На дне большого котла

Дин Гэпли

На дне большого котла

Моей дочери Кристине

Моим Первым

Читателям

(вы знаете, кто вы)

ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО

От переводчика (и не только)

С Дином Гэпли я познакомился в Сети, где он, прячась за воинственным эльфийским ником, публиковал занятные заметки о том, как работают бизнес, некоммерческий сектор и власть в выдуманном мире одной очень известной фэнтези-саги. Точнее, как они могли бы работать, озаботься в своё время этими вопросами поглубже сам автор легендариума.

К сожалению или к счастью, творец того мира, тоже британец, большую часть внимания уделял лингвистике, поэзии, мифологии и истории. Производство и сбыт, работа фиска или сословные нюансы при таком подходе несколько выпадают из фокуса, а политика как таковая отсутствует. Интерес поклонников саги к «экономике» мира всегда был невелик, тогда как к его детально расписанной героической истории или виртуозно придуманным языкам – напротив.

Опусы Гэпли, в меру остроумные, весьма достоверные и всегда хорошо проработанные (не зря же он преподаёт) на форумах встречали в лучшем случае вежливое одобрение. Через призму этих рассуждений первоначальный мир менялся, оставаясь по-прежнему далёким, как сейчас Средневековье от нас, но становясь в то же время более реальным. Дин наращивал на крепкие кости мира сочную плоть. Фанаты, вероятно, не понимали, что с этим делать дальше. Не понимал этого и сам Дин. А потом эти измышления увидел я.

У нас завязалась кое-какая переписка, и спустя несколько лет оказалось, что споры о номиналах монет мира, существующего только в головах, могут завести весьма далеко. Например, в роман о странном и поначалу в чём-то смешном преступлении, совершённом, казалось бы, в тесном мире тряпок и кастрюль, но на самом-то деле… В роман, который вы сейчас держите в руках.

Детектив и фэнтези – два жанра, с трудом поддающиеся скрещиванию, хотя наличие целой плеяды великих авторов, начиная от Глена Кука и Терри Пратчетта и заканчивая Беном Аароновичем и Майком Омери, подтверждает, что это возможно.

Детективная часть повествования у Дина, мягко говоря, не довлеет над фэнтезийной, а временами её становится так мало, что уже не хватает. Как человек со здоровой психикой он, кажется, больше любит приключения, чем тайны, и явно предпочитает ранения убийствам. Но финал романа расставит всё по местам.

Моя роль в этой истории, не скрою, нескромна. Она не ограничивается лишь переводом и адаптацией, а это, поверьте, была та ещё задачка: канонического перевода произведений, описывающих тот самый мир, краешки которого проглядывают в мире «Первой ищейки Майла», в России не существует. Мне посчастливилось стать и продюсером, и издателем этого романа, а затем также позаботиться о его продвижении. Если вы сейчас читаете эти строки, значит, большая часть ролей исполнена успешно. Но книга Дина умяла, причмокивая, существенную часть моей жизни. Порой по утрам я смотрелся в зеркало, и мне казалось, что Дин Гэпли – это я. Впрочем, это прошло.

Будучи во многих вещах наивен как ребёнок, Дин кое в чём оказался не менее расчётлив, чем само Зло. Смог же он убедить меня заключить договор на издание сразу серии книг, пообещав написать «те несколько, которых до приличной серии не хватает», в ближайшие годы. Откуда у него возьмётся на них время, он не сказал, а ведь он не профессиональный писатель.

Я буду счастлив, Дин, если тебе удастся сдержать слово, и все наши планы реализуются.

Дмитрий Щербаков,

Москва, июнь 2024 г.

ЧАСТЬ I

4 СЕНТЯБРЯ

1

Кабинет главного повара

– То есть как это: на дне большого котла? – медленно переспросил Адальгрим, поднимая глаза от бумаг.

Бодо и хотел бы ответить, но лишь вздохнул.

В комнате пахло чем-то пряным, а ещё немного табаком и воском. От самого Адальгрима отчётливо веяло кислинкой, свежим тестом и изюмом, потому что он, подумал Бодо, только что вернулся от пекарей. Адальгрим был похож на большого сытого кота при хорошем доме: такой же лоснящийся, вальяжный и с хитрецой.

