Тайна «Лисьей норы»

Маша поднялась по покрытым мхом ступеням, обошла колонны, потом в нерешительности вернулась обратно. Она помнила предупреждения матери, что в усадьбу нельзя заходить ни при каких обстоятельствах. Но в то же время ей было очень жаль подругу – та обливалась слезами.

– Ну хорошо, я помогу тебе, – произнесла Маша неуверенно. – Попробую.

Услышав ее слова, Ира разревелась еще громче.

– Ладно, не плачь. Сейчас принесу твою сумку.

Маша достала из кармана мобильный телефон и включив фонарик, вошла в усадьбу. «Ну за две минуты-то со мной ничего не случится», – успокаивала она себя.

Подсвечивая себе дорогу, Маша медленно продвигалась вперед по пыльному каменному полу в поисках сумки. Однако сумки нигде не было.

– Нашла? – спросила с крыльца Ира.

– Нет, пока нет, – откликнулась Маша. – А ты уверена, что Лариска ее сюда забросила?

– Конечно, – подтвердила та. – Наверное, подальше. Они часто в усадьбе бегают, никаких призраков не боятся.

– Ладно, посмотрю дальше. Ты сама-то иди сюда! – позвала она Иру. – Тут ничего страшного нет.

Ответа не последовало. Через мгновение сзади раздался резкий хлопок. От неожиданности Маша поскользнулась и чуть не упала. Обернувшись, она увидела, что дверь, через которую она вошла в усадьбу, закрылась.

– Ирка, что за дела?! – крикнула Маша и побежала к двери. Она толкнула ее, но дверь оказалась заперта. Снаружи послышался смех. Услышав его, Маша заледенела от ужаса. Это смеялись Лариска и ее подружки. Неужели они напали на Иру в темноте?

– Лариска, не трогай Иру! Слышишь? – прокричала Маша. – Не смей!

Она изо всех сил толкала дверь, тщетно пытаясь ее открыть.

– А никто ее трогать не собирается, – ответила Лариска с издевкой. – Она ведь мне помогала. Все сделала, молодец.

Маша остановилась. Она не поверила в то, что услышала. Ира помогала Лариске и ее банде?! Не может быть!

– Ира, ты там? – прокричала она, собравшись с силами. – Скажи, что это неправда. Скажи мне!

За дверью воцарилось молчание.

– Ну, Ирка, скажи ей, – наконец, снова послышался Ларискин голос. – Скажи ей, как мы подослали тебя, чтобы ты втерлась к ней в доверие. Скажи ей, как ты притворялась, что тебе нравится дружить с ней. Скажи, как ты все ей наврала, чтобы она вошла внутрь. Ну же, смелей! Мы все ждем!

– Да, это правда, – негромко проговорила Ира. – Прости. Но ты уедешь, а мне здесь всю жизнь жить. Прости.

Сердце Маши сжалось от боли. Она считала Иру подругой, а та врала ей с самого начала. Она предала ее. Слезы сами собой покатились из глаз. Маша села на пол, сжав виски руками. Снаружи еще доносились какие-то выкрики и насмешки, но Маша уже не обращала на них никакого внимания. В этот момент она на какое-то мгновение даже была рада, что отделена дверью и не видит лиц своих мучителей.

Постепенно все стихло. Лариске надоело орать, и она в сопровождении свиты удалилась. Стало совсем темно. Маша некоторое время еще сидела на полу заброшенной усадьбы, размышляя о своем горе. Затем, почувствовав холод, решила, что пора выбираться. Она снова толкнула дверь. Но та не поддалась. Скорее всего, Лариска с подругами подперли ее чем-то тяжелым. «Надо попробовать оторвать доски от окна, – подумала она. – Если не получится, пойду наверх». Снизу она видела, что на первом этаже окна заколочены досками, а на втором вообще пустые. Однако, включив фонарик, Маша увидела, что окна… заложены кирпичом. Она оторопела.

