Альтернатива. Бой за власть

– Напуган? – усмехнувшись, переспросил профессор. – Я бы назвал это разочарованием, или может, стыдом, за нашу беспомощность, – вяло поразмыслил технолог, – но точно не испугом.

– Вот как…– глядя на стол, отстранённо промямлил Кан.

– Как-то так, – Чан наконец ушёл.

Правой руке сильнейшего короля полегчало, и совсем не от одиночества, в котором он вновь очутился. С собою умник в халате унёс долю его переживаний; вот бы он ещё и насущные проблемы прихватил… но этого Чан, увы, не сделал.

Некогда Империя и Евразия были лишь полушариями одного материка. Теперь, они стали самостоятельными мирами, меж которыми держались две связи – перешеек, и время, но даже оно в разных глазах двигалось с разницей.

Когда наручные часы выставленных в дежурство людей достигли высочайшей точки, с разных концов занятых укрытий прогулялась волна криков, призывавших вставать. Людское племя, лениво приходя к бодрствованию, смочило высохшие глотки, сдобрило урчащие животы, и только после этого откликнулось на Джаин зов.

Под открытым, ясным и просторным небом, собрались все до единого беженцы, чей взгляд и внимание всецело отдались главному бунтарю. Перед раскинувшемся на огромное пространство, как в даль, так и вширь людским народом, на собранной сцены – стоял Джаин, и все его доверенные выжившие. Не смотря на приятную погоду, чистое небо, слабый аромат свежести, и радость от долгожданной свободы – обстановка на собрании была неприятной; она будто давила, рушила спокойствие. Хоть людей было предостаточно, сильный гул не стоял; по толпе бегал шёпот, но не более того. Когда из расставленных в стороны от сцены динамиков, тех самых, что использовал Гегар – зазвучал голос вождя, утих даже шёпот.

– Мы, наконец, собрались все вместе, на свободе, в целости, в просторной далёкой Евразии…– с бодрой улыбкой начал он. – Это означает только то, что мы одержали долгожданную победу. Империи не удалось помешать нашим стремлениям! – воодушевлённо и гордо, сакцентировал Джаин внимание. – Но всё же, одну проблему Империя нам оставила…– опустив глаза, огорчился повстанец. – Теперь, мы смертны. Как сказал Чан – смертный человек проживёт около восьмидесяти лет. Нельзя сказать, что это мало, или много, но это опасно, ведь со временем – мы все исчезнем…– глядя в толпу, довольно тихо предупредил бунтарь.

В массах проснулся ропот, порой тихий, а порой кричавший: «Действительно!» «Это так!» «Что же теперь делать?» «Как нам быть?».

Джаин жестом рук смерил народ, и колонки вновь понесли его глас:

– Изучая историю империи, я узнал довольно много ценных фактов. Мы все знаем, что новые нэогары появляются регулярно. Это происходит благодаря производству новых «сыновей» для желающих «отцов». Точно так же, как нас выращивали в колбах – нэогаров собирают на заказ. Каждый нэогар – это личность, но созданная другой личностью, – заинтересовал и запутал своих собратьев Джаин, такими всем понятными фактами. – Но мало кто знает о существовании королевы Магны, ведь Империя мечтает об этом забыть. Она была проектом одной из четырёх великих стран, по облегчению продолжения нэогарского рода. Она должна была без посторонних вмешательств производить на свет новых нэогаров. Этот эксперимент не удался, – качнув головой, ненадолго затих бунтарь. – Магна – не сумела производить себе подобных. Для нэогаров – это оказалось недоступным даром. Но не для людей. Мы, в силу своих биологических особенностей – можем создать продолжателей нашего рода! – заявил Джаин, громко и чётко. Великий бунтарь огласил добрую весть, но остался серьёзным, и люд вместе с ним.

– Если у нэогаров не получилось, разве у нас есть шанс? – воскликнул один из зрителей, чьи брови почти накрыли недоверчивые глаза.

– Не стоит забывать, что мы обставили Империю уже дважды! – косо улыбнулся Герд, известный народу прямым участием в сотворении Гегара. Когда на первый план вышел его голос, внимание тут же сместилось к бессмертному. – И третий раз, тоже у нас в кармане, – протягивая руку в сторону входа в убежище, которым пользовались ещё первые выжившие, изрёк он. Оттуда, из тени перекошенного дверного проёма, спешно шагая, вышла милого вида девушка. Лишь сам факт её появления, уже поверг людской народ в удивление.

