Посланник

– Что же все-таки было на флешке? – прервал рассказ Абдуллаев.

– Не знаю, он говорил, – ответил Покровский. – Сказал только, что все участники беседы были абсолютно уверены в конфиденциальности и открыто обсуждали все, без купюр и недомолвок.

– А сам ты ее не прослушал?

– Понимаешь, я не успел. Мы в тот день несколько часов кружили с ним по городу на моей машине – Вова проверял, нет ли слежки. Потом я высадил его, где он мне показал, и поехал по делам. Надо было встретиться со спонсорами…

– Короче, где флешка? – Абдуллаев уперся глазами в Покровского.

– С флешкой я придумал вот что. Вчера я отдал её Лене, моей жене. Она сегодня улетает, – Покровский посмотрел на часы, – они с дочерью уже в пути, в Мюнхен, на конференцию. Лена с собой берет целую кучу флешек. Там на них презентации, доклады, таблицы, всякая научная мура. Поездка в составе делегации. Во главе с академиком. Народу много, делегация официальная, от Минобрнауки, в Мюнхене их встречают официальные лица. Можно сказать, что флешка в такой компании некоторое время будет в относительной безопасности…

– Твоя жена уже летит, она отзвонилась тебе? – в голосе Абдуллаева появилось напряжение.

– Сейчас она на пути в аэропорт, – Покровский опять посмотрел на часы. – Они с дочкой должны были выйти из дома сразу после меня…

Сказав это, Покровский замолчал. Они с майором подняли друг на друга глаза.

– В твоем костюме сидит, говоришь? – Абдуллаев посмотрел на труп и резко встал.

Покровский тоже вскочил и с ужасом поглядел на майора. Если убийца побывал в его доме сразу после его ухода…

Они вылетели в коридор и побежали к лестнице.

– Через какое время после твоего ухода Лена с дочерью должны были выйти из дома? – на бегу спросил майор.

– Через полчаса.

После этих слов Покровский и майор прибавили ходу и, выбежав на улицу, запрыгнули в милицейский форд, дожидавшийся на парковке.

– Каширское шоссе, – обернулся Покровский к майору.

– Каширское шоссе! – крикнул шоферу Абдуллаев и включил мигалку.

Как только машина выехала на третье кольцо, майор позвонил:

– Рыжов, срочно давай твою группу на… – какой у тебя адрес? – обратился он к Покровскому.

– Каширское шоссе, тридцать пятый километр. Коттеджный поселок «Аврора».

– На тридцать пятый километр Каширского шоссе. «Аврора», коттеджный поселок. Ждите нас там, если мы будем позже. Отзвонись, как приедешь.

Выключив мобильный, майор сжал плечо побледневшего Покровского.

– Сеня, что было дальше?

– Я выехал из дома в половину девятого, – с трудом продолжил Покровский. Голос его был тихим. – Доехал до офиса по пробкам за полтора часа…

– Та-ак, – перебил его майор, – если они побывали у тебя дома, допустим, сразу после твоего ухода, пока вошли, пока бегло обыскали дом, пока взяли костюм, пока… – майор запнулся, решив не озвучивать вариант встречи с женой и дочерью, – на все это у них должно было уйти минимум минут пятнадцать-двадцать. Потом они, обогнав тебя в дороге, приехали в офис раньше тебя минут на… – майор закатил глаза вверх, прикидывая вслух, – чтобы затащить в кабинет водителя, отрезать ему голову, аккуратно посадить в кресло, убрать орудия убийства и выйти, не встретившись с тобой, нужно ну не меньше пяти минут. Значит, в офис они должны были войти без пятнадцати десять, то есть дорога от твоего дома до офиса у них должна была занять чуть больше сорока пяти минут.

– Это нереально, – перебил Покровский, – я по пустой дороге, ночью, доезжаю от офиса до дома за час. Местами еду под двести. А сегодня с утра были конкретные пробки, миновать их было никак нельзя. Я за восемь лет изучил все варианты маршрута. Сразу говорю, нереально.

– Значит, будем надеяться, Сеня, что это был не твой костюм, – тихо сказал майор.

