Новеллум. Том 1.

«Нет, я не могу сдаться!» – решила про себя Ангелина.

Собрав оставшиеся силы, ей удалось ухватиться одной рукой за лапу чудовища, которой та держала её за горло, а другой вырвать топор из шеи стрыги, попутно глядя в её обезображенную морду, на которой виднелись огромные белые глаза с маленькими зрачками и заострённые зубы, торчащие из пасти вокруг отсутствовали губы. Резкий приток адреналина, взмах топора, звук пронзаемой плоти! Ангелина выронила из руки топор. Переводя вниз дрожащие глаза, она увидела, что в этот момент, свободной лапой тварь пробила ей грудную клетку. Она не почувствовала боли, лишь мощный удар. Через секунду она почувствовала, как когтистая лапа чудовища сжала её сердце. А в следующий момент пришло понимание, что это конец. По щеке скатилась слеза. Слеза осознания несбывшихся планов и того, что жизнь вот-вот прервётся. Стрыга совершила резкое движение когтистой лапой. Ангелина, доживающая последние секунды, увидела в когтях чудовища собственное сердце, вид которого через считаные секунды сменился тьмой, застелившей её взор.

***

Карина с Игорем вломились в единственный деревенский дом, в окнах которого в тот момент горел свет.

– Помогите! – в истерике прокричала Карина.

В доме на неё спокойным взглядом посмотрел мужчина лет сорока и, закусив выпитую рюмку кусочком яблока, произнёс:

– Вам тут уже никто не поможет. Вы ведь и сами уже все видели. Тут уже не первое поколение живёт в мире с этой тварью, и вряд ли захотят нарушать этот мир ради чужаков.

– Да что это вообще такое?

– Если кратко, то стрыга. Если во всех подробностях, то был тут случай, лет сто семьдесят назад. У местной бабы родилось сразу четверо детей, но не совсем обычных. Это сейчас медицина всё объяснит и всё вылечит. А тогда, что не так, сразу происки нечистой силы. Вот и дети эти сразу с прорезанными зубами родились. И зубов этих было больше, чем у любого взрослого. Тамошний священник и подсуетился тогда. Собрал местных и наплёл им баек про вурдалаков. Те сразу за факелы да вилы схватились, и к дому роженицы побрели. Та, понятное дело, детей отдавать не собиралась. Ну, они и подожгли хату вместе с ней и детишками. Крик, говорят, доносился из огня истошный, но быстро прекратился. Спустя неделю все начали забывать про ту ночь. Но потом местные нашли разорванного в клочья священника, тело которого обгладывали четыре совы. С того момента каждую ночь из окон домов видели, как эта тварь заходила в одну из хат, после чего, наутро, растерзанных хозяев обгладывали совы. Люди пробовали сопротивляться, но без толку. Всё закончилось тогда, когда она перегрызла всех причастных к той роковой ночи. Умерших мы похоронили в том виде, который вас всех так привлекает в деревню. Но то было необходимостью, чтобы, не дай бог, и они из могил не вылезли. Но, как оказалось – зря. Убитые стрыгой не встают больше никогда. А мы теперь прокляты на проживание бок о бок с этим чудовищем.

В этот момент дверь хаты распахнулась. В жилище вошёл староста деревни и свита человек двадцать. Одна половина с охотничьими ружьями, другая со здоровенными дубовыми кольями.

– Ну привет, туристы, я ведь предупреждал вас, чтобы вы свалили отсюда, пока была возможность? Теперь ситуация сильно изменилась. Жить хочешь? – спросил староста и, не дожидаясь ответа, бросил Игорю своё ружьё. – Лови!

– Что нужно делать? – дрожащим голосом спросил Игорь.

– Перевяжи плечо, и пойдём за мной.

Залатав рану, Игорь и Карина отправились вслед за старостой деревни. Вся его свита осталась в доме. В итоге они вернулись на то место, откуда и бежали, в палаточный лагерь. На земле лежала мёртвая Ангелина. Её тело не было обглоданным, только рана на месте вырванного сердца.

– Девственницу жрать не стала, – ехидно произнёс староста. – Нужно мясо сортом ниже, так что стреляй в свою бабу. Раз уж вы разбудили эту тварь, то вам её и кормить.

Карина с ужасом на лице посмотрела на Игоря. Тот, в свою очередь, был в полном недоумении.

