Посланник

– При жизни Петрович любил выпить, но ему здесь не наливали, – мрачно произнес один из молодых людей, кивая на стакан. – Теперь налили, а он не пьет.

– Бросил.. Но поздно.. Бросил бы раньше, сидел бы с нами.

– Не скажи. Кто знает, от чего умирает алкоголик в возрасте восьмидесяти трёх лет…

– Да, хороший вопрос. Так выпьем же за долголетие…

Молодые люди соприкоснулись пластиковыми стаканчиками и выпили. После чего, убрав остатки посуды, пересели за компьютеры.

Несмотря на позднее время, никто не спешил расходиться. Сегодня был день зарплаты. Все ждали, когда Ирина Николаевна, кассирша, совершив экскурс по четвертому корпусу и его этажам сверху вниз, от верхов академический мысли к, так сказать, ее низам, принесет долгожданные деньги. Деньги в институте любили, но, несмотря на это, их было очень мало. Отдел 41, состоящий из двух лабораторий, 412 и 413, занимался, как уже сообщалось, внедрением передовых технологий в самые важные отрасли народного хозяйства. Несмотря на такое важное для Родины направление, зарплата у научных сотрудников лаборатории составляла около сорока тысяч рублей в месяц, половина из которых шла на оплату съемного жилья – многие из работавших в институте были приезжими.

После того, как второй раз за год с банковских карточек сотрудников исчезла зарплата, начисленная в цифровых рублях, деньги снова выдавали на руки. В лаборатории приносили пачку квитанций, из которой сотрудники выбирали свои, попутно просматривая зарплату коллег. Это было очень интересно.

Раздача денег в институте происходила по принципу справедливости. На каждый отдел выделялась сумма, и заведующий отделом распределял ее между сотрудниками в зависимости от их умственных способностей и вклада в науку. Зарплаты получались разные. Так, например, заведующий отделом номер 41 академик и член-корреспондент Лейбнис Фаина Эрнестовна, по данным ее квиточка, на руки имела один миллион двести тысяч рублей в месяц, а младший научный сотрудник этого же отдела Бочкарёв Владимир Иванович из лаборатории 412 – тридцать четыре тысячи рублей. Если перемножить эти данные на среднюю массу мозга и учесть все научные заслуги Фаины Эрнестовны, то она при таком соотношении зарплат должна была иметь сто пятьдесят три головы, что соответствует семнадцати девятиголовым Змеям Горынычам или пятидесяти одному трехголовому.

Но у академика Лейбнис была одна голова, в которую в данный момент она ела, расположившись за обеденным столиком в просторном кабинете. Рядом с ней примостилась старший научный сотрудник Шапиро Лилия Борисовна. Она была занята тем, что наливала Фаине Эрнестовне чай в большую чашку с надписью "100 лет Минздраву" и портретом Мурашко. По данным квиточка старший научный сотрудник Шапиро Л.Б. имела на руки сто двенадцать тысяч рублей.

– Ну Что там с дЕньгами? – Спросила член-корреспондент, произнеся "ч" вместо "ш" в слове "что" и сделав ударение на "е" в слове деньги.

– За ними пошли, Фаина Эрнестовна.

– Хорошо, – царственно кивнула академик и указала пальцем на паштет.

Ровно через четырнадцать секунд бутерброд с паштетом был намазан. Но он не достиг своей цели – рта выдающегося деятеля российской науки. Академик Лейбнис спали. Им было девяносто два года.

И пока Фаина Эрнестовна не была разбужена стуком тяжелых башмаков кассирши, есть время познакомиться с сотрудниками возглавляемого ею отдела под номером 41.

Женская часть лаборатории была представлена тремя аспирантками: Варварой, Альфиёй и Патимат.

Варвара была несколько привлекательнее других девушек. Она была высоченная, как рейтинг Президента по версии телеканала Бибигон, и с медицинским образованием. Медобразование и грудь, обтянутая тоненькой водолазкой, делали ее особенно привлекательной в глазах мужской части лаборатории..

Патимат имела только одну достопримечательность: очень короткую юбку, иногда прикрывающую трусы. Естественно, когда они были. Эта достопримечательность так же делала Патимат привлекательной в глазах некоторых мужчин, несмотря на лицо и еще более мерзкий характер.

Альфия была худющая и страшненькая. Друзья называли ее Спирохета.

Была в лаборатории еще одна девушка, достойная внимания. Она занимала должность заместителя завотделом. Но сегодня она вместе с завотделом улетела в Мюнхен и поэтому описать ее сейчас нет никакой возможности.

