скачать книгу бесплатно
Шагаю к нему и забираю увесистый букет, прижимаю его к груди и не могу насмотреться.
– Тебе цветы, что ли, никогда не дарили? – спрашивает подозрительно.
– Дарили. Но не такие. Ром, спасибо. Они прекрасны!
– А то! – подходит ближе, целует, легким движением прикасаясь к губам, и тут же по венам жар разливается. – Как самочувствие?
– Спасибо, неплохо, – лопочу, отводя глаза в сторону.
– Уверена? Не болит? – кивает головой вниз.
– Все в порядке.
Как неудобно! Я не готова обсуждать с ним такие вещи! Это выше моих сил. Сбегаю от него, прикрывшись тем, что цветы надо в воду поставить. Беру самую большую вазу из тех, что есть дома, но букет настолько огромен, что с трудом в нее помещается. Любовно глажу лепестки, вдыхаю приятный, немного терпкий аромат, а в груди всеми красками радуга сверкает и птицы поют. Это мне. Цветы от Ромы. От моего первого мужчины.
От человека, которого люблю.
Это открытие настолько потрясло, что замерла, прижимая руку ко рту.
Я его люблю!
От счастья сердце в груди заходится, хочется смеяться, кружить по комнате и петь.
Когда Неманов появляется в кухне, смотрю на него, будто впервые вижу. Налюбоваться не могу, задыхаюсь от нежности, затапливающей до самых краев.
– Ты чего, Варь? – спрашивает немного устало. – У тебя вид шальной. Ромашек нанюхалась?
– Да, – смеюсь над его шуткой, прикрывая рот ладонью.
Неманов только усмехается, качает головой:
– Как мало тебе для счастья надо. Ладно бы бриллианты притащил, а тут ромашки какие-то.
– Не какие-то, а самые лучшие на свете! Кушать будешь?
– Буду.
– Иди переодевайся, через три минуты все будет готово.
Разогреваю ужин, по-быстрому накрываю на стол, испытывая нелепое желание добавить романтики – свечей, лепестков и прочих глупостей. Это на меня так букет нежданный подействовал! Словами не передать, как приятно получать цветы от мужчины, который дорог!
Мы ужинаем, то и дело играя в гляделки. То я на него смотрю, когда Рома склоняется над тарелкой, то он на меня. Когда же пересекаемся, глаза в глаза, между нами искры проскакивают, электрические заряды. С трепетом и страхом жду продолжения, гадая, поцелует ли он сегодня так, как делал это вчера?
***
Роман
Она еще такая девчонка, что даже смешно. Вокруг ромашек этих несчастных весь вечер лисой вьется – то погладит, то понюхает, то просто полюбуется. Светится, как лампочка Ильича. Улыбка счастливая от уха до уха. Красивая. Только сейчас это понимаю. Причем красивая как-то по-особенному, изнутри. Мне нравится на нее смотреть.
Внезапно замечаю детали, на которые раньше внимания не обращал. У нее карие глаза с золотистыми крапинками вокруг зрачка. Когда улыбается, на щеках появляются едва заметные ямочки, а если сомневается в чем-то – закусывает губы. Ей нравится сидеть на диване, поджав под себя одну ногу, и забавная привычка в задумчивости накручивать на палец кончик длинного хвоста.
Она такая светлая, нежная, открытая, когда чувствует себя счастливой, что не поворачивается язык назвать ее «мышью». Совсем не мышь, а милая, скромная девочка. Таких сейчас днем с огнем не сыщешь, а мне повезло – наткнулся совершенно случайно.
С ней интересно разговаривать. Она запросто поддерживает любую тему, а если чего-то не понимает, то просит пояснить, внимательно слушает, завороженно сверкая карими глазами.
Мне настолько уютно и спокойно, что я готов всю жизнь вот так просидеть рядом с ней, а внутри просыпается несвойственная мне нежность.
Впрочем, эта нежность не мешает мне посматривать не только на ее милое лицо, но и ниже. На грудь, до которой я вчера добрался. Стоит вспомнить, как упругие полушария приятно ложились в руку, как во рту пересыхает, и нить разговора безнадежно теряется.
Напрочь забыв, о чем говорили, как под гипнозом протягиваю руку и прикасаюсь к ней. Варя обрывается на полуслове, смотрит на меня, ловит воздух приоткрытыми ртом. Какие тут могут быть разговоры? Притягиваю к себе, впиваясь поцелуем в сладкие губы. Она сначала теряется, а потом осторожно подается навстречу. Доверчивая, ласковая, как котенок, не осознающая своей власти надо мной. Хочется защитить ее от самого себя и одновременно с этим терзать, мучить всю ночь, чтобы имя мое в экстазе выкрикивала.
