скачать книгу бесплатно
Или ты не знаешь, что
последствия будут горестные?»
(2-я ЦАРСТВ 2—26)
Военные поражения сильно пошатнули репутацию и влияние самого Авенира. Он считался ранее самым лучшим военачальником в стране. После целого ряда военных неудач его боевая слава несколько померкла, и он уже не был уверен в надёжности своей армии.
Чтобы укрепить своё положение, Авенир взял себе одну из наложниц Саула. Это рядовое обстоятельство сразу же сильно встревожило Иевосфея. По установившейся практике пользоваться гаремом умершего царя мог только сам наследник престола.
После очередной ссоры между Авениром и Иевосфеем Авенир шлёт тайных послов к Давиду и сообщает, что он готов перейти на его сторону вместе со всей армией, если Давид гарантирует ему неприкосновенность и назначит его главным военачальником.
«Заключи союз со мною,
и рука моя будет с тобою»
(2-я ЦАРСТВ 3—12)
Давид дал своё согласие, но выдвинул при этом условие, чтобы Авенир заодно по дороге прихватил с собой Мелхолу, бывшую его жену, которую её отец Саул в своё время отобрал у Давида и сдал в аренлу другому мужу. С военной пунктуальностью Авенир исполнил эту просьбу, и когда новый муж Мелхолы с плачем бежал за ней, Авенир приказал ему топать домой.
Перемирие Давида с Авениром страшно не понравилось полководцу Давида Иоаву. Военные деятели всегда ревнуют о славе друг друга. Иоав ясно видел в Авенире своего грозного конкурента. Иоав решил скомпрометировать Авенира в глазах Давида. Это обычная уловка военных.
«Он приходил обмануть тебя,
узнать выход твой и вход твой,
и разведать всё, что ты делаешь»
(2-я ЦАРСТВ 3—25)
Под предлогом того, что Давид хочет что-то ему сообщить, Иоав вернул Авенира обратно и совершил его убийство. Иоав помнил об убитом брате.
Давид с большими почестями проводил «маршала» Авенира в последний путь.
«Когда погребали Авенира, то царь
громко плакал…
плакал и весь народ.
И оплакал царь Авенира, говоря:
смертию ли подлого умирать Авениру?»
(2-я ЦАРСТВ 3—32,33)
В апреле 1 9 4 6 года маршал Новиков решил скомпрометировать маршала Жукова. В письменном заявлении главком авиации указал, что Жуков очень любит знать все новости, что делается в верхах, и просил снабжать его информацией о том, что делалось в Ставке. В заявлении было сказано, что Жуков не стесняясь выпячивает свою личную роль в прошедшей войне и прямо заявляет, что все основные военные операции были разработаны только им.
Далее маршал Новиков пишет, что Жуков в похабной и омерзительной форме выражал своё неудовольствие по поводу выдвижения Василия Сталина на вышестоящую должность, оскорблял последнего нехорошими словами. Кроме того, Жуков выражал недовольство некоторыми действиями самого товарища Сталина, и тем, что Жукова мало награждают.
Отрицательно отзывался Жуков и о товарище Ватутине. Он говорил постоянно, что Ватутин неспособный человек, как командующий войсками, что он всего лишь штабист, и не провёл ни одной военной операции без помощи маршала Жукова.
33
Одновременно маршал Новиков указал, что в самой близкой дружбе с Жуковым находится Иван Серов, заместитель министра внутренних дел, и что их близкая дружба тянется ещё с момента совместной работы в Киеве. Жукову выгодно иметь своего человека в силовой структуре
Главком авиации не придумывал информацию и не сгущал краски. Через одиннадцать лет дружба между Жуковым и Серовым сыграет свою большую роль. К тому времени первый будет тогда министром обороны, а второй- председателем КГБ.
В июне 1 9 4 6 года было принято решение о переводе Жукова командующим Одесским военным округом, самым малым по количеству войск и занимаемой территории…
Годом раньше, 16 апреля 1 9 4 5 года, маршал Жуков приказал начать генеральное наступление на зееловские высоты. В распоряжении маршала было более двух миллионов солдат, более сорока тысяч орудий, более двести тысяч танков. Авенир о таком и не мечтал, и вынужден был воевать без танков. Никогда в истории на таком узком пространстве не были сосредоточены такие огромные силы. Царь Давид и военачальник Авенир таких резервов не имели.