А между тем старик считался в Майле большой шишкой, поскольку заведовал сразу всем Залом Приправ – этим огромным и сложным миром внутри Башни, вечно полной до краёв голодных ртов. Учитывая, что любой уважающий себя бротт1 принимает пищу не реже шести раз на дню, влияние Адальгрима сравнивали с властью самого коменданта крепости, Хэла Шиповника. Тому главный повар вроде бы и был подчинён, но на умы и настроения гарнизона всегда влиял напрямую – через желудки.

Бодо поёжился, не решаясь выпустить из рук свою странную находку.

Если бы не сегодняшнее происшествие, главного повара Башни он, даже будучи старшим по утренней смене на кухнях, увидел бы только на пиру в честь Дня Основания, да и то издалека. А теперь этот самый главный начальник, сидя на расстоянии руки, пытается проткнуть Бодо взглядом насквозь, как вертелом.

В тёмном углу тихонько пробормотали:

– Семьдесят фунтов изюма. Тридцать шесть миндаля. Семь мускатного ореха. Двенадцать связок корицы. Пятьдесят фунтов гвоздики. Склянка нардового масла. А где корень куркумы?

– Кто охранял Зал Приправ этой ночью? – повернув голову, спросил Адальгрим. – Справляются из рук вон плохо!

– Кто-то из сотни Тэда Розарника, – немедленно отозвался голос помоложе, принадлежавший незнакомому Бодо парню в форме Вольного Стрелка, или бранка2, как они сами себя называли. – Заступили с начала недели.

Бранк стоял в полутени справа от Адальгрима, из-за его плеча внимательно глядя на то, что принёс Бодо. Стрелок был в форменной стёганой куртке с наплечниками, как и положено, из голубоватой доламионской стали, но без шлема, так что какого он звания, сразу было и не разобрать. Нашивка на рукаве, указывающая на принадлежность к сотне, терялась в полумраке. Единственное, что можно было сказать наверняка, Стрелок был не из бедных. Шнурки на жёсткой краге, обязательном атрибуте для левой руки каждого лучника, вызывающе блестели позолотой.

Бодо переступил с ноги на ногу.

– Можешь положить это сюда, парень, – смилостивился Адальгрим.

Тяжёлая находка брякнулась поверх груды записок, сметя парочку под стол. Впрочем, на них никто и не глянул – настолько необычным было то, что выудили сегодня в начале смены, сливая остатки воды из большого котла.

В большом котле, который из-за его размеров правильнее было бы называть бассейном, весь день до полуночи непрерывно готовился кипяток. Без целого моря кипятка было не справиться с огромным количеством грязной посуды, остающейся на кухне после приготовления и поедания тысяч порций. Вчерашнюю воду, не использованную за день, было принято сливать, заменяя на свежую. Но перед этим котёл проверяли на чистоту.

Выполняя эту процедуру, позёвывающий Бодо и приметил сквозь тонкий слой воды нечто тёмное. Не подозревая, что это нечто может привести его к самому Адальгриму, он зацепил что-то явно лишнее багром и вытащил на свет. Носильщики, черпальщики, посудомойки, водоносы и прочие кухонные служители, в поисках тепла и перекуса наводнявшие с утра пораньше зал с котлами, с визгами и охами обступили находку.

– Десять фунтов прибрежного шафрана. Сорок пять сандалового порошка. Двадцать толчёного аниса, – бормотали в углу.

– Очевидно, что это… сапоги? – с долей сомнения проговорил Адальгрим, ещё раз оглядев бесформенное нечто, с которого капало на пол.

По въевшейся поварской привычке он принюхался:

– Бычья кожа, – но, опомнившись, брезгливо отодвинулся.

Понимая, что как старший смены он должен попытаться как-то всё объяснить, Бодо выдавил:

– Это не наше!

– Разумеется, не наше. Где ты на сто миль вокруг сыщешь бротта в сапогах! – насмешливо отозвался главный повар, тыкая пальцем в собственные мохнатые ноги. – Но кому это теперь позволительно полоскать обувь в кухонных котлах? Судя по размеру, Верзилам?

– Этим дальше Покоев Эверарда хода нет, – быстро ответил за Бодо, наклоняясь, Вольный Стрелок. – Парни Розарника и не могли бы никого оттуда пропустить. От Покоев до подвалов – три этажа и пять постов.

Он полуприсел так, что его глаза оказались на одном уровне со столешницей.

– Но позвольте-ка, – пробормотал бранк.

Вытащив из ножен на поясе кинжал, он ткнул им в ремешок на голенище сапога. Адальгрим и Бодо в недоумении воззрились на небольшую пряжку из потемневшего серебра, подцепленную на самый кончик лезвия.