Поцелуи становятся все настойчивее, глубже. На ней уже нет футболки – отброшена в сторону за ненадобностью. Стаскиваю с нее лифчик, освобождая прекрасную грудь. Варвара делает попытку прикрыться, но я ее останавливаю, перехватываю тонкие руки:
– Не надо.
Она снова замирает, бегает шальным взглядом по моему лицу, дышит надсадно. Когда склоняюсь к ней, обхватывая губами сосок, охает громко, зарываясь ладонями в мои волосы. Нежная, отзывчивая, льнет ко мне, сводя с ума.
Тяну вниз резинку шорт – мне хочется поскорее избавить ее от одежды, но здесь она меня останавливает.
– Ром. Так неудобно! Давай постель расправлю. Все равно потом сразу спать ляжем.
Да какая разница, расправлено или нет? Какой сон, когда все тело звенит от напряжения, от дикого желания? В таком состоянии становится абсолютно все равно, где и как. Везде удобно. Но я уступаю, отпускаю ее, понимая, что ей не по себе. Бесполезно сразу от нее требовать подвигов на постельном поприще.
Варя скромная, воспитанная. Ей сложно перестроиться на новый лад, перестать смущаться и начать воспринимать себя как взрослую женщину, которая не делает ничего дурного. Не могу давить на нее, хотя и хочется.
Я должен дать ей время привыкнуть к новой жизни, принять себя, нас. Уверен, скоро Лисовая поменяется, станет более раскованной, перестанет шарахаться и стыдливо отводить взгляд, а сегодня, так и быть, я дождусь разобранной постели и даже, возможно, дам выключить свет, тем самым позволив ей спрятать свое смущение в полумраке.
Ничего. Просто надо подождать, когда она раскроется.
Глава 5
Месяц спустя
Роман
Чуда не произошло.
Да, я все еще живу у Вари. Каждый день прихожу с работы к ней домой, где она встречает меня чуть ли не с тапочками в зубах. Вьется вокруг, заботливо забирает пиджак, расспрашивает как дела на работе, как прошли встречи, как там поставщики, что с договорами…
На кухне неизменно ждет прекрасный ужин. Не знаю, где она черпает идеи и вдохновение, но Лисовая не повторяется. Каждый день что-то новенькое. Естественно вкусное до такой степени, что пальчики оближешь. Только, если честно, надоело мне облизываться. Надоело проводить вечера дома перед телевизором, и неторопливые прогулки перед сном надоели. Все какое-то однообразное. Скучное.
Мне скучно! Уютно, удобно, но скучно! Она такая вежливая, тактичная, что с ней даже поругаться не получается. Хотя, признаюсь, пытался вывести ее из себя, спровоцировать на ссору. Она только улыбалась и привычно мягко обходила острые углы. И я сдулся, спекся, оставил попытки растрясти ее, позволяя рутине затянуть еще глубже.
Я запросто мог представить, что через десять лет мы так же будем сидеть у телевизора. Она все такая же уютно-милая, и я – отожравший рожу, задницу и пузо на ее харчах, в растянутых портках. Потому что рутина затягивает, расслабляет, гасит тот огонь, что двигает нами, который заставляет совершать безумства, заставляет чувствовать себя живым.
Я скучаю, а Варя не замечает этого. Бегает как курица с яйцом со своим уютом, со своей заботой. Лучше бы сбегала в фитнес-клуб или в парикмахерскую, сменила бы что-нибудь в своем имидже. Потому что он такой же скучный, как и вся наша жизнь.
Белья бы нового купила, а то трикотажные трусы с цветочками не возбуждают от слова совсем. А то, что я ей дарю, она не носит, потому что это «развратно». Что развратного в черном кружеве? Там даже жопа прикрыта. Не развратно, а сексуально! Или, наоборот, белоснежный, воздушный гипюр? Но нет, для Вари это слишком. Она примеряет на один вечер, а потом убирает всю красоту на верхнюю полку, чтобы надеть, цитирую, «на особый случай». Что в ее понимании особый случай? Наверное, Новый Год, мой день рождения и двадцать третье февраля. До ближайшего из них, Нового года, осталось три месяца. Если честно, не думаю, что столько выдержу.