Тонкие женские ноги, обутые в кожаные туфельки, аккуратно шагали к Джаину. Поверх телесных колготок была надета зелёная юбка, немного ниже колен. За её пояс заправлялась приталенная белая сорочка, с тонкими зелёными полосами и небольшим, светлым воротником. Густые коричневые волосы, аккуратно обрамлявшие лицо и спадавшие на плечи – замечательно сочетались с большими карими глазами, в которых так и отражалось смущение. Даже сквозь лёгкий умелый макияж – видны были слегка розовые щёки.

Эта молодая, поистине привлекательная девушка – произвела фурор, правда только внутри бывших рабов. Несмотря на бурю эмоций и смешанные внутренние чувства – народ остался спокойным, продолжая удивлённо наблюдать. Подойдя к Джаину, творец людского будущего совсем засмущалась и опустила глаза, посильней прижавшись к предводителю. Рядом с ним ей было спокойней, подле него обитало чувство уверенности. Обняв девушку – вождь во весь голос возвестил:

– Эту прелестную барышню зовут Марина – в дань королеве Магне. И она – мать троих детей!

6 эпизод. Месть

Не встречал ещё император Вэнтэр таких проблем, которые не смог бы разрешить; и не важно, сколько на это уйдёт времени. Почти век ради хрустального трона, на котором он восседал, два века ради бессмертия, пол десятилетия ради утопии, или тройка дней ради налаженного контроля над материком – всё едино для мальчика- Тирана, с самыми синими глазами и чёрной душой.

В свете белой дуги на мрачном небе, а также желтоватых звёзд, что с высоких столбов лили свет на нэогарские кварталы – можно было увидеть всеобъемлющие восстановительные работы. По крайней мере, они усердно велись днём; ближе к ночи, нэогары взялись за отдых. Практически все завалы разобрали, а на каждом разрушенном здании виднелись первые этапы работ по реставрации. С наступлением ночи, холодные души практически исчезли с улиц; если кто и остался, так это патруль.

Совокупность плюсов для нэогаров усложнила задачу мстителю, оставшемуся в Империи. Но, не смотря на это, ещё до наступления одиннадцатого часа ночи – последний человек среди холодной расы, показался напротив ворот внешней дворцовой стены. Новые врата установили первым делом, а любой кирпич, в пригодности которого закрались сомнения, заменили на новый. Как и полагалось в такое время, крепостную стену укрыли мрачные тени. Тем не менее, осторожному в каждом движении мстителю, удалось разглядеть самураев – недавно созданных Чаном пешек. Мужичку, впервые их увидевшему, было плохо понятно, что это за твари, и на что они были способны. Также он не вразумлял сколько их было вокруг стены, зато точно понимал – двоя стояли прямо у ворот, и ещё двоя на самых поворотах за видимые края. С их позиций, область у дверей, вероятно, была недоступна, да и смотрели они точно перед собой, даже не шевеля маленькими головами.

Мощеная тропка, ведшая от самых дверей главного в Империи замка, пролегала через мостик, что в свою очередь переправлял пеших через ручеёк, быстрый и кристально чистый. Вымокший в его мелких водах человек выбрал выгодную позицию для наблюдения из-под креплений моста, и пока вода прозрачными локонами стекала с него – обдумывал свой план.

Безупречно тихо он извлёк из-под мрачной накидки собственноручно заточенную полосу железа. С разгона максимально быстрого, какой возможен был подуставшему мокрому человеку – мужичок вонзил «клинок» в глаз первому самураю, около правой двери. Развернув меч остриём к левому охраннику, он разрубил часть головы первого, и отсёк всё, что превышало глаза – второму. Оба самурая, не издав ни звука, грохнулись на землю – словно неисправная кучка металла. Мститель проделал убийства настолько тихо, настолько умело и талантливо, что сам не поверил своему мастерству. С нэогарами, что дежурили у врат раньше, было бы труднее… а эти пустышки лишь предприняли первые попытки обороны, когда его заточка отделилась от правой головы.

Скрежет стали и металлический звон обмякших доспехов мог бы навлечь беду, но нет, другие пары самураев смотрели в свои стороны. Пустоголовые пешки – проигнорировали нападение.