«А как это может быть? – подумала она в недоумении. – Лариске это точно не под силу – заложить кирпичом три окна за пять минут. Откуда взялся кирпич?»

Что ж, надо искать другой выход. Пока еще фонарик горит, батарея работает, но зарядки не так и много. Надо поторопиться. Не может быть, чтобы в таком большом доме был один выход. Однако его не было. Маша прошла по этажу и не нашла больше ни одной двери. «Надо звонить родителям! – решила она. – Будет скандал. Но лучше скандал, чем пропасть здесь!» Она быстро набрала номер матери. Звонок не прошел. Попробовала позвонить отцу – тоже безрезультатно. Похоже, она попала в ловушку, из которой не выбраться. Маша почувствовала, как колени задрожали – ее охватила паника. Что делать? Куда идти? Как выбраться отсюда?! Стало очень холодно.

Вдруг на втором этаже она услышала топот ног. Маша испугалась. Кто это? Она здесь не одна?

– Эй! – дрожащим от страха голосом крикнула девушка. – Кто здесь? – Ответом ей было молчание. Наверное, послышалось. Или нет? Маша решила подняться на второй этаж и проверить. Она осторожно прошла по скрипучей деревянной лестнице с резными перилами. Вошла в коридор – и обомлела. Прямо перед ней открылся класс, в котором стояли железные парты и стулья, прикрученные к полу, а на стене висела старая коричневая доска, на которой мелом было коряво нацарапано: «Мы все – дети Сталина!» Некоторое время Маша не могла даже пошевелиться. Все было настолько реальным. Как возможно? Ведь в усадьбе после войны был клуб, вряд ли здесь оставался класс для несовершеннолетних преступников. Наверняка его переоборудовали под какой-нибудь кружок. Вокруг все было тихо, И Маша, отважившись, сделала шаг вперед. Провела рукой по парте – она была не призрачной, вполне реальной. И на ней даже были выцарапаны ножиком какие-то каракули. Машу не покидало ощущение, что за ней наблюдают. Но она никак не могла понять, кто и откуда.

Из коридора снова послышался топот ног. К нему добавился грубоватый смех и громкие окрики. По спине Маши пробежал холодок. Все это не могло быть правдой. «Это же все не по-настоящему», – успокаивала она себя. Маша сделала несколько шагов вперед и вышла из класса – прямо перед ее глазами мелькнула спина мальчишки в серой, похожей на арестантскую, куртке. Он скрылся за поворотом. Маша последовала за ним. Никого. Маша прошла еще дальше. Перед ней открылась еще одна комната – в ней стояли трехэтажные нары вдоль стен, а на окне красовалась решетка. К изумлению Маши, на нижней кровати сидели несколько детей и молча смотрели на нее – равнодушно, тупо, не мигая. Испугавшись, Маша бросилась назад и снова попала в класс. Теперь здесь уже не было пусто. За партами сидели дети – сплошь мальчики. Все в серых однообразных куртках, стриженные наголо. Едва Маша вошла, как они начали кричать, голоса были надрывные, искаженные, не по-детски низкие и злые. Маша стояла, не в силах пошевелиться от ужаса. Она видела, как все шире открываются рты детей. Их подбородки опускались до груди, глаза почернели, кожа стала мертвецки-серой и практически слилась с цветом курток. Опрятный на первый взгляд класс начал вдруг преображаться. Со стен облезала краска, парты вздымались, вырывая половицы. Лица детей почернели. Один из мальчиков, скорее похожий на червя, подполз к Маше и схватил ее за ногу. Ощущение было настолько реальным, что Маша вышла из оцепенения и бросилась к лестнице. К ее ужасу, лестницы не оказалось – она исчезла. Вниз пути не было. Тогда Маша ринулась выше в надежде выбраться на крышу. Ей почти удалось добраться до следующего этажа, как вдруг вокруг ее запястья сомкнулись неестественно длинные бледно-синие пальцы. Маша обернулась и истошно закричала. За ее спиной стояла здоровенная надзирательница в кожаной куртке, перепоясанной по-военному ремнем, и мужских брюках-галифе, заправленных в сапоги. Волосы ее были очень коротко острижены, а на лице видна была только раскрытая пасть с черными заостренными зубами, кривившаяся в усмешке.