Но противник оказал самое сильное сопротивление. Войска Жукова несли огромные потери в живой силе.
«Я думаю, что это одни пустые слова,
а для войны нужны
совет и сила:
итак на кого ты уповаешь?»
(ИСАИЯ 36—5)
Георгий Жуков немало уповал на свои способности. И кроме того, как потом он сам вспоминал, в качестве помощника и своего хранителя он постоянно возил с собою икону Богородицы. Помолишься в трудную минуту перед этой иконой – и как будто становится легче.
Узнав о больших потерях у Жукова, Сталин позвонил Ивану Коневу и спросил, нельзя ли войска Жукова направить через направление Конева. Иван Степанович резонно ответил, что в этом направлении могут успешно двигаться и его собственные войска. Сталин дал на это согласие, предложив задействовать ещё и армии генералов Рыбалко и Лелюшенко.
Однако Жуков не хотел уступать первопроходческое право другим полководцам. Ведь ещё пару месяцев- и можно будет делить победительские лавры. Посоветовавшись ещё раз с имеющейся у него иконой, маршал на свой страх и риск бросил на зееловские высоты свои танки. Это было прямое игнорирование всех законов военного искусства и военной стратегии. Это было похоже на Халхин-Гол- внезапно ошеломить противника. А противник оказался не тот. Многотонные железные машины вязли в мягкой земле, буксовали в трупах. В результате этой личной инициативы Жукова погибло тридцать тысяч солдат.
В феврале 1 9 4 7 года Жуков направляет письмо товарищу Сталину. Он пишет, что виноват в том, что в разговорах с Василевским, Новиковым, Вороновым делился с ними о том, какие ему делались замечания. Жуков горько признаёт, что наконец он понял, что такая «обывательская болтовня» безусловно является грубой политической ошибкой. Жуков торжественно обещает партии в своём письме, что не будет больше допускать «обывательскую болтовню», и что исправит все свои ошибки.
А через несколько лет излишняя болтовня снова подводит военачальника.
«Если нечестивый будет помилован,
то не научится он правде»
(ИСАИЯ 26—10)
Когда летом 1 9 5 7 года против лидера партии и страны выступит «антиникитская группа», Жуков жёстко бросил в адрес этой группы, что достаточно ему обратиться к народу – и все его поддержат.. Маршал имел неосторожность ещё раз повторить понравившуюся ему фразу в городе Минске на публичном выступлении через полтора месяца, когда проигравшие фракционеры уже не представляли опасности. Теперь уже сильно встревожился сам Первый Секретарь ЦК.
Через три недели Первый Секретарь прибывает с официальным визитом в братский Берлин. Среди встречавших лиц не оказалось вдруг советских военачальников. Как подумал бы Штирлиц в этим положении, это был уже серьёзный прокол. В ГДР проводились плановые учения, и Жуков приказал военным генералам не отвлекаться на церемониальную встречу.
Приблизительно в это время разведка докладывает Первому Секретарю, что по распоряжению министра Жукова создана спецшкола для подготовки диверсионных отрядов особого назначения на 1700 персон. Это был прообраз будущих омоновцев, собровцев, братвы.
34
В сентябре месяце товарищ Брежнев попросил Жукова не отправлять из Венгрии одного из генералов, так как у этого генерала сложились непривычно хорошие отношения с местным мадьярским партийным руководством. Леонид Ильич ещё был совсем не генсеком, и Жуков заявил ему, что надо учитывать мнение военного руководства. Об этом очень «большом» мнении военного руководства было немедленно доложено Первому, у которого были доверительные отношения с более молодым Брежневым, и у которого уже вызревало крутое м н е н и е против маршала.
Решающее событие было назначено на октябрь. Президиум Центрального Комитета партии постановил направить в братскую Югославию правительственную делегацию во главе с очень легендарным Жуковым. Это была генеральная проверка.
«Горе тем, которые думают
скрыться в глубину»
(ИСАИЯ 29—15)
Маршал не хотел уезжать, ссылаясь на необходимости присутствовать на военных маневрах в Киеве. Когда ему вежливо отказали в просьбе, он попросил дать ему хотя бы три дня побывать в Киеве. Но ему снова культурно ответили, что в Киеве как-нибудь попробуют справиться без славного министра.