Вскоре через венец каменной ограды перелетела верёвка с толстым крюком и, держась за соломенного цвета трос – последний человек Империи предпринял беззвучный подъём, где стыки меж крупными кирпичами служили чем-то схожим со ступенями. Уцепившись пальцами за самый верх, мститель осторожно выглянул из-за последних камней свежей кладки. Его внимание наткнулось на вход в сам дворец. Достигнув глазами грань видимости дверей замка – его очи округлили кентавры, монументально стоявшие по бокам от дверей. Некогда бронзовые половины калитки, если и осталось теми же, то потемнели и сменили орнамент; после рабского побега, главные амбразуры обратились руинами… Картина перемен явно удивила бессмертного Империи, но округлые глаза быстро сменились на решительные, после чего висевший человек – приготовил небольшой пистолет. К его короткому дулу крепился глушитель – по всей видимости, самодельный. Парой точных выстрелов – мужичку удалось прострелить глаза обоим кентаврам, сохранив былую тишину. Конские стержни под ними искосились, и табунщики упали, с разбитым и тусклым глазом у каждого. Перецепив крюк с верёвкой – билет сквозь внешние стены, мститель с комариным свистом спустился внутрь дворика владыки континента.

Красоты ради, на последнем этаже дворца слабо горели симметричные бра, а во имя безопасности, в это самое время – генерал имперской армии и двое его подчинённых, шагали по широкому коридору. Обычно не было нужды заниматься чем-то подобным, но обычно – прижавшись к стенам коридора не стояли кентавры, чередуясь с самураями через одного. Они были неподвижны и бесшумны; на нэогаров, проходивших мимо – реакцию не изъявляли. Но это не означало, что они расслабились; у самураев в готовности держались клинки, у кентавров – жезлы.

– Генерал, разве не опасно зачислять не прошедших испытания воинов в личную охрану императора? – спросил идущий шедший Кана подопечный, уж очень рвавшийся к ореолу.

– Император технологу доверяет, в отличие от меня. Властитель счёл правильным тестировать пешек временем, с чем я не согласен. Мы допустим это, но всегда будем на чеку, – Кан был учтив как сын с отцом подле Вэнтэра, но вблизи собственных подчинённых, умел держаться как истинный атаман. Он не оборачивался, когда говорил с кем-то ниже себя, и никогда ничего не спрашивал. Его рвение уберечь повелителя заслуживало похвал, но генералу было невдомёк, что тёплый мститель уже успел пробраться внутрь замка через окно, иначе он бы не покинул последний этаж, оставив сильнейшего нэогара, ставшего мальчиком, на попечение непроверенным пешкам.

На первом, просторном этаже готического дворца – нелюдимый мужичок не встретил ни единой души. Среди множества арок, украшений, ювелирных ценностей и наследственных нэогарских достоинств – в тишине блуждала только пустота. Тихо прокравшись к широкой винтовой лестнице, мститель прижался к стенке и, обхаживая ступеньки – крепко сжал оба своих автомата. На следующем этаже, украшенном не менее роскошно, мстителя засёк первый нэогар. Едва ли он приготовил табельное оружие к огню, мужичок устранил броненосца пулей в самый глаз. Звук от выстрела раздался чётко, в такой- То тишине; даже помощи глушителя было едостаточно. Но выбора действий у диверсанта не было, поздно стало сетовать на случившееся. Оставалось только бежать, и бежать так, как ноги его не торопились ещё никогда.

Каждый грядущий этаж, как оказалось – охранялся всего одним нэогаром, которого мститель при первой же возможности пристреливал. На бегу, его меткость стала такой же шаткой, как пламя свечи на ветру, и далеко ни с первого раза удавалось отнимать у противника жизнь.

Звуки выстрелов разносились по замку, как грозовой гром после ослепительной молнии; из-за шума, охранники верхних этажей спускались на нижние, где их ждала пуля, выпущенная с мольбой угодить в глаз. Весомая проблема возникла тогда, когда закончились патроны, и мстителю пришлось перезарядить оружия. Тогда-то он и получил первые раны: сильный удар в грудь и задетое пулей ухо. Отбив нападение врага клинком, выдернутым из-за спины взмахом таким резким, что развод отобразил серп – бессмертный заимел преимущество. Но польза оказалась скоротечной; после пары успешных парирований сталь сломалась о сталь, высокой ценой отбросив недобитого противника.

Мститель бегом помчался по ступенькам и, убивая охранников на лету – наконец поднялся на последний этаж. Оказавшись там, среди роскошных стен просторного коридора, мужичок с укрытого плащом и тенью пояса сорвал гранату, отделив смертоносное ядро от чеки. Взрывчатка тотчас отправилась на лестничный пролёт, и едва скрылась в тенях и гуле рвавшихся кверху солдат, как жестокий и беспощадный рокот взрыва пожрал путь на верхний этаж.

