скачать книгу бесплатно
«Всякий поспешает прежде других
есть свою пищу,
так что иной бывает голоден,
а иной упивается»
(1-е КОРИНФЯНАМ 11—21)
Павел при этом ссылается на себя как на хороший пример. Он имел законное право получать себе содержание от верующих товарищей, но добровольно взял и отказался от практической реализации этого права. Ради общего дела он сознательно ограничивает свои потребности. Он учит, как можно в рамках свободы сознательно воздерживаться от своих личных пожеланий и потребностей.
До своего нового возвращения в город Коринф апостол Павел хотел иметь надёжную информацию о том, какое впечатление на жителей города произвело его первое послание в письменном виде. С этой целью апостол послал в этот город своего ученика Тита.
Через какое-то время Т и т довёл до сведения Павла, что идеологические противники апостола изо всех сил стараются поколебать апостольский авторитет Павла, чтобы принизить великое значение его послания о свободе и сущности свободы. Эти противники придавали какое-то необычайное значение тому жалкому обстоятельству, что Павел несколько раз изменял свои личные планы относительно посещения Коринфа.
Из этих обстоятельств личной жизни бедного Павла они вдруг решили делать свой вывод о непостоянстве апостола, легкомысленности его..
В то же самое время смирение Павла и его скромность были преподнесены как явные признаки его духовной слабости и даже малодушия.
Подобные действия бросали чёрную тень на авторитет Павла, и он обязан был отразить несостоятельность подобных утверждений в своей новой эпохальной работе. Эти побуждения послужили законным поводом к написанию классического труда христианства- Второго послания к Коринфянам.
«Ибо я для того и писал,
чтобы узнать на опыте,
во всём ли вы послушны»
(2-е КОРИНФЯНАМ 2—9)
Творчески развивая учение о свободе, Павел пишет о «лукавых делателях», которые принимают апостольский вид..
«И не удивительно: потому что
сам сатана принимает вид
Ангела света»
(2-е КОРИНФЯНАМ 11—14)
Ясно каждому, что если даже и сам господин сатана может нахально действовать под видом Ангела света, то в обыденных обстоятельствах рядовой жизни простому смертному бывает очень не просто разобрать, какая из сторон относится на самом деле к «лучу света в тёмном царстве», и кто представляет собой этих самых загадочных «лукавых делателей».
Во второй половине восемнадцатого века немецкая принцесса София Фредерика решила перехватить царскую власть у династии.. К тому времени София Фредерика официально звалась по документам Екатериной, так как вышла замуж за романовского Петра.
Для захвата власти в стране всегда остро нужны внешние поводы, чтобы не выглядеть потом таким вероломным агрессором.
«Чтобы не дать повода
ищущим повода»
(2-е КОРИНФЯНАМ 11—12)
25
В начале лета 1762 года, за двести лет до великих хрущёвских преобразований, на большом дипломатическом приёме в присутствии огромного количества дипломатов Пётр Фёдорович громко назвал жену некрасивым словом «дура». София Фредерика только начинала изучать богатый русский язык, но сказанное императором слово ей сразу не понравилось.
«Но, если я не разумею значения слов,
то я для говорящего чужестранец
и говорящий для меня чужестранец»
(1-е КОРИНФЯНАМ 14—11)
Прусский король через свою разведку узнал, что против не очень хитрого Петра готовится заговор, Он посоветовал императору не уезжать из столицы и не давать воли конкурентам.
Однако Фёдорович был уверен в своих приближённых и равнодушен к предупреждениям соратников (как и Никита Сергеевич через двести лет)
«Не обманывайтесь: худые сообщества
развращают добрые нравы»
(1-е КОРИНФЯНАМ 15—33)
и ю н я был задержан за отрицательное высказывание об императоре один из заговорщиков. Это событие сильно испугало лидеров заговора в силу большой опасности раскрытия заговора. Братья Орловы решили вместе, что начинать надо с того, чтобы вдруг сразу провозгласить Екатерину императрицей (при живом муже и царе).
Рано утром 28-го числа Алексей Орлов зашёл в спальню к Екатерине и объявил ей, что пора уже вставать и надо решительно действовать. В Измайловском полку всё уже было готово к встрече, и полковой священник принял присягу новой императрице. Многие офицеры пытались напомнить об императоре Петре, но в их отношении были применены «непопулярные» меры..