Вы спросите, а как же Шапиро Лилия Борисовна, почему она осталась неописанной? Дело в том, что Лилия Борисовна работает в другой лаборатории, а к Фаине Эрнестовне приходит попить чайку и чтобы всегда быть под рукой. Поэтому лично я описывать её не буду, пусть этим занимается академик Лейбнис в рабочее время.

Мужская часть лаборатории состояла из трёх человек славянской наружности из разных городов России. Мужчин описывать не так интересно, скажу только, что два были абсолютно нормальные и адекватные, и лишь третий окончил мехмат МГУ.

Итак, после поминок, а застолье, с которого началась эта глава, имело именно такой скорбный повод, все разошлись по своим рабочим местам и приступили к выполнению служебных обязанностей. Девушки занялись перепиской на сайтах знакомств, выпускник мехмата продолжил разрушать цивилизацию в очередной компьютерной стратегии, а двое других ребят принялись ковырять отверткой и паяльником большой металлический ящик с разноцветными проводами. Звали этих молодых учёных Святослав Родин и знакомый нам по зарплатным квиточкам Володя Бочкарёв.

– Что паяете? – обратилась к ним Альфия, не отрывая взгляда от монитора – завоняли дымом всю лабораторию.

– Напряжёметр… – отмахнулся Родин.

– Ребята, а серьезно, Вы наконец-то решили починить магнитный стимулятор? – поинтересовалась Варвара.

– Не починить, а переделать, – ответил Бочкарёв, откусив кусок большого бутерброда с остатками нарезки, – мы его перепаяли.

– Что значит, перепаяли?! – развернулась в кресле Альфия, – он стоит сто пятьдесят тысяч евро!

– Ну не твоих же евро, Альфия! Не отвлекайся, тебе там какое-то мужское лицо написало.

Альфия повернулась к компьютеру и, увидев мужчину на мониторе, забыла про стимулятор.

– Варя, помнишь, мы говорили с тобой, – сказал Святослав, обращаясь взглядом большей частью к водолазке Варвары, – что было бы здорово с помощью магнитного стимулятора возбуждать импульсами не двигательные зоны мозга, а зоны, отвечающие за эмоции.

– Помню, ну и что, – улыбнулась Варвара, – это же была шутка.

– Что значит, возбуждать эмоции? – заинтересовался разговором выпускник мехмата МГУ, которого вдобавок звали Никита.

– Как что, жирный? – возмутился Святослав, – магнитный стимулятор предназначен для стимуляции отдельных участков мозга пучками магнитного поля. Возбуждаются при этом только поверхностные зоны мозга, которые отвечают за движения рук и ног…

– Я, блин, знаю, что такое магнитный стимулятор! – перебил его математик, который действительно был не в меру жирноват. – И я знаю, что он стимулирует. При чем тут эмоции? Зоны эмоций – внутри полушарий, стимулятор так глубоко не прошибает.

– А вот если мы увеличим мощность магнитного стимула…

– Если ты увеличишь мощность магнитного стимула, – самодовольно поправил очки МГУшник, – то поверхностные двигательные участки, сквозь которых пойдет пучок, получат разряд такой силы, что ноги вырвет!

– И потом, Слава, – вмешалась Варвара, – у каждого человека зоны эмоций расположены индивидуально, и попасть в них прицельно с помощью современных стимуляторов невозможно.

– Конечно, невозможно, – добавил Никита. – Электромагнитный пучок, создаваемой катушкой наших стимуляторов, имеет ширину пять-десять сантиметров. Ты так зацепишь сразу несколько зон.

– А я читала в каком-то журнале, – сказала Альфия, не отвлекаясь от переписки с Арменом на чёрной иномарке, – что сейчас в Бельгии сделали катушки, которые выпускают пучок толщиной всего пару миллиметров. И еще, они соединили стимулятор то ли с рентгеном, то ли с ультразвуком и вывели поверхность мозга на монитор. Стало видно, куда попадает импульс от стимуляции. Вот с чем надо работать, а не с нашим старьём!

– Во-первых, это старьё не наше, «а маде ин оттуда», – перебил её Никита, – а во-вторых, ты хоть знаешь, сколько такой аппарат стоит?

– Наверное, как зарплата всех выпускников мехмата МГУ за сто лет? – предположила Альфия.

– Два с половиной миллиона евро. Поэтому не неси всякую чушь! Наш стимулятор вечно будет бить наугад пучком толщиной с полголовы.