В красном зареве кончины лестничной клетки, тени лучшего яруса увяли, и облегчённый своей победой мятежник развернулся к цели – коридору лично императорского этажа. Беззаботность и лёгкость в миг сползли с его лица. На арене показались пешки прославленного Чана, в невиданной прежде концентрации.

Не потребовалось и трёх секунд, чтобы недалёкие вояки приняли человека за врага. Ближайший к цели кентавр, а за ним и самурай – пустились в бой.

Мститель взревел, криком пробуждая остатки смелости и сил. Выбор действий сгорел вместе с лестницей, так что бессмертный пустился на таран. Ещё с расстояния ему удалось множеством неточных выстрелов убить первых напавших тварей, и даже навсегда уложить самурая второй волны. Но на этом успехе – автоматы опустели. Удобным оружием обладали кентавры – у их жезлов не могли иссякнуть заряды. Как раз таким, алым сгустком энергии, ударил ближайший кентавр, целясь точно в нарушителя. Тут себя и проявила неуклюжесть полуконя в узком коридоре: мститель извернулся, и залп лишь испортил пол.

Выкинув бесполезные автоматы вперёд – каратель обнажил поломанный клинок и с ним – пустился в бой.

Пока нескладные кентавры со всех сторон пытались ударить его передними лапами или напрыгнуть сзади, человек проносился между ними и ловко уворачивался, хотя изворотливые самураи изрядно ему мешали. Только из-за них, он получил множество серьёзных, глубоких ран; пару раз его ударили об стену и пронзили насквозь клинком – к счастью, не в смертельной точке. Но даже в этом танце с болью и соревновании со смертью, мститель – не собирался уступать. Таким тяжким путём он добрался до своих автоматов, крепко их схватил и, запрыгнув под ближайшего кентавра, прикрылся от удара самурая. Этого времени ему как раз хватило, чтобы наспех перезарядить оружия и меткой пулей – прострелить головы ближайшим меченосцам. Выбравшись из-под бушевавшего зверя, мститель спиной вперёд рванул к дальним дверям. Вражина помчались к нему с обеих сторон, отрезая пути отступления и перекрывая тьмой своих лат сам кислород. Но чудеса судьбы, как показала практика, любили людей; после череды удачных залпов, человек присел на корточки и позволил тем врагам, что были позади – столкнуть собой всех тех, что спереди. Моментально подскочив в полный рост – смельчак, в окружении яростной стали развернулся туда, где виднелась последняя дверь этажа: его цель, его мишень, и его смерть. Ведь там, по мнению императора – теплилось лучшее место для спальни.

Подбежав к заветной двери на близость прицела, мститель прострелил дверную ручку. Его лицо впервые оттенило верой в собственный успех, как тут же исказилось гримасой страдания; в спину человека ударил выстрел кентавра. Алый сгусток энергии поразил самый центр поясницы, и сдавленно застонав – человек рухнул. Он растянулся прямо перед дверью в покои Вэнтэра; его голова пала как раз по центру входа. Сжав левую руку в кулак, стиснув зубы и наплевав на страшную боль – мужичок замахнулся. Он почти выбил плотную дверь, когда его кулак с громким хрустом прижала к полу нэогарская нога. Неудачно попытавшись крикнуть, скованный болью мститель, с трудом поднял очи. Если вначале они горели ненасытным гневом – стоило увидеть возвышавшуюся фигуру Кана, как глаза блеснули безмятежной кротостью. Это стало ответом на холодный взгляд недовольного генерала.

– Чёрт! Как? Как ты здесь оказался? – едва слышно, хрипло спросил мститель.

– Ты наделал столько шума. Неужели считал, что я не вмешаюсь? – непреклонно ответил Кан, покачав головой. Зелень его глаз никогда не была такой томной.

– Он… он замучил, убил, заморил голодом, лишил крова и друзей стольких людей… Как, как такой как ты, может служить ему? Служить такому демону? – выплюнув густую кровь, проговорил мститель, всеми силами старясь встать.

– А кому, по-твоему, следует служить? Верить в добро, справедливость, и закончить, как ты? – не отрываясь от мстительных глаз, спросил генерал. – Уж лучше служить демону, но быть уверенным в завтрашнем дне. Не считаешь?