«Ибо для меня отверста великая и широкая
дверь, и противников много»
(1-е КОРИНФЯНАМ 16—9)
Лидеры заговора не занимали в Петербурге мосты, почту и телеграф, но в выпущенном Манифесте мудро указали, что Екатерина вступает на престол по горячему желанию всех жителей страны. Этот документ был как бы предшественником «декрета о мире и земле». Это была та же самая «революция, о необходимости которой всё время говорили… братья Орловы».
А в это время сам Фёдорович со своей свитой спокойно себе направлялся на торжественную церковную службу по случаю чествования дня апостолов Петра и Павла. Император сам был Петром, а его сын звался Павлом.
«И произойдёт смятение
в народе твоём»
(ОСИЯ 10—14)
Но дорогие апостолы в этот летний день не помогали имениннику. Императору сообщили об исчезновении супруги и о волнениях в столице. Молитвы на церковной службе в этот раз не помогли. Пётр сразу обо всём догадался, как и товарищ Хрущёв, спускаясь с трапа самолёта во Внуково. Но все равно Пётр был уверен в своей победе. Он направляет личное письмо Сенату, в котором дурное обращение с Катей объясняет тем фактом, что она родила наследника от любовника. Эта информация действующего императора огромной страны могла только свидетельствовать о том, что будущий император Павел не имел к Романовым отношения, а вслед за ним – и его дети Александр и Николай, правившие затем в России в течение пятидесяти пяти лет. Информация была чрезвычайно серьёзной, но в этой духовной стране к такому давно уже привыкли. Информация была настолько серьёзной, что давший её император страны через несколько дней будет убит.
Письмо Петра Третьего не дошло до адресата, а было передано Екатерине верными ей людьми. Последняя считала своим личным делом, от кого рожать детей.
У Петра сохранялись неплохие шансы обеспечить контроль над ситуацией. Он должен был обратиться к армии – надёжному оплоту против немцев..
«Народ мой закоснел в отпадении от Меня,
и хотя призывают его…, он
не возвышается единодушно»
(ОСИЯ 11—7)
26
Но император Пётр только бесцельно гулял по парку, выслушивая советы приближённых, и тратя драгоценное время. Через два столетия Никита Сергеевич так же будет гулять по берегу южного моря, а заговорщики укреплять свои позиции.
Когда свергнутого Петра взяли под охрану, явился важный вопрос о том, что с ним дальше делать. Времена Юрия Даниловича давно уже канули в лету, но хорошая зверская традиция не имела права исчезнуть на данной земле.
«Кто мудр, чтобы разуметь это?
Кто разумен, чтобы познать это?»
(ОСИЯ 14—10)
Сподвижник Екатерины Алексей Орлов вскоре сообщает новой императрице об узнике, что « схватила его нечаянная колика, и я опасен, чтоб он сегоднюшнюю ночь не умер, а больше опасаюсь, чтоб не ожил». В этом циничном письме Орлов не скрывает того, что оставлять Петра живым крайне опасно. Любая узурпаторская власть смертельно боится любой конкуренции. Вчерашняя немка стремилась показать народу её приверженность вековым традициям народа и новой для неё вере.
«Даём вам повод хвалиться нами,
дабы имели вы что сказать»
(2-е КОРИНФЯНАМ 5—12)
Что произошло 5 и ю л я, данных не сохранилось. В сообщении от 7 и ю л я внезапная кончина императора объяснена припадком болезненной колики. А накануне Орлов направил Екатерине письмо, в котором указал, что «Пётр Фёдорович так болен, что не думаю, чтоб он дожил до вечера, и что вся команда молит, чтоб он скорее с наших рук убрался».
«И сойдёшь с ума от того,
что будут видеть глаза твои»
(ВТОРОЗАКОНИЕ 28—34)
Ещё за сто пятьдесят лет до нашей эры появилось вдруг учение саддукеев. Это загадочное учение образовалось под влиянием греческой философии. Прямыми преемниками данного учения явились всякие вольнодумцы: атеисты, материалисты, и даже те же либералы. И как древние саддукеи появились от греческой философии как колорадские жуки, так и последующие вольнодумцы образовались от действия заграницы. Они были как опытные экземпляры в виде тех же колорадских жуков.
