Ярче, чем Жар-птица

– Харркон, как я понимаю, вы очень хорошо разбираетесь в политической ситуации. Мне кажется, исторический экскурс… – Волшебница посмотрела на собеседника неестественно испуганными глазами и быстро отвела взгляд, чтобы не выдать еле скрываемое любопытство.

Харркон приосанился и покровительственно улыбнулся. Он положил руку на плечо Ирис и изрек:

– Я расскажу тебе, почему следует избегать василиска.

Ирис вздрогнула. Ей были неприятны прикосновения и излишняя проникновенность в голосе Харркона, однако она снова взяла себя в руки, подумав, что просто не привыкла к легкому дружескому обращению и по этой причине проявляет излишний снобизм по отношению к такому доброжелательному красивому молодому человеку.

– Так почему?

– Нарочно не придумаешь: мы сейчас находимся в особом месте. Именно отсюда шла вся история Балтинии. Здесь была первая резиденция династии Единорогов после войны. Потом они построили замок и перебрались туда, а на этом месте возвели своего рода мавзолей собственной истории.

– Я заметила, у вас нигде не висят портреты правителей и не стоят статуи.

– Зачем? – Он изумленно фыркнул. – Кто захочет узнать, как выглядел кто-то из них, придет сюда и заодно вспомнит все значимые моменты истории страны. К чему эти постоянные напоминания? Даже представлять не хочу, что было бы, если бы повсюду на меня смотрел василиск.

– А… – Ирис вспомнились портреты принца Пиона из мозаики, которые он повелел выложить над входной дверью каждого государственного учреждения.

– Я не буду утомлять тебя всеми перипетиями нашей истории. Пойдем сразу в конец зала!

Он взял ее за руку и повел вперед. Ирис только и успевала оглядываться на старинные статуи, портреты, личные вещи правителей и их семей, а также на отдельные артефакты эпохальных событий последних пятисот лет, почти не заметные в свете, пробивающемся сквозь маленькие треугольные окошки сверху.

– Вот это князь Адас со своей женой.

Ирис посмотрела на портрет. На нем была изображена пара средних лет. Мужчина статен и спокоен, а женщина взирала на него с нескрываемой любовью. Волшебница не могла не отметить, с какими почтением и трепетом живописец изобразил изящные руки князя с длинными тонкими пальцами, его горящие зеленые глаза, сколько вложил нежности, выписывая длинные черные волосы Княгини и удивительную высокую корону, сделанную из золотых нитей и украшенную россыпью разных драгоценных камней.

– Красивая пара. Вот, значит, как выглядели приемные родители принца Туллия.

– Напомню, он племянник Сцепионы. Поэтому и имеет титул принца как непрямой потомок.

– Точно! Как я могла забыть? – Ирис нарочито наивно взмахнула ресницами.

– Собственно, с этого мне и хочется начать свой рассказ. – Харркон откашлялся. – Только вопросы после. Хорошо? – Он поправил воротник куртки. – Я не сказитель. Мне иначе будет сложно сосредоточиться.

Ирис кивнула и одобрительно улыбнулась: «Не надо относиться к нему столь строго. Он простой молодой человек. К тому же красивый. Да и большинство моих приятельниц не отказались бы оказаться рядом с таким».

– Князь Адас, еще когда был наследником, женился на Сцепионе. Она была из второй по древности балтинской династии Сов. Конечно, он ее купил, но это неважно, потому что они любили друг друга… – начал свой сбивчивый рассказ Харркон.

История принца Туллия в преданиях балтинцев

Князю Адасу, единственному наследнику династии Единорогов, минуло двадцать восемь лет, а он все еще был холост. Это расстраивало не только его отца князя Нетта, но и самого мужчину, поскольку ничего ему не хотелось в жизни так сильно, как встретить свою единственную любовь, жениться на ней и жить долго и счастливо в окружении десятка ребятишек, управляя страной мудро и справедливо.