Под звуки генеральского голоса, мстителю удалось направить руку с автоматом в сторону двери, и лишь немного приподняв дуло, он спустил курок. Кан сего не ожидал, и явно изумился, когда дверь с тихим скрипом приоткрылась. Затаив дыхание оба соперника заглянули внутрь, и почти сразу увидели императора. Он, подпирая рукой подбородок, смотрел в приоткрытое окно. Помимо пижамы, на его плечах колыхался шёлковый халат – насыщенного фиолетового цвета с богатыми золотыми плетениями. На лёгком прохладном ветру, вместе с тёмными непослушными волосами, слегка развивались рукава халата – свисавшие на подоконник. В тусклом белом свете далёкой луны, его безразличное лицо, хотя оживлённый взгляд – казались ещё более холодными.

– Красиво сказано, Кан, – проронил император, так и не оторвавшись от окна.

– Вы не спите? – удивлённо спросил генерал, позабыв обо всех манерах.

– Такой шум и мертвеца разбудит, – наконец повернувшись, сонно ответил Вэнтэр. Он просунул руки в рукава халата и, завязав пояс – медленно зашагал к мстителю.

Внимая звуки поступи, измученный Менос, по-прежнему сжимая зубы – снова и снова сжимал курок. В ответ, доносились лишь пустые постукивания внутри ружья. Под их мелодию, монотонную и пронзительную, чёрные мстительные глаза медленно закрылись. Пальцы его расслабились, отпустив курок.

– Ты знал его? – спросил император, приблизившись к человеку. В его взгляде – читалось отвращение.

– Да. Он был одним из зачисленных в армию людей, – убрав ногу с кулака мстителя, ответил генерал.

– А-а-а, вот откуда столько боевых навыков, – смотря сверху вниз с прямой шеи, владыка потыкал ногой тело. – Раз уж он сам помер, уберите его отсюда, – повернув голову к самураям, распорядился Вэнтэр.

– Менос был смелым и сильным человеком. Позволите похоронить его, как погибшего воина? – без переживаний, хотя с некой тоской, попросил нэогар.

– Ты кое в чём прав; не смотря на глупость, он достоин уважения. Этим меня и поражают люди, – отходя от Кана, начал император. – В них столько сил, хотя они так слабы. Наверно именно поэтому, они сумели дважды обставить нас, – медленно уходя от спальни, устало закончил Вэнтэр.

По указу его, ему и генералу для спуска подставили лестницы, и пусть такая стезя была опасна и малоприятна, властитель отказался от помощи. Кан сопровождал его, избегая демонстрации своей опеки, а позади держались самураи, переносившие погибшего нарушителя.

– Я всё реже и реже понимаю, о чём он говорит, и что думает, – прожигая лесной зеленью невозмутимый затылок покорителя, безмолвно проронил Кан. – Неужели, это и есть разница, между людьми и нэогарами?

Словно бы ощущая очередную смерть обездоленного собрата, будто бы прожив это вместе с ним, Джаин, проснувшись в небольшой уцелевшей комнате одного из подбитых жилых домов, встал со старой расцарапанной кровати. С великим революционером её делила та самая девушка – показанная на собрании. Она была отвёрнута в другую сторону и не заметила, как проснулся бунтарь; Джаин, понимая это, прикрыл её раскрытые голени одеялом, после чего подошёл к окну. Посмотрев через стресканное стекло на часть людских поселений и тусклые звёзды, во главе которых плыла яркая луна – великий бунтарь понурено вздохнул. Он погрузился в безрадостные мысли, когда на его плечи легли нежные и тёплые руки Марины. Вздрогнув, Джаин лишь растерянно проговорил:

– Ой, прости, я разбудил тебя?

– Не переживай… хоть мы долго не виделись – я не разучилась примечать, когда тебе тяжело, – стараясь спрятать смущённые глаза, не отпускала она предводителя.

– Всё-таки, ты удивительна. Именно ты стала первой выращенной мной и Чаном женщиной, из-за чего первые полгода жизни провела вдали от всего мира. Единственным, с кем ты контактировала – повезло стать мне. Вот ты и привязалась к великому бунтарю, – засмеявшись, развернулся Джаин к Марине.