* * *

«В поселке Солнцевском Ленинградской области пропала девочка, – сообщили через несколько дней в программе ЧП по одному из каналов питерского телевидения. – Маша Томина не вернулась домой в субботу вечером. Родители и учителя безуспешно искали ее, затем обратились в полицию. Приехавшие сотрудники на месте допросили подруг девочки, и одна из них призналась, что видела Машу недалеко от заброшенной усадьбы графа Елениева, расположенной в этих местах. Полицейские обыскали здание. Им удалось найти девочку на чердаке под крышей, в невменяемом состоянии. Она то кричала, то что-то неразборчиво бормотала. Девочку немедленно направили под наблюдение врачей. Однако до сих пор не удалось установить, как же она оказалась в заброшенном здании и что с ней там произошло, что привело к таким последствиям. Ведется следствие».

Глава вторая

Зеркало с тайной

Настя Полосюк уехала из Солнцевска, как только окончила школу. Вот прямо на третий день, получила аттестат, разбила копилку, собрала все деньги, которые в ней были, – и на электричку. В Питер. Подальше от всей этой опостылевшей жизни – вечно пьяного отца, орущей мамаши с неизменной папиросой во рту и неизлечимо больной бабушки, стонущей от болей. И все это на тридцати квадратных метрах в двух смежных комнатах на третьем этаже провонявшей кошачьей мочой пятиэтажки. Ее даже не остановили уговоры ее парня, Никиты, который умолял ее остаться, так как жить без нее не сможет. И когда Настя села в автобус, ехал за ним на велосипеде, пока не потерял из виду. «Ха, – думала Настя, – и чтоб я осталась с таким нищебродом?! Даже на мотоцикл у него денег нет, не то что на машину». По дороге она выбросила в урну мобильный телефон, чтобы никто ей не названивал – ни мать, ни Никита. Вычеркнула всех их из жизни. Было – и прошло. Впереди – все новое.

В Питере она купила себе новый смартфон, зашла в торговый центр, приоделась. Красиво, как ей казалось. И сразу же направилась в модельное агентство «Викинг» на Невском. Она прочла в Интернете, что мол, самое крутое. В себе Настя была уверена на сто процентов. Рост сто восемьдесят три, худая, стройная. Природная блондинка – а это редкость. Глаза голубые. «Моя куколка», – называла ее мать. Изредка. Когда бывала в хорошем настроении.

Но все началось с заезжего художника по имени Виталий, который приехал в Солнцевск рисовать пейзажи на озере и снимал комнату в доме у военкома. Девчонки по очереди бегали ему позировать. Но больше всех ему приглянулась Настя. «Ты прекрасна, как ангел», – приговаривал он, делая эскизы. Он же и стал первым мужчиной в Настиной жизни. Хотя ей еще и не исполнилось четырнадцати лет. Но Настя не возражала, матери, естественно, ничего не говорила. И горько плакала в подушку, когда художник, создав свои «шедевры», отправился назад в Питер. Обещал звонить. Но, конечно же, не позвонил ни разу.

Как у алкоголика со стажем Полосюка народилась такая красавица дочь в Солнцевске судачили все старухи. Сошлись на том, что нагуляла ее Ленка, мать Насти, когда работала в Доме отдыха «Озерный» горничной. Вот там, видимо, и приглядела какого-то приезжего молодца. Уж больно как-то Настюха ни на мать, ни на отца не похожа.

