скачать книгу бесплатно
Ребята не обиделись, но от подработки не отказались.
Ольга Васильевна удивилась, когда на экзамене на вопрос, в какое училище они пойдут, Коля сказал, что будут учиться в десятом классе. Директриса покачала головой.
– Трудно командующему такой воз везти, – обсуждали эту новость в учительской, разумеется, в отсутствии Даши.
– Он зарабатывает в у. е., а не в деревянных, – съязвила математичка.
– Хоть в у. е., хоть в деревянных – до ума довести – труд тяжкий, – заметила Ольга Васильевна.
– Ну, ведь Даша…
– Да хватит, Даша, Даша, – засмеялась математичка. – Сидит у Христа за пазухой. Вся такая бледненькая, болезненная, вся недотрога, недомога. А тут – вся в теле – не хватает только мужика, чтоб кости хрустнули.
– Лен, хватит злобствовать, – заметила Вершинина.
– Я не злобствую, я жалею.
– Кого, позволь спросить?
– Да её, кого ж ещё. Юлиус Станиславович ещё, конечно, попрыгает возле неё, на цыпочках походит – да и плюнет. Вокруг столько баб, и покрасивее, и поумнее, и поздоровее. А он мужчина видный, без женской ласки долго не сможет. Да и какая от Дашки ласка. Для ласки любовь нужна. А она всё одолжение делает, – Елена не спеша разворачивала шоколадную конфету.
– Лена, не мути воду, – заметила Ольга Васильевна. – В своём уме. У человека горе, а ты…
– Что я? Сказала неправду? Поправьте. Все молчат. Значит, неправды я не сказала. А что до горя… Может, Дашкино горе – мышкины слёзы в сравнении с чьим-то. Ладно. Пошла я, а вы тут жалейте сидите. Глядишь, от вашей жалости Дашка прозреет.
Когда она ушла, Вершинина заметила:
– Что ж у людей от злости чирей на языке не вскочит.
– Однако не вскочит, – в раздумье проговорила Ольга Васильевна.
Ей показалось, что в злых словах Елены была толика правды. К тому же… Но для этого не пришло время.
Ольга Васильевна для себя решила, что надо поговорить с Дашей. Ирины теперь нет, а баба Таня относится к зятю с прохладцей (об этом знала доподлинно). Даша молода и неопытна, может наломать дров, да не тех и не для того. Ольга Васильевна даже отправилась в гости к Телешовым якобы для того, чтобы посмотреть на ребят с Алёнкой. Она знала, что Даша большей частью бывает у бабушки, чем у себя. У дома увидела Станислава Карловича. Он размечал с Мишей будущую ограду. Ольга Васильевна поздоровалась:
– Поправить решили? – поинтересовалась она у Станислава Карловича.
– Да вот надо кое-что подделать. Бабулька напрочь отказывается переходить к Даше. Если гора не идёт к Магомету, то …
– Магомет идёт к горе, – закончила Ольга Васильевна.
– Совершенно верно, – засмеялся Станислав Карлович, – хотим газ подвести да дом покрасить, кое-что подновим.
– Миша, вы с бабушкой жить будете? – спросила Ольга Васильевна.
– Ага, – кивнул юноша.
– Это хорошо. Бабушка старенькая – то одно, то другое, а вы всегда под рукой, – говорила Ольга Васильевна. – Справитесь, Станислав Карлович? Может, помощь нужна? Так я организую ребят – помогут.
– Ольга Васильевна! – засмеялся Бланки. – Издеваетесь, да? Тут помощников, хоть отбавляй. Ритус вон с Георгом завтра приедут.
– Ритус – это ваш сын. А Георг? – как бы невзначай поинтересовалась Ольга Васильевна.
– Георг-то? – переспросил Станислав Карлович. – Миша, натяни верёвку прямо и гвоздём прижми к столбу. Он нам тоже родственник, к тому же мой крестник. А вот кому помогать приедет – тут большой вопрос. – Станислав Карлович отряхнул брюки от пыли. – Может, по зазнобе какой сохнет, а, Ольга Васильевна?