– Может ты и прав… но ещё с того дня, когда ты дал мне имя и рассказал о моём предназначении – я уже чувствовала что-то необычное, – прижавшись к Джаину посильней, рассказала девушка. – Может, поделишься со мной, своими переживаниями? Тебе полегчает, – наконец подняв голову, нежно взглянула Марина бунтарю в глаза. Джаин с улыбкой выдохнул; это должно было стать смехом, но стыдливость подавила его. Повстанец, не размыкая уст, изгибал их, уводя за собой девушку. Присев на жёсткий матрас, выслушав скрипы старых ножек кровати, великий бунтарь погрузился в воспоминания тех далёких дней, когда созидание Гегара только пережило зарю. Его карие, такие же как у Марины глаза, словно бы увидели то время, и он приступил:

– Дни, когда нас только возвратили в Империю – самые худшие на моей памяти, ведь мы за какой-то жалкий месяц лишились всего, от бессмертия, ради которого были созданы, до свободы, к которой едва прикоснулись. Но как минимум я – не лишился надежды, и заразил ею Чана, главного технолога нэогаров, который не меньше моего негодовал над смертностью, и боялся нашего исчезновения. Полгода мы с ним перекладывали основные занятие лаборатории на штат, а сами корпели на схемами строения королевы Магны. Я считал себя таким мудрым, таким всезнающим, – Джаин с улыбкой покачал головой, словно ему стало за это стыдно, – хотя Чану так и приходилось обучать меня чему-то тому, что я доселе не знал. Мы перерыли все генетические открытия умнейшего нэогара, наложили их на древние документы эксперимента с Магной, и к концу первого года, сотворили настоящее чудо, – судя по взгляду блеснувших глаз, это не было только гордость за открытие, но и задумывалось как комплимент Марине. – Мы вырастили тебя.

Никогда первейшему рабу не забыть тот день, с которого начался отсчёт жизни первой женщины. День, когда от неё отпрянула зелёная жижа, стекло пустило на кожу свежий воздух, когда Джаину выпала честь обтереть её, и помочь одеться. Прочие люди переносили это стойко, как монументы, смотрели прямо, молчали и не шевелились, пока их не двигали. Но Марина была другой… она активно помогала себя одевать, в очах её с самого начала пылал огонь, и только она заговорила первой, прежде, чем услышала что-то сама. «Я так рада знакомству»– вот, что она сказала, хотя не знала ни своего имени, ни Джаиного.

– Чан тогда был занят, и не мог присутствовать при этом, но без него всё равно ничего бы не было, – эти слова невольно навлекли на революционера тоску, из-за отсутствия преподавателя, и собственной ничтожности в замке императора. – Без него не обошлось и в продолжении. Именно он организовал для тебя укрытие, недоступное другим нэогарам. Ты наверняка помнишь, что было дальше… следующие полгода к тебе приближался только я, – эта мысль стала приятной для них обоих; под этими словами явно таилось больше воспоминаний, чем они были готовы озвучить. – И вот подоспел тот изумительный день, когда твоё чрево наполнилось жизнью, – по старой привычке ладонь Джаина легла Марине на живот, уже давно ставший плоским. Умилению его лица от памяти того момента, когда оттуда его что-то толкнуло, не было конца, а Марина лишь хмыкнула, своими руками сжав персты бунтаря.

– Жаль, что ты не видел, как она его покинула. И жаль, что это случилось лишь раз…

– Ты уж прости, пришлось приврать про ещё двух детей, – осёкся Джаин, понимая, что этот поступок порочил его, но был необходим. – Твой статус это помогло взрастить, и эффект на люд произвело желаемый. Надеюсь, ты не обижаешься? – трепет в голосе принудил понять, что предводителя это тревожило.

– Если и ты не злишься, что я прервала тебя. Продолжай, – попросила девушка.

Джаин на секунду задумался, но затем отодвинулся и промолвил:

– Чан помог мне даже после успеха, когда знал, что ты беременна. Он выкупил десяток рабов, подкупил всех, кто мог стать угрозой, и незаметно для общественности, тебя выслали в Евразию, – с этими словами кадры всплыли отягощающие, но тогда оба человека радовались. Марине надоели прятки, а Джаину больше не приходилось за неё бояться, и пусть тогда они надолго расстались – это было светлым вечером, и дело не в яркости луны или звёзд. – Успех опьянил меня; стыдно признаваться, но я приступил к дальнейшему процессу взращивания женщин даже прежде, чем ты добралась до Евразии. Чану переживать успех было проще; он нэогар, и подобное с ним уже случалось. Если бы не его участие, я бы точно прокололся и был казнён… Я хотел в неделю выводить по десятку новых людей, но Чан заставил довольствоваться тремя, и спасибо ему за это. Тем же путём их переправляли в Евразию, и так же, как ты, они здесь по сей день.