Пожилой родитель, считая мечтания своего отпрыска хоть и вполне естественными, но не совсем желательными для будущего повелителя, не уставал расхваливать ему дочерей лучших придворных или намекал, что неплохо бы заключить союз с династией другой страны, желательно правящей. Но в то время все княжны и принцессы вышли замуж или были настолько юны, что свадьба могла быть отложена лет на десять по причине возраста новобрачной. Ни одна девушка не приходилась Адасу по сердцу. Он находил изъяны во внешности и характере каждой. Иначе не могло быть: он искал неизвестную натурщицу, которая так беззаботно согласилась позировать для воображаемого портрета его будущей возлюбленной. Он напоминал романтичного героя старинных сказаний, преданного своим идеалам и не ведающего земных помыслов.

Иногда даже самая безумная мечта, загаданная миллионы раз под звездопадом, может взять и сбыться вопреки всему именно так, как ее задумали.

Вечером в праздник солнцестояния Адас прогуливался вдоль реки и пытался под кваканье лягушек и удары клюва дятла успокоиться после очередного долгого и поучительного разговора со своим отцом, предлагавшего все-таки дать согласие на брак с дочерью князя одной из стран, не входящей в Союз и находящейся так далеко от Балтинии, что о ней знали лишь то, что там живут самые умелые лучники и кузнецы. На все возражения сына, что невеста слишком молода, князь Нетт кивал на законы тех мест, по которым стать супругой девушка может с пятнадцати лет.

Молодому наследнику надоело спорить с отцом, и он уже подумывал отказаться от главной мечты своей жизни. «В конце концов, возможно, во всем виновата моя детская увлеченность сказками и старинными песнями. Драконы давно живут в своем краю и не вторгаются в пределы чужих земель, большинство чудовищ побеждено или много столетий не высовывают и носа из своих убежищ, все девицы спасены и расколдованы. Лишь я один по-прежнему грежу о чудесах и верю в вечную любовь!» –  рассуждал он, плавая на спине в тихой холодной речной воде.

В тот самый момент, когда молодой человек хотел в сердцах выскочить из реки, вернуться к отцу и согласиться на брак с иноземной принцессой, его плечо что-то кольнуло. Он перевернулся на живот, чтобы сорвать досаду хотя бы на несчастной кувшинке, которая посмела его коснуться, однако вместо широкого зеленого листа и миниатюрного желтого маячка увидел венок, сплетенный из ивняка и белых лилий. В недоумении Адас вылез из воды вместе со своим трофеем. Он чувствовал, что венок этот сплела та, которая предназначена ему судьбой, но испугался, поскольку вовсе не рассчитывал, что найдет ее так внезапно и именно в этот день. Мимо течение пронесло еще несколько венков, как напоминание о том, в какую сторону следует идти. Понимая, что это может быть его единственный шанс, Адас взял себя в руки, быстро оделся и отправился в путь.

На миг он устыдился, что предстанет перед суженой в мокрой одежде кернского простолюдина, костюм которого он предпочитал всем другим для долгих прогулок, но решил –  если ей вправду суждено прожить с ним всю свою жизнь, то пусть будет готова принять его в любом наряде и состоянии.

Издалека, из-за высоких колючих кустов ежевики послышался женский смех, а ветер принес запах дыма от костра. Адас тихонько раздвинул ветви и увидел трех девушек. У одной было прекрасное тело, которое не могла скрыть и широкая льняная рубашка, небрежно перехваченная красным поясом. Лицо второй было словно вылеплено по образу всех древних богинь любви и красоты, когда-либо придуманных людьми. Длинные волосы третьей, словно черная шелковая шаль, скрывали от посторонних глаз силуэт красавицы. Только ей залюбовался Адас и загадал про себя, чтобы венок был сплетен именно ее руками.