– Зазнобе, – Ольга Васильевна поняла, к чему клонит Бланки. – Я этой зазнобе ноги повыдёргиваю.
Станислав Карлович засмеялся:
– Да, ладно вам, Ольга Васильевна. Георг, конечно, баламут, ну, а так парень не плохой.
– Ох, Станислав Карлович, дочь-то у меня одна. Хочется уже что-то определённое иметь, а не журавля в небе. Вон у Дарьи дети в школу пошли, а моя всё по углам обжимается с вашим крестником. Знала бы, в жизни не пустила подружкой быть на свадьбе.
Ольга Васильевна вздохнула, морщинка пролегла через лоб. Не хотела она все это говорить, да наболело – не сдержалась, стало неудобно. С другой стороны, одно дело где-то там, в городе, где никто не знает, другое – здесь. Приедет Оля в отпуск, и он прикатит. Стыдоба, да и только. Вон о Елене чего наплели: поди, разбери, что правда, что ложь.
С такими мыслями стояла Ольга Васильевна возле дома бабы Тани. Если бы не разговор о Георге, она обязательно зашла и поговорила бы с Дашей (та была на заднем дворе – полоскала бельё). Но мысли об этом поганце совсем сбили с толку Ольгу Васильевну.
– Ну, что ж, – сказала она, – бог вам в помощь, да помощь побольше, чтоб закончить побыстрее…
– Чтобы смыться поскорее, – продолжил Станислав Карлович.
– Я этого не говорила, – ответила Ольга Васильева.
– Да это я сам. Ольга Васильевна, вы не принимайте всё близко к сердцу.
– Ценное замечание. Увы, не получится. Всего доброго вам.
– И вам тоже.
Станислав Карлович стоял и курил: надо поговорить с Ритусом насчёт Георга, пусть, в конце концов, определится, а то и впрямь тянет кота за хвост.
Подкралось лето. У Юли наступил отпуск. Обычно они уезжали куда-нибудь в путешествие, но в этот раз всё иначе – никуда не поехали: Даше не хотелось. Она была поглощена домом, заботами о детях, братьях, сестре, бабушке, даже решила закрывать варенье (раньше это делала Ирина Владиславовна).
Она совершенно не поняла Олю, свою лучшую подругу, когда та заявилась к ней в гости и предложила съездить на пикник с ребятами (Георгом и Юли). На Дашин вопрос: «А дома чем плохо?» Оля округлила глаза: «Под крышей собственного дома нет романтики в сексе». Дашу покоробило.
– Да, ладно тебе. Я понимаю, что у тебя забот полон рот, но жизнь-то не остановилась. Ты что теперь – замуруешь себя? Да и муж, небось, мучается. Не знаю, как ты, а я больше недели не могу выдержать: у меня везде зудит, чешется.
– Избавь от подробностей, – Даша посмотрела куда-то в сторону.
– Ну, ты, подруга, даёшь, – удивилась Оля, – можно подумать, что тебе лет восемьдесят и тебя воспитывали монашки.
– А о тебе можно подумать, что ты из публичного дома, – вспылила Даша.
– Спасибо, – обиделась Оля. – Ну, что ж, скорби гордо, как подобает королеве. Только знаешь, Дашка, корона может оказаться подделкой, а твой обет никому не понятным ритуалом…
– А мне и не нужно понимание, – перебила её Даша. – Главное – это нужно мне.
– Мне?.. А как быть с теми, кто рядом? – спросила Оля.
– Я забочусь обо всех.
– Не боишься надорваться? – усмехнулась Оля. – Гляди, пупок развяжется, а потом окажется, что твоя жертва не понята, а иных уже попросту нет рядом.