– Короче, Варя… – продолжил Святослав, обратившись к водолазке Варвары.

– Слава, хватит пялиться на мои сиськи! – возмутилась, наконец, Варвара, – замучил уже!

– А зачем ты их так обтягиваешь?!

– А у нее еще трусы из под брюк все время видно, – вкрадчиво поддержал разговор Никита, к которому Варвара была повернута задом.

– Во придурки! – сказала Варвара и повернулась задом к Альфие.

– Действительно, большая проблема в том, как точно попасть магнитным пучком в индивидуально расположенную зону мозга, – продолжил Святослав. – Для этого надо, во-первых, сделать пучок толщиной не более двух-трёх миллиметров; во-вторых, определить индивидуальное расположение зон разных эмоций у каждого конкретного человека; и в-третьих, добить пучком до этих глубоко лежащих зон, не затрагивая при этом лежащие на поверхности двигательные зоны.

– Ну и как вы это сделаете? – без надежды на вразумительный ответ спросила Варвара.

– А мы придумали кое-что, – Святослав достал из-под стола увешенную проводами резиновую шапочку, в которой нормальные люди плавают в бассейне. – Вот такая шапка надевается на голову человека. Ее внутреннюю поверхность мы покрыли тонкой металлической сеточкой из очень мощного сверхпроводника.

– Какого еще сверхпроводника?! – презрительно хмыкнул Никита. – Вы тупых американских фильмов насмотрелись? На Земле не существует очень мощных сверхпроводников.

– Как не существует?! – воскликнул Святослав. – А тот камень, что наш Луноход притащил с Марса?!

– Вы с ума сошли?! – выпучила глаза Альфия, – кто вам разрешил его брать!

В разговор вмешалась сердитая Патимат.

– Ребята, вы серьезно или шутите? Если шутите, то это очень глупая шутка.

– Ну, мы же только отщипнули… – Святослав показал кончик мизинца.

– Вы больные! – заорала Патимат. – Как вы посмели его трогать, вас Фаина за это кастрирует! Его завтра из Минобрнауки приедут смотреть!

– Да-а, вы конченые придурки, – протянул Никита, – слава богу, вас завтра уволят…

Все эти упрёки Родин и Бочкарёв слушали на удивление спокойно.

– Так вы же не знаете, что получилось… – загадочно проговорил Бочкарёв.

Но их уже никто не слушал. Патимат, сверкнув трусами, побежала в кабинет Лейбнис, где хранился камень, Альфия и Никита, неодобрительно качая головами, отвернулись к мониторам, только Варвара с сожалением и грустью смотрела на Святослава. Но и она вскоре ушла за Патимат смотреть на остатки камня.

Когда лаборатория опустела, Святослав тихо сказал Бочкарёву:

– Да, аппарат сегодня надо срочно доделать, иначе могут быть неприятности.

– Ну, если пять-семь лет общего режима – это приятности, то могут, – ответил Бочкарёв, закладывая в рот оставшийся от застолья тирольский пирог.

Глава 6. Ночной гость

Было около десяти часов вечера. Институт опустел, и только двое наших знакомых сидели в маленькой комнатке, отведенной под столовую, и за чашкой чая обсуждали сегодняшние события и результаты работы над прибором. Когда в дверь громко постучали, Бочкарёв чуть не подавился бутербродом с сёмгой.

– Кто это там еще?!

– Не отвлекайся, это ко мне, – ответил Святослав, стряхивая с брюк крошки, вылетевшие изо-рта коллеги, – сегодня дружок позвонил. Мы с ним вместе спортом занимались. В прошлой жизни. Семь лет не виделись.

– А чего здесь встречаетесь-то? И ночью?

– А что, место плохое?! Наверняка, он пива с собой принес и пожрать.

Святослав вышел в темный холл лаборатории и открыл дверь. На пороге стоял высокий мужчина атлетического телосложения в длинном темном плаще.

– Черный Абдулла! Как я рад тебя видеть! – Святослав отошел на шаг и приготовил руки для объятий.

– Святослав … как там тебя… Альбертович?

– Игоревич!

– Ах, ну да, Игоревич… За семь лет можно и забыть! – старые знакомые пожали друг другу руки и обнялись.

– Значит вот здесь ты и работаешь? – спросил гость.

Святослав вздохнул и широким жестом обвел полутемную лабораторию. Бывшие одноклассники проследовали в кухню.