Чтобы действительно в Киеве не остались без «мудрого» руководства, туда прибыл сам товарищ Н. С. Хрущёв со своими близкими помощниками Козловым и Брежневым Руководитель государства в отсутствие министра обороны встретился с командующими округов, и хорошо прощупал их личное мнение о министре. При этом, хитрый Никита Сергеевич в своих разговорах сам подбрасывал различных «ёжиков» против Жукова, чтобы честнее развязать языки генералам и маршалам. Как и обычно, это ему вполне удалось. Пить водку и развязно болтать в стране всегда умели.
И пока Жуков старательно наводил дружеские мосты с социалистической Югославией, в стольной Москве состоялось заседание Президиума ЦК, где был поставлен наболевший вопрос о политической работе в армии. Михаил Суслов всем заявил, что Жуков называет политработников простыми болтунами, которые уже вот уже сорок лет твердят одно и то же, и старыми котами.
В заключительном слове товарищ Хрущёв указал, что когда в своё время великий Сталин бесновался против Жукова, то он лично старался отстаивать маршала перед генсеком. При мёртвом Сталине об этом можно было заявить безболезненно. Однако, дорогие товарищи, продолжил Первый, не надо же злоупотреблять доверием и добрым отношением. Если Жуков умышленно принижает роль наших политработников, то, значит, он готовил нам нечто вроде Кронштадского мятежа.
А в это самое время в ведущих советских газетах публикуются обширные материалы о высоком заграничном визите товарища Жукова. В честь высокого советского гостя устраиваются дипломатические приёмы, даются пространные интервью.
«Ещё несколько дней сверх,
и ужаснётесь, беспечные»
(ИСАИЯ 32—10)
Генерал Штеменко, над которым в силу ряда причин тоже сгустились тучи, всё же сумел как-то проинформировать министра о том, что происходит в родной стране. Министр сразу прерывает свой визит и вылетает в столицу.
Привычные бахвальство и самоуверенность не могли сразу рассеяться за полдня, и маршал гневно отвергает упрёки: « Вывод считаю диким…», « Прошу назначить комиссию…» и так далее.
Вечером он важно звонит по телефону товарищу Хрущёву и выражает своё огромное недоумение. Мол, я не могу понять, что такого произошло за эти дни. Мол, перед моим визитом в Югославию не было никаких вообще проблем и претензий. И вот, приезжаю домой, и сразу свет перевернулся, и столько претензий, и в чём тут дело.
Маршал должен был помнить, как честно извинялся перед генералиссимусом, как последний выдворил его в Одессу. Он не ставил тогда таких патетических вопросов.
«Сердце твоё будет только
вспоминать об ужасах» (ИСАИЯ 33—18)
На пленуме Центрального Комитета товарищ Суслов сообщил всем, что Жуков рассматривает нашу армию как свою личную вотчину. Суслов при этом высказал интересную мысль о том, что нет ни грана марксизма-ленинизма в том, что генерал на белом коне вдруг спасает страну.
Маршал Бирюзов отметил, что с приходом Жукова в Министерство обороны создались просто невыносимые условия. Если чей-то вопрос не совпадал с мнением Жукова, то докладчик получал многие оскорбительные эпитеты.
Маршал Соколовский добавил к сказанному, что поведение Жукова прямо вело к тому, чтобы армию прибрать к своим рукам.
С особым вниманием участники Пленума ждали выступления прославленного полководца Рокоссовского. Константин Константинович указал, что ещё и на войне основным и большим недостатком Жукова была откровенная грубость – он мог запросто оскорбить человека, всячески его унизить. В то время управление Западного фронта все называли матерным управлением. От Жукова обычно слышали сплошной мат и ругань с угрозой расстрела.
35
Новым министром обороны стал Родион Малиновский. На Пленуме Малиновский сказал, что Жуков малообразованный человек, но с сильным характером. Малиновский сообщил, что когда работал с Жуковым, думал так- будет он хамить, будет меня оскорблять, и я буду его ругать, а если вдруг он меня вдарит- я ему тоже заеду неплохо.
