Азъ Есмь

Я подошла ближе, протянула ему на прощание руку и уже тихо, чтобы слышал лишь он, сказала: – Алонсо, я прошу тебя простить мне мою вспыльчивость, давай забудем всё и останемся добрыми друзьями. В тот миг воздух между нами ощутимо разрядился, сбрасывая вес напряжённости, явственно ощущаемый нами с момента встречи после разлуки в четверть века.

Алонсо взглянул мне в глаза и произнёс так же тихо: – Светлая, в моём лице ты всегда найдёшь верного друга и соратника!

Затем наклонился в пояс, взяв мою протянутую руку и поднёс к губам. Я почувствовала тепло его дыхания на тыльной стороне ладони, а в глубине его взгляда – сдержанную благодарность. На том мы и расстались.

А на выходе меня ждала не столь многочисленная делегация, как та, которая провожала. Помощник главы Королевского Центра исследований Александр Уэллсли. Гениальный молодой учёный, который работал в группе изыскателей вместе с Братиславом по программе обмена опытом. По сути, его обменяли на меня, и так как наша с Алонсо группа работала в плотной связке с группой Братислава, мы все очень сдружились.

Я увидела его знакомую фигуру: стройный, с белокурыми волосами, уложенными аккуратно, чтобы подчеркнуть его новый статус. Глаза лучились радушием, а в манере держаться сквозила лёгкая ироничная любезность.

– Александр, друг мой! – с радостью воскликнула я, ускоряя шаг и раскинув руки для объятий. Он сделал паузу, игриво важничая, вскинул указательный палец и, задрав нос, пафосно произнёс: – Сэр Александр! Мы одновременно рассмеялись, и затем крепко обнялись. Я искренне его поздравила с получением рыцарского титула. Он был как никто другой из моих знакомых достоин этой чести.

До Центра исследований мы добирались на монорельсе не более двадцати минут. Сам монорельс представлял собой узкий прозрачный тоннель, опоясывающий высоту башен Тауэра. В капсуле, летевшей по магнитному монорельсу гладко и почти бесшумно, можно было видеть проплывающие за стенами уровни, уходящие вниз и вверх, с мерцающими витринами и рекламными голограммами. За последнее время я так привыкла к личным средствам передвижения, что мне было несколько удивительно, что помощник главы второго в планетарной системе по размерам и значимости Исследовательского центра (наш был самым крупным) использует общественные, хоть и индивидуальные, капсулы монорельса для передвижений. Александр объяснил это отсутствием надлежащего финансирования, и намекнул, что частные исследовательские лаборатории, хоть и не такие большие, но гораздо лучше оборудованы и более продуктивны. Пока капсула мягко мчала нас в центр, мы успели обменяться только дежурными новостями и общими впечатлениями о тех данных, что мы имели перед началом расследования катастрофы.

А я для себя заметила, что вся основная жизнь на Тауэре поднялась ещё на пять уровней вверх за последние четверть века, что я здесь не была.

Когда мы смотрели наружу сквозь панорамный обзор, я видела паутину мостов, соединяющих разные башни, а над ними то и дело проплывали рекламные голограммы с улыбающимися лицами и мерцающими надписями.

Тауэр – самая маленькая из обитаемых планет системы Новояра. Она была местом высадки первых переселенцев Англо-Кельтов во времена Великого Исхода и к моменту полного освоения оставшихся обитаемых планет уже успела стать символом Королевской столичной жизни, и к тому же инфраструктура на ней так разрослась, что переносить столицу на любую другую планету было слишком дорого и неэффективно. Уровни здесь выглядели как концентрические слои металла и стекла, уходящие ввысь, где самая вершина почти упиралась в верхние слои атмосферы.

Планета была одним огромным мегаполисом с самыми высокими башнями в системе Новояра. Две из них на экваторе со временем превратили в космические лифты. Так как поверхности самой планеты уже не хватало для жизни на ней всех желающих, то поверхность постепенно становилась многоуровневой. На самом верхнем уровне, Александр сказал, что это уже пятидесятый уровень, жила элита, были представительства всех пяти домов и их многочисленной свиты и, конечно же, дворец самой Королевы Виктории. И чем ниже, тем всё проще и беднее становилась публика и жильё.

Занимая всю поверхность одного уровня, начинали строить новый уровень, куда сначала переселялась Королева, так как выше неё никто не имел права жить, а за ней переезжала и элита в более роскошные условия. Нижние уровни становились всё менее пригодными для жилья.