– Если жить хочешь, то стреляй. Иначе оба помрёте. Тебе оно надо?

Игорь медленно навёл дуло ружья на Карину. Она в истерике начала отговаривать его.

– Игорь, пожалуйста! У меня дома двое детей. Мы же любим друг друга. Игорь!

Он по-прежнему держал её на прицеле.

– Ну ты и сука! Хотя сама виновата. Дома муж, дети, а я налево непонятно с кем хожу уже третий год. Стреляй, чего ждёшь! – закрыв глаза, прокричала Карина.

Раздался выстрел. Открыв глаза, Карина увидела лежащего на земле старосту деревни. Изнутри её наполнило тепло от осознания того, что Игорь рискнул ради неё. Пустив слезу радости на своей щеке, она посмотрела ему в глаза.

– Спасибо! – дрожащим голосом произнесла Карина.

Игорь смотрел ей прямо в глаза. Несмотря на скатывающиеся слёзы, они излучали радость. Вскоре, возле её шеи молниеносно пролетела сова. Выражение лица Карины начало постепенно меняться. Спустя секунду из её горла начала проступать достаточно крупная струя крови. Карина рухнула на оба колена. Игорь сразу бросился к возлюбленной, схватив её на руки и подняв перед собой.

– Прости! – произнёс он, держа Карину на руках, словно невесту в момент выхода из загса.

Она провела рукой по его щеке, после чего рука плавно опустилась. Он почувствовал, что её больше нет. В этот момент его даже не волновало дыхание, которое ощущалось затылком. Закрыв глаза, он просто принял грядущее. Через секунду, взмахом когтистой лапы, стрыга в одно мгновение снесла его голову с плеч.

***

Через три дня в деревню прибыл районный участковый, разыскивавший пропавших работников дома культуры, которые, сутками ранее не явились на место сбора, откуда их должен был забрать автобус.

Первым делом он отправился в дом старосты деревни, который всегда был в курсе всех творившихся в деревне дел. Староста оказался дома, где спокойно употреблял самогон, закусывая свежеобжаренным мясом.

– Здравствуй, товарищ начальник, угощайся! Мясо совсем свежее. Вкуснющее, зараза! Ты такого точно не пробовал.

– Ты мне лучше расскажи, куда у вас тут три туриста пропали, которые на могилки ваши посмотреть приехали? – задал вопрос участковый, попутно садясь за стол.

– А кто их знает, этих туристов тут как собак нерезаных. Тянутся вечно, вампиров своих ищут, жить спокойно не дают. Может, в лесу где заблудились. Может, волки съели. Чёрт их знает

– Вечно у тебя волки всех съедают. У меня уже глухарей по твоей деревне несколько папок набралось, волонтёры из поисковых отрядов в ваши леса как к себе домой ходят. Нет там ни тел, ни костей.

– Так, а с меня то спрос какой? Моя задача деревню в порядке содержать. А ты на меня ещё чудиков этих вешаешь.

– Ладно, не горячись. Что за мясо, кстати? Вкусное, зараза! Свинина?

– Да не, недавно непонятную зверюгу с охоты притащили. Собака есть не стала, а мы попробовать решили. Теперь вот ищем, откуда забежала к нам, для разведения наловить. А по поводу туристов твоих – ходи, осматривайся, сколько хочешь. Мы чем сможем, подсобим.

– Да ладно тебе, мы ведь уже сколько лет знакомы, сто или больше? Разберёмся как-нибудь. Мне эти туристы уже самому по горло. Лучше налей мне самогонки своей.

– Другое дело, товарищ начальник! Другое дело!

Меня не забудут

Сие откровение о событии годовалой давности я осмеливаюсь написать лишь сейчас. Лукавством будет не упомянуть, что нужного градуса смелости для данного поступка я смог достичь лишь при помощи горячительного напитка, гуляющего в моей крови. Но, моя душа более не в силах сдерживать груз тайны, доверенной мне не против моей воли.

В тот роковой день, выпавший на среду семнадцатого июля, я, следуя своей многолетней привычке, прежде чем покинуть дом проверял почтовый ящик. Ежемесячно к этому числу приходили все выписываемые мной литературные журналы и квитанция об оплате за квартиру. На этот раз сюрпризом оказался конверт, который я никак не ожидал увидеть. На нём не было ни обратного адреса, ни почтовых марок, лишь написанное чернилами послание "Дорогому Виктору от Альбины". Поскольку спешить в то утро мне было некуда, я решил ознакомиться с содержимым конверта, открыв который мне первым делом попался в руки сложенный пополам листок бумаги с приклеенным на него стикером красного цвета с указанием «Прочти в первую очередь!!!». Я последовал письменной просьбе и принялся читать рукописный текст, написанный уже знакомым мне подчерком.

