Чтобы удивлять

Чтобы понять, почему Михаил Валерьевич доверял мне, нужно взглянуть на его историю.

Всё началось в 90-е. Он был одним из тех, кто сумел воспользоваться возможностями, которые открывались с падением Советского Союза. Тогда, все пытались найти своё место в новом мире, а он уже знал, как двигаться.

Это не самый простой человек. Михаил Валерьевич был стратегом, умным, жёстким, но всегда сдержанным. В те годы он основал свою первую компанию, которая занималась строительством и ремонтом. Уже тогда купил несколько небольших заводов по переработке стройматериалов, затем приобрёл земельные участки, на которых начал строить склады и сдавал всё это в аренду крупным фирмам. Когда же пришла эпоха приватизации, он купил несколько крупных государственных объектов, которые могли бы стать основой его бизнеса.

Не было абсолютно никакой романтики в его делах. Всё было строго по холодному расчёту, за всем этим стояла редкая способность смотреть в будущее и точно рассчитывать все свои шаги наперед.

Когда он предложил мне работать вместе, он уже построил империю. Клуб «Брусника» – это была лишь малая часть его империи и для него это было не просто коммерческим предприятием. Это было место, где он встречался с партнерами и подписывал крупные контракты, особенно в “Бруснику” любили приезжать его друзья из Азии, в основном Китайцы.

У него есть сын, примерно мой ровесник, его зовут Николя. Я всегда говорил себе, что Николя Потапов не тот человек, которого можно не заметить в комнате. Уж слишком он яркий, слишком… вычурный. Если бы не его фамилия и кошелёк отца, он вряд ли смог бы выжить в этом мире. А так – живёт, да ещё как.

Николя был из той категории людей, чью внешность хочется описывать исключительно метафорами. Он был как глянцевая обложка журнала для тех, кто читает заголовки, но не вникает в суть. Высокий, под два метра, со статной осанкой и движениями человека, который уверен слишком в себе уверен, до безумия. Уверенность – это хорошее качество, но в его случае она больше походила на манию величия.

Платиновые волосы, уложенные с хирургической точностью. Такое чувство, что каждое утро его причёской занимался личный стилист. Возможно, так оно и было. Лицо – словно вырезанное из каталога мужской косметики: симметрия, острые скулы, прямой нос, губы, всегда чуть приподнятые в ухмылке, от которой мне хотелось либо ударить, либо закатить глаза.

Но самым примечательным были его глаза. Серо-голубые, холодные, как лёд в бокале дорогого коньяка. В них не было ни капли тепла, только расчет, превосходство и презрение ко всему, что, по его мнению, ниже его уровня.

Носил он, конечно, только бренды. Не потому, что чувствовал стиль – его в нём как раз было минимум. Просто цена вещам придавала ощущение власти. Я ни разу не видел его в одной и той же одежде дважды. Gucci, Balmain, Alexander McQueen. Больше брендов – больше уверенности. Он был как витрина, всегда напоказ. Всегда в образе. Костюмы на нём сидели так, как будто он в них родился, но душа под ними отсутствовала. Как манекен из витрины ЦУМа, только еще и разговаривает.

Иногда казалось, что его внешний лоск был щитом. Показателем принадлежности к миру, где за тебя решают деньги, а не поступки. Мир, где с детства всё можно было купить – от игрушек до людей, как в классической французской комедии с Пьером Риша. Но под всем этим – пустота. Конечно блестящая, дорогая, но всё равно пустота.

Он был мой полный антипод. Я шёл снизу вверх, рвал зубами, строил руками. А он падал сверху вниз со скоростью камня падающего с крыши небоскреба.

Вот такой он – Николя Потапов.

За период моей работы в Бруснике, я организовал несколько сотен культовых, на тот момент, мероприятий. Привозил в город артистов номер один не только по меркам России, но и пару мировых звёзд электронной музыки, что вывело клубную жизнь в нашем городе на новый, не достижимый на тот момент, уровень.

Наши отношения с Николя не сложились с того момента, когда на юбилее Михаила Валерьевича, после моего поздравления, он сказал:

– Эх, Демид, как же мне хотелось иметь такого же сына, как ты…

Я не смотрел на младшего Потапова, но даже без этого чувствовал, как он замер.