Отпрянув от куста, он попытался придумать слова, которые не напугают девушек, а наоборот, заставят поверить в его искренность: для него венок не просто красивый ритуал и единственная возможность в году отправиться беззаботно искать цветок папоротника с понравившейся девушкой, а случайная находка, от которой зависят его судьба и счастье. Но, может, впервые в жизни он по-настоящему растерялся, вдруг девушки его узнают и поднимут на смех: что может быть глупее, чем будущий князь, верящий в народные поверья… Может, он не понравится своей суженой, и она его отвергнет… Или он ненароком оскорбит и… А если она давно замужем и просто развлекалась таким образом?

Однако страх, что он может навсегда потерять ту, которую сам создатель вылепил специально для него и наконец-то привел к нему, заставил волевым жестом раздвинуть ветви кустарника и ступить на поляну. Острые сучья впились в его руки и прорезали их до крови, смешавшейся с фиолетовым соком ежевики, ноги раздавили только-только набухшие ягоды лесной земляники, но он готов был прыгнуть в костер, ибо увидел: у той девушки, что привлекла его внимание, в волосы были вплетены лилии из венка.

Она не испугалась, а отважно подошла и, чуть улыбнувшись, взяла из его рук венок и как драгоценный венец нежно надела ему на голову.

Все звуки в мире стихли, а земля превратилась в настоящее облако. Не оборачиваясь, взявшись за руки, они ушли с поляны в самую чащу леса.

На следующий вечер князь Нетт и Адас пришли в дом отца Сцепионы и договорились о свадьбе, которая состоялась через неделю. На глазах подданных наследник купил себе жену и, чтобы у них не возникло сомнений в искренности происходящего, бросил россыпь золотых монет в толпу.

Князь Нетт не мог нарадоваться, глядя на невестку: старшая дочь старинной знатной династии Сов, ее и его предки бок о бок сражались за свободу Балтинии. Лишь нелепой случайностью можно назвать то, что они все еще за все эти века не породнились. Его огорчало лишь одно: молодые не торопились порадовать его внуками.

Адас и Сцепиона были счастливы. Они не могли оторваться друг от друга, наглядеться, наговориться, не было ночи, которую они провели бы в разных спальнях, будто сплелись вместе не только телами, но и душами.

Время шло, и обоим стало казаться: все требует продолжения, и их союз конечен, если не появится малыш. Они мечтали не о наследнике, а именно о существе, которое сможет подтвердить в веках их любовь.

Однако Адас уже стал князем, а наследник на свет так и не появился. В отчаянье Сцепиона согласилась на то, чтобы он взял себе наложниц, но ни одна из них не родила желанного ребенка. Через пятнадцать лет со дня свадьбы по Балтинии прошла весть: скоро на свет появится будущий правитель. Все ликовали, а через несколько месяцев надели траур по умершей княгине.

Князь Адас оказался на грани безумия: он потерял любимую, будущего ребенка и желание жить. Но теперь в первую очередь он был правителем, оказавшимся перед непростым выбором. У него не было никаких родственников, из числа которых он мог бы выбрать себе наследника. Жениться второй раз он не хотел, посчитав это бессмысленным и нечестным по отношению к будущей жене.

Единственными близкими к его династии людьми были родственники Сцепионы, среди которых он всегда выделял единственного племянника, так похожего на свою тетю, Туллия.

Князя Адаса привлекали в нем не только живой ум, серьезность, серо-зеленые глаза и изящные руки, словно у прямого потомка династии Единорогов, и вовсе не простая жалость к ребенку, отец которого бросил его мать с двумя детьми, чтобы сгинуть в безызвестности за пределами родной страны, а нечто большее и более простое: он видел в нем сына, о котором мог лишь мечтать. На тот момент Туллию исполнилось четырнадцать лет, и он находился в учениках у кудесника Гульри. Самый способный, дерзкий, остроумный, увлеченный, красивый – именно такого правителя ждет Балтиния, решил князь Адас. Раз он настолько искусен в чудесах, то политика покажется ему просто легким танцем, обучиться которому не так сложно.

Князь Адас причислил племянника к династии Единорогов и объявил принцем. Принц Тулий стал единственным наследником, преградой к престолу которому мог бы оказаться лишь родной ребенок правящего князя, которому так и не суждено было появиться на свет.