***

Мой дорогой Виктор!

Я пишу эти строки, понимая, что скоро меня не станет. Мне самой сложно принять это, но, иного выхода нет. Прости, что вынуждена воспользоваться нашей дружбой в подобном ключе, но, я хотела бы попросить тебя об одной важной для меня вещи, которую, я надеюсь, ты выполнишь. Я помню, что именно сегодня утром, 17 числа, ты, как и всегда, заглянешь в свой почтовый ящик.

Прежде всего, я прошу тебя не осуждать меня за то, что я сделаю. Знаю, это сложно принять, но я уверена, что, ознакомившись с содержанием конверта полностью, ты сможешь меня понять. Пожалуйста, помни, что я люблю тебя и всегда ценила нашу дружбу.

Теперь к самой важной просьбе. Я хочу, чтобы после моей смерти ты опубликовал небольшой рассказ, который я вложила в конверт. Пусть он станет эпилогом моего творческого пути. Он получился не совсем характерным для моего стиля и, скорее всего, неказистым стилистически, но условия, в которых он писался, язык не повернётся назвать располагающими к творческой продуктивности. Знаю, что просить что-то сверх описанной выше просьбы будет наглостью с моей стороны, но, по возможности переведи все мои страницы в социальных сетях в статус памятных, поддерживая на них хотя бы минимальную активность. На книжных платформах с моими произведениями добавь, пожалуйста, дату смерти в раздел с биографией. Все логины и пароли есть в конверте. Пусть в этой истории будет поставлена точка, но сама история продолжит жить в уже завершённом виде.

Ты ведь помнишь о моей заветной мечте? Поделиться своими мыслями и чувствами с миром, оставить свой след в искусстве и обрести духовное бессмертие. Наверное, странно читать такие слова от той, которая вот-вот залезет на подоконник и, имитируя мытьё окна, в один прекрасный момент намеренно спикирует вниз. Так, хоть за самоубийцу не примут.

Ах, знал бы ты, как сложно мне даются эти строки, как сильна во мне тяга к жизни и как сильно я буду скучать по нашим тёплым и уютным вечерним встречам. Я знаю, что ты всегда поддерживал меня в моих творческих начинаниях, и я надеюсь, что ты продолжишь делать это после моего ухода. Я прошу тебя быть моим голосом после смерти. Помоги моим словам не угаснуть. Я верю, что ты сделаешь это с любовью и уважением.

Спасибо, что всегда был рядом и поддерживал меня. Я никогда не забуду нашу дружбу и всегда буду благодарна за все мгновения, которые мы провели вместе.

С любовью, Альбина.

***

Помимо записки, сделавшей моё утро в определённом смысле роковым, конверт содержал вырванный блокнотный лист, содержащий данные от аккаунтов в социальных сетях и на цифровых писательских платформах, а также пару листов формата А4 с напечатанным на них рассказом.

В тот момент мне было вовсе не до него. Я, что было сил сломя голову помчался к дому Альбины, в надежде, что ещё не поздно. Уже через несколько минут я был на месте, но моя спешка оказалась бессмысленной. По прибытии на место перед моими глазами предстала следующая картина. Возле её дома стояли машины скорой помощи и полиции. Несколько зевак, не больше десятка и в основном преклонного возраста, наблюдали за происходящим. Под окнами самого дома, за ограждением из полицейской ленты лежало тело девушки с накрытой полотенцем головой. Несмотря на скрытое тканью лицо, я сразу узнал Альбину. Мне были знакомы короткие домашние шорты и безрукавка с открытым животом, которые были на безжизненном теле моей близкой подруги.

В тот момент я испытал очень странное чувство. Я смотрел на лежащую девушку, которая, наверно, являлась для меня самым близким человеком. Но, в то же время, не покидало осознание того, что всё уже позади. Все мгновения вместе, все совместно пережитые эмоции – всё в прошлом. Она вроде прямо передо мной, но её уже нет. Просто тело… Жизнь поделилась на "до" и "после". Из-за пережитого в то утро потрясения я уже и не помню, как пролетел мой день, ведь все мысли были не об окружающих меня вещах. Лишь ближе к вечеру я собрался с силами, вспомнив о просьбе из записки. Я достал из конверта два скреплённых степлером листа, наполненных текстом, над которым возвышался заголовок "Меня не забудут". Пригубив коньяка, я успокоился, собрался с мыслями и принялся за чтение.