– Орочья руна, – с непроницаемым лицом констатировал Стрелок. – Такие носят на щитах в Черноземье, хотя на знамёнах у них, как вы знаете, как и у нас, башня, только не белая, а чёрная. И мех в оторочке… – Он показал кинжалом. – Такого в наших краях не сыскать. Возможно, орочья работа. Из-под Глотки Тролля или даже севернее.

Адальгрим, крякнув, встал. В тёмном углу ойкнули.

– Попасть внутрь Башни это могло лишь двумя путями, – пристально глядя на Бодо, продолжал Стрелок. – Либо как трофей, и тогда это действительно чья-то глупая шутка, над которой мне лично смеяться не захотелось бы. Либо…

Он убрал кинжал, и Адальгрим закончил за него:

– На ногах того, кому такие сапоги под стать. Орк на моей кухне. В подземельях Башни. Серьёзно? – криво улыбнулся он. – И кто тут шутник?

Бодо разинул рот.

Стрелок, покачав головой, сгрёб со стола мокрые сапоги, завернул их в какую-то холстину и полувопросительно проговорил:

– Если позволите, я бы поглядел на место, где это нашли. Моему начальнику это будет интересно. Меня зовут Ланго Падуб, – объяснил он Бодо. – Десятник Малого Народа, сотня коменданта.

Представившись, Ланго надел высокий блестящий шлем, который и впрямь украшало зелёное перо, положенное командирам десятков, и сразу же приобрёл официальный вид.

Бодо невольно выпрямился, втянул живот и поклонился. Разного народа без званий в Башне служило, пожалуй, не меньше, чем лучников. Но вся молодёжь из кухонной прислуги, тайно или явно, мечтала попасть в Вольные Стрелки.

– Бодо Глубокоп, к вашим услугам! – представился он. – В сегодняшней утренней смене по кухням я старший. Конечно, я всё вам…

– Только сделаю это я! – прервал его главный повар. – Мне, знаете ли, тоже интересно до жути: как это в моём кипяточке вдруг оказались эти обноски! Кто-то должен за это ответить. Пошли, – мотнул он головой в сторону двери. – Всё равно сейчас открывать кухни, а потом на доклад к Капитану. А вы здесь пока, – добавил он внушительно в тёмный угол, – досчитайте наконец эти порошки. Пир через две недели!

Почтительно пропустив всех вперёд, Бодо, полный опасений и надежд, покинул кабинет начальства. Внутри у него всё дрожало: живых орков, впрочем, быстро превращаемых в мёртвых, в Майле, несмотря на неспокойные времена, видели только Стрелки, несущие службу далеко на востоке, у самых Гор. И тут – сапоги!

Уже закрывая дверь, он услышал невнятное:

– Сто фунтов черного перца. Тридцать три имбиря. Турнесоль в кусках, десять штук. Но где же, сожри меня тролль, корень куркумы?

2

Зал с котлами

Рассекая широким пузом стылый предрассветный воздух, Адальгрим повёл их по маршруту, отлично известному Бодо.

Кабинет главного повара, в котором он держал под приглядом хозяйственные записи и самые дорогие ингредиенты, располагался на первом уровне Башни, совсем недалеко от южной двери. Кухни лежали ниже – под Закромами, как бранки с присущим им юмором окрестили вовсе не кладовые, а помещения для провинившихся Стрелков. Наказанные, которых «упрятали в Закрома», то есть переселили на время в подвал, иногда выполняли и черновую работу по кухне. При их строгой диете – никакого второго завтрака или полдника, – и отменном аппетите это-то и было настоящим наказанием.

Выйдя в коридор, сложенный из пепельно-чёрного литворна, по преданию, добытого первостроителями крепости ещё вместе с гномами, они повернули налево и спустились на два пролёта по крутой лестнице, соединяющей все этажи. У высокой двери их встретил патруль: два Стрелка со значками сотни Розарника на рукавах. Всё, как и говорил Ланго Падуб.

Троицу, первым в которой шёл главный повар Башни, пропустили без лишних слов.

Оказавшись за дверью, Адальгрим кивнул Бодо, мол, показывай. Начальник посещал его смену нечасто, обычно будучи занят по утрам с поварами. Бодо лихорадочно попытался припомнить, оставил ли он хозяйство в должном порядке. Обязанности старшего утренней смены были на первый взгляд несложны: сделать так, чтобы всё работало, а приёмы пищи состоялись в срок. За этой простотой крылось, увы, немало нюансов.