Оля встала и, пожав плечами, вышла из дома. Даша ещё долго сидела, думая над словами подруги. Услышав стук входной двери, очнулась, быстро вытерла слёзы, поправила волосы, распрямила спину: я ещё поборюсь…
По дороге домой девушка поняла, что неправильно повела себя с подругой, у той горе. Но она же искренне хотела помочь – вытащить Дашку, развеселить, показать, что вокруг красиво, вокруг все дышит и цветет – живет. Нельзя опускать руки и горевать – надо радоваться жизни, каждому ее деньку. Вот она, Оля, радуется.
Она вспомнила свои страхи несколько лет тому назад, когда завидовала девчонкам, что обжимались по вечерам с военными. Она переживала и за себя, и за подругу. Но подруга вышла замуж, да не за кого-то, а за самого командующего. Она же на свадьбе Даши познакомилась с Георгом, дружком Юли. Он сразу ей понравился. В первый вечер они целовались мало, родители Даши приглядывали за ней. Как только она пропадала больше, чем на пять минут, их уединение прерывалось.
Их знакомство продолжилось. Когда Оля поступила в институт, а значит, получила долгожданную свободу от строгой матери, она воспользовалась предоставленным шансом. Георг снял квартиру (маме Оля сказала, что снимает ее у знакомой девчонки, которая попросила приглядывать за домом, пока родители в отъезде – сама-то подруга в особняке проживает). Ольга Васильевна несколько раз приезжала в гости к дочери. В один из приездов столкнулась с Георгом. Он не смутился, был в меру вежлив, сказал, что ему нравится Оля. О большем распространяться не стал. Мать не стала устраивать взбучку при постороннем человеке, но он остался на ночь. Когда же Оля приехала домой, то выслушала много слов в свой адрес, а в заключении, что она уподобилась современным содержанкам. Она, всхлипывая, выкрикнула: «Ну, и пусть. Я его люблю, понимаешь?» Ольга Васильевна, услышав слова дочери, лишь покачала головой: что тут попишешь. Больше они не упоминали в разговорах имени Георга. Ольга Васильевна понимала, что, если она хочет, чтобы дочь не сбежала из дома окончательно, чтобы Оля хоть капельку ей доверяла, то она, мать, должна переступить через себя, скрыть боль. Оля со своей стороны жалела маму, догадываясь, что гордой женщине не просто переварить отношения между дочерью и мужчиной, да еще таким непутевым, как Георг, поэтому тоже избегала каких-либо упоминаний о нем. Ольга Васильевна желала и страшилась разрыва между дочерью и мужчиной. Ей были близки чувства бабы Тани по отношению к Юли. С одной стороны, она хотела, чтобы Георг бросил Олю. Однако, с другой стороны, наблюдая, как Олечка светится от счастья, видя на ней его подарки (оказывается, он не жадный), радовалась. Шли годы – отношения не прекращались. Ольга Васильевна уже подумывала о том, не намекнуть ли Оле, что пора заводить ребенка. Может, он даст стимул к развитию других отношений.
В одном Ольга Васильевна была тверда, как скала: категорически противилась, чтобы незамужняя дочь приводила в их дом хахаля. Как бы люди не выдумывали на современный лад, гражданский брак – всего лишь обычное сожительство, отдающее пошлятиной и беспринципностью. Услышав о том, что Георг приезжает помогать бабе Тане, а Оля в отпуск (звонила несколько дней тому назад), Ольга Васильевна пришла в ярость. Она так и заявила дочери, когда та явилась домой.
– Мама, ты не понимаешь! – воскликнула Оля. – Дело не в тебе или мне. Дело в Даше. Я хочу ей помочь.
– Замечательно, что ты хочешь помочь подруге. Но причем, позволь спросить, здесь твой Георг?
– При том, что ему необходимо находиться здесь.
– Не понимаю.