– Это Вова, – представил Святослав своего коллегу. – А это Абдулла, в спортшколе вместе учились. Теперь он полковник милиции, а мы его потенциальные жертвы.

– Зелимхан, – пожал руку Бочкарёву гость и поставил пакеты с едой на стол. – Пока только майор.

– Это несколько разряжает обстановку, – сказал Святослав, вытаскивая из пакетов нарезку, лаваш и пиво. – Тогда садись. Ну, как жизнь, Зелимхан ибн Шахид?

Зелимхан Абдуллаев, а это был именно он, снял плащ и пристроился рядом с Бочкарёвым.

– Спасибо, плохо, – он еще раз обвел глазами помещение. – Похоже на морг. И пахнет спиртом… Умер кто?

Бочкарёв в изумлении посмотрел на Святослава. Святослав уважительно кивнул:

– Петровка… Ничего от них не скроешь. Провожали коллегу в последний путь.

– Хорошее дело, все там будем, – кивнул майор и поднял бутылку с пивом.

Ребята чокнулись и выпили.

– А вы что, и по ночам работаете? – закусив лавашом, спросил Абдуллаев.

– Да, как проститутки. Только бесплатно, – ответил Святослав, – а ты почему только майор. Два года назад ты, вроде, был уже капитаном. Ты взятки, что ли, не берешь?

– Вроде, нет. Я точно не помню.

– Тогда как же ты до майора дослужился?

– Я пытаю подследственных, раскрываемость хорошая.

– Кстати, о пытках, – вмешался в разговор Бочкарёв, вынув из пакета, принесённого Абдуллой, моток плетеного сыра, – у нас для вас, оборотней в погонах, есть новый уникальный прибор. Только сегодня допаяли. Он позволит вытягивать из людей показания без применения насилия, почти добровольно!

– Не знаю, подойдет ли, это слишком гуманно… – ответил Абдуллаев. – Нам, например, тут на днях с Болотной площади студентика приволокли. На митинг он, видите ли, вышел…

– Так, ну хватит! На ночь глядя тут агитировать, – прервал его Святослав. – Ты лучше погляди, какую вещь мы с коллегой смастерили! Из остатков старого телевизора…

– Это вот тот ящик, что ли? – Абдуллаев кивнул на стоящий в дальнем углу столовой прибор.

– В общем, можно назвать это ящиком, но он способен сделать так, чтобы мозг преступника без ведома его хозяина отвечал на все вопросы следователя.

– У нас для этого есть пресс-хаты. Но всё равно интересно. И что, уже работает?

– Мы его еще окончательно не опробовали, – ответил Святослав, – хотя пилотные испытания он выдержал с достоинством.

– Да, тестирование на полной мощности несколько опасно для жизни. Можно идиотом остаться, – заметил Бочкарёв. – Кстати, вы не можете нам для опытов каких-нибудь ненужных преступников предоставить? Наука была бы вам очень благодарна!

– Точно! А то мы все на мышах да на таджиках.

– Возьмите лучше идиотов из дурдома, – предложил Абдуллаев.

– Идиотов – это разумно, – кивнул Бочкарёв и положил в рот сразу целый ряд колбасной нарезки.

– Пойдем-ка, Славик, ты мне покажешь, что-нибудь интересное, научное в вашем институте, – обратился Абдуллаев к Славе.

Слава и майор встали из-за стола, немного пошатываясь от четырех бутылок пива.

– Пойдем, – произнес Святослав, покидая кухню, – покажу тебе амперметр.

– Покажи ему космические пневмосапоги, – посоветовал Бочкарёв. – Они с утра топтались у батареи.

– Из них Никита батарейки вынул, – покачал головой Святослав и вывел Абдуллу в полутёмное помещение лаборатории. -Чтобы тебе показать, у нас, на самом-то деле, ничего интересного и нет. Тем более научного. Вон противоинсультный костюм на манекене. Манекена зовут Федя.

Святослав кивнул на примостившийся в углу манекен в обтягивающем розовом комбинезоне и протянул руку к выключателю. Майор мягко, но властно перехватил его руку:

– Не надо зажигать свет…

Родин вздрогнул от неожиданности. Лицо майора изменилось и стало неприятным и чужим.

– Я не хотел при посторонних, – майор кивнул в сторону столовой. – Пойдем куда-нибудь… У вас есть комната, полностью изолированная, без окон?

– Ого! – Святослав оглядел лабораторию. – Ну, пойдем в барокамеру.