«Большой котёл… почистили. Воду начали носить. Мыльный корень – тоже. Пекарня работает с полуночи. Подъёмник в кладовые исправен. Новый уксус снизу принесли. Мешки починили…» – билось у Бодо в голове.

– Бодо! – испуганно окликнул его было юнец Сордо, торчавший, как всегда, у котла, где в смеси хвоща и уксуса кисли на ночь оловянные миски. Увидев Адальгрима, он выпучил глаза, замотал головой и прикусил язык.

Но Бодо смотрел уже не на него.

Из-за двух других небольших котлов, в одном из которых парились сковородки, крюки и вертела, а в другом промывалась холодной водой зелень, они увидели сначала большой котёл, а затем – небольшую толпу.

Над котлом стоял пар, а значит, этажом ниже, в кочегарке, исправно подкидывали дровишки, и всё было в порядке. Но сердце у Бодо ёкнуло, когда он разглядел, что все столпились в одном месте, а вместо обычных дел обсуждают что-то.

Подойдя ближе, они услышали чей-то резкий голос. «Кажется, Пэт-дровонос», – определил на слух Бодо.

– Звать надо. Это какое-то дерьмо! – ругнулся Пэт, и собравшиеся приглушённо согласились.

– А если такое ещё раз? Лично я сделаю ноги, – возмущённо сказал кто-то, и его тоже поддержали.

Все почему-то посмотрели наверх, но на высоком закопчённом потолке, перевитом могучими дубовыми балками, было бы мудрено что-то разглядеть.

Главный повар, вздохнув, сделал шаг вперёд и хлопнул в ладоши.

– Доброе утро, котловая! – зычно воскликнул он.

Толпа произвела сложное разнонаправленное движение, мигом расплескавшись по помещению. У большого котла остались торчать двое: дровонос и кто-то немолодой и приземистый в фартуке, припудренном мукой.

– Господин Адальгрим! А вот и вы! – не смутился Пэт – его вообще, как знал Бодо, смутить было трудно. – А у нас тут какая-то… хрень!

– Вижу, милейший. Мне через пару минут на доклад к Капитану с выбором блюд, а тут… Забастовка? – спокойно проговорил главный повар.

Бодо вмиг покрылся испариной: со всей этой беготнёй туда-сюда с сапогами он и думать забыл про выбор блюд. «Хоть бы парни не подкачали!» – только и осталось понадеяться ему.

– Так потолок-то осыпается! – выпалил пожилой в фартуке, махнув рукой. – Прямо у нас на глазах. Просвистело мимо, как из пращи, и бултыхнулось туда! Здоровенное.

Попробовав проследить взглядом за его пальцем, главный повар переспросил:

– Куда?

– Мы не можем работать, господин Адальгрим, если эта дерьмовая Башня разваливается на куски, – встрял Пэт. – У меня дома малец на мальце, и каждому в рот положи! Если их кормильца раздавит потолком…

– Да каким ещё, перца тебе под хвост, потолком. Вон же он, на месте, висит ровнёхонько! – с некоторым раздражением отозвался главный повар. – Что тут у вас происходит?

– А вы загляните, загляните в лари с мукой! – предложил пожилой в фартуке.

Пристально глянув на него, но поняв, что это не шутка, Адальгрим размашистым шагом проследовал к шеренге больших сундуков в углу, где под разными крышками хранилась мука: от самой грубой до нежнейшей пшеничной. Бодо и компания бросились следом.

Верх был откинут над ларем с самой дорогой мукой тройного просева. Ею же было усыпано всё кругом на добрых десять футов. Недовольно сморщив нос, главный повар запустил руку в белоснежную горку с провалом посередине, нашарил что-то и с усилием вытащил.

– Вот дерьмо! – не сдержался дровонос.

– М-да, – согласился Адальгрим, потряс находку и подул на неё.

Все дружно посмотрели наверх.

– Первый раз вижу, чтобы в кухню с потолка падали книги, – признался главный повар, открыл обложку и захлопнул. – Да ещё и не поваренные!

Он оглянулся и вручил Ланго Падубу, взиравшему на происходящее с кривой усмешкой, тяжёлый фолиант в переплёте из тёмной кожи.

– Придержи-ка это. А ты, – он поманил пальцем Бодо, – бегом за мной!

3

Помещение перед поварской

Выбор блюд был данью старинной ежеутренней традиции, а к традициям в Майле относились с почтением. С меню утренней смены проблем не возникало: готовилось что-нибудь посытнее, погорячее и попроще, а также много кексов. Однако обед, полдник и ужин требовали более тонкого подхода.