Однако в агентстве «Викинг» Настю ждало разочарование. Никого она там не поразила своей красотой, как предполагала. Напротив, взглянув на нее, рекрутерша, – саму на подиум отправлять можно, – скривила пухлые, наколотые губы.

– Что за одежда, что за макияж? Вульгарщина. Провинция. Вам, деточка, еще работать и работать над собой нужно. И не к нам являться, а где-то в местах попроще начинать. Там вас и поучат. Вы же ничего не умеете. Ни двигаться – ничего! – заметила она, скептически оглядывая Настю. – Ну-ка повернитесь. Ну, просто колода, простите.

Настя уже готова была разрыдаться от разочарования. Она не представляла себе, как вернется обратно в Солнцевск. Все ее надежды рушились. И тут неожиданно удача улыбнулась ей.

– Алика – беда! – В кабинет вбежал молодой человек в стильных, потертых джинсах, аккуратно порванных на коленке, и белой рубашке с заграничным лейблом. Рыжеватые волосы были коротко подстрижены и поставлены дыбом при помощи геля. – Медведева заболела. Артамонова не отвечает на звонки. У нас показ для китайцев через час. У тебя есть кто-нибудь на примете? Вызывай срочно на замену.

– Сейчас позвоню. – Рекрутерша схватилась за телефон. – Есть одна на пожарный случай.

– Давай, давай! – Молодой человек нетерпеливо постукивал пальцами по столу.

– Не отвечает. – Рекрутерша в растерянности сбросила звонок. – Спит, наверное.

– И что делать?! – Молодой человек прижал пальцы ко лбу, изображая глубокое отчаяние. – Что делать?! Я тебя спрашиваю.

– Не знаю. – Рекрутерша пожала плечами.

– А это кто?

Молодой человек повернулся к Насте.

– Вот наниматься в модели приехала, – усмехнулась Алика. – Нигде не училась. Ничего не знает. Но жаждет сразу на подиум.

– Так чего ты молчишь? – Молодой человек буквально впился в Настю взглядом. – А ну-ка встань! Пойдет!

– Но Гера! – воскликнула рекрутерша. – Но совершенно сырой материал.

– Главное – фактура, до ума доведем! Мы-то тут на что? Так, как звать? – деловито спросил он.

– Полосюк. Полосюк Анастасия, – пролепетала девушка, не в силах поверить в свое везенье.

– Полосюк? – Молодой человек поморщился. – Это не фамилия для подиума. С такой фамилией только в буфете работать. Пирожки продавать. Так, Алика, запиши ее как Артемьеву, – распорядился он. – Анастасия Артемьева. Вот это другое дело. Оформляй. И сразу ко мне.

– Но Гера, – все еще пыталась возражать рекрутерша.

– У меня нет времени, я побежал! – Молодой человек подскочил к двери. – Через час показ! Не подойдет – уволим! – Он слегка развел руками. – Но сегодня нам дырку закроет. Все, жду! – И он исчез в коридоре.

– Ну, повезло тебе! – вздохнула рекрутерша. – Тут, знаешь, у нас годами пороги обивают, всем – отказ. Местные, питерские пробиться не могут. А ты приехала из своей деревни – и вот, пожалуйста!

– А вам что, жалко? – не могла не съязвить Настя, почувствовав себя уверенней.

– Да мне-то все равно. – Рекрутерша опустила голову, глядя в бумаги. – Документы давай. И побыстрей. Слышала, показ через час?

– Вот увидите, я не подведу, – добавила Настя примирительно. – А кто это был? – поинтересовалась она.

– Да самый главный здесь. Директор. Добровольский, – ответила рекрутерша. – Он из кабинета-то редко выходит. А тут вдруг сам прискакал. Как специально для тебя.