Друзья прошли через всю лабораторию и оказались в небольшом темным коридоре. Святослав нащупал в темноте неприметную железную дверь с каким-то угрожающим знаком. Небольшое уютное помещение размером два на три метра, в котором оказались бывшие одноклассники, действительно было полностью герметичным, хотя и давно не выполняло своих функций. Завод Приборниимаш, производивший запчасти для истребителей, подводных лодок и барокамер, в начале двухтысячных был переоборудован под Торговый центр. Из всех запчастей для барокамер там можно было купить только цветной телевизор, который и украшал в данный момент одну из стен камеры.

– Здесь-то можно зажигать свет? – спросил Святослав.

– Здесь можно. И телевизор тоже включи, – ответил Абдуллаев.

– Он плохо показывает

– Главное, чтобы звук был.

– Звука вообще нет, только шипит.

– Отлично, тогда сделай погромче.

Святослав нажал кнопку на пульте, и китайский Филипс оглушительно зашипел. Абдуллаев сел на банкетку и жестом пригласил Святослава расположиться рядом.

– Я сейчас веду одно дело. Дело это очень неприятное, – начал он. – Тебе необязательно знать подробности. Скажу только, что за два дня с момента его начала уже три трупа. Причем один – очень высокопоставленного человека. Я это говорю для того, чтоб ты понял, насколько серьезна ситуация и тот вопрос, с которым я к тебе сейчас обращусь.

– Странно, а чем я в таком серьезном деле могу помочь?

– Очень надеюсь, что можешь. У вас работает Лена Покровская?

– Да

– А где она сейчас?

– Она сегодня утром улетела на конференцию в Мюнхен.

– Так вот, в Мюнхен она не улетела. Она сейчас в реанимации, в коме, с огнестрельным ранением в сердце.

– Ничего себе! – Святослав изменился в лице. – Она что, тоже имеет отношение к этому делу?

– И да, и нет. Она была вчера на работе?

– Была, кажется. Точно была! Они с академиком готовились к поездке.

– А теперь самое главное. Вчера к ней приезжал муж. Он передал ей флешку с необычайно важной информацией. Флешку она оставила здесь, чтобы сегодня забрать и отвезти в Мюнхен. Сделать это она не успела – утром она была ранена в момент выхода из дома. Поэтому флешка совершенно точно находится у вас в лаборатории. Сейчас эту флешку нам с тобой надо будет найти. Любой ценой. Времени у нас – до утра.

– А что будет с Леной? – в голосе Святослава послышались тревожные нотки. – По-моему, какая-то флешка сейчас – не самое главное.

– Если в воскресенье вечером флешки не будет у меня, то в деле появится еще минимум четыре трупа: ее мужа, дочери, мой и твой.

– А мой-то здесь при чем?!

– При том, что я сейчас здесь и рассказываю тебе эту историю. При том, что с этого момента ты – в этом деле. Так же невольно, как в нем оказался я. И Лена.

– Хорошенькие дела… – Святослав призадумался. – На этой флешке что, очередной мэр с любовниками в сауне?

– Не знаю. Это неизвестно. Но только из-за того, что на ней, троих уже убили.

– Ты думаешь, нас прослушивают? – Святослав кивнул на включенный телевизор.

– Не исключено. Но я надеюсь, что это маловероятно. Я предпринял все меры предосторожности, прежде чем появиться здесь и впутать тебя в это дело. Насчет четырех трупов – это я, конечно, перегнул, но дочь Лены действительно в опасности. В любом случае, надо быть очень аккуратным и предвидеть самые негативные варианты, – Абдуллаев кивнул в сторону шипящего телевизора. – А теперь пойдем искать.

– Лена работала в соседней лаборатории, в «Центральной». Это в другом помещении, напротив, – сказал Святослав, поднимаясь с банкетки, – а что, с ней все очень серьезно?

– Врачи говорят, надежды практически нет. С таким ранением не выживают.

Святослав опустил голову и повел майора по темной лаборатории к выходу.

– А ты хорошо ее знал? – спросил майор.

– А что? – немного подумав, ответил Святослав

– Просто немного легче понять, куда человек может спрятать вещь, если хорошо его знаешь, общаешься с ним.

– Я хорошо ее знал…

Друзья покинули «Правую лабораторию» и перешли в «Центральную».

– Давай обойдемся без света, – сказал майор и включил фонарь мобильного телефона.

– Без света мы ничего не найдем, – ответил Святослав, – включай, здесь плотные жалюзи.