Обычно этим занимался кто-то из старших поваров, которые работали, как и все на кухне, посменно. Но порой снисходил и Адальгрим – когда ему спозаранку зачем-то понадобилось к Капитану. Не принять главного повара с выбором блюд Вожак Вольных Стрелков, как гласила традиция, просто не мог, потому что только в его власти было изменить обеденное меню.

Каждую ночь для выбора на больших столах раскладывали свежие поступления продуктов, приносили кое-что из ледника, поднимали из погребов на пробу напитки, подбирали зелень и приправы. Тому, кто определял рацион Башни на вторую половину дня, нужно было всего лишь обойти это всё, внимательно осмотреть и дать чёткие указания, что и из чего готовить. Сколько, разбирались уже по ходу.

Когда в небольшом помещении, смежном с залом котлов, вдруг появился Адальгрим, по взволнованному покачиванию поварских колпаков Бодо понял – увидеть начальство здесь не ожидали. Кивнув одному из старших, главный повар тихо отдал несколько указаний, одарил долгим взглядом ближайшие столы, пошёл вразвалочку вдоль и начал без запинок:

– Итак, обед. Похлёбка из овощей с белой рыбой и льняным маслом. Утиная грудка в густом соусе. Цыплята с чесноком в тесте. Кабан на штыке. Полдник. Пироги, как обычно: с говядиной, щукой, карасём. Персиковые пончики. Ежевичный крем на миндальном молоке и вафли. Наконец, ужин. Котлеты из телятины. Красная сельдь с маринованными помидорами. Потроха каплунов в горчице. Пирожки с голубятиной. О, апельсины?

Он резко остановился.

– Откуда? – взял в руку. – И свежие!

Из группы поваров поддакнули. «Вчера пришёл обоз из Лубереда», – пояснил кто-то.

– Едал я на юге однажды, – закатил глаза Адальгрим. – Апельсины чистим, дольки пополам, лимоны кусочками. Лимоны найдутся? Слегка подрумяниваем на сковороде. Взбиваем яйца с сахаром. Немного молока, заливаем, запекаем. Никакого масла и соли, ни в коем случае.

Главный повар облизнулся и вернул апельсин в корзину. Его виды видавшие подчинённые, дослужившиеся в Башне до собственных колпаков, одобрительно закивали. «Подадим к полднику», – пообещали Адальгриму.

– Что с напитками? – спросил он, проходя мимо кувшинов с водами и сиропами, и наскоро сунул нос во вскрытые бочонки с элем, стоящие в частоколе из винных кувшинов.

– «Осенний Янтарь» и «Чернила Юга»? Годится. За главный стол – вот это белое от старины Хильдо, и хватит. Приступайте, – он нашёл взглядом Бодо и показал ему на дверь. – А мы с тобой наверх.

– Мы? – ужаснулся Бодо, вприпрыжку догоняя начальника. – Сударь, помилуйте, у меня смена! У меня же… А горчичный соус!

Адальгрим дождался, пока за ними закроется дверь в поварскую, где уже закипела работа, резко остановился и развернулся, что при его животе выглядело крайне внушительно.

– Парень! – почти воткнул он палец в Бодо. – Ты вообще в своём уме? У тебя орочьи сапоги на дне котла для кипятка. А в ларе с мукой для булочек валяется «Полное описание укреплений Башни и окрестностей, со схемами и всеми потайными ходами, сделанное в год 855-й»3. Тебе не кажется, что что-то идёт не так, как обычно?

Бодо побледнел.

– Я только что передал твою смену, – продолжал главный повар. – Уверен, у коменданта, от которого к нам пожаловал этот Падуб, есть к тебе несколько вопросов. Но мы с тобой идём сразу к Капитану!

К нему вернулось спокойствие:

– Бывал наверху?

Не услышав ответа, Адальгрим оглядел готового рухнуть в обморок Бодо, быстро сунул руку в сумочку на поясе и щёлкнул пальцами у старшего смены прямо под носом.

– Нх… нх! – сквозь кашель ответил Бодо, отмахиваясь руками от ароматного облака.

– Так я и думал, – кивнул Адальгрим. – Ну, лиха беда начало!

«Мне конец. Меня ведут к Капитану! А я даже не бранк. Мне крышка», – сдавленно завопила какая-то часть Бодо. Другую, как подозревал он, давно парализовало – ещё при первом слове «орк».