Михаил Валерьевич видел, что сын не был готов к тому, чтобы повзрослеть, но верил, что его такие жестокие методы воспитания могли бы дать результат. Он надеялся, что Николя, как и он когда-то, станет успешным и эта пощёчина была отвешена в качестве волшебного пенделя, который по задумке отца придаст сыну мотивации и заставит наконец-то не тупо тратить семейный бюджет на эскортниц и различный порошок. Ранее он учился в Англии, пока отцу не надоело давать бесконечные взятки за его прогулы, чтобы продлить обучение и Николя отчислили. До истории на юбилее всё свободное время он проводил в Москве с блогерами-инфо цыганами в местных клубах, но после этой фразы он впервые заинтересовался папиным бизнесом и когда попросил отдать клуб ему под полное управление, отец был только за, но всё пошло не по плану.

Это были худшие полгода в бизнесе! Всё, что я так долго строил каждый день, было разобрано по кирпичикам до самого основания. Мне было не так важно, что он водил в клуб своих друзей, которые бесплатно занимали дорогие и маржинальные VIP комнаты и даже не так важно, что они ежедневно бесплатно нажирались в хламину самыми дорогими напитками из бара. Самая главная проблема, он пустил в клуб наркотики. Я вырос в месте, где каждый второй пробовал этот яд, особенно мефедрон, который стал наркотиком номер один в России. Молодые ребята, сами того непонимания, сильно подсаживались на эйфоретик. Я не был исключением и так же попробовал этот “собачий кайф”, но уже тогда понял, что нам с наркотиками не по пути и относился к ним и к тем, кто их употребляем – крайне негативно. Знаете, как понять, что человек сидит на мефедроне? Истощенный вид, сухая, бледная, болезненная кожа, нарушение координации и концентрации внимания, непроизвольные судороги рук, ног, лица, челюсти, головы, всё это сразу же выдает рабов наркотика.

Мне вообще не хотелось превращать Бруснику в притон, а Николя считал, что это привлечет в клуб отца дополнительный трафик и увеличит прибыль, но по факту же эти наркоманы не оставляли в клубе денег, а подобное соседство отпугнуло от “Брусники” всю мало-мальски платежеспособную аудиторию и бизнес стал работать в большой убыток.

Как сказал Ницше: “Всё что не убивает нас, делает сильнее!”, в моей жизни очередной раз так всё и вышло.

Я принял сложное для себе решение и покинул это место работы навсегда. Когда уходил из «Брусники», Михаил Валерьевич выглядел немного расстроенным, он конечно же понимал, что за мной будущее, а за его сыном – только крах и разрушение. И хотя у меня тоже ошибки на старте, он многое мне прощал, потому что видел во мне себя – того, кто может выжить в этом мире любой ценой.

Пришло время отправиться в собственное свободное плавание. Я очень много вкалывал от рассвета до заката и мне просто некогда было тратить деньги, которые я успел накопить, работая на семью Потаповых все эти годы, плюс небольшой кредит позволили мне открыть собственный клуб, о успехах которого я рассказывал ранее. Ну а Николя? Он довёл Бруснику до полного банкротства и логичного закрытия. Остался только одноименный ресторан и всё. Сейчас бывшее помещение клуба сдаётся под один из продуктовых магазинов крупной федеральной сети, как показала практика, это довольно-таки частая история в разных городах России, что на месте, где раньше ты стирал подошву своих найков под техно и дабстеп, теперь бабушки выбирают колбасу с меньшим содержанием ГМО.

Ах да, совсем забыл рассказать один интересный факт! Перед тем как уйти с работы на семейства Потаповых, я успел увести у Николя его девушку, Кристину. Хотя, наверное, свою роль сыграли ещё его бесконечные измены и те грязные эпизоды, где имело место рукоприкладство. Что я могу про неё рассказать? Местная горячая красавица с огненным цветом волос, раньше работала go-go в “Бруснике” и на неё пускали слюну все представители мужского пола в клубной тусовке города, но она мало кому отвечала симпатией и казалась чем-то недостижимым. Её семья была небогатой и жила области, там она закончила школу, а уже в институт переехала в город. C самого раннего детства занималась художественной гимнастикой в местной спортшколе, одной из лучших в стране, как раз от туда у неё спортивная фигура и божественная растяжка на уровне Волочковой, точно не меньше. Сейчас уже плохо помню, но много лет назад там был какой-то громкий скандал, кто-то из тренеров допускал лишнего, кого-то даже успели посадить или что-то в этом роде, точно не скажу, именно в тот момент она закончила свою спортивную карьеру. Пару раз пытался поговорить с ней на эту тему, но она всегда уводила в сторону свои карие глаза и уходила от ответа. Видимо это была не самая приятная для неё история, ну и я не настаивал, меняя тему разговора на более позитивную.