– Пожалуй, ты прав.

Святослав включил свет, и майор увидел помещение, в котором стояло четыре стола с компьютерами, два стенных шкафа и стеллаж во всю стену. И столы, и стеллаж были завалены бумагами. В противоположной от входа стене были еще две двери.

– Вот ее рабочее место, – указал Святослав на стол рядом с окном.

– А это что за двери?

– Одна – в кабинет заведующей отделом, другая – в библиотеку.

– Да-а, – озадаченно протянул Абдуллаев, оглядывая фронт работ, – давай сразу и начнем. Есть какие-то идеи?

– Ну, наверное, надо посмотреть в ящиках её стола?

– Дело осложняется тем, что Лена, как она сказала мужу, спрятала флешку очень надежно: «в место, где никто даже не подумает искать».

–Тогда у меня нет никаких идей. Сразу говорю, в унитаз я не полезу.

– Ты же говорил, что хорошо знал Лену. Подумай, прикинь. Не торопись.

– Лена была довольно оригинальна. Я вообще не встречал девушек с таким развитым интеллектом. Мне иногда даже казалось, что она умнее меня…

– Грандиозно! Ну, тогда унитаз отпадает. Что-то я смотрю, на тебе лица нет. Я, наверное, зря сказал про трупы?

– Да причем здесь трупы!

– А в чем дело?

– Да ни в чем… Давай искать, – Святослав отодвинул ящик Лениного стола. – Как хоть выглядела флешка, известно?

– Да, флешка очень приметная. Она выполнена в форме патрона от ПМ, девятимиллиметрового, только размером в два раза больше.

– Ага, понятно, – Святослав кивнул, – я знаю эту флешку.

– Знаешь?!

– Она как-то спросила у меня, что подарить мужу на 23 февраля. Я и посоветовал. Подарок как раз в тему.

– Тесно вы с ней, однако, общались… Так, может, вчера ты эту флешку видел? Или она тебе о ней говорила? Какие у вас вообще были отношения? Давай-ка, рассказывай.

– А ты, случайно, не друг ее мужа?..

– Так у вас… Абдуллаев округлил глаза, – интимные что ли?!

Святослав закивал и опустился на стул. Потом он резко поднял глаза на майора.

– Как же с ней могло такое случиться! В голове не укладывается! – он дал волю своим эмоциям. – Я к ней очень хорошо относился, да любил, наверное… – Святослав вскочил и начал в отчаянии ходить взад-вперед по лаборатории.

– И насколько все было серьезно? – поинтересовался майор.

– Очень серьезно! Это была единственная девушка, с которой мне было по-настоящему хорошо. Правильно говорят, что у каждого человека есть вторая половинка. Вот это про нас. Почему смерть всегда отнимает самых лучших!

– Сочувствую тебе, – покачал головой майор, – это все вдвойне печально. Ее муж – мой хороший друг.

– Ты не поверишь, – Святослав вдруг резко повернулся к майору, – но она мне сегодня приснилась. Под утро… Такой тяжелый, неприятный сон.

– Что за сон?

– Мне приснилось, что я в своей квартире… Иду по коридору и захожу в комнату, но это не моя комната. Она залита ярким светом, он слепит, ничего нельзя разглядеть, только очертания предметов. И состояние такое… жуткая тоска, как будто что-то безвозвратно потеряно. Я поворачиваю голову, хотя не хочу этого делать, потому что знаю, что увижу то, чего не должен видеть, и замечаю сидящую на полу девушку в белой ночной рубашке. Она прислонилась к черному дивану, лицо спрятано между колен. Внезапно она поднимает голову, и я вижу, что это Лена. Она смотрит прямо на меня. Я понимаю, что она очень испугана и просит о помощи. Я протягиваю к ней руку, но она падает назад. Я очень хочу ей помочь, а через секунду вспоминаю, что мне надо срочно идти по более важному делу, и от этого возникает разрывающее сердце чувство вины и бессилия.

С этим чувством я и проснулся. Полдня ходил под впечатлением. Я даже хотел ей позвонить, но посчитал, что она должна быть в это время в самолете.

– Как раз утром в нее и выстрелили… – покачал головой Абдуллаев.

– Да, мистика…

– А в этом твоем сне она не сказала, где искать флешку?

– У вас, сыщиков, одно на уме, где искать! Она просто просила о помощи. Было ужасное чувство, как будто она была уверена, что я должен ей помочь, надеялась, а я бросил её из-за каких-то своих мелких делишек!