***

Сегодняшнее утро было худшим в жизни Софи Бертран. Не радовало ни яркое солнце за окном, ни залетающий в распахнутое окно тёплый летний воздух, пробегающий по её спине лёгким дуновением ветра, ни аромат цветов из лавки по соседству, который, он словно подарок приносил за собой.

Ещё недавно, каждое утро Софи было наполнено яркими мечтами, тёплыми надеждами и планами, что приближали воплощение её фантазий в явь. Всё изменилось примерно полтора месяца назад, в ночь с четверга на пятницу, когда ей пришлось увидеть самый первый из множества предстоящих кошмаров.

Погрузившись в царство Гипноса, её разум транслировал пейзаж осеннего Парижа, прогулки по улицам которого были словно бальзам для её души. Но, в один прекрасный момент девушка заметила, что столь обожаемое ей место было каким-то вымершим. Вокруг не было ни души. Ветер не колыхал деревья, да и сам ветер, как она заметила, отсутствовал. Даже лёгкого дуновения, способного лишь сдвинуть опавший с дерева лист. Облака не плыли по небу.

– Лист! – подумала она про себя. – Откуда на осенней улице взялась опавшая листва? Ведь в воздухе витает явный запах осени! Я точно чувствовала в воздухе нотки запаха просыпающейся после зимней спячки природы.

Она снова начала принюхиваться, но все запахи словно исчезли. Софи начало становиться не по себе.

– Ну здравствуй, – раздался хриплый женский голос за спиной Софи.

Она мгновенно обернулась. То, что она увидела, повергло её в шок! В паре метров от себя она заметила, как две капли воды похожую на себя девушку. Только, будто искажённую самой смертью. Кожа двойныцы была светло-серой, а тело покрывали засохшие, кишащие опарышами раны. На лице отсутствовали губы и щёки, полностью обнажая зубы, напоминающие в таком виде зловещий оскал. Впалые глаза были чернее ночи, что делало и без того уродливую морду ещё омерзительнее. На миг Софи даже удивилась тому, как вообще смогла узнать себя в этом чудовище.

Произнеся всего два слова, копия продолжила стоя молчать. У Софи не находилось смелости начать разговор. Страх полностью сковал её. В следующий миг двойница оказалась прямо перед ней, утвердительно молвив:

– Скоро о тебе забудут!

В этот момент Софи проснулась. Электронные часы, стоявшие на тумбе рядом с кроватью, показывали "03:00".

– Это всего лишь сон! – успокаивала она себя.

Удивительным было то, что в отличие от всех прочих сновидений, что почти забывались после пробуждения, это отпечаталось в её сознании во всех подробностях. Пытаться уснуть в ту ночь было уже бесполезно, и дабы хоть немного успокоится, Софи принялась за рисование. Живопись была главной страстью в её жизни. Все мечты она связывала с признанием своих трудов. Оттого фраза, произнесённая во сне её двойницей, вызывала неподдельный страх. Больше всего она боялась творческого забвения. Того, что все её труды окажутся пусты и напрасны. А после того, как она покинет этот мир, все просто забудут, что когда-то жила Софи Бертран.

Она трудилась над картиной всю оставшуюся ночь и первую половину утра, пока не вспомнила о назначенной встрече с Тьерри. Он был её коллегой по цеху и любовью всей жизни, в чём она никак не осмеливалась ему признаться, хотя и понимала, что данное чувство взаимно.

В полдень, она минута в минуту прибыла в назначенное место. Это была их любимая пиццерия с уютными небольшими столиками на двоих и отделкой в стиле «лофт», придававшей этому месту особый шарм. Тьерри, как подобает джентльмену, прибыл на пятнадцать минут раньше и уже ждал её за столиком. Они обменялись поцелуями в знак приветствия и на фоне ненавязчивой музыки принялись обсуждать картину, которую уже давно планировали совместно написать.