В своих «эпохальных» воспоминаниях Жуков детально расписывает свои необыкновенные подвиги. О событиях 1 9 4 6 года и 1 9 5 7 года маршал скромно умалчивает. Забыл он рассказать настоящую правду и о тридцати тысячах советских солдат, лёгших в землю в Германии на зееловских высотах в апреле 1945 года.
Товарищ Жуков так и не смог войти в число верных учеников- по причине своей гордыни и необыкновенного тщеславия. При всём уважении к «отцу народов» он не имел в себе главного- смиренности перед учителем и перед учением. В сорок шестом году советские маршалы его не критиковали, хорошо зная, что если будет расправа с одним маршалом, то полетят потом и другие.
В Книгах Нового Завета ярким образом верного ученичества в противовес маршалу Жукову выступает Иоанн Креститель. В отличие от Жукова Иоанн уверенно подавляет в себе малейшие ростки тщеславия. Он совсем не намеревается создавать диверсионную школу на 1700 мест. Крестителю не нужны спецназовцы и омоновцы.
Многие богословы полагают, что Креститель принадлежал к ессеям, державшимся строгих правил жизни, и в их славном обществе получил своё образование. Нет ничего предосудительного в таком резонном предположении, так как эти ессеи – это далеко не троцкистские группировки. Честные нравы и аскетические обычаи были хорошо известны Иоанну.
Но нельзя всё же допустить, что сам Креститель принадлежал к числу посвящённых ессеев и от них заимствовал свои политические воззрения.
Жизнь и судьба Иоанна производят на наблюдательного историка впечатление, совершенно противоположное тому, какое в своё время производили эти ессеи. В среде ессеев Иоанн не мог никак найти себе полного удовлетворения.
«И спрашивал его народ:
что же нам делать?»
(ЛУКА 3—10)
Для его очень сильной натуры нужна была истина более объемлющая, чем та, какой довольствовались ессеи. Он пытливо ищет, как и молодой Ульянов, более лучшего совершенства, потому что окружающая его обстановка ему не нравится. В уединении он старается как-то оценить мудрость современного поколения. Он зримо видит нравственную бедность человечества, и желает новых откровений. Он грустно скорбит об ослеплении людей.
«Сотворите же достойный
плод покаяния»
(МАТФЕЙ 3—8)
Становится понятным на примере того же юного Ульянова, что в этом гордом человеке, скитающимся в стороне от родины, мало занятым думой о своём продовольствии и одежде, собирается и готовится сила, могущая поразить и романовскую династию и целые поколения честных людей. А чувствовали ли это современники Иоанна Крестителя?
Для них этот невидный по внешности человек мог казаться мечтателем, удаляющимся от мира. Но с его именем соединялась уверенная воля, огненная тревожная душа, чертовски сосредоточенная мысль. О нём даже порой говорили, что в нём воплотились сила и дух И л и и, готового бороться и с небом, и с землёй.
Через девятнадцать веков на библейский вопрос о том, что же всё-таки надо делать в данный момент времени, попытался всерьёз ответить сын Илии- Владимир Ульянов. Скитаясь вдали от родины, молодой Ульянов глубоко скорбит о низких духовных запросах соплеменников. Он вполне готов поразить своими действиями целые поколения людей. К тому же в отличие от Крестителя он умеет писать статьи и малые статейки. Всю осень и зиму 1 9 0 2 года Ильич напряжённо работает над книгой «Что делать?», где хочет изложить главные принципы своей работы.
В рассуждениях Ильича почти ничего нет существенного от ранее умершего Маркса – он более полагается на интересные взгляды Писарева и Нечаева. Маркс упоминается только немного, вскользь, а его главные тезисы опущены вовсе. Также в Новом Завете о М о и с е е упоминается как бы мимоходом, как бы между делом.
«Никто к ветхой одежде не
приставляет заплаты» (МАРК 2—21)
Зато в этой работе появляется абсолютно новая идея о создании обученной кучки интеллигенции, которая служит ядром революции. Эта новая идея вбивается в сознание читателя как гвозль в стенку- твёрдо и настойчиво.
«Ибо, кто не против вас,
тот за вас» (ЛУКА 9—50)
36
Автор работы подчёркивает, что рабочий класс может вести успешно классовую борьбу, но чтобы добиться диктатуры пролетариата, необходимо передовое звено революционеров.
«Не вы Меня избрали, а Я
вас избрал и поставил вас,