С этого момента принц Туллий перестал быть учеником волшебника и начал готовиться к роли правителя Балтинии. Его пылкий ум усваивал все премудрости и тонкости государственного управления и связанные с ними науки. Князь назначил его первым помощником и нигде не появлялся без преемника.

Правители всех стран встрепенулись: вот уже двести лет никто не усыновлял себе наследника, тем более подростка. Особенно заволновались далекие страны – большой и пустынный Туксум и маленькая холодная Сарма, торговые пути которых пересекают Балтинию и которые зависят от ее богатств.

Князь Адас в залог вечной дружбы с ними решил подарить наследникам Туксума и Сармы своих племянниц, которых причислил к династии. Закутанная в меха Юта с сундуком, полным самоцветов, отправилась в Сарму, а Петра, родная сестра Туллия, прикрытая тончайшим аквалийским шелком и увешанная золотыми нитями, – в Туксум.

Принц Туллий остался со своим дядей.

Со временем жители Балтинии привыкли к нему и стали восхищаться его талантами, надменной отстраненностью и стремлением к совершенству во всем, от одежды до окружения. Он не был искусным стрелком или борцом, не владел в совершенстве мечом, уступая в этом своему лучшему другу Экину, с которым был неразлучен с самого рождения. Однако его речи и поведение не заставляли никого усомниться в том, что перед ними будущий повелитель.

В двадцать один год он стал принцем Балтинии, единовластным правителем всех ее земель. Как и дядя, он не торопился с выбором невесты, но вовсе не мечтал о любви, а искал ту, которая подойдет на роль его жены, независимо от происхождения.

Всегда отстраненный от своих подданных, не желающий знать их жизнь и проблемы, он не отказался от желания стать волшебником, продолжая втайне постигать всевозможные заклятья, и превратился в темного колдуна.

Утром, прогуливаясь вдоль реки, он увидел красивую девушку и понял, что она подходит ему. Не спрашивая согласия, он силой привел ее в замок и объявил о грядущей свадьбе.

Несчастную он опаивал страшными приворотными зельями, грозился наложить смертельное заклятье на всю ее семью, если она откажется от брака, но не ожидал, что, укрытая от людских глаз в его логове, она попробует ему сопротивляться и найдет поддержку у его друга Экина.

В день свадьбы принц Туллий обнаружил, что они хотят сбежать. Взбешенный, он произнес страшное заклинание и убил обоих прямо на месте. Гнев его обрушился и на страну. Испытывая ненависть ко всему живому, он обратился василиском, погрузил в сон своих подданных, потом поднялся над островом и обрушил на него волны Изумрудного моря.

Пока оплакивали погибших, в память о которых Балтинию окутал вечный саван тумана, василиск скрылся ото всех в своем замке, пораженный темной мощью собственной силы, и отстранился от управления, создав канцелярию, отвечающую на все запросы. Лишь изредка появляется он за пределами замка, но и в эти редкие моменты все живое стихает и прячется.

– Вот так этот василиск погубил семнадцать лет назад своих подданных и оскорбил этим Солнце, которое не может больше спокойно смотреть на эту страну, – подытожил свой сбивчивый рассказ Харркон.

– Неужели он настолько искусен в колдовстве? – История показалась Ирис немного странной, даже если исключить все лубочные преувеличения.

– Как ты не понимаешь? Все волшебники, которые были здесь до тебя, после общения с ним сразу сбегали. Они даже рядом с ним не могли находиться! Они говорили, что вся эта история – чистая правда, в которую они не верили, пока не встречались с его взглядом. – Харркон схватил Ирис за предплечья и крепко сжал их, словно иллюстрируя силу заклятья. – Но помяни мое слово, недолго ему осталось. Он убил всех мужчин в моей семье, но не я один ненавижу его всей душой. – Его глаза сверкнули. – Мы все находимся под действием его чар! Он за все заплатит! Мы больше не дети и наконец-то можем побороть страх наших родителей.