Из-за ночных кошмаров и недостатка сна Софи была немного рассеянной, но старалась скрыть свои тревоги от Тьерри. Они обсуждали идеи, цветовую гамму и композицию будущей картины, вкладывая в неё свои надежды и мечты. Вместе они чувствовали, что создание этой работы станет для них настоящим творческим прорывом.

Вскоре официантка принесла им пиццу, и они продолжили свою беседу, перекусывая и наслаждаясь вкусом блюда. Но в глубине души Софи всё ещё ощущала тень страха, которую привнесла в её жизнь эта странная встреча во сне. Она не могла избавиться от ощущения, что двойница предостерегала её от какой-то опасности.

После обеда Софи и Тьерри решили прогуляться по Парижу, чтобы найти вдохновение для своей будущей картины. Они прошлись по улочкам, наслаждаясь красотой города и его атмосферой. Но даже в этой прекрасной обстановке Софи не могла полностью расслабиться.

Ближе к вечеру, они разошлись по домам, переполненные некой загадочной, позитивной энергией, которой они каждый раз заряжали друг друга. Софи надеялась, что этот день безвозвратно прогонит все её кошмары прочь.

Надежды оказались напрасными. Сон повторился в точности, как и прошлой ночью. Она пробудилась от кошмара, как и в прошлый раз – ровно в "03:00". Это был ещё далеко не конец! Сон повторялся день ото дня. Менялась лишь листва, которая из опавшей, жёлтой, постепенно, от раза к разу, сменялась на гнилую. Софи не понимала, где искать спасение от этой напасти. Боязнь засыпать одной в очередной раз подтолкнула её попросить Тьерри разделить с ней постельное ложе. Рядом с возлюбленным она чувствовала себя в безопасности.

Лёжа кровати, они обсуждали свои мечты и планы на будущее. Тьерри рассказывал о своих идеях для новой картины, а Софи восхищённо слушала его, уже видя в уме яркие краски и формы на холсте. Они делились своими тайнами и страхами, поддерживая друг друга и даря уверенность в собственных силах.

Но ночью, когда они лежали в объятиях друг друга, сон вернулся с новой силой. На этот раз, к уже привычной Софи картине, добавился ещё один крайне мерзкий элемент. Из влагалища её двойницы свисала пуповина, на конце которой, словно собака на поводке, болтался полусгнивший младенец.

– Мама, Папа, я – вместе дружная семья! – вырвалось из пасти чудовища.

Софи проснулась в холодном поту. Часы, как и прежде, показывали "03:00". Тьерри спал настолько крепко, что её резкое пробуждение никак не помешало его сну. На этот раз её состояние усугубилось плохим самочувствием, что вкупе с новым сновидением не дало ей заснуть этой ночью.

Уже утром, когда пробудился и её возлюбленный, Софи притворилась, что спит, дабы лишний раз не беспокоить возлюбленного своим новым сном. Он недолго пробыл в её квартире, поскольку спешил на работу, но оставил напоследок записку с просьбой позвонить ему сразу, как она проснётся.

Софи была вынуждена проигнорировать эту просьбу, поскольку её самочувствие к утру сильно ухудшилось, что вызвало нехорошее предчувствие, заставившее обратится за помощью в больницу. После сдачи анализов и прохождения множества обследований её ждали шокирующие новости.

Первая – она была беременна. Она уже знала, что плод внутри неё от любимого человека. Ведь других партнёров у неё не было. Но, мечты о прекрасном будущем омрачила вторая новость. Жизнь в её теле постепенно угасала. Врачи не могли понять, с чем это связано, и настаивали на помещении в Софи в стационар и более глубоком обследовании. Она дала согласие, но отпросилась на пару часов домой, дабы собрать с собой необходимые вещи.

По дороге в свою квартиру, в глубине души она понимала, что это конец. Конец истории Софи Бертран. Все планы, все мечты – всё насмарку. Слёзы безысходности потекли из её глаз. Но, все мысли были прерваны видом Эйфелевой башни. В её голове сразу возникла идея, как переиграть ситуацию в свою пользу. По возвращении домой она обдумала, как ей лучше поступить. В уме Софи крутился лишь один вариант решения проблемы, реализацию которого, она решила провести уже завтра.

Наступило то самое утро. На удивление, сегодня, впервые за долгое время, ей ничего не приснилось. Софи приняла это как сигнал к действию и подтверждение того, что её намерения верны. Она встала с кровати, нанесла агрессивный макияж в готическом стиле, одела свои любимые чулки, корсет, что делал её фигуру более привлекательной, сапоги на длинном каблуке, короткую юбку, кожаное пальто, купленное месяц назад, и отправилась к символу Парижа.