Так началась модельная карьера Насти. Первый показ прошел хорошо – Настя очень старалась. А когда после представления директор Добровольский предложил ей поужинать вместе, с продолжением, естественно, упираться и кокетничать не стала. Она прекрасно понимала, что от этого зависит вся ее будущая жизнь. Заезжий художник, обучивший Настю «премудростям» секса, оказался недурным наставником – директор Добровольский остался очень доволен проведенным с Настей временем. Он снял Насте шикарную квартиру в центре Питера на улице Рубинштейна и сразу же внес ее в список на все показы. Через месяц Настю направили на конкурс красоты, где она заняла почетное второе место. У девушки появилась иномарка с личным водителем, он же – телохранитель. Насте казалось, она видит сказочный сон. Безусловно, она рассчитывала на успех, но не так быстро. Ей даже было немного страшно, что все ее мечты так быстро осуществились. Чувствовалось в этом что-то зловещее, недоброе – словно недолго продлится. Но Настя старалась радоваться жизни и не думать о плохом. Тем более что и неприятности случались – все девушки в агентстве возненавидели ее. Они завидовали ее успеху и демонстративно отворачивались или уходили, когда она появлялась. Но Настя относилась к ним с презрением. Хотя у нее хватало ума не выказывать прилюдно свое отношение и не настраивать Добровольского против других моделей. Во всяком случае, откровенно. О Солнцевске, своей семье, о Никите, которого бросила, Настя и думать забыла. Но родной Солнцевск напомнил о себе неожиданно.

Как-то в конце февраля, спустя восемь месяцев после приезда, Настя направилась в ДЛТ на Невском пройтись по бутикам. Приближался день ее рождения и хотелось порадовать себя обновками. Проходя по второму этажу, она вдруг увидела витрину, на которой было золотом выведено «Антиквариат». А под надписью изображен узор в виде четырех то сужающихся, то расширяющихся кругов, от которых в разные стороны расходились тонкие линии, придавая изображению сходство с солнцем. «Интересно, что там продают», – подумала Настя. Что-то подтолкнуло ее войти внутрь.

Внутри магазинчика никого не было. В нос ударил приторно-сладкий запах благовоний. Глаза разбегались от многообразия товаров на полках. Чего только не было – старинные рыцарские доспехи, расшитые золотом портьеры и скатерти, расписные вазы, статуэтки, гравюры, книги в драгоценных переплетах. Насте показалось, что это скорее похоже на музей, чем на антикварную лавку. Внимание Насти привлекла необычная кукла. У нее было азиатское личико с широкими скулами и узкими глазами. Одета она была в оранжево-фиолетовое кимоно. Ее черные, как смоль, волосы частично собраны в пучок, частично спадали на плечи. Взгляд был опущен вниз, на маленький поднос, который кукла держала на вытянутых руках.

– Здравствуйте! Чем могу быть полезен? – услышала Настя за спиной негромкий мужской голос, слегка хрипловатый.

Она обернулась.

– Простите, не хотел вас напугать. – Мужчина подошел ближе. Пожилой, одет строго и аккуратно – черные брюки и черная рубашка с расстегнутым воротом. Шея скрыта тонким бежевым платком. – Ко мне редко кто заходит, – продолжил он, улыбаясь. – Особенно такие очаровательные дамы. Они в основном стремятся обновить гардероб. Какое им дело до подобных безделушек?! Однако я могу вас удивить. Позвольте, я кое-что покажу вам. Давайте пройдем.

Взяв куклу, мужчина пригласил Настю подойти к прилавку.

– Одну минуточку.

Он быстро вышел в соседнюю комнату и вернулся с чашкой чая в руках. Поставив куклу лицом к Насте, он водрузил на ее поднос чашку.

– Ой!

Точно очнувшись от многолетнего сна, кукла, слегка покачивая головой и перебирая ножками, подъехала к Насте и почтительно замерла.

– Как это?! – Настя воскликнула в изумлении.