– Зачем вы рассказываете мне все это? – Ирис поежилась, было непривычно ощущать такое властное прикосновение чужих рук.

– Чтобы ты знала и, если понадобится, пришла к нам на помощь. – Он чуть ослабил хватку и улыбнулся. – Его имя, как это ни смешно, означает – покой цветущего холма. Только из-за этого василиска мы чувствуем лишь тревогу и сами вянем.

– Но ведь есть люди, которые работают в канцелярии, замке…

– Это те, кто хотят подзаработать, чужеземцы или люди, которых трагедия каким-то образом не затронула, – надменно пояснил мужчина. – Ты, наверное, не знаешь об истинном наследнике Балтинии?

– Увы, нет.

– Говорят, у князя Адаса был сын. Родной сын. Он родился после смерти его жены, когда Туллий уже был объявлен наследником.

– Интересно, что помешало ему обрадовать своих подданных? – Ирис скептически приподняла бровь.

– Туллий. Он убил малютку, – спокойно и с легкой улыбкой произнес Харркон.

У Ирис перехватило дыхание. Скорее не от обвинения принца Туллия в детоубийстве, а от интонаций собеседника.

– Страшно? Пожалуй. Вот только… – Харркон откашлялся и вздохнул. – Еще кое-что поговаривают. Якобы младенец живехонек и не думает помирать.

– В смысле…

– Туллий не убил мальчишку. Каким-то чудом тот уцелел и вырос. Просто истинный князь Балтинский еще не объявил себя. Знаешь, есть старинное предание про весь их род. Там сказано, что последний князь падет на поле боя. Ладно, мне плевать на него. Просто это доказывает, что василиску здесь не место.

Когда они вышли из укрытия, начались сумерки, а площадь по-прежнему была пуста. Ирис вежливо распрощалась со своим новым знакомым и быстро пошла домой. Ей хотелось наконец-то выпить воды, чем-нибудь перекусить и поскорее уснуть, а уже наутро попытаться понять, как лучше всего вести себя в этой странной стране.

К своему удивлению, она обнаружила, что Мярр встревожен ее длительным отсутствием.

– Я уже подумал, он запер тебя в темнице.

– Почти: нанял на работу. – Ирис достала из сумки творог и недоверчиво понюхала: не испортился ли. – Вроде в порядке. Угощайся. – Она придвинула горшочек к дракону и скептически развернула липкий бумажный сверток с раздавленными сластями. – Мярр, и ты молчишь? – Ирис изумленно посмотрела на своего друга, не проявившего интереса ни к ее фразе, ни к любимому лакомству.

– Мне нечего сказать. Хоть ты и дала зарок не связываться с особами королевской крови, но что поделаешь, если указ подписан вчерашним числом. – Он кивнул в сторону своего диванчика. – Пока тебя не было, принесли его копию. Я спрятал под подушкой, чтобы не забыть отдать, когда ты выйдешь из темницы. – Он криво улыбнулся.

– Знаешь, он такой строгий. Если честно, я подумала, как только его увидела, что он тотчас выкинет меня в море просто так… Мярр, кто опять идет? – Она испуганно вытерла руки о мокрое полотенце, заметив, как ноздри дракона задергались.

Послышался тихий звон колокольчика у калитки. Ирис в сердцах швырнула полотенце на пол и, накинув на плечи мантию, вышла в сад.

– Здравствуй, Ирис! Извини, что я так поздно беспокою. В замке не мог подойти.

Посетителем оказался Эмеральд. Молодой человек чуть подрагивал от навязчивой ночной прохлады.

– А я-то думала, что обозналась, – ехидно сказала девушка.

Эмеральд смутился и, несмотря на темноту, Ирис заметила, что он слегка покраснел.

– Извини, пожалуйста, я только недавно вернулся и не хотел привлекать внимание других придворных. – Он поправил камзол и опустил голову. – Дедушка говорил мне, что здесь поселилась волшебница, но я и подумать не мог, что это ты…

– Не стоит. Я рада тебя видеть. – Ирис решила прекратить эти глупые объяснения. Неужели придворных принца Туллия так легко напугать знакомством с ней? Тогда им и вправду грош цена, как это и пытался ей внушить Харркон.

