Деньги в истории человечества

Письменность, законы и деньги появились в ответ на урбанизацию и политическое усложнение. Самой заманчивой и самой полезной из этих технологий были, пожалуй, деньги, потому что они позволили создать многое другое.

ДЕНЬГИ И ЧИСЛА

По мере развития торговли в древних городах Месопотамии людям требовалось знать, кто кому сколько должен. Необходимостью стал учет. Кто-то должен был делать записи, чтобы город мог следить за каруселью долгов. Чем активнее шумеры торговали, тем лучше они осваивали базовые приемы счета: торговец, не умеющий считать, долго не протянет.

Изначально люди считали с помощью пальцев, что во многом объясняет активное применение чисел 5 и 10 в системах счисления. Во многих древних культурах счет велся на пальцах рук и ног, так что в основе лежало число 20. Посмотрим на французское слово, обозначающее 80: quatre-vingts. В то время как англоговорящие называют это число eighty, то есть eight tens, восемь десятков, французское название означает четыре двадцатки[31]. Очевидно, что некоторые племена, обитавшие на территории Франции задолго до появления римлян, использовали для счета основание 20, задействуя двадцать пальцев. Несмотря на бесчисленные вторжения захватчиков и наложение новых культур, этот след от основания 20 сохраняется во французском языке до сих пор.

Шумеры предпочли шестидесятеричную систему счисления. Такой выбор стал технологической инновацией, поскольку для денег и торговли требовалось число, у которого есть много делителей (а 60 делится на 30, 20, 15, 12, 10, 6, 5, 4, 3 и 2). Для шумеров число 60 было магическим. Отголоски их выбора мы видим и сегодня: в минуте у нас 60 секунд, а в часе – 60 минут. Торговля нуждалась в прагматизме, а не в изяществе: если в монетизированном обществе вы не владели элементарными расчетами, резко возрастали шансы, что вас обдерут. Появление денег вынудило людей мыслить в численном виде.

С появлением долгов в Месопотамии начались финансовые новшества. Если я должен вам, а кто-нибудь другой должен мне, то я могу выйти из этой цепочки: вы (мой кредитор) и тот человек (мой должник) перезаключаете договор между собой. Вот так еще примерно в 3000 году до н. э. появилось долговое обязательство – прообраз чека XX века.

ПЕРВАЯ БУХГАЛТЕРСКАЯ КНИГА

Мы привыкли считать, что модели потоков денежных средств – это нечто новое, и в нашем мире банки ежегодно нанимают умных молодых людей с дипломами лучших университетов, чтобы те составляли финансовые документы, оценивающие, занижена или завышена цена какой-нибудь компании. Их финансовые прогнозы, основанные на данных о доходах и расходах, ложатся в основу решений о предоставлении кредитов. Несмотря на то что первые программы MBA появились в 1920-е годы, существование процентной ставки дало толчок развитию финансовых инструментов еще в ту эпоху, когда люди верили в богов, приносили в жертву животных ради урожая и исследовали внутренности кур, пытаясь предсказать погоду. Степень финансовой изощренности торговцев Шумера весьма впечатляет.

При раскопках в месопотамском городе Дрехем[32] археологи обнаружили то, что можно считать первой в мире бухгалтерской книгой: исписанную табличку, датируемую примерно 2100 годом до н. э.[33] Ее строки и столбцы представляют собой потрясающий пример первого информационного инструмента, «финансового софта». Таблица содержит прогнозы и расчеты, связанные с инвестициями в разведение домашних животных. Подобно современным инвестиционным моделям, она включает предположения о рождаемости и падеже животных, прогнозы в отношении плодовитости, кормов и других факторов, что в совокупности приводит к построению определенной модели прибылей и убытков для данного бизнеса при существовавшей тогда процентной ставке[34]. Подобная технология позволяла вкладчикам моделировать различные сценарии с коэффициентами и формулами, получая на выходе определенный результат.