Наследники саддукеев считают совершенную свободу обязательным условием для доброй жизни. Только часто оказывается, что они больше хлопочут не о свободе делать добро, а о полной распущенности нравов, и обнаруживают не сдерживаемую наглость и неприличие разговоров.
Как правило к таким типам пристают люди, выделившиеся из народа своим образованием, положением, состоянием. Простой же народ обычно остаётся верен своим заветам, своим идеям. Древние саддукеи отвергали авторитет народных учителей и выпячивали свой «свободный разум».
Они силятся вместо здравого древнего учения утвердить какие-то «новые» недозрелые положения, сомнительные результаты своих скороспелых исследований. Вместо священных имен они воздвигают на пьедестал свои придуманные авторитеты.
«И потому выйдите из среды их
и отделитесь, говорит Господь,
и не прикасайтесь к нечистому»
(2-е КОРИНФЯНАМ 6—17)
У современных саддукеев есть одна самая важная черта. Они абсолютно не уважают власти и пренебрегают ею, пока не достигнут её сами. А когда они дорываются до заветного корыта народной поилки, то забывают весь свой прежний этакий либерализм, и оказываются своевольными деспотами и тиранами, требующими безусловного повиновения.
Например, осенью 1 9 1 7 года Владимир Ильич никак не мог убедить своих близких товарищей в необходимости вооружённого захвата власти. 23 октября он пишет для соратников секретную прокламацию с претензией на большую «научность».
«Это самое и писал я вам,
дабы пришед не иметь огорчения…»
(2-е КОРИНФЯНАМ 2—3)
27
Самое большое значение придал Ленин восстанию во флоте в Германии. Другой бы простак ничего и не заметил бы важного в этом восстании, но только не мудрый Ильич. Он оценил это эпохальное событие как явное свидетельство начала всемирной социалистической революции.
Действительно, в сентябре месяце имел место мятеж на военной базе в Германии. Там взбунтовались два небольших военных корабля. Взбунтовавшиеся моряки вовсе и не думали о ленинских идеях. Мятеж был тут же подавлен, а его зачинщики были казнены.
Ещё более фантастическим выглядел следующий момент. Ленин указывает на угрозу сепаратного мира между союзниками и Германией с целью удушения революции в России. Если действительно поверить в такой поворот событий, то тогда очень трудно ответить на вопрос о том, какое могло быть дело этим самым немцам в разгар смертельной схватки между собой, будут ли в славном Питере действовать какие-то Советы, и что такое эти Советы, если вдруг победят большевики.
Ленин хорошо знал, что не могло быть желания Керенского сдать Питер немцам. По мере приближения немцев всё больше ходили слухи о переносе столицы страны из Петрограда в город-герой Москву. Таким образом, в целях пропаганды Керенского уличали, с одной стороны, в том, что он ради победы готов проливать русскую кровь, а с другой стороны- что он хочет сдаться немцам. И то, и другое одинаково плохо, если это делают не мужественные большевики.
«Да узнает Израиль, что глуп прорицатель,
безумен выдающий себя
за вдохновенного, по причине
множества беззаконий»
(ОСИЯ 9—7)
По этому поводу поучительное повествование есть в Книге «Бытие» о том, как благочестивый Иаков купил за сто монет часть поля у сынов Еммора, и раскинул там свой шатёр. Его дочь Дина вышла посмотреть на людей в новой для неё земле. Её заметил Сихем, один из сыновей Еммора. Сихему понравилась эта молодая девушка, и он спал с нею, и сделал ей насилие. И полюбил он эту красивую девушку, и попросил своего отца взять девицу в жёны.
Узнав, что Емморов сын вступил в близкую связь с его дочерью, благочестивый Иаков тихо молчал до тех пор, пока его сыновья были со скотом в поле. Когда же вернулись сыновья домой и узнали новость о своей сестре, то дружно воспылали гневом оттого, что Дина подверглась бесчестию.
«А так не надлежало делать»
(БЫТИЕ 34—7)
И тогда братья девушки выдвигают условие, что мы согласимся на ваше брачное предложение, если у вас будет обрезан весь мужской пол. Тогда сказали они с умыслом, будем с вами брататься и свататься. А говорили они так потому, что эти обесчестили их сестру Дину.
«Только на том условии мы
согласимся с вами, если вы
будете как мы»
(БЫТИЕ 34—15)