Отходы чаще всего просто сбрасывали вниз, и поговаривали, что на поверхности из-за загрязнений, антисанитарии и запущенности могут проживать лишь мутанты. Более-менее приличная публика начиналась примерно на двадцать пятом уровне, а с тридцатого по сорок пятый жило всё нормальное население. Центр исследований раньше перемещался наверх, но его в последний раз оставили на сорок втором уровне и затем решили больше не тратиться.

Я понимала, что Тауэр постепенно превращается в многоэтажную планету, и каждый новый уровень отрывал элиту дальше от старой, забытой земли.

Весь день мы с Александром потратили на то, чтобы разместить меня в одном из апартаментов Центра, согласовать мой статус и допуски, выдать мне необходимые пропуска и материалы. Мне пришлось пройти инструктаж для аудиенции у самой Королевы, этого требовал протокол прибытия Верховного Волхва, и, конечно, много времени ушло на подбор нескольких нарядов для аудиенции, так как службы протокола требовали соответствия моих одеяний настроению Её Величества, а о настроении можно было узнать только в начале дня.

Вежливые офицеры протокола растерянно улыбались, переглядываясь при виде моих русских нарядов, украшенных золотыми узорами, и старались тактично подогнать их под этикет двора Её Величества и, конечно, под Её Величевское настроение.

Хотя я слабо представляла, как в принципе можно предстать перед несуществующим человеком, Королева более двухсот лет назад оцифровала свою личность и сейчас являлась лишь цифровой копией себя, без возможности саморазвития. В коридорах ходили слухи, что Её Величество общается с гостями через голографический аватар с весьма сдержанным эмофоном, повторяющим её прежние речевые паттерны.

Ещё Александр приготовил мне сюрприз, представил мне трёх студентов из Общинной Руси, которые точно так же, как я когда-то, жили и работали на Тауэре по обмену. С момента нашего расставания по моим меркам прошло совсем немного, но они меня не видели уже 8 месяцев. Радости моей и гордости не было предела, потому что все трое были моими любимыми подопечными. Тройняшки, два брата и сестра, были из моего последнего выпуска, который я успела подготовить и довести до самостоятельной жизни. Александр их очень хвалил, сказав, что после меня это лучшие студенты. Конечно, сами ребята похвалы не услышали, Александр не тот человек, чтобы заставлять людей краснеть, но мне было очень лестно слышать оценку в адрес моих подопечных.

С румянцем на щеках и восторженными глазами, тройняшки рассказали мне о своих исследованиях, дополняя один другого так, что порой не ясно, кто из них продолжил фразу. С ребятами мы договорились завтра вечером вместе поужинать и обменяться впечатлениями. А ещё я заметила, как Александр переглядывается с Ладой, младшей сестрой, мне показалось, что между ними что-то есть. Как Верховный Волхв, я подумала, что пора уже заключать браки с Бриттами и выходить на новый уровень отношений. Александр, словно угадав мои мысли, смущённо улыбнулся, едва поднимая взгляд, когда Лада рядом с ним радостно жестикулировала.

Вечером я, вымотанная, вернулась в своё новое жилище. Прежде чем лечь, я запустила в работу чемодан, полученный от Ратибора, с автономным Велесом внутри. Велес меня поприветствовал, но у меня сложилось чёткое убеждение, что это просто усечённая версия, и, хотя во мне несколько раз проскальзывали ощущения, что я соскучилась по моему спутнику, сопровождавшему меня с юных лет, здесь был явно не тот Велес, к которому я привыкла. Его голос звучал холоднее, более механистично, а привычных дружеских интонаций как будто не хватало.

Я запросила инструкций по применению, и устройство рекомендовало провести инъекцию эликсира, который за ночь поможет восстановить мои физические силы, настроить нервную систему на приём новых необходимых для работы протоколов и огромных пластов информации, и только утром приступить к работе. Я с удовольствием согласилась и после еле дошла до постели и моментом отключилась. Лёгкий аромат лавандового экстракта, выпущенного в воздух системой умного микроклимата, окутывал комнату успокаивающим туманом.

В течение всего дня мы со Светозарой наобщались вдоволь, так как ей приходилось комментировать чуть ли не каждый свой шаг и действие. У меня было очень много вопросов, я познавал мир. Новый мир, в котором мне, скорее всего, теперь придётся как-то существовать и кем-то становиться. Каждый раз, когда она брала в руки новый предмет или общалась с кем-то из персонала Центра, она коротко объясняла мне контекст, от культурных привычек до технических тонкостей.