– Вот он придет и все объяснит…
– Я не хочу видеть в своем доме любовника…
– Мама, пожалуйста…
Спор длился долго, никто не хотел уступать. Женщин прервал звонок в дверь. На пороге стоял предмет спора. Достаточно одного взгляда на женщин, чтобы понять, что страсти разгорелись не шуточные. Оля с вызовом посмотрела на мать, однако, еще не решив, впустить мужчину через порог или нет. Ольга Васильевна молча повернулась и ушла в дом.
– Из-за меня?
– Входи уж…
Оля, собрав на стол, постучала в комнату матери:
– Мама, нам надо поговорить. Это очень важно.
Ольга Васильевна вышла. Разве сердце матери выдержит? Она села за стол, где Георг разлил по бокалам вино.
– Здравствуйте, – он сделал вид, что не заметил повернутой к нему спины Ольги Васильевны несколько минут тому назад.
– Здравствуйте, – вздохнула женщина.
– Я постараюсь не злоупотреблять вашим временем и вниманием.
– Давайте сначала покушаем.
– Согласен.
Когда с обедом покончили, Георг вернулся к начатой беседе.
– Ольга Васильевна, я понимаю, что вы хотите для своей дочери только добра. Поверьте, я тоже. Однако добро для Олечки с моей стороны заключается в следующем: чем дольше мы не будем связаны с ней официально, тем дольше она проживет.
Женщина саркастически улыбнулась и покачала головой. Георг продолжил:
– Да, кажется смешным, с одной стороны, однако такова реальность. Юли повезло, что он служит в армии. Его обязанности… предсказуемы, я бы так выразился. Как вы догадываетесь, я тоже служу в ЭСВ. К сожалению, даже сейчас, находясь с вами, я не могу с полной уверенностью сказать, где буду сегодня ночью, а уж загадывать про завтрашний день – из области фантастики. Оля понимает меня и принимает таким, каков я есть, со всеми скелетами в шкафу.
– Вы не шутите?
Ольга Васильевна внимательно посмотрела на собеседника, пытаясь распознать, где скрывается фальшь: в глазах ее не было, в голосе тоже.
– Нет.
– Оля что-то пыталась мне сказать о том, что вам необходимо сейчас находиться здесь…
– Она права. На самом деле, в последние годы мы с Ритусом крайне редко проводим время вместе.
Чувствовалось, что мужчина тщательно подбирает слова.
– Что за причина вынудила вас к такому шагу теперь?
– Безопасность Юли и его семьи.
– Не понимаю.
– Гибель Дашиных родителей не случайна.
Ольга Васильевна не стала уточнять – она не хотела знать.
– Мы думали поставить дополнительную защиту на дом, но не знаем, как объяснить Даше.
Оказывается, на их доме защита! Но спросила о другом:
– Она не в курсе?
– Нет.
– Почему? Мне кажется, что она как раз тот человек, который должен знать о гибели близких ей людей в первую очередь…
– А также о гибели Крис, первой жены Юли и их ребенка, ее сестры, матери, моего отца, многих, многих, очень многих…
– Юлиус был женат?
Вопрос вырвался быстрее, чем хотелось бы.
– Да, на моей двоюродной сестре. Ритус, кстати, тоже, только на другой. Обе погибли. Кристина, когда возвращалась с похорон Юли; да-да он погиб, даже могилу имеет именную, как и его брат Иоганн. Ее застрелил приемный брат Юли. Иля разбилась на машине или помогли разбиться… Их мать нашли в лифте, рухнувшем с десятого этажа. Моего отца – в собственной постели с ножом в спине, как и его женщину, наутро после того, как они расписались. Моей маме повезло – умерла при родах. Единственный, кто уцелел из нашей семьи – двоюродный брат Альберт. Он живет в какой-то тьму-таракани, хотя по бумагам мертв.
Ольга Васильевна считала себя сильной женщиной, но не настолько, чтобы принять услышанные слова. Она пыталась, честно… Оля поставила перед ней бокал с вином – женщина выпила залпом.