Не пережив разгромного поражения по всем фронтам, сын Потапова уехал на переосмысление в Европу, куда-то в Испанию или Португалию и уже три года я ничего о нём не слышал, от слова совсем, что в целом меня очень сильно радовало.

Сидя за столом в ресторане, я и Джексон, поглощённые обсуждением планов на вечер, с упоением прописывали каждый шаг сценария. Всё должно было быть идеально. Сегодняшний вечер обещал стать кульминацией наших усилий за три года существования клубы. Мы не могли позволить себе даже маленькую ошибку! Гимнастки, изящно балансирующие под потолком, официантки в стиле кроликов Playboy, я в костюме старины Хью Хеффнера – и финальный фейерверк, который точно останется в памяти каждого. Салют от чемпионов мира по пиротехнике! Да, вы не ослышались, такие чемпионаты действительно существуют. Я помнил, как однажды был на таком конкурсе в Калининграде. Там помимо фейерверков было целое световое и музыкальное шоу. Победителями стали парни из Канады, и именно их пиротехническое мастерство раскрасит небо ночного города в яркие цвета ровно в полночь

Я терял счёт времени, когда мой взгляд упал на чашку с остывшим от времени американо – третьим кофе за день для меня. Мы с Джексоном так сильно увлеклись нашим разговором, что даже не заметили, как к столику подошли двое неожиданных гостей. Это были Потаповы – Михаил Валерьевич и, что меня по-настоящему сильно удивило, его сын Николя. Обычно я избегал личных встреч с ними, но сегодня не мог проигнорировать. С младшим мы нехотя кивнули друг другу. Улыбаясь, пытался сохранить лицо, несмотря на всю эту неприятную и напряженную атмосферу, что витала в воздухе, а вот Михаил Валерьевич всегда был рад меня видеть. Его пожатие было твердое, как и его взгляд, в котором я мог увидеть множество слов. Мы обменялись несколькими фразами о бизнесе, но то, что последовало после, было не то, что ожидал в тот момент. Внезапно, без всякого предупреждения, Николя направил свой взгляд на меня и бросил фразу, которая, как нож, вонзилась мне в грудь:

– Птичка донесла до меня новости в Барселону, что сиротка открыл свою собственную забегаловку в городе, забавно! Слушай, как насчет того, чтобы отдать мне свой бизнес, пока ты и его не довёл до банкротства, как наш с отцом клуб?

Слова сильно ударили по моему самолюбию. Я не знал, что больше меня возмутило: его наглость, его неуважение, или тот факт, что он, явно ожидая, что я приму этот вызов, продолжал так же без стеснения демонстрировать свою токсичную уверенность. Посмотрел на него, не скрывая раздражения.

– Ты видимо, про мой клуб, да? – произнёс я, усталый от его бесконечных манипуляций. – Знаешь, что я тебе могу предложить, Николя? То, что тебе по плечу – гулькин член, такой же мелкий и без яиц, как и твой. Когда же наконец-то поймёшь, что ты просто глупый ребёнок, который не понимает, где находятся его границы.

Эти слова прозвучали с особой тяжестью. Мне вспоминались те моменты, когда я смотрел интервью Вячеслава Кирилловича “Япончика” Иванькова, короля преступного мира России. Он сказал:

– Я никогда не боялся никого. Я всегда иду прямо в жизни, я могу смотреть в глаза каждому. Нет человека в этом мире, кому бы я не смог смотреть прямо в глаза. Если ты отвёл взгляд – ты проиграл.

Эти слова, навсегда вонзились в мою память. Я смотрел людям только в глаза и Николя не был исключением.

Его лицо покраснело, как китайский флаг, рука сжалась в кулак, готовая к действию. Я знал, что он хотел броситься на меня, но не мог быть первым, кто сделает этот шаг. Чисто из-за уважения к его отцу, не стал начинать, но еще в детском доме понял, что, если драка неизбежна – нужно бить первым.

Помню тот день, как сейчас – во мне родилось тогда, что-то новое.

