сегодня. К бабам ехать настроения нет, придется заниматься самоудовлетворением, чтобы согнать окаянный стояк.
Задолбался. Пока я не увижу ее целиком и полностью голой, не потрогаю, где хочу и как хочу, покоя мне не будет. В общем, надо трахнуть ее по-быстрому, и все, никаких проблем. Погасить свои сексуальные фантазии банальной действительностью. Завтра этим и займусь, а пятничный ужин, на который она так скоропалительно согласилась, поможет в достижении поставленной цели.
Совесть немного приподняла голову, напоминая, что судьба девчонку и так не балует, но я быстро справился с этим жалостливым порывом. Я же не насиловать ее собрался, все будет по согласию и к обоюдному удовольствию. В накладе Мышонок точно не останется.
***
Варенька
Зайдя домой, первым делом отправилась к окну и, осторожно отодвинув край занавески, выглянула на улицу. Двор пуст. Рома уехал, и я только тут смогла облегчённо выдохнуть, но вместе с тем в груди разлилось разочарование. А чего я, собственно говоря, ждала? Что будет стоять под моими окнами и петь серенады, сраженный моей неземной красотой? Глупости какие.
Сама себя отругала и отошла от окна. Все, забыть о Неманове, о позоре, обо всем плохом. Думать лишь о приятном. Например, о том, что хорошо показала себя на презентации.
Блузку без сожаления с себя стащила и выбросила в мусорное ведро. Обычно стараюсь вещи реставрировать, а тут даже пытаться не буду. К черту ее! Остатки бутерброда извлекла из сумки и тоже отправила в ведро. Его тоже к черту. Как сельпо, блин, не могла до дома подождать и поесть нормально? Тьфу.
В постели долго возилась, все никак не могла заснуть. Слишком много эмоций принес сегодняшний день. Я уж и овец, прыгающих через забор, представляла, и считала от нуля до сотни и обратно – ничего не помогало. Нервы гудели, сердце билось как бешеное, и перед глазами вовсе не выступление, а Рома со своей циничной ухмылкой и снисходительным взглядом, от которого кровь волнуется и в груди томление.
Когда, наконец, смогла заснуть, на меня накатили сны, бешеным галопом сменяя друг друга. То я стою в конференц-зале и сама провожу презентацию. Причем смотрю на себя со стороны, будто и не я эта, а какая-то другая Варя, которая все может, у которой все получается.
Потом картинка меняется, меркнет, и вместо ярко освещенного зала оказываюсь в сумраке салона машины. С ним. Он смотрит на меня совсем не так, как обычно, в глазах темный огонь, от которого плавлюсь, словно воск свечи. Сижу, не шевелясь, а пуговица одна за другой расстегиваются, словно невидимой рукой кто-то проходится. Парализовало, но вовсе не от страха или стыда. Нет. Во сне совсем другие ощущения, другие эмоции. Нет желания прикрыться, наоборот – хочу, чтобы он прикоснулся руками, губами. Нежно, грубо, требовательно. Как угодно. Я согласна на все. Жадно смотрю на его губы и сама к нему тянусь. Сердце щемит с такой силой, что просыпаюсь, подскакивая на кровати. Дыхание через силу, хватаю воздух ртом, в ушах звенит, шумит, бьют колокола. А самое страшное – внизу живота тугой ком пульсирует, пылает. Горячий, влажный, и хочется стонать от…разочарования, что порочный сон прервался.
Падаю обратно на подушку, пытаясь отдышаться, прийти в себя, но ни черта не выходит. Начинает трясти от возбуждения, неудовлетворенности, а еще от страха. Меня напугал этот сон, показывающий демонов моего подсознания во всей красе. Я хочу забыть этого мужчину, чтобы он просто исчез из памяти, растворился.
Я не хочу о нем думать, не хочу признаваться самой себе, что мой интерес к Неманову выходит из-под контроля. Что стоило мне с ним пообщаться поближе, и я попалась на крючок, как маленькая бестолковая рыбка.
Проблема в том, что никто и не думал меня ловить. Роман просто был самим собой – самоуверенным харизматичным сукиным сыном, а я повелась. Как и все остальные. Эта уверенность в себе, в своих действиях, как маяк, на свет которого летишь в полной темноте, не думая о том, что впереди могут быть острые скалы.
Я не знаю, что делать. Не знаю, как себя вести, если снова окажусь рядом с ним. Я и так краснею от его любого взгляда, а что будет теперь – даже представить страшно. Он догадается! Обо всем догадается! Я не смогу себя вести как обычно!
Хоть увольняйся, к чертовой бабушке!
Глава 3
Варенька
Наутро я проснулась мрачнее грозовой тучи. С ощущением того, что иду не на работу, а на казнь. Пережив неприятную бессонную ночь, пришла к одному неутешительному выводу: это фиаско. Полнейшее.