На некоторое время воцарилось молчание, и только голос ведущей программы Новостей с автомагнитолы заполнял тишину:

«Уникальный камень внеземного происхождения после изучения американскими учёными вернулся в Россию, – сообщал серьезный женский голос. – Напомню, что двадцать второго мая этого года российский управляемый модуль доставил с поверхности Марса образец каменной породы. Образец был направлен в научно-исследовательский космический центр в Хьюстоне. По предварительной оценке американских специалистов он содержит металлические структуры и, скорее всего, обладает аномальной сверхпроводимостью. Вчера марсианский камень, как его окрестили журналисты, был доставлен в Москву, в Институт Биологической Физики для дальнейшего изучения в рамках программы международного сотрудничества»

– Слушай, а не в этом ли институте работает твоя жена? – прервал молчание Абдуллаев.

– В нем, – машинально ответил Покровский. Он смотрел прямо перед собой, погруженный в неприятные тревожные мысли.

– Сеня, а что было дальше, после того, как ты высадил Михайлова? Когда ты передал флешку жене?

– Перед тем, как встретиться со спонсорами, я, высадив Вову, поехал в институт к Лене, – ответил Покровский. – Там я передал ей флешку и очень коротко рассказал, что случилось с Михайловым. Мы с женой откровенны во многих вопросах, касающихся моей работы.

– А Михайлов знал, что ты повезешь флешку жене?

– Нет, я не стал ему об этом говорить.

– Да, это разумно.

– Лена сказала, что оставит флешку в институте, а завтра с утра заедет за ней и на институтской машине со всей делегацией поедет в аэропорт.

– А дальше?

– Я поехал на встречу со спонсорами. Потом домой. Дома я был около двадцати двух часов. Лена приехала через час, и они с Машей стали собирать вещи для завтрашней поездки.

Рассказ Покровского был прерван звонком мобильного. Звонили майору. Он взял трубку и молча выслушал собеседника, прерывая доклад короткими вопросами. Потом он отложил мобильный и тихо произнес, не поворачивая головы:

– Полчаса назад на пятнадцатом километре рижского шоссе нашли труп Михайлова.

Воцарилось молчание. Казалось, напряжение в воздухе нарастало с каждой минутой.

– Смерть наступила в районе двух часов ночи, – майор говорил короткими фразами, сообщая только самое важное и стараясь деталями не шокировать Покровского. – На теле многочисленные следы… насильственной смерти.

Покровский все понял.

– Теперь ясно, как они вышли на тебя, – проговорил майор.

С этими словами они подъехали к воротам «Авроры». Въехав на территорию, форд пересек большую часть коттеджного поселка и остановился у трехэтажного кирпичного особняка рядом с лесным массивом.

Выйдя из машины, Покровский и Абдуллаев поднялись по каменным ступеням на просторное крыльцо с перилами, обвитыми новогодней гирляндой. Деревянная резная дверь, украшенная медной ручкой в виде головы льва, была заперта. Это давало маленькую надежду. Покровский отпер замок. Небольшая прихожая в смешанном английско-подмосковном стиле была аккуратно убрана, если не считать двух раскрытых дорожных чемоданов около самого входа. В конце прихожей виднелась дверь в гостиную. Она была прикрыта.

Абдуллаев, отодвинув Покровского в сторону и прижав ПМ к плечу, вошел первым. Огромная зала с камином, массивным диванным комплексом в центре и баром из красного дерева представляла собой поле боя. Огромный, во весь пол, персидский ковер пол был завален одеждой, поверх которой валялись стулья, вещи, бумаги. В самом центре ковра, рядом с зеркальным столиком, прислонившись к дивану, лежало тело молодой женщины в небольшой лужице крови.

Покровский бросился к жене. Майор взял мобильный:

– Вы где?.. Крайний особняк у лесного массива… И скорую… быстро! – дальше он наблюдал, как его друг, замерев на некоторое время без движения у тела своей жены, бессмысленно водил руками по ее волосам.

В гостиную вбежало человек восемь с автоматами. Старший в звании капитана подошел к Абдуллаеву.

– Осмотрите дом, – негромко приказал майор, – допросите охрану у ворот…

Ему не дал договорить прорезавший тишину телефонный звонок. Все замерли и обернулись. Посмотрев на товарищей, майор медленно подошел к стилизованному под конец семнадцатого века белому телефонному аппарату и поднял трубку.