Мне было лет девять, может, десять. Точные даты в детском доме не имели значения, там всё было одинаково: серые стены, одинаковая форма, одинаковые лица и голоса каждый день. Мы жили как стая волков и слабым в стае нет места их кусают. Я не был уж полным тюфяком, но и самым сильным себя не считал, до того дня.

Помню этот вечер, мы только вернулись с прогулки и в раздевалке в шутку толкались и что-то между собой прикалывались. Я споткнулся об портфель, стоящий на полу. Непонятно чей он был, но именно в тот момент он стал для одного из старших – его.

Валера, ему было лет пятнадцать. Здоровый тип, он часто задирал малых пацанов, сейчас я понимаю, что таким образом пацан тешил своё эго, обиженного на весь мир, брошенного ребенка.

– Ты что, дебил? – его голос эхом ударил по стенам. – Кто разрешал тебе трогать мои вещи?

Я пробормотал что-то, вроде бы даже хотел извиниться и тут же получил удар по лицу. Не очень сильный, но безумно обидный, подобный удар парни называют – дал леща. Вокруг стояла толпа детей, кто-то, испугавшись смотрел на данную картину, кто-то смеялся и тыкал пальцами выкрикивая не самые приятные фразы в мой адрес и тут я испытал новое для себя чувство. Не страх, нет! Нечто другое, горячее. Как будто внутри меня кто-то разорвал цепи и заорал: «Или сейчас, или никогда».

Я кинулся на него, но конечно же понимал, что шансы на положительный для меня исход невелики, но, если бы промолчал, то сразу же попал в список слабаков и навсегда бы стал жертвой нападок от старших ребят.

Драка была быстрой, помню, как мои глаза налились кровью, и я вцепился ему в шею. Он упал вместе со мной. Мы катались по полу, нас не разнимали, дети кричали, кто-то звал воспитателей, кто-то просто смеялся.

После драки, я был весь в грязи, губа разбита, нос, кажется, тоже, но я не чувствовал боли. Чувствовал, как будто выжил в чём-то важном, как будто меня проверили – и я сдал экзамен.

После этого меня начали замечать. Не уважать – это было бы слишком, мне же было всего десять лет, но больше никто не бил, не толкал меня и не пытался отнимать деньги. Я стал «своим» среди волков. А главное – понял то самое правильно, которое описал выше, повторюсь. Если драка неизбежна, всегда бей первым.

Это была моя победа. Глупая и детская. но тогда окончательно решил, что выживу в этом мире, любой ценой.

Пусть это сделало меня в какой-то степени жёстким – зато я больше никогда не позволил никому проявлять ко мне неуважение.

И вот в этой ситуации сейчас в “Бруснике” старался проявить себя так же, но из-за важности сегодняшнего дня, не хотел быть тем, кто нарушит этот баланс и начнет драку. В этот момент Михаил Валерьевич, как бы издеваясь над ситуацией, рассмеялся:

– А ну ка хорош вам! Вроде бы взрослые мужики уже давно, а всё равно как мальчишки письками меряются и сражаются за игрушки, пыль в глаза друг другу пускаете…

Его смех был громким, искренним. Я так и не понял, делает ли он вид, что не замечает этой вражды или просто всегда переводил всё в шутку, чтобы сгладить углы. Он, безусловно, был умным человеком и за это я его уважал. В отличие от его сына, который продолжал казаться мне самым настоящим ребёнком в теле взрослого мужика.

После чего пожал руку Михаилу Валерьевичу, он подмигнул мне правым глазом, а затем они с Николя направились в свой VIP-зал.

Я остался на месте, следя за их удаляющимися фигурами. Всё, что пережил за эти мгновения, оставило осадок, как в принципе и каждый разговор с этим человеком. Но главное было ещё впереди.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Еще несколько часов мы доводили все наши грандиозные идеи до ума, были сделаны финальные переговоры по таймингам программы с нанятыми артистами, обслуживающим персоналом и поставщиками товара, расписан полный план мероприятий вечера до каждой секунды. Я успел выпить свою пятую чашку кофе, а ещё и пообедать моей любимой пастой с морепродуктами на белом соусе, приготовленной до состояния альденте и вот настал час икс, пора отправляться в клуб и писать нашу великую историю.