Продолжая покашливать, он побрёл к Долгой лестнице, пронизывающей, как знал каждый, Башню насквозь. Где-то там, почти на самой вершине, жил и работал знаменитый на весь заселённый Запад Тысячник Малого Народа Амарант Норотул – последний из носителей древнего звания Капитанов крепостей, если не брать в расчёт, конечно же, предводителя Следопытов. Но тот был из Верзил.

Главный повар поймал Бодо за руку и развернул в другую сторону.

– Ты-то, может, столько ступеней и проскачешь, – сказал он, похлопав по своему обширному животу. – Но давай-ка лучше я тебя подвезу.

И он отвёл всё ещё плохо соображающего Бодо в одну из неприметных дверей, за которой, как оказалось, скучал в карауле целый гвардеец.

Адальгрим небрежно бросил:

– К Амаранту. Паренёк со мной.

Покосившись на Бодо, гвардеец кивнул, распахнул перед ними следующие двери, и они очутились в большой деревянной коробке. Двери с грохотом захлопнулись, и стало темно. Адальгрим сунул руку в сумочку на поясе и чиркнул огнивом. Глядя, как он затепливает небольшой фонарь, Бодо пропустил момент, когда пол под их ногами дрогнул.

Он в ужасе вцепился в руку начальника, и какая-то неведомая сила плавно потащила их наверх.

– В стене поручень, – показал Адальгрим. – Держался бы ты лучше за него!

Повертев головой, Бодо нашёл, за что ухватиться, и мысли у него слегка прояснились. Пол под ними продолжал возноситься, и его осенило:

– Так это же просто подъёмник! Как для припасов из подвалов.

Адальгрим рассмеялся:

– Видел бы ты своё лицо, парень. Но горшок на плечах у тебя варит. Напомни-ка, как тебя представить Капитану?

– Я Бодо Глубокоп, сударь. Вот уже третий год работаю у вас старшим по утренней кухонной смене, – смущённо сказал Бодо. – Вижу вас иногда. В прошлый четверг вы были в восторге от того, как я организовал рубку фарша и заливное из телятины!

– И что, это дело всей жизни, о котором ты мечтал? – рассеянно поинтересовался главный повар.

– Ну нет! Для поварёнка я поздновато переехал в Майл, а потом так вышло, что попал в котловую: работа была нужна, – признался Бодо. – Все должности прошёл этими самыми ногами. Носил, что велено, скоблил и мыл, черпал и месил. Вращал вертел, толок мясо и приправы. И вы всегда были мною довольны! – с гордостью добавил он.

– Что же я думал, что ты Торник? – немного невпопад спросил Адальгрим, глядя на мерцающий огонёк в фонаре.

– А, так это мой сменщик! – улыбнулся Бодо. – Нас двое старших по утренней смене, я и Тэд Торник. Три дня я, потом три дня Тэд.

– И везде-то они, эти Торники, – проворчал повар. – Минто Торнику, одному из старших сотников, этот твой Тэд кто?

– Их двоюродные дедушки были в дальнем родстве, совсем не в кастрюльном, – сказал Бодо (близкое родство в Майле в шутку называли «кастрюльным», а дальнее – «соседским»). – Но Тэд парень смирный. Можно сказать, тихоня! Поэтому и пошёл не в сотни, а к нам. Где потише.

– А ты что же в сотни не пошёл? – продолжал расспросы Адальгрим, и не поймёшь: то ли из интереса, то ли от скуки. – Вид у тебя бойкий. Неужто Глубокопов не берут?

Бодо мучительно покраснел.

– Я три раза отбор проходил. У меня меткость, она… – он замялся. – Хотя моя сестра Элалия говорит, что в детстве мне не было равных в «сойку» и «третий на обруч»!

– «Сойка». А сейчас, стало быть, мажешь, – добродушно усмехнулся главный повар. – Ну и что? Не всем же врагов нашпиговывать стрелами. Можно и поросят – стрелками чеснока! Так любил говаривать мой папаша. У нас с ним поварское – это общее потомственное. И меткость тоже страдает: иногда отбивной в сковородку не сразу попаду.

– Вы замечательный мастер! – горячо возразил Бодо.

– Правда? – хмыкнул Адальгрим, смерив его взглядом. – Ну спасибо, коли от души!

Подъёмник неспешно остановился, и двери распахнулись.

– Хэл уже здесь? – поинтересовался главный повар у нового гвардейца, заглянувшего к ним.