– Доброе утро, майор, – прозвучал металлический голос на другом конце. Майор знаками показал капитану, что звонок надо засечь. Голос продолжил:

– Не трудись, майор, тебе не удастся меня засечь.

Абдуллаев оторвал ухо от трубки и посмотрел в окно. Затем он круговым жестом приказал осмотреть территорию вокруг дома.

– И обнаружить тоже, – продолжил голос, – не напрягай своих людей. Девочка у нас. Сегодня к вечеру нам нужна флешка. В противном случае твой друг с завтрашнего дня начнет получать свою дочь по частям с подробными видеозаписями процесса. Я надеюсь, ты понимаешь серьезность ситуации и наших намерений.

– Да, понимаю, – спокойно ответил Абдуллаев, – но вы допустили серьезную ошибку. Мой друг вчера отдал флешку своей жене, она сегодня должна была лететь за границу… Михайлов не знал этого, поэтому вам не сказал. Так что флешки у нас нет и где она…

– Это ваши проблемы…

– Не перебивай! Я догадываюсь, кто вы и поэтому знаю, насколько серьезна ситуация. Я еще раз говорю вам: где флешка, знала убитая вами женщина. Чтобы понять, где искать, нам понадобиться время. И вам, и нам нужен положительный результат, поэтому дайте хотя бы несколько дней.

– Мы даем вам три дня, – быстро сориентировался голос, – муж должен понимать, куда может спрятать вещи его жена. Надеемся на твой профессионализм и здравый смысл, майор. Итак, в понедельник… – на этом разговор прервался.

Абдуллаев положил трубку и посмотрел на капитана. Капитан набрал номер на мобильном:

– Откуда был звонок?

Выслушав ответ, его лицо вытянулось от удивления, и он передал трубку майору.

– Абдуллаев говорит. Откуда был звонок?

– Товарищ майор, не было вам звонка, – ответили из трубки.

– Как не было? Я сейчас говорил с номера почти минуту.

– На данный номер никаких звонков не поступало, – прозвучало в трубке, – ничего не было.

Майор задумчиво убрал мобильный в карман. В это время в дом вбежал автоматчик, осматривавший территорию вокруг особняка, и отрицательно покачал головой.

– Ясно, – сказал Абдуллаев, – капитан, забирай своих, и ждите меня на выезде из поселка. Потом он подошел к сидевшему на полу и закрывшему голову руками Покровскому, – возьми себя в руки, Сеня, поговорить надо.

Когда автоматчики ушли, Абдуллаев включил плазменную панель, висевшую над камином.

– Где моя дочь? – хрипло спросил Покровский, глядя в пол.

– Значит так, Сеня, я постараюсь рассказать тебе о тех ребятах, которые, к несчастью, влезли в нашу с тобой жизнь, – начал рассказ майор, прибавив звук телевизора. – Это только мое предположение, но постарайся выслушать меня очень внимательно. С подобными чудесами я за время своей работы имел несчастье столкнуться уже два раза.

Как ты понимаешь, власть приносит миллиарды долларов на банковские счета тех, кто ею обладает. Поэтому за власть держатся зубами и применяют самые совершенные и жесткие методы защиты, если почувствуют хотя бы малейшую опасность для своего положения на вершине политического Олимпа. Ты помнишь громкие дела о гибели генерала Лебедя, юмориста Евдокимова и других политиков. Все эти дела ярко освещались в прессе, но были обстоятельства, о которых нам, следователям и оперативникам, запрещалось сообщать журналистам.

– Какое отношение это имеет ко мне и моей семье? – тихо спросил Покровский.

– Боюсь, прямое. Во всех этих делах мною и теми, кто вел такие же расследования, были отмечены обстоятельства, очень схожие между собой. Например, все указывало на случайности, приводящие к гибели людей, но поражала идеальная подборка этих якобы случайностей. Восхищала и настораживала ювелирная точность и чистота выполнения сложнейших манипуляций, произвести которые, не оставив следов, просто невозможно. Особенно бросалось в глаза владение технологиями, позволяющими совершать удивительные трюки вроде этого, с несуществующим телефонным звонком, или с нарушающим законы физики перемещением в пространстве сквозь утренние пробки.

Тогда мы и предположили наличие группы или структуры, в высшей степени профессиональной, которая бы подчинялась самой верхушке нашего государства и занималась устранением реально опасных для власти публичных и популярных людей именно путем инсценировки несчастных случаев.