Табличка из Дрехема – многолетняя «модель» для бизнеса по выращиванию крупного рогатого скота с прогнозами роста, основанными на надоях молока. С точки зрения финансового планирования и анализа бухгалтерских таблиц она не так уж далека от тех бизнес-планов, которые сегодня используют стартапы, пытающиеся привлечь капитал. Эта древняя клинописная модель предусматривает различные сценарии сильного и слабого роста, основанные на таких факторах, как смертность животных. Это, конечно, не модель «чистой прибыли на акцию», но расстояние между ними не так велико. Эта таблица свидетельствует о том, что за две с лишним тысячи лет до нашей эры шумеры размышляли о финансах, процентах, деньгах и торговле так, чтобы оценивать стоимость предприятий в будущем, прогнозировать потенциальные доходы и прибыли и узнавать, как эти доходы и прибыли влияют не только на конечный итог, но и на общую стоимость бизнеса.

На базе процентной ставки шумерская цивилизация создала письменность, учет, сложную правовую систему и изощренную финансовую архитектуру. По своей сути процентная ставка выражала цену времени. Такой потрясающий уровень абстрактного мышления привел к появлению рынка капитала, где участвовали заемщики и кредиторы. Процентная ставка позволила оживить нечто бездействующее – например, серебро. Ожившие деньги высвободили человеческую энергию: это видно по рискам, которые взял на себя Кушим. С процентной ставкой деньги обретают динамичность: серебро как платежное средство имеет большую ценность, чем серебро как украшение, потому что его можно дать в долг, и оно принесет проценты, а проценты – это доход. У шумеров деньги действительно делали деньги.

Искушенные шумеры (и их преемники в этом регионе – вавилоняне) создали коммерческие и организационные системы, основанные на договорах. Пока что деньги существовали лишь в головах людей, но вскоре им предстояло оказаться в их карманах[35], и, как только деньги оказались в карманах, торговля рванула вперед: ее приводило в движение мощное денежное новшество – монеты.

3. От договоров к монетам

ОГОВАРИВАЮТ ЛИ МИДАСА?

Мидас был бедным, но необычайно щедрым царем засушливой страны Фригии, через которую протекала река Пактол. Мидас славился радушием: несмотря на стесненные обстоятельства, он всегда принимал путников. Однажды за его столом оказался Силен, учитель и воспитатель Диониса, бога приятного времяпрепровождения, поздних ночей и всеобщего пьянства. Как всегда, царь предложил чужаку все имевшиеся у него скудные запасы. Впечатленный такой щедростью Силен, тоже большой любитель приложиться к кувшину, рассказал о бедном, но великодушном правителе Дионису. В знак благодарности за такое гостеприимство бог предложил Мидасу любой дар, который тот пожелает[36].

Мидас страдал от современного недуга: беспокойства о собственном статусе. Он носил титул царя, но у него не хватало денег. Ему казалось, что контраст между его представлениями о царском величии и тощей сокровищницей делает его мишенью для насмешек и жалости. Деньги могли бы изменить ситуацию. Правитель попросил, чтобы все, к чему он прикоснется, превращалось бы в золото. В наши дни имя Мидаса является синонимом недальновидности, жадности и алчности, но, если подумать, Мидас – это просто оказавшийся в затруднительном положении добропорядочный человек, который нуждался в помощи. К сожалению, он не продумал последствия своего экономического эксперимента. Он прикоснулся к яблоку, и оно обратилось в золото, став драгоценным, но несъедобным, красивым, но непрактичным. Его любимая дочь подбежала, чтобы обнять своего доброго отца, и тоже превратилась в золото. Осознав свою глупость, безутешный Мидас умолял бога взять проклятый дар обратно.