Неуклюжая! Бестолковая! Коряга! Я мечтала стереть из своей памяти вчерашний ужасный день. Вернее, день-то был нормальный. Презентация прошла хорошо, придирчивый начальник даже похвалил. И дорога до дома была вполне терпимой, насколько это вообще возможно рядом с ним. А вот потом…
Так я еще ни разу в жизни не позорилась! И перед кем?! Перед Немановым! Трясти перед ним своим скромным бельем – этого я даже в самых кошмарных снах не могла представить. Хотя можно подумать, если бы белье было не скромным, что-то изменилось. До сих пор преследует звук рвущейся ткани и ощущение того, как грудь вырывается на волю из плена неудобной блузки.
Мне не хватило каких-то пяти минут, чтобы достойно уйти домой. Пусть бы в подъезде все рвалось: и блузка, и юбка, да хоть трусы с задницы свалились. Было бы не так стыдно. Спасибо хоть, что смолчал, не стал развивать эту тему, иначе бы я точно померла прямо там, у него в машине. И на моей могильной плите было бы нацарапано «сдохла от стыда при показе стриптиза».
Впервые с начала работы в компании пожалела, что сегодня не выходные, и даже малодушно подумала о том, а не взять ли больничный. Тут вспомнился Илюха с его извечной фразой: «Котенок, держи хвост пистолетом. Дерьмо случается, вопрос только в том, как к нему относиться». А как относиться? Мне, конечно, больше всего нравится вариант – спрятаться в норе и не высовывать оттуда носа, пока все не забудут о моем позоре. Уволиться на фиг, чтобы больше никогда в жизни с Немановым не пересекаться.
Но придется идти вперед, делать вид, что ничего не произошло.
Страшно. Стыдно. Но мне слишком нравится моя работа, чтобы вот так сбежать, трусливо поджав хвост, после первого же конфуза.
Чем ближе к работе, тем сильнее трясло. Казалось, будто меня там уже поджидают, схватят, привяжут к позорному столу и будут смеяться, тыкая в мою сторону пальцем.
Глупости. Никто не знает о моем вчерашнем позоре. Кроме Неманова. А про мои неправильные сны не знает даже он. Но ощущение, что все мои эмоции и тайные мысли лежат как на ладони, не исчезало. Поэтому в офисное здание заходила, опустив глаза в пол, торопливо, чуть ли не бегом, направляясь к лифтам. Мне главное – до своего рабочего места добраться, спрятаться за компьютером, а дальше как-нибудь выкручусь, переживу этот день позора. Все наладится. Все забудется. А может, уже забылось. Это я мечусь и паникую, а Рома…Роман Евгеньевич наверняка даже не вспомнит о том, как я стриптиз в его машине устраивала. И от этого даже обидно становится.
А вообще, все эти противоречивые мысли и метания относительно его персоны меня уже порядком утомили. Он же как каток: если не успеешь отскочить в сторонку, проедется и не заметит. Я это понимаю, не дура. Но тем не менее в груди волнение и трепет, и ручки потеют, когда о нем думаю. А думаю я о нем постоянно! И это невыносимо! Надо с этим что-то делать. Только вот что?
Весь день провела, будто на иголках, вздрагивала, когда кто-нибудь заходил в приемную, испуганно косилась на телефон, каждый раз опасаясь увидеть внутренний номер нашего коммерческого директора, а когда Юрий Константинович вызывал к себе – молилась только об одном: чтобы он меня не отправил к Неманову с поручениями.
Судьба была благосклонна к моей скромной персоне, видать, решив, что я и так убогая, и нечего надо мной лишний раз издеваться. Мне удалось ни разу не пересечься с Романом. Это придало немного уверенности, и я даже смогла выдавить из себя рабочую улыбку, когда в очередной раз отправилась в кабинет к Юрию Константиновичу с ворохом подготовленных бумаг.
Единственное от чего я никак не могла избавиться – это от паранойи относительно пуговиц на блузке. После вчерашнего позора по сто раз дергала каждую пуговку и постоянно проверяла, не порвалось ли чего. Со стороны, наверное, казалось, что девушка не в себе, раз через каждые две минуты сама себя за грудь хватает, но остановиться я просто не могла, это было сильнее меня.
Потом меня накрыл следующий виток паранойи. Вдруг Неманов будет поджидать меня после работы? Что тогда?
В итоге с работы убегала, словно испуганный заяц, которого выгнали с насиженной лунки. Компьютер выключила, сумку подхватила и бегом, только пятки сверкали. Из здания вылетела, как пробка из бутылки, в первую попавшуюся подворотню свернула, добралась дворами до соседней улицы и только там смогла спокойно выдохнуть. Все. Сбежала. Сегодня я его уже точно не увижу.
Правда, пока шла к метро, то и дело через плечо оглядывалась, с ужасом ожидая увидеть его машину. Конечно же, было пусто. Неманов не из тех, кто станет преследовать своих бестолковых сотрудниц после того, как они ему грудью в машине помахали.
Дурочка, в общем, я. Хроническая и неизлечимая. Он и не вспоминает меня, а я по подворотням бегаю и сама с собой в прятки играю.
М-да, было бы смешно, если бы не было так стыдно.