Мы приехали за два часа до открытия, но уже сейчас можно было видеть, как заполнялась парковка и собирались на улице люди. Кто-то небольшими компаниями курили кальяны возле машин, из которых громко играла музыка, кто-то во дворах домов на лавочках распивал алкоголь, купленный в приближённых к клубу магазинчиках, так как не могли позволить потратить себе много денег внутри. Все, в том числе и я, были в предвкушении сегодняшней ночи. Мы заехали со стороны служебного входа через шлагбаум, тут была лестница, которая вела с улицы прямо к двери моего кабинета на втором этаже, на котором так же находились VIP ложи, поднявшись на которую я почувствовал, как кто-то закрыл мне глаза ладонями и услышал от знакомое:

– Эй. Красавчик! Угадай, кто это?

Я улыбнулся. Это была она – Кристина. Она всегда умела появиться в нужный момент. Забыл рассказать, с ней не всё было так просто. В наследство от Николя мне досталась так же её зависимость от наркотиков, связи с прошлым – всё это тянуло девочку в пропасть, и был уверен, что единственное, что держит её сейчас на плаву, – это я. Мы вместе прошли многое, чтобы она смогла вернуться в нормальную жизнь и хотя была чиста уже три года, всё было шатко, особенно с учётом того, что её бывший вернулся в город, а на поиски наркотиков она была готова идти в любом направлении несколько километров трудные моменты своей ремиссии. Я видел, как она пыталась от этого избавиться, пыталась с этим бороться, но не всегда могла устоять.

Перед тем как войти, я пропустил Кристину вперёд и тихо сказал Джексону:

– Ни слова при ней, что он приехал в город! Ты меня понял?

Он кивнул. Для меня сейчас важнее всего было сосредоточиться на вечеринке. Я понимал, что Николя обязательно появится, но это не должно было помешать нам провести ночь так, как мы запланировали. Вдруг я подумал, что этот вечер – самое важное событие, в моей жизни! Всё, к чему я шёл все эти годы. Всё, что я когда-либо стояло на кону.

Войдя в основной зал и на секунду замер – свет, музыка, столы… вроде всё в порядке. Пока мой взгляд не упал на барную стойку, а именно – на старшего-бармена Антона.

Он стоял, отполировывая бокал, улыбаясь кому-то из официанток. На нём была безупречная чёрная рубашка, чёрный фартук, начищенные ботинки и…розовая бабочка.

Розовая! Розовая, Карл! Какого чёрта?

– Ты что издеваешься? – раздался мой голос громче, чем я ожидал. Он пронзил зал, как выстрел.

Антон обернулся. Его улыбка тут же исчезла, как будто её и не было. Он стоял растерянный, не понимая, в чём дело.

– Ты что, вообще конченый? – я подошёл вплотную, даже не пытаясь скрыть ярость. – Что это на тебе?

– Э-э, бабочка, босс… Я подумал, что… ну, ярче будет, всё-таки праздник… День рождения…

– Она должна быть Фиолетовая! – взревел я. – У нас дресс-код! За три месяца были прописаны цвета по брендбуку! Всё рассчитано, вплоть до психологии гостей!

В зале повисла мёртвая тишина. Даже музыка, казалось, притихла.

– Ты понимаешь, что сегодня сюда придут инвесторы, блогеры, представители элиты города?! И ты, блядь, решил, что можешь внести сраный креатив?! Это не утренник в детском саду!

Он молчал, опустив голову. Кто-то из персонала неловко кашлянул. Где-то шуршали салфетки. Но все боялись пошевелиться.

– Уволен. Немедленно. – Я даже не дал ему опомниться. – Сними фартук, сними бабочку и пошёл вон из клуба. Джексон сделай ему сегодня же полный расчёт!

Антон побледнел. Он попытался что-то сказать, но слова застряли у него в горле. Не стал слушать и уже обернулся к остальным:

– А вы чего стоите?! – я прошёл взглядом по залу. – Вы не поняли? Сегодня – самый важный день в истории этого места. Один косяк – и всё к чертям. Хотите за ним? Велком. Джексон, нужно быстро найти ему замену!

Толпа официантов бросилась на свои позиции. Кто-то полировал бокалы, кто-то настраивал свет, кто-то проверял звук. Даже, мой лучший друг и правая рука, резко изменился в лице, убрал телефон и пошёл руководить фуршетной зоной, хотя обычно такие мелочи его не касались.

Я остался стоять у барной стойки. Внутри кипело. Не из-за бабочки. Не из-за этого Антона. Это был лишь триггер.