Когда мы вернулись в апартаменты, Светозара почти сразу уснула, она отключилась мгновенно, я даже на войне не видел, чтобы так замертво падали уставшие люди. В закрытом помещении с высокими потолками и большим иллюминатором в стене, через который светились огни ночного Тауэра, её молчание казалось особенно глубоким.

Апартаменты располагались на сорок втором уровне, как и сам центр, и мне показались роскошными, с высотой потолков почти в три человеческих роста и огромными овальными окнами во всю высоту помещения. Несмотря на то, что это был не самый высокий уровень, раньше они принадлежали какой-то главе из дома Банкиров. Об этом почти с завистью сообщил Александр, когда помогал нам заселиться. Изначально нам предложили второй сверху после Королевы уровень, как того требовал этикет, но Светозара настояла, что в первую очередь она Изыскатель, приехавший с конкретной целью, и лишь потом официальное лицо. Службу протокола Её Величества это объяснение вполне устроило, хотя главный Королевский Герольд удивился, неужели Светозара готова отказаться от всех привилегий высшего уровня проживания ради изысканий. Впрочем, некоторые помощники ухмыльнулись, видимо, они знали о самобытном характере Волхвов Русов, для которых личное удобство далеко не всегда стоит во главе угла.

Вот молодец девчонка, жила бы она в моём мире – точно была бы идейной комсомолкой…

– Мда, в моём мире… – подумал я с горечью, – да а какой мир теперь мой? Глазами Светозары, чье сознание было погружено в глубокий сон, я видел закатное небо в огромных овальных окнах.

Такое бывало только поздним октябрём, когда первые заморозки спускались на землю. В такие дни небо было прозрачное, чистое, с тонкой линией перехода от иссиня-чёрного цвета, через лиловый и светло-голубой, к яркому огненно-рыжему свету над линией горизонта и тонкой полоской белого. Казалось, что ещё светло, но первые звезды, еле видимые точками, уже начинали мигать, чтобы к моменту, в котором догорают последние оранжевые отблески горизонта, усыпать чёрное полотно россыпью ярких мирриадов далеких светил.

Вот и сейчас небо было такое же, только цвета казались усилены неведомыми фильтрами и на его фоне сновали бесчисленные летательные челноки с включёнными огнями и высились многочисленные шпили Тауэра, с яркими разноцветными рекламными огнями знаков незнакомой мне письменности. На других светились огромные проекции с неестественно красивыми лицами девушек, сменяющихся изображениями каких-то устройств, надписей и прочей рекламы. Всё это создавало ощущение шумного праздника, происходящего где-то очень далеко, а здесь, в просторной спальне, царила тихая тьма, только изредка разбиваемая всполохами рекламных огней.

Блики от огней скакали демонами по стенам и немногочисленной мебели в тёмной спальной зоне апартаментов. Спальня была обставлена минималистично, но со вкусом: большая мягкая платформа вместо кровати, высокий шкаф с зеркальными дверцами и несколько полок с резными узорами, отсылающими к символике Англо-Кельтской Империи.

Было странно, что Светозара спит, а я всё вижу практически на 360 градусов. Мне показалось, что ритм сменявшихся огней и теней начинает меня убаюкивать. Я видел в пляске огней причудливые формы, напоминавшие то экзотических животных, то драконов, то какие-то силуэты и фигуры.

Вот три силуэта отделились от стены, казалось, что кто-то вышел прямо из тени, перекрыл собой осеннее небо, и тут до меня дошло, что это реальные фигуры, крадущиеся в темноте спальни! В глубине комнаты мелькнула холодная сталь, отразившая мерцающий рекламный луч снаружи. Я захотел разбудить Светозару, но как? Криков моих никто не слышит, нет у меня связок! А фигура подкралась к изголовью и стала заносить предмет, похожий на шпагу Алонсо, только клинок был шире и короче!

– Света!!! Светозара! Проснись! Слышишь? Нам грозит опасность!!!

Но она меня не слышала, её тело было отключено от её разума инъекцией, и я не ощущал её присутствия. По комнате всё так же играли тени, а в этих тенях три зловещих силуэта продолжали двигаться плавно и бесшумно.

Фигура занесла максимально высоко свой клинок и резко опустила нам на голову, я напрягся всем своим существом в предчувствии удара....

…темнота…