Через некоторое время ряд событий подтвердил наши предположения. Эта структура – не ГРУ, не спецназ и не альфа. Это особое подразделение, состоящее на службе у высших руководителей нашей страны. Причем, не только у тех, кого мы ежедневно видим на экранах телевизоров. Но и у тех, кто, находясь в тени, управляет первыми лицами государства. Однако никаких прямых улик, свидетельствующих о существовании такой группы, нам обнаружить не удалось. Ее фантастическая конспирация еще раз подтверждала предположение об уровне власти ее хозяев. То есть существование ее поддавалось лишь логическому вычислению. Только по некоторым деталям, которые мгновенно засекречивались в ходе следствия, можно было предположить наличие какой-то движущей силы, приводившей в действие весь массив роковых случайностей.

То, что случилось с тобой и с Михайловым, то, как развиваются события – еще одно свидетельство существования этой группы. Некоторые обстоятельства твоего дела сходны с деталями одного происшествия, которое я расследовал.

Вот послушай.

Два года назад на своей машине разбился известный журналист, который был избран на пост главы администрации одного из городов Владимирской области. Было известно, что он начал выяснять достаточно скандальные подробности о массовом сжигании мясокомбинатов и птицефабрик в области и о подписании многомиллионных контрактов на покупку мяса и птицы за границей. В ходе расследования стали всплывать серьезные фамилии, которые вели все выше и выше. И вот, как сообщалось в прессе, он срочно был вызван на заседание какой-то межведомственной комиссии. Когда он на скорости сто двадцать километров в час проезжал по узкому участку трассы с бетонными ограждениями, навстречу ему из-за поворота вылетел форд. Журналист не справился с управлением и влетел в бетонные ограждения моста.

Так сообщили в прессе. Но на самом деле в этой истории были подробности, о которых нам было запрещено распространяться. Ехал он совсем не на заседание комиссии. В кабинете его загородной дачи, откуда он мчался, был найден труп…

– С головой в руках?

– Нет. В том случае расчет был другой. Твой труп – скорее, предупреждение. А тот труп был изуродован и расчленен. Кишки лежали на письменном столе журналиста поверх документов, которые он собирался использовать в книге, посвященной расследованию поджогов. Расчет был ювелирно направлен на художественное воображение писателя и вызвал у него шок. Тогда же в его кабинете раздался телефонный звонок. Это показала уже в ходе следствия жена убитого. После разговора по телефону с кем-то, журналист бросился к машине и помчался на встречу. На самом опасном участке трассы навстречу его машине выехал форд, который потом как сквозь землю провалился. Камеры засекли только тот момент, когда машину журналиста как будто откинуло от этого форда и она впечаталась в бетон. Официально сообщили, конечно, что журналист не справился с управлением.

Тогда меня поразило не только таинственное исчезновение форда, но также и то, что он появился как бы из неоткуда. Ни одна камера не засекла его ни на подъезде к месту аварии, ни после нее.

Была еще одна характерная деталь: нам не удалось установить, кто звонил журналисту. Точнее, как показала экспертиза, никакого звонка не было. Как, кстати, и заседания комиссии, на которое он, якобы, ехал. Все эти обстоятельства были мгновенно засекречены нашим руководством.

А теперь вспомни, как погиб губернатор Алтайского края юморист Евдокимов. Обстоятельства гибели: скорость, встречная машина, неизвестная причина, заставившая губернатора ехать со скоростью двести километров в час и пойти на обгон – все, как две капли воды, похоже на обстоятельства гибели журналиста. А ведь Евдокимов тоже начал ковыряться в финансовых особенностях управления одним из богатейших регионов России.

Теперь вспомни, генерал Лебедь разбивается на вертолете. В России ежедневно летают сотни вертолетов, в том числе со стажерами у штурвала. А разбиваются почему-то только те, в которых находятся конфликтующие с властью политики. Причем, с какой наивной формулировкой: пилоты, причём, пилоты экстра класса, другим пилотам политиков возить не доверят, не справились с управлением!

Так что, Сеня, теперь ты понимаешь, благосостоянию каких людей угрожал наш Михайлов. И судя по тому, кто взялся за поиски флешки, можно судить о серьезности и важности материала на ней.