– Я тоже рад, – пробормотал Эмеральд, стараясь не глядеть на нее и озираясь, как бы поудачнее и поскорее уйти, но в голове Ирис мелькнула одна идея.

– Видишь ли, Эмеральд, я теперь, так сказать, тоже придворная дама. – Она поправила мантию и открыла калитку. – У тебя очень усталый, голодный вид. Думаю, не откажешься от чашечки чая из мяты и малины с домашними сластями…

Молодой человек пытался возражать и уверять радушную хозяйку, что его ждут неотложные дела, а завтра рано утром надо вновь быть в замке, но после недолгих уговоров скромно поплелся за ней.

Мярр распахнул от удивления глаза, увидев, кто пришел. Шикнув на дракона, Ирис быстро поставила на стол большую чашку, блюдце и ложку. Молодой человек спокойно оглядывал ее гостиную и ни капельки не изумлялся ни котлам разного объема и диаметра, ни множеству книг, ни загадочным флаконам и банкам с непонятным и пугающим, но совершенно безобидным содержимым, ни паутине в каждом углу под потолком.

– Удивительно, Эмеральд, – отстраненно сказал Мярр, – вас ничуть не смущает, что Ирис делает все сама, а не щелкает пальцами, чтобы разгладить складку на салфетке.

– Все же мы знакомы. И к тому же, когда мне было лет десять, я жил пару недель у одного волшебника, поэтому знаю, что все не так страшно и таинственно, как видится со стороны. – Он ловко встал из-за стола и отодвинул стул перед Ирис.

Девушка изумленно посмотрела на него, к ней уже очень давно не проявляли такой галантности.

– У тебя очень большой чайник. Давай я разолью, не хочу, чтобы ты обожглась.

Он изящно разлил отвар по кружкам и аккуратно разложил клубничное варенье по блюдцам.

– Советую тебе попробовать сварить варенье из наших вишен. У него очень необычный вкус, – нерешительно произнес он.

– Не сомневаюсь…

Эмеральд помешал ложечкой чай и, прищурившись, словно пытаясь прочесть мысли Ирис, произнес:

– Мне кажется, ты не горишь желанием приходить в замок каждую неделю и развлекать принца Туллия. Или я ошибаюсь?

Щеки Ирис покраснели, но она быстро успокоилась и решила спросить напрямик:

– Я слышала самые разные отзывы о принце Туллии…

– И ты пригласила меня, чтобы узнать, не сожжет ли он тебя как злую колдунью на глазах у всей Балтинии?

Ирис слабо кивнула.

– Я представляю, что тебе могли наговорить в городе, но поверь мне на слово, он вовсе не злой чернокнижник, помышляющий погубить все живое.

– Тогда почему в твоих глазах нет энтузиазма? Я чувствую, тебе тоже неохота торчать в замке.

– Мне не нравится быть придворным. Я пошел работать в замок только по настоянию дедушки. Через некоторое время, когда я случайным образом отлично себя зарекомендовал, меня отправили поучиться. В это время, как ты помнишь, мы и познакомились.

– А как же то, из-за чего он получил свое прозвище?

– У принца Туллия есть прозвище? Какое? – Мярр отвлекся от творога. – Скажите!

Гость усмехнулся:

– Здесь я не знаток. Я был очень маленьким, когда все произошло. Знаю только, что после этого он ведет жизнь затворника. Чего только про это событие не рассказывают. Порой мне кажется, никто так и не понял, что там на самом деле случилось. Я, наверное, кажусь тебе очень циничным?

– Как-то непривычно слышать столько противоречивых мнений по поводу одного и того же события. – Ирис пододвинула Эмеральду блюдечко с придавленными медовыми сластями.

– Они очень вкусные. Просто принц Туллий как раз выехал на прогулку, и меня немного потрепало в давке, когда все пытались спрятаться под прилавками.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.