Жизнерадостный великодушный Дионис сжалился над Мидасом, вспомнив его прежнее смирение и щедрость, и велел ему искупаться в реке Пактол. (Эта река давно пересохла, однако считается, что это произошло в Анатолии, недалеко от горы Тмол[37])[38]. Согласно легенде, когда обрадованный Мидас погрузился в воду, Пактол смыл этот дар, и река приобрела сверкающий желтоватый цвет от металла в ней; в результате Мидас стал богатым, не сталкиваясь более с обременительным превращением всего в золото. Щедрость Диониса обеспечила богатство лидийцам, преемникам страны Мидаса[39].

Этим мифом греки пытались объяснить, как возвысилось государство, которое использовало золотые монеты в качестве денег и создало масштабную торговую сеть от Персии до Эгейского моря. Река Пактол действительно сверкала, как золото, но не потому, что в ней искупался царь Мидас. Ее воды несли электрум (или электрон) – природный сплав серебра и золота (слово восходит к древнегреческому слову «электор», означавшему «блестящий»[40])[41]. Вавилоняне ценили золото в основном как украшение. Однако лидийцы сделали нечто новое. Они расплавили золото и выстроили совершенно новую экономическую систему, основанную на монетах[42]. Виртуальные деньги шумеров, основанные на договорах, законах, задолженностях и переменной процентной ставке, готовились обрести материальное обличье золотых, серебряных и медных монет. Металлические монеты, связанные с дефицитом металла, постепенно изменили наше восприятие денег. Именно превращение золота из украшения в деньги привело к созданию общепринятой денежной системы, в которой кусочек металла, бесполезный до чеканки, трансформировался в нечто гораздо большее.

Чеканка монет – это абстракция. Принять монету – значит поверить в условность, что эти жетоны «представляют» ценность. В святилище человеческого разума монета работает как кратчайший путь, обозначая ценность огромного количества реальных товаров и опыта с помощью одного всем понятного крошечного кусочка металла. Этот кусочек металла, превращенный в монету посредством штемпеля, обретает ценность, превышающую собственную стоимость самого металла. Эта абстракция позволила людям вести дела в гораздо более сложном мире, нежели до изобретения монет.

Именно этой трансформации и посвящена данная глава. Она рассказывает о символических деньгах. От эпохи учета и периодических расчетов по долгам мы переходим к системе, использующей монеты для повседневной торговли. За это время общество прошло путь от зерна на складе до монет в личном кармане. После появления монет торговля, деньги и сделки переходят из разряда исключительных событий в разряд повседневных.

Монеты изобрели в Лидии – государстве, существовавшем на территории современной Турции между 1000 и 600 годами до н. э.[43] Эта технология оказалась настолько полезной, что чеканка монет быстро распространилась по всему Восточному Средиземноморью, что способствовало выстраиванию взаимосвязанной торговой системы, которая впоследствии пригодится Македонской империи.

СВЕРХУ ВНИЗ ИЛИ СНИЗУ ВВЕРХ

Несмотря на множество вариаций, существует два основных способа управления экономикой. Один из них – «сверху вниз», когда Большой Начальник на вершине приказывает экономике вести себя определенным образом и контролирует этот процесс от начала до конца, согласно всеобъемлющему плану. К такому подходу «сверху вниз» склонялись древние экономики. Власть в крупных цивилизациях вроде шумерской принадлежала элитному классу правителей и воинов, совещавшихся со жрецами. В самом низу находились крестьяне, которые обрабатывали землю, выплачивая арендную плату и долю. Торговля концентрировалась в руках небольшого количества уполномоченных торговцев, которых лучше всего считать кастой, – как Кушим из Месопотамии, с которым мы познакомились в предыдущей главе.

Напротив, экономика «снизу вверх» органична. Это эволюционная система проб и ошибок, где экономику и общество организует рынок, действуя на основе цен, предпочтений и дефицита. То, сработает ли что-либо, определяют не планы и жрецы, а цены и прибыль. Люди включаются в такой тип экономики добровольно, а не насильно. С точки зрения организационной технологии экономика «снизу вверх» становится возможной, когда существует общепринятая система денег и чеканки монет.

Экономическая система «сверху вниз», скорее всего, базировалась на бартерном обмене и перераспределении[44]. Обмен товаров или труда на другие товары или труд опирается на традиции и обычаи, а не на цену. И зависит он от репутации. Можно представить, как это работает в небольших сообществах, однако с увеличением масштабов система начинает давать сбои: попробуйте вообразить обмен по бартеру с тысячами людей. Появление золотых монет подтолкнуло экономику Лидии – пусть и очень медленно – к системе «снизу вверх», организованной вокруг денег; в конечном счете она принесла некоторым людям определенную долю власти и независимости, пусть даже в рамках наследственной иерархии управления. Поскольку монета в руке царя имеет ту же ценность, что и монета в руке простолюдина, система в какой-то мере ослабляла хватку правящего класса. Подобная идея универсальной ценности, когда монета обладает одинаковой стоимостью, кто бы ее ни тратил, – весьма важный этап общественного развития. До появления монет – если вы родились бедным, то вы и умирали бедным. Появление монет ознаменовало начало движения к социальной мобильности для определенного крошечного меньшинства. Если вы могли приобрести монеты, вы могли приобрести статус[45].

Зарождающаяся лидийская рыночная экономика объединяла большее количество людей более эффективно и менее жестко, нежели предшествовавшие бюрократические экономики, позволив Лидии превзойти своих гораздо более крупных соседей. Начиная примерно с 700 года до н. э. государство процветало, достигнув пика при царе Крёзе (его правление началось около 560 года до н. э.); Лидия продолжала внедрять инновации в монетное дело: стандартизировала монеты, создала централизованный монетный двор, управляемый государством, ввела более мелкие номиналы, которые вовлекали все больше людей, стимулируя тем самым торговлю.

Греческий историк Геродот, писавший в V веке до н. э., сообщал про лидийцев: «Первыми из людей они, насколько мы знаем, стали чеканить и ввели в употребление золотую и серебряную монету и впервые занялись мелочной торговлей»[46],[47]. Упоминая мелочную торговлю, высокомерный Геродот придает фразе уничижительный смысл – подобно тому, как Наполеон назвал англичан нацией лавочников. Однако мир построен как раз такими лавочниками. У торговцев есть собственная энергия – скорее денежная, нежели военная. Торговля дала лидийцам огромную силу. Их столица Сарды – оживленный центр коммерческой деятельности – скрепляла настоящую торговую империю, которая занимала значительную часть современной Западной Турции.

Геродот писал про этих ориентированных на прибыль свободных людей: «Нравы и обычаи лидийцев одинаковы с эллинскими, за исключением того, что лидийцы разрешают молодым девушкам заниматься развратом»[48],[49]. Торговля и чеканка монет, похоже, повысили статус лидийских женщин, позволив им вести дела наравне с мужчинами. В мире, где женщины обычно воспринимались как собственность, жительницы Лидии имели право отказаться от мужа и выбрать себе другого. Не будем чересчур переоценивать этот факт (не забывайте, что для тех обществ характерно массовое рабство), однако подобные первые признаки небольшой женской эмансипации символизируют освобождающую силу денег.

МАГИЯ ДЕНЕГ

До Лидийской державы количество денег в любом государстве зависело от крупных урожаев и завоеваний. Своими революционными монетами лидийцы разорвали связь между природными сезонными циклами и деньгами, создав независимый запас золотых жетонов. Отказ от привязки денег к земледельческим источникам энергии (таким как зерно) мог поставить перед лидийцами некоторые философские вопросы. Например, что на самом деле представляют собой деньги? Могут ли деньги быть полезными и бесполезными? Законна ли прибыль? Может ли быть слишком много денег? Мы не знаем, задавались ли лидийцы этими вопросами, однако они, как мы увидим, определенно занимали великих философов Греции, унаследовавшей эту замечательную лидийскую инновацию, а мы продолжаем биться над ними и сегодня.

Как только с монетами освоились, они – благодаря явным преимуществам – стали распространяться по всему Восточному Средиземноморью. Чем больше монет, тем активнее торговля, а расширение торговли означало увеличение скорости циркуляции денег – скорости их перехода из рук в руки. Монеты заставили деньги работать интенсивнее. С таким количеством денег расцвели базары. Рынки огромного количества товаров, чужих и местных, привели к колоссальному скачку в экономической и организационной структуре общества. Рынок стал важнейшим механизмом общественного устройства: он распределял ресурсы в обществе и сигнализировал о дефиците посредством цен, которые менялись в зависимости от спроса и предложения. Лидийцы постепенно формировали экономическую систему, которая начинала походить на ту, что знакома нам сегодня.

Лидийцы располагали не только электрумом для чеканки монет, но и доступом к Шелковому пути, который проходил через их столицу Сарды; это позволяло им торговать с западом и востоком, соединяя Эгейское море и Средиземноморье с Евфратом, Персией и далее с Индией и Китаем[50]. На оси север – юг им открывались пути обмена с Евразийской степью через Черное море. Сарды – пряжка на самом оживленном торговом поясе Древнего мира – стягивали торговцев и товары со всего света. В харчевнях собирались странствующие торговцы, которые говорили на множестве языков и покупали и продавали как товары повседневного спроса (пиво, зерно, масло, вино и глиняную посуду), так и более ценные вещи (жемчуг, духи, керамику, ткани, слоновую кость и мрамор). Монеты оказались великим уравнителем. Они делали чужаков менее чужими, позволяя людям налаживать связи в больших масштабах через удобное для всех средство обмена.

СТАНДАРТИЗИРОВАННЫЕ ДЕНЬГИ

До появления лидийских золотых монет торговля была обременительным и медленным занятием. Кусочки золота приходилось проверять с помощью весов или менял. Представьте себе, сколько времени уходило на возню с весами, гирями и прочие хлопоты. Разумеется, в среде торговцев существовала сложная система дебетов и кредитов: ведь еще за тысячи лет до этого шумеры ввели процентную ставку, придав деньгам цену, а времени – стоимость. Лидийцы унаследовали эту систему, но пошли дальше. Сначала монеты чеканил только царь, но вскоре тем же занялись ювелиры и торговцы, выпускавшие собственные монеты, основываясь на массе и чистоте золота. Монеты стекались в Сарды из разных мест, а мастера переплавляли их и перечеканивали. Это привело к появлению конкурирующих валют. Этот разнобой вызывал проблемы: торговцы не могли точно знать, сколько стоит та или иная монета.

А если эту систему стандартизировать? Во времена правления царя Гига (680–645 годы до н. э.)[51] лидийцы ввели государственную монополию на выпуск монет. Еще одним гениальным шагом стало использование на монетах королевского знака – львиной головы. Сделав деньги и государство синонимами, лидийцы заложили ту модель денег, которая просуществовала целые тысячелетия. Ее взяли на вооружение греки, затем римляне. С тех пор практически все государства опирались на это лидийское новшество: официальную монету, выпускаемую государством. Чеканка монеты оказалась источником огромной централизованной власти; так дела обстоят и по сей день. До стандартизации монеты были подобны различным языкам: одни люди понимали, что они означают, а другие – нет. Стандартизация сделала официальную монету универсальным языком торговли. С единой валютой стало меньше трений, меньше барьеров для торговли, а получившийся интегрированный рынок предлагал более широкий выбор.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Имеется в виду жена автора, Шан Смит. (Примеч. ред.)

Здесь и далее в постраничных сносках будут примечания переводчика (Примеч. пер.) или примечания редактора (Примеч. ред.), примечания автора расположены в конце книги.

2

Своп – финансовая операция, когда сделка о покупке ценных бумаг дополняется сделкой об обратной покупке того же товара через некоторый промежуток времени. Кредитный дефолтный своп – своп для страхования от кредитных рисков. (Примеч. пер.)

3

Экономист Джон Мейнард Кейнс в своей книге 1919 г. приписывает Ленину фразу «The best way to destroy the capitalist system [is] to debauch the currency» («Наилучший способ разрушить капиталистическую систему – развратить ее валюту»). Фраза обрела популярность на Западе, однако в трудах Ленина ее нет: Кейнс опирался на сообщение об упоминаемом ниже интервью с Лениным. Однако по ряду причин достоверность этого интервью вызывает сомнения. В примечании автор указывает статью, где детально разбирается история этой фразы. (Примеч. пер.)

4

Эту цитату экономисты Майкл Уайт и Курт Шулер разобрали в статье ‘Retrospectives: Who Said “Debauch the Currency”: Keynes or Lenin?’, Journal of Economic Perspectives, vol. 23, no. 2, Spring 2009, p. 213–222.

5

Lawrence Malkin, Krueger’s Men: The Secret Nazi Counterfeit Plot and the Prisoners of Block 19, New York: Little, Brown, 2006, p. 177.

6

Ibid., p. 62.

7

Гостия – хлеб, используемый в евхаристии (причащении). (Примеч. пер.)

8

Подрывные инновации – революционные инновации, которые резко меняют соотношение ценностей на рынке. (Примеч. пер.)

9

Исходно пирофиты (от др. – греч. πῦρ «огонь» и φυτόν «растение») – растения, адаптированные к воздействию огня. (Примеч. пер.)

10

James C. Scott, Against the Grain: A Deep History of the Earliest States, New Haven: Yale University Press, 2017, Chapter 1.

11

От др. – греч. πλοῦτος «богатство». (Примеч. пер.)

12

Гипотезы о назначении кости колеблются от лунного календаря до примитивного счетного устройства, в то время как скептики считают, что это просто ручка какого-то инструмента, а насечки сделаны для того, чтобы ее было удобнее держать в руке. (Примеч. пер.)

13

Более подробный анализ возможных функций кости Ишанго смотрите в главе 2 книги: George Gheverghese Joseph, The Crest of the Peacock: Non-European Roots of Mathematics, Princeton: Princeton University Press, 1991.

14

Scott, p. 38.

15

Jared Diamond, Guns, Germs and Steel: A Short History of Everybody for the Last 13,000 Years, London: Vintage, 1998, p. 111–112.

16

Scott, p. 38.

17

Плодородный полумесяц – регион на Ближнем Востоке, включающий Месопотамию и Левант и имеющий на карте форму полумесяца. Термин введен в 1906 г. американским археологом Джеймсом Брэстедом. (Примеч. пер.)

18

Scott, p. 3, 43, 46; Diamond, p. 111, 142.

19

Robin Dunbar, Human Evolution: Our Brains and Behavior, New York: Oxford University Press, 2016.

20

Бушель – мера объема в английской системе мер; составляет около 36 литров. (Примеч. пер.)

21

David Graeber, Debt: The First 5,000 Years, London: Melville House, 2014, p. 39.

22

Также возможно, что словом «Кушим» назван не отдельный человек, а учреждение или группа управленцев. Больше о Кушиме смотрите в книге: Yuval Noah Harari, Sapiens: A Brief History of Humankind, London: Vintage, 2014, p. 138–140.

23

Edward Chancellor, The Price of Time: The Real Story of Interest, London: Allen Lane, 2022, p. 10.

24

Graeber, p. 216.

25

Ibid., p. 39.

26

Ibid., p. 214.

27

Эшнунна – шумерский город, где их составили. (Примеч. пер.)

28

Reuven Yaron, The Laws of Eshnunna, Jerusalem: Magnes Press, 1988, p. 20.

29

Aziz Emmanuel al-Zebari, ‘Shekels: An Ancient Currency’, Ishtar TV (11 August 2011).