– Это одно из японских чудес. Тяхакобининге – кукла, подающая чай, – объяснил хозяин. – В Японии в XVIII–XIX веках создавали такие механические куклы. Если возьмете чай с подноса, она будет ждать вас, пока вы выпьете чай. Когда же пустую чашку снова поставят на поднос, она развернется и отправится на место.

– Как интересно! – Настя не могла скрыть восхищения.

– Давайте попробуем, – предложил хозяин. – Не откажитесь от чашечки чая, который столь любезно преподнес мой компаньон. Когда выпьете, поставьте, пожалуйста, чашечку на поднос. Сами увидите.

– С удовольствием.

Настя осторожно взяла чашечку и сделала несколько глотков. Чай был явно травяной, сладковатый, но из чего он состоит, Настя определить не смогла. Выпив до дна, Настя поставила чашку на поднос кукле, и та, поклонившись Насте, направилась к «хозяину».

– Вот видите? – Мужчина рассмеялся.

– Да, поразительно! – покачала головой Настя. – Никогда бы не подумала, что такое существует! Вы купили ее в Японии? Наверное, часто там бываете? – спросила она.

– Бывал, – кивнул продавец и, убрав чашку, поставил куклу на полку. – Но сейчас и в Японии не так легко найти столь уникальный экземпляр. А эта кукла досталась мне здесь, в России. И вместе с ней еще несколько совершенно бесценных японских вещиц. Мне продала их одна женщина, которая сильно нуждалась. У нее муж болел раком, нужна была операция. Она хотела везти его за границу. Не знаю уж, удалось ли ей его спасти. Но очень сомневаюсь, – добавил мужчина грустно. – Во всяком случае, узнав о ее обстоятельствах, я торговаться не стал, заплатил, сколько она просила.

– А женщина была японка? – недоуменно спросила Настя.

– Нет, ну, что вы. Наша русская женщина. Питерская. Эти вещи достались ей по наследству от деда. Тот служил в органах НКВД. В двадцатые годы прошлого века его в составе какой-то группы направили в Елениевку, это тут недалеко, в области. Сейчас, кажется, Солнцевск называется. Там, в усадьбе бывшего графа Елениева, произошло загадочное убийство, и вот дед с товарищами ездил расследовать. А Елениев тот, его каждый серьезный коллекционер знает – он в Японии жил, владел языком, знал культуру, традиции до тонкостей. Огромную коллекцию собрал. Правда, умер рано. Но, может быть, это и к лучшему, не увидел, как красноармейцы разграбили его усадьбу и растащили, кто что мог. Вот дед-энкавэдэшник и взял куколку детям поиграться. Ну, и еще кое-что прихватил. Все это пылилось в сундуке, никому не нужное, до поры до времени. А вот как приперло, внучка решила, а вдруг продам, деньги какие-то получу. Оказалось – вещи бесценные. Поверьте. Главное – оригинальные. Не копии, не подделки. И клеймо на них елениевское стоит – он все свои экспонаты отмечал. Клеймо оригинальное – это точно. Я уж знаю.

– Удивительно. Просто магия какая-то, – восхищенно прошептала Настя.

– Что вы имеете в виду? – удивленно спросил продавец.

– Да то, что я сама родом из этой Елениевки, – ответила она растерянно. – Из Солнцевска приехала. В прошлом году. Летом. Сразу после школы. И усадьбу елениевскую очень хорошо знаю. Мы частенько туда играть бегали. Но внутрь боялись заходить. Там, говорили, призраки водятся. Одна девочка там заблудилась и с ума сошла. – Настя понизила голос.

– Неужели? Вот действительно совпадение. Вы родом из Солнцевска? Никогда бы не подумал. – Мужчина окинул Настю восхищенным взглядом. – В вас чувствуется истинно столичный вкус. Но вы же не зря зашли ко мне, – добавил он. – Наверное, вы чем-то интересуетесь? Что вам еще показать?

– Да, вот хотела купить себе что-то необычное, – призналась Настя. – Скоро мой день рождения.