По пути к Эйфелевой башне она ловила восхищённые взгляды проходящих мимо мужчин. Ей льстило это, но задачу перед собой она ставила иную. Придя на место, она, воспользовавшись лифтом, поднялась на один из верхних этажей башни. Подойдя к краю, девушка посмотрела вниз и поняла, что высота достаточная.

Взяв в руки телефон, она написала Тьерри сообщение: «Любовь моя, прошу, не дай миру забыть обо мне». Дописав сообщение, она перелезла через небольшое ограждение. Держась за поручни и смотря вниз, она прокрутила в голове мысль:

– Если я угасну в тени больничных стен, обо мне точно забудут. Если моя звезда перед тем, как угаснуть, издаст поток света, меня запомнят, – после чего отпустила поручни. Полёт, земля, конец, газетные заголовки.

***

Стоило мне увидеть в рассказе упоминание Софи Бертран, как весь последующий текст воспринимался уже совершенно в ином ключе, который рядовому читателю будет непостижим. Прочитанное повергло меня в сильнейший шок.

Под этим псевдонимом Альбина писала ту часть своих произведений, которую либо откладывала в стол, либо публиковала на малоизвестных площадках, подписываясь псевдонимом Софи Бертран. Она опасалась, что публикуемые литературные эксперименты могут изменить представление читателей о ней в худшую сторону. При этом она верила, что с ростом писательского мастерства и учётом всей критики, ей удастся довести эти новеллы до ума и предоставить на суд публики.

Уже на этапе прочтения рассказа я осознавал, что это не только эпилог творческого пути, как она выразилась в письме, но и предсмертная записка для единственного человека, знавшего, какой секрет скрывался за именем Софи Бертран. Единственное, что было в моих силах, это выполнить её последнюю просьбу. Рассказ был опубликован, остальные указания тоже выполнялись. На сайте нашего писательского клуба её светлой памяти была посвящена целая страница с биографией и полным собранием произведений. Вспоминали строки, написанные Альбиной и на различных творческих вечерах, организованных нашим клубом. Я принял новую реальность, в которой более не было дорогого моему сердцу человека. Жизнь понемногу перетекала в спокойное, размеренное русло.

Вспомнить о событиях минувших дней и взглянуть на них по-новому меня побудил увиденный сегодня сон. Начался он с образов лесопарковой зоны нашего города, гуляя по которой, мы с Альбиной обсуждали сюжет книги, к совместному написанию которой, мы в качестве соавторов собирались приступить. Воспоминания о тех временах по сей день наполняли меня приятным чувством ностальгии.

После прогулки, мы, как и в прежние времена, отправились к ней. Подобные вечера, как правило, мы проводили в компании чилийского полусухого вина, за просмотром кинолент, относящихся к классике мирового кинематографа. Такие фильмы задавали нужный настрой вечеру, который позже перетекал в романтическое русло. Но мои сновидения показали данный отрезок повествования уже в ином свете.

По дороге к её дому я заметил, что она сильно изменилась. Походка Альбины стала строгой, а глаза будто стали безжизненными. Её привычная разговорчивость и задор пропали. В тот момент, рядом со мной будто шла бездушная кукла, внешне неотличимая от человека. Весь путь мы провели в тишине.

Будучи уже в её квартире, она в грубом повелительном тоне чуть ли не приказала мне:

«– Иди в спальню и жди. Мне нужно переодеться.»

Хоть мне и было не по себе от происходящего, но, я решил подчиниться. Находясь в спальной комнате, я чувствовал, что что-то в ней изменилось. Только вот не мог понять, что именно. Я был здесь уже огромное количество раз, но подобное ощущение возникало впервые. Мои изыскания прервал скрип открывшейся в комнату двери. Увиденное в дверном проёме вызвало у меня приступ высшей степени ужаса. Там стояло чудовище из рассказа Альбины! Изъеденное опарышами, нечто серого цвета таращилось на меня своими чёрными, возвышающимися над обнажённой челюстью, глазами. Из её влагалища всё так же торчала необрезанная пуповина с мёртвым, полусгнившем младенцем на конце. Через несколько секунд оно протянуло мне руку и произнесло мерзким голосом: