скачать книгу бесплатно
– Ничего не понимаю. Вы рассказываете сценарий фильма ужасов?
– Это наша жизнь.
– Наша?
– Ритуса, Юли, моя…
– Почему не Дашиной?
– Замечательное слово «почему». Видите ли, в чем дело, уважаемая Ольга Васильевна. В то, что я сказал вам, трудно поверить.
– Но я, как ни странно, верю. И Оля, по всей видимости, тоже.
– Вы – да, потому что знаете не понаслышке, как убивают людей. Оля – да, потому что любит и доверяет мне. Проблема Даши – она не любит Юли. Он, кстати, знает об этом.
– Да с чего вы взяли?
Георг засмеялся:
– Вряд ли вы, если бы не любили дочь, смогли примириться со мной, вы, со своими принципами. Вряд ли Оля, если бы не любила меня, воспротивилась вам, матери, которую она искренне уважает. И вряд ли я без причины явился бы сюда и занялся тем, чем занимаюсь: во-первых, заявляю, что люблю эту чокнутую, во-вторых, совсем не против жениться на ней, если бы подобное было возможно, в-третьих, рассказываю приватные подробности жизни Юли, в-четвертых, нарушаю, не знаю, сколько точно пунктов подписки о неразглашении всего, что связано с ЭСВ. Одним словом, не надо быть провидцем, чтобы видеть очевидное. Или… не видеть.
– Да нет, Георгий, вы не правы. Даша никогда бы не вышла замуж за Юлиуса совсем без чувств.
– А я не сказал, что все чувства отсутствуют, лишь одно из них.
– Да нет же, непонятливый вы человек! Не думаете ли вы, что ее затмили его погоны, не знаю, красота или что-то в этом роде.
– Не думаю, тут я с вами соглашусь. Зачем отрицать очевидное.
– Дело в другом. Он ведь тоже не был с ней до конца честен, хотя бы в том, что не сказал, что вдовец, что считался погибшим, что, да много чего…
– Ну, и как бы она переварила эту информацию?
– Как я, Оля. Не думайте, что Дашенька только чрезвычайно ранимый человек. Когда нужно, ее характер может стать стальным. Она, наверное, чувствовала недосказанность, не умом, так сердцем. Оно не обманет, нет, не обманет. Юлиус, потерявший дитя, получает от Даши такой подарок – тройняшек. Но каждый из них смотрит на детей по-разному: Даша не хоронила ребенка, и, упаси бог, ей испытать подобное… Она сможет разобраться в своих чувствах только при одном условии: когда потеряет Юлиуса…
Оля вжалась в плечо Георга, пытаясь сдержать слезы. Ольга Васильевна машинально смахнула каплю со щеки.
– Увы, такова жизнь. Мы не ценим того, что имеем, потерявши, плачем, но ничего изменить не можем…
Глава 3
За окнами блекло солнце, в комнате воцарялся полумрак, успокаивавший, домашний. Даша не слышала стука в дверь, а может, его и не было. Она занималась своим обычным делом – читала. Наконец, почувствовала чье-то присутствие. Даша посмотрела на незнакомца, как бы спрашивая: «Чего вам, собственно, надо?» Он же не спешил ни с вопросами, ни с ответами. Глядел на нее свысока, слегка прищурившись, словно оценивал, стоит ли связываться.
Молчание затянулось. Даша не привыкла, чтобы ее рассматривали вот так, в упор. Если бы она сразу спросила, что ему надо, то теперь не чувствовала себя так неловко. В конце концов, если это знакомый Юли, он должен представиться сам. Она машинально перевернула страницу. Незнакомец сел на диван, положил нога на ногу и, чувствуя себя свободно и легко, продолжал рассматривать Дашу. Она чувствовала, как краски сошли с лица, сердце сжалось в комок, неизвестно, по какой причине (оно никогда не беспокоило ее), по спине пробежала дрожь; хотела что-то сказать, но язык словно одеревенел. Впервые в жизни.
Неизвестно, сколько бы продолжалась эта мука, но дверь отворилась, и ворвался Юли. Вернее, должен был войти именно он, но Даша увидела совершенно другого человека – не-Юли. Такого страшного блеска глаз у мужа она за все годы, проведенные с ним, не видела ни разу. Лицо, перекошенное судорогой злобы, ярости, было бледно и черно, как сама смерть.