– И что же теперь делать? – спросил Покровский. которого рассказ майора несколько привел в чувства.

– Теперь, Сеня, давай рассуждать логически. Нужна ли этим людям флешка? Нет. Скорее им нужно, чтобы не было ни этой флешки, ни копий с нее. Поэтому, как ты понимаешь, они должны найти ее раньше тебя. Или одновременно с тобой. Иначе у них не будет гарантий, что ты ее не копируешь. Это означает, что они будут следить за каждым твоим шагом. Как только они поймут, что ты нашел флешку, они постараются уничтожить тебя раньше, чем ты сможешь ею хоть как-то воспользоваться. Так что шансов у тебя практически нет.

Это если действовать по их сценарию. Если же нам удастся найти флешку раньше, чем они об этом узнают, то под угрозой опубликования содержащихся в ней материалов мы можем торговаться с ними более менее на равных. Поэтому, план у нас с тобой, Сеня, будет такой. Вова Михайлов перед смертью назвал им твою фамилию около часа ночи. Значит, слежку за твоим домом они установили только ночью. О том, что флешка была у Лены, они узнали только что от меня. Значит, за ней слежки не было, а стало быть, им неизвестно, что флешка в институте. Поэтому ты сейчас будешь имитировать поиски.

– Имитировать?!

– Да. Знаешь ли ты места, куда бы вчера теоретически могла поехать твоя жена?

– Допустим. У нас есть дача по Каширскому шоссе… потом, домой к маме…

– Вот и прекрасно. Поедешь по всем этим адресам и будешь усердно искать. Я же постараюсь аккуратно попасть в институт. Не исключено, что за мной они тоже установят наблюдение, но я постараюсь убедить их, что я не в игре. Мы в нашем ведомстве тоже кое-что умеем. Кстати, если мне не изменяет память, один из наших общих с Мельниковым знакомых – физик. Есть шанс, что он имеет отношение к институту, где работает Лена. Это было бы просто замечательно.

Последние слова были сказаны майором, когда бригада Скорой осматривала тело Лены, и Покровский уже не слушал его, а был рядом с женой.

– Она жива! – прозвучал будто бы с неба голос пожилого доктора.

Лену торопливо уложили на носилки. Покровский, толкаясь в дверях с людьми в белых халатах, вышел из дома, стараясь быть рядом. Майор вышел следом. Когда Скорая тронулась, Покровский и майор проводили ее взглядом.

– Жива! – Покровский повернулся к майору и сжал его руку.

– Будем надеяться…

– Только бы довезли.

Такой счастливый поворот событий вселил в друзей уверенность в удачном исходе дела, и Абдуллаев еще раз напомнил Покровскому о дальнейших действиях.

– Так, Сеня, не будем терять времени, – тихо сказал он, наклоняясь к самому уху. – Ты понял, что делать дальше. Сейчас ребята довезут тебя до офиса. Там ты возьмешь свою машину. Разумеется, сразу поезжай в больницу, узнай в каком состоянии Лена. Надеюсь, ты будешь готов ко всему. Я на все время операции дам тебе хорошую охрану. Если Лена придет в себя, узнай у нее, где флешка. Только помни, с улицы тебя, скорее всего, будут слушать наши новые друзья. Так что, включи музыку или телевизор. Из больницы отзвонись. Если всё узнаешь, произнесешь фразу: «Абдулла, давай искать вместе». После этого сразу мчись ко мне в управление. Я тебя там встречу. Потом под охраной вместе рванем за флешкой. Послушаем, что может быть страшнее путча девяносто первого года.

Глава 5. Институт Биологической Физики

В Государственном научно-исследовательском Институте Биологический физики было четыре корпуса. В первом корпусе размещалось руководство института и заседала бухгалтерия. Во втором ставили опыты над крысами и обезьянами. В третьем корпусе испытывали на прочность студентов и спортсменов. В четверном корпусе всё, испытанное на крысах, спортсменах и студентах, внедряли в медицину, космонавтику и оборонку. Излишне будет сообщать, что институт был секретным. Поэтому все номера корпусов автором намерено перепутаны.