Это намного больше. Всё слишком на грани. Я знал, что сегодня многое решится. Не только репутация, не только имидж. Всё было на кону, и я держал клуб в железном кулаке в эту ночь.

Зал уже заполнялся людьми, судя по проданным билетам, было 1500 человек, играл легкий deep house, основным источников света работала были неоновые ленты баров, расположенных по бокам главного танцпола, еще чуть-чуть и можно начинать. Я уже ожидал под установленной заранее сценой, её пол, для меня потолок, должен был раздвинуться, как море, которое, по библейской истории, раздвинул Моисей. Ну или как тучи, которые разводила руками Ирина Алегрова в своей известной песне. На специальном подъёмнике я должен был предстать перед публикой в черных очка, белоснежном, брендированном логотипом клуба, халате, с курительной трубкой во рту, коктейлем в руках и в окружении моделей в образе Ангелов Виктории Сикрет.

– Братишка, ну что, ты готов? Если да, то тогда мы можем уже начинать?

Передал мне по рации в специальный наушник Джексон, на что получил положительный ответ. Специально нанятый для этой работы ринг анонсер из Москвы начал шоу:

– Дамы и господа! Этого дня мы так долго с вами ждали! Добро пожаловать на главную вечеринку в наш мятный рай! Леди и Джентельмены, представляю вам короля сегодняшнего вечера и отца основателя Мяты! Встречайте! Деееееееееееемиииииииииид!

Я начал подниматься вверх на подъёмнике из пола, под потолком стали прыгать с трапеции на трапецию воздушные гимнастки, а в зал вышли десятки кроликов-официанток, в руках каждой из них был поднос, с бесплатными бокалами наполненными шампанским для моих гостей. Когда я полностью появился на сцене, гости клуба встретили меня положительными криками и овациями, я стоял и улыбался, уже хотел начать свою речь, но что это там такое?

Сцена располагалась прямо напротив VIP комнат второго этажа, я увидел по силуэтам, что в там, где должна была находится Кристина сейчас два человека, ну нужно обладать экстрасенсорными возможностями или рентгеновским зрением супермена, чтобы понять, конечно же второй силуэт – Николя.

Я почувствовал, как воздух стал плотным и вязким, как будто не могу дышать. В груди что-то сжалось, сердце начало колотиться, не давая ни секунды передышки. Ощущение, как будто его пытаются вырвать из груди. Сделал глубокий вдох, но воздух не поступал – он не доходил до легких, оставался где-то застрявшим в горле. Голова закружилась, а в ушах стало гудеть.

Я заметил, как мои пальцы непроизвольно сжались в кулаки. Неужели сейчас потеряю контроль над собой? Не хочу терять контроль. Паника нарастала, как волна, заполняя пространство. Тело становилось тяжелым, руки онемели, и я почувствовал, как не в силах поднять их, как будто они стали частью чего-то чуждого, не моего. С каждым ударом сердца мне казалось, что я больше не в этом мире. Картинки вокруг меня стали тусклыми, сливаясь в пятна. Но при этом слышал каждый шум – шаги, голоса людей, каждый, даже самый незначительный, раздражающий звук становился громче и резче, будто я был в каком-то закрытом пространстве.

Мне нужно что-то сделать. Я был уверен, что если не выйду из этого состояния, то потеряю все, что осталось. Но где-то в глубине понимал, что ничего не могу контролировать. Мое тело не слушалось, и мысли скользили одна за другой, как туман, который не даёт увидеть дальше, чем на пару шагов вперед.

Пульс бился в висках, и мне казалось, что сердце вот-вот вырвется из груди. Я пытался успокоиться, пытался сосредоточиться, но мысли метались без контроля, и каждый вдох был мучением. Хотелось крикнуть, но слова застревали в горле. Не могу дышать, не могу двигаться, не могу думать.

– Сделай шаг, – прошептал я себе в голове, но шагать было невозможно. Тело, казалось, не принадлежало мне.

Я ощутил, как толпа замолчала в ожидании моих слов и на некоторое время в зале повисла почти полная тишина, вроде бы меня стало отпускать, мне кажется, это была паническая атака, читал о ней в книгах по психологии, если бы тогда Джексон не подал мне знак, что нужно что-то говорить, наверное, я бы еще некоторое не соображал, что нужно начать речь.