Входя, он дернулся за пистолетом, и Даша услышала голос незнакомца:
– Не стоит. Я стреляю быстрее и точнее.
Он не изменил позы, все также сидел и пристально смотрел на женщину.
– Юлиус Станиславович, – продолжил он, – как вы считаете, кто отец этой особы: вы или я?.. Превратности судьбы. Быть иль не быть… Ну, если я, то куда ни шло. А если…вы?!
Незнакомец со вниманием рассматривал свою правую руку.
– Не правда ли, напоминает трагедию, доведенную до абсурда. Как там бишь? Ах, да, фарс!
Последнее слово он выдохнул из себя, поднимаясь с дивана. Он исчез так же, как появился, почти растворился, оставив странный неповторимый запах горьких трав. И Юли, и Даша очнулись ото сна.
– Что за бред? Привидится же такое, – начала Даша, но Юли хрипло перебил ее:
– Тебе не привиделось. Он также материален, как мы с тобой.
– Что он сказал?
Юли не слушал. Он звонил Стиву, о чем-то договаривался. Затем сел на диван и начал пристально всматриваться в Дашу. Ей это не понравилось:
– Юли, прекрати.
Казалось, он ее не слышал или слышал, но думал о чем-то своем. Когда появился Стив, сказал коротко и ясно, словно отдавал приказ:
– Возьми у нее кровь, сравни с моей и Смита.
– Зачем?
– Давай без вопросов.
Даша знала, что ее муж и разум – понятия абсолютно несовместимые, но не до такой же степени. Очередная его причуда.
Есть люди, которые боятся перемен. Вернее, не самих перемен, а возможности отрицательных последствий и из-за этой боязни живут рутинно и спокойно, без потрясений.
Даша была как раз таким человеком. Она не хотела многого, не смела мечтать об этом. Вся ее жизнь за исключением брака и рождения детей на переломных моментах менялась, увы, в худшую сторону.
Да и брак, если присмотреться внимательнее, нельзя было назвать счастливым в полном смысле слова. Даша не могла положа руку на сердце признаться даже себе: любит ли она мужа так, как он ее. Где-то в глубине дремало маленькое сомнение. Даша никогда не давала ему волю: зачем, не занималась самокопанием. Но! Анализируя свою жизнь, она могла бы прийти к поразительному выводу: Даша не знала, кто она и что она. Да-да. Как это не странно звучит.
Вот, Юли, например. Да, он эксцентричный. На людях строг, груб, с нею ласков, с детьми, порой, смешон. Но это цельный человек с натурой (или с характером). Он состоялся именно как личность. Он точно знает, чего ему надо и чего ему не надо. Чего надо – добивается сам. Чего не надо – отбрасывает опять-таки сам без вмешательств извне. Он служит в ЭСВ, и его там ценят. Он может пойти наперекор всем и всему, но добьется своего.
А она. Дарья Дмитриевна Бланки, 24 года, замужем, имеет троих детей, с высшим образованием филолога. Кто она? Спряталась за спину большого и мускулистого гиганта и не показывается оттуда.
Дом – нате, пожалуйста, обеспечить семью – нате, помочь родителям, бабушке – нате, не отказывайтесь. Даже при выборе жениха. Чего греха таить: красивый, статный, умный, взрослый. Все как-то само собой устроилось. Да, были неприятности, но они казались не глобальными, так как Даша знала, была уверена, что она не одна. Забилась в свою ракушку, как жемчужина. Присосалась, как пиявка. Позволила любить себя.
Если бы события в ее жизни не встали в той последовательности, в какой они встали, то, возможно, и она любила бы. Но у нее не было времени на это: полюбить. Юли, словно смерч, пронесся и унес сразу, моментально, не дав времени на размышление.
Другие мучились, ненавидели, любили, а она была в стороне ото всего, от целого мира, потому что у нее было все, чего она хотела. И миру было все равно, потому что он даже не догадывался о ее существовании.
Был теплый августовский вечер. Солнце теперь уходило на покой раньше. Оно берегло свое тепло для себя, потому что впереди ожидали месяцы прохлады и стужи.