В четвертом корпусе, сотрудники которого сыграют ключевую роль в дальнейшем развитии событий, описанных на страницах этой книги, а также в истории человечества, было три этажа. Со второго по третий этажи занимали профессора и академики, на первом этаже трудились лаборантки, младшие научные сотрудники и сотрудницы, к которым иногда спускались профессора и академики поруководить и вообще, пообщаться.

На первом этаже четвертого корпуса было всего две лаборатории. Справа от входа располагалась лаборатория 412, которая называлась «Правая лаборатория» и обозначалась табличкой с надписью «Правая». Тут ставились эксперименты по внедрению исследований второго и третьего корпусов в живую реальность прогресса. А вот результаты этих экспериментов обрабатывались и хранились в лаборатории 413, которая располагалась слева от входа и называлась «Центральная лаборатория». Табличка на её двери содержала только номер «413». Логика была проста и понятна. Институт был секретный, и если бы иностранный шпион проник на его территорию за результатами уникальных экспериментов, которые по данным его американской разведки хранились в некой «Центральной лаборатории», то сразу при входе в четвертый корпус он бы и сгорел. Да что там шпион, сам академик Коган, приглашенный на демонстрацию нового четырехфазного асинхронного нейромодулятора в «Центральную лабораторию», прошел мимо неё в уверенности, что она «Левая» и целых сорок семь минут блуждал по корпусу, пока его не разыскала лаборантка Альфия и буквально за ручку не привела в нужное место.

К сожалению, это был единственный уровень защиты исследовательских данных, которые после разрушения Советского Союза перестали быть секретными и в девяностые года в приказном порядке были переданы «американским друзьям» в рамках программы Обмена под лозунгом «Мы больше не враги, а у друзей друг от друга секретов нет». Американцы взамен обещали прислать результаты своих экспериментов, но вместо них отправили в институт два автобуса «ножек Буша» и порошка «Юппи». Сотрудники Института были ужасно рады, потому что на их собственные исследования и новую аппаратуру государство перестало выделять деньги и приходилось за свой счёт «на коленке» разгонять протоны и синхронизировать фазы набега. На переданные по обмену американские эксперименты уже не хватило бы ни времени, ни денег.

Зато через десять лет на международной конференции в Брюсселе, куда были приглашены и российские учёные, доктор Свенсон из Швеции докладывал об успешной разработке автономных лазерных испарителей для осаждения многослойных тонкопленочных структур в вакууме.

– Ой, – подпрыгивал при этом доцент Николаев, который в рамках обмена передал «американским друзьям» все данные по этой разработке.

Следующим докладом профессор Мюллер из Германии сообщал международному научному сообществу о внедрении в оборонные комплексы стран НАТО систем магнитного наведения на основе жидких кристаллов телура.

– Эх, – вздрагивал академик Анохин, который по большой дружбе и приказу директора института посвятил американских коллег во все тонкости работы с жидкими кристаллами телура.

И завершало конференцию сенсационное выступление доктора Джеймса из Нью-Йорка с презентацией на тему перспективного использования наночипов из карбида кремния в психиатрии и компьютерном моделировании.

– Ох, – сокрушался профессор Б.Л. Якобсон (кстати, неплохой профессор), который десять лет назад за чашкой чая и со слезами на глазах поведал бывшим врагам обо всех свойствах карбида кремния и о том, что такое наночипы и компьютерное моделирование.

После конференции интерес американских друзей к Институту Биологической Физики пропал, и с тех пор увидеть на его этажах американского или какого другого шпиона было бы так же невероятно, как застать депутата Государственной Думы в очереди к терапевту в бесплатной поликлинике. Но лучше, как говориться, перестраховаться: во всех корпусах Института вскоре были установлены рамки металлодетекторов и введен тотальный досмотр личных вещей каждого входящего и выходящего сотрудника.

Сегодня в Институте Биологической Физики был обычный рабочий день. В «Правой» лаборатории четвертого корпуса длинный стол, составленный из трёх столиков поменьше, был уставлен пластиковой посудой с остатками колбасной нарезки и водки «Белый медведь». За столом сидели трое молодых людей. Один из них жевал что-то в задумчивости, еще двое негромко разговаривали друг с другом. Три девушки неторопливо сгребали пластиковые тарелки в черные пакеты для мусора. На краю стола стоял портрет, украшенный черной ленточкой. Рядом с ним – стакан с кусочком черного хлеба.