– Что ж, пожалуй, я смогу вам кое-что предложить. – Насте показалось, что лицо мужчины на мгновение помрачнело, но он быстро взял себя в руки. – У меня есть одна вещица. И она тоже из елениевской коллекции. Посмотрите?

– С удовольствием, – встрепенулась Настя.

– Тогда – одно мгновение.

Продавец скрылся в соседней комнате. Ожидая его, Настя рассматривала вещицы в витрине. Старинные заколки, веера, гребни, изделия из серебра – все вызывало у нее восторг. Тонкая резьба по кости, переливы перламутра, россыпи малюсеньких сверкающих жемчужин на веерах. Она бы все купила!

– Вот, пожалуйста.

Продавец снова появился в зале и положил на витрину небольшую бархатную коробочку.

– Взгляните же! Открывайте. – Мужчина улыбнулся, заметив, что Настя замешкалась.

Настя робко сняла крышку – внутри в обрамлении красной ткани лежал бронзовый диск в оправе, украшенной изображением двух вееров и цветущей сакуры на фоне горного ландшафта.

– Это… что? – Настя недоуменно взглянула на продавца.

– Не понимаете. – Тот кивнул. – Знаю. В этом нет ничего удивительного. Такими вещами уже давно не пользуются. Их просто не существует. Сейчас я вам покажу.

Мужчина вытащил диск и развернул его к Насте – на блестящей поверхности появилось отражение ее лица.

– Это зеркало?

– Не простое зеркало – волшебное. – Продавец понизил голос. – Мало того, в это зеркало смотрелась прекраснейшая из женщин, графиня Анна Николаевна Елениева, урожденная Энн Джонс. «Рыжеволосая лисица», как ее называли. Эта вещица принадлежала ей, и она никогда с ней не расставалась. Когда же красноармейцы, явившиеся в усадьбу, попытались надругаться над вдовой Елениева, она бежала. А зеркало осталось на столике у ее кровати. Вот там-то дед моей клиентки его и прибрал. Это зеркальце описано у Елениева в дневниках. Сейчас я вам покажу, что оно может. Смотрите.

Продавец нажал выключатель под прилавком, и магазин погрузился в полумрак. Затем он вытащил настольную лампу и включил ее в сеть. Поймав отражение зеркала, перевел его на стену. Настя ахнула, увидев представшую перед ней картину. В круге света явственно прорисовывался горный массив, на фоне которого парили золотые веера и ветви цветущей сакуры – точно невидимая красавица подбросила их в воздух. И они вспорхнули, как две прекрасные бабочки, над которыми не властно ни время, ни пространство.

– О Господи! Как же красиво! – воскликнула Настя. – Неужели в этой старой разрушенной усадьбе когда-то хранились такие прекрасные вещи?!

– Да, вы правы, это – волшебство.

Продавец положил зеркало на место, выключил лампу и вернул освещение.

– Сколько же оно стоит? – спросила Настя. – Наверное, очень дорого?

– Пятьдесят тысяч.

– Всего-то?! – Настя не поверила в то, что услышала. – У меня сумка дороже.

– Вы же родом из Елениевки. Для вас – скидка. – Продавец любезно развел руками. – Мне будет приятно, что эта вещь снова попадет в руки человека, кто не понаслышке знаком с усадьбой, бывал там. Возможно, вы когда-нибудь вернетесь в родные места, придете к усадьбе, и тогда хоть ненадолго зеркало снова вернется домой. Обещайте мне не продавать его, не расставаться с ним. Оно сделает вас новой Энн Джонс, очаровательной красавицей-лисицей. Хотя вы и так очень хороши собой.

– Обещаю, я буду хранить его. – Настя, не задумываясь, вытащила банковскую карточку из кошелька.

– У меня только наличными, простите, – виновато заметил продавец. – Далек, знаете ли, от технических новшеств.