Был тот вечерний час, когда закат озарялся краской угасания; ласточки, памятуя, что скоро им предстоит дальний перелет, чистили перышки, сидя на проводах; облака постепенно подергивались матовой пеленой, серели. Наступающую тишину постоянно кто-то перебивал: то коровы, уныло бредущие после долгого трудового дня, неся в себе питание для хозяев, то ребячьи голоса на выгоне, спорящие о том, чья очередь бить по мячу, то тарахтение проехавшего мотоцикла.
Даша любила эти мгновения. Это то время, когда она могла побыть одна, совсем одна: работа по дому сделана, ужин готов, муж еще не приехал, а дети уже дома и ждут его возвращения.
Даша сидела на ступеньках крыльца, обняв угловатые коленки, и слушала тишину. Среди разнообразных звуков она слушала тишину. Это просто замечательно: уметь слышать тишину – первозданную, первородную.
Машина резко затормозила и вывела Дашу из грез. Она отложила свое занятие, пошла открывать ворота для мужа. Юли был угрюм, молчалив. Последние несколько дней он вообще изменился. Подобрался весь изнутри, отстранился и от Даши, и от детей.
За ужином Юли ел молча, не замечая вкуса еды, даже не среагировал на шутки детей. Соня пыталась рассказать ему какую-то историю, происшедшую с ней сегодня, но отец строго перебил:
– Не сегодня.
После ухода детей плотно закрыл дверь на кухне, закурил.
– Юли, сколько раз говорить: не кури в доме, – сразу же сказала Даша, открывая окно.
Он словно не расслышал, сидел за столом и курил. Даша перемыла посуду, поставила пепельницу, потому что он не удосужился подойти к окну и стряхивал пепел прямо на стол.
– Что-то случилось? – встревожилась Даша.
Она вдруг увидела, что он постарел. Вроде утром уезжал один человек, вернулся – другой.
– Юли.
Он спокойно докурил очередную сигарету, неспешно загасил ее, посмотрел на Дашу, указал на стул, приглашая сесть, что она и сделала.
– Поздравляю, мадам, – официально, явно чужим голосом заговорил незнакомый ей человек.
– Прости.
– Поздравляю вас с Джек потом! – растягивая слова и горько улыбаясь, произнес Юли.
– Ты пьян? – не выдержала Даша.
– Нет.
– Тогда что, черт возьми?
– Не сердитесь, мадам…
– Юли, что за тон? – перебила она его.
– Учтивый, как и подобает в подобных ситуациях, – медленно ответил он. – Подождите секундочку, и все встанет на свои места. Хорошо? Вы позволите?
Он достал из шкафа коньяк:
– Мне нужно привести мысли в порядок.
– И для этого выпить? – спросила раздосадованная Даша.
– Именно, мадам, именно.
– Бред какой-то…
Юли налил стакан до краев. Осторожно выпил его, еще, еще. Даша в изумлении смотрела на мужа и не узнавала его.
– Итак, вы готовы Дарья Дмитриевна… Хотя это имя вряд ли теперь подходит. Ну, да бог и ним. Так понятней. Уважаемая Дарья Дмитриевна, спешу сообщить вам радостное событие, что… вернее, события… Их несколько. Не знаю, право, с какого начать. Ну, хотя бы с этого.
Вы, Дарья Дмитриевна, наверное, будете рады узнать, что мои притязания на вас с сегодняшнего дня прекращаются. Не надо округлять глаза. Я, конечно, подозревал, что они не всегда… э… были встречаемы вами с воодушевлением. По большей части вы, как леди, как настоящая леди, стоически переносили мои посягательства на ваши тело и сердце.
Отсюда вытекает второй, не менее, а возможно более важный момент. А именно.… Как я уже сказал, вы настоящая леди. А таковая может родиться от настоящего джентльмена и леди, каковыми являются ваши родители. Ваш отец – английский лорд, член Палаты лордов, мать – тут я затрудняюсь ответить, так как не знаю, здравствует ли она и сегодня.
Предвижу ваше движение к телефону, чтобы вызвать врача с санитарами. То, что я сказал, – правда. Я могу это доказать документами. Вот бумаги, где черным по белому написано, что на основе анализа ДНК вашей и ваших родителей установлено, что вы являетесь дочерью Артура Георгиевича Смита и Магды Брониславовны Кропотовой. Всяческая подтасовка, разумеется, отсутствует, все перепроверено трижды.
И, наконец, последнее, то есть, оно было первым, а только теперь стало последним, но это не важно. Я покидаю вас, мадам. Искренне прошу прощения за причиненные обиды, вольные или невольные… Я не стану размазывать сантименты, постараюсь только по существу. В силу сложившейся ситуации я не могу более находиться в этом доме. Его вы можете, если угодно, сжечь, чтобы он не напоминал обо мне. Я никоим образом не потревожу вас более. Догадываюсь, что вы оградите мое общение с детьми. Что ж, я и к этому готов. Уверен, вы и особенно ваш отец воспитаете из них достойных людей.
Что касается материальной стороны, то упоминание о ней, на мой взгляд, лишнее. Перед вами теперь открыт весь мир с неограниченными возможностями вашего отца.
Желаю вам удачи и счастья. Вещи с вашего позволения заберет Стив.
Он поклонился и вышел из комнаты.
Даша сидела, ничего не понимая, будто при просмотре первых кадров она отсутствовала, потом раз – а уже не понимаешь сути событий, нить потеряна. Она посмотрела на бумаги, лежащие на столе, взяла их, прочитала. Там говорилось, что она, действительно, является дочерью Смита и … Но кто эти люди? И как в таком случае она оказалась у мамы с папой, которых теперь и мамой с папой не назовешь. Рядом лежала еще одна бумага, подписанная Юли – документ о расторжении брака. Не хватало только ее подписи.
У Даши закружилась голова. Она налила оставшийся коньяк в рюмку, из которой еще не так давно пил Юли, чтобы протрезветь, и сделала то же самое. Стало теплее, но мозг категорически отказывался работать! Она выпила еще – мозг заблокирован! Даша достала из шкафа бутылку водки, решила ее попробовать. Оказывается, закусывать совсем не обязательно… И кто это сказал, что водка противная и пить ее противно?.. Выдумки – вода, обычная вода. После четвертой рюмки Даша протянула руку за бутылкой, но не дотянулась. Набухшие веки сомкнулись.
Может, к лучшему, что мозг отказался что-либо воспринимать. Утром она проснется от жуткого сна, они посмеются вместе с Юли: вот умора-то. Но утро не наступило. Теперь вообще утро и день отсутствовали в ее жизни: они исчезли, как дым. Лишь ночь: темная, холодная, длиною в жизнь…
Юли ехал в гарнизон. Из дома он ушел, но находиться в месте, где можно в любой момент встретиться с ней или детьми, было выше его сил. По приезде он заперся у себя в комнате и не отвечал ни на звонки, ни на стук в дверь.
Прошло несколько недель, но ясности они не принесли. Первые дни Даша ждала Юли, что он приедет и все объяснит. Она ошиблась. Поняв, что это серьезно, Даша задумалась, скупые строчки из документа не могли ответить на все ее вопросы. Окольными путями пыталась выведать у бабушки, расспрашивая, как и когда ее привезли из роддома. Похоже, бабушка и не подозревала, что она, Даша, не родная ее внучка. Осознав, что Юли не вернется, Даша с детьми ушла к бабушке. Та обрадовалась, запричитала как всегда об ироде неслыханном, на что Даша строго сказала:
– Никто больше не будет произносить его имени в моем присутствии. Никогда, ни при каких обстоятельствах. Всем понятно? Замечательно.
Дети смотрели на нее непонимающими глазами – она не замечала их взглядов.
Поздней осенью Юли вернулся в деревню. Вернее, на полигон. Осунувшийся, постаревший, он много пил, мало разговаривал с окружающими. Его старались не раздражать, хотя сделать это было практически невозможно, потому что его раздражало все. С местными не встречался – посылал вместо себя Стива, либо Семена.
А в селе уже давно спрашивали, где командующий. Сначала сослуживцы говорили, что он в командировке. Что ж, это походило на правду. Но люди видели, как изменилась Даша, поползли слухи, что между командующим и его принцессочкой пробежала черная кошка. Ком все обрастал совершенно фантастическими вымыслами.
– Говорят, у него другая появилась, вот он и ушел от Дашки.
– Да нет, не у него, а у нее, а он их застукал. Машина чужая стояла возле дома.
– У них завсегда много машин стоит.
– Нет, не такая. И мужчина не такой – новый. Так еще страшно зыркнул на меня – все аж захолодело внутри. А потом он вылетит. Дверью хлоп, в машину – и помчался. Стив чего-то приезжал. И все туточки…
– Чего она-то ушла?
