Энергормы. 3 том. «Город мёртвых тел»

Но ответа не было. Никто не видел источника. Только пули летели, медленные, почти ленивые, но смертельные. Они не рвали воздух, они плыли, как тени среди мрака.

Ещё один свист. Пуля ударила в металл – рикошет. Осколки бетона взметнулись вверх, одна попала Лере в щеку. Она не вскрикнула. Только сжала зубы.

Дима всё понял.

Это был выстрел из дальнобойного оружия с глушителем. Медленные пули. Высокоточные. Это не были случайности.

– Лежи тихо, – прошептал он сестре и остался стоять.

Он напряг всё тело. Прислушался. Не к словам, не к шагам, не к дыханию – к вибрации. К малейшему колебанию воздуха. К движению частиц, которые неслышны для обычных людей.

И тогда он услышал это. Тихий, едва уловимый звук выстрела.

Не из автомата. Не из дробовика. Из чего-то другого. Чего-то, что могло убить без предупреждения.

– Там! – крикнул кто-то из сталкеров. – На крыше торгового…!

Но голос оборвался. Новый свист. Новый удар. Тело упало.

От большой группы осталось пять человек.

Они рассредоточились, прячась за обгоревшие корпуса машин, стараясь дышать бесшумно, двигаться без следа. Но страх уже разъедал их. Они знали – смерть рядом. И она играет.

И вот появились двое. Они вышли из тумана, будто сами родились из него. Быстро. Слажено. Один – высокий, в камуфляже, с винтовкой через плечо. Второй – ниже, широкоплечий, с гранатомётом и коротким стволом на поясе.

Первая граната полетела в укрытие, где прятался один из сталкеров. Вспышка. Грохот. Металл скрутило, как бумагу. Огонь вырвался наружу, осветив лица умирающих.

Дима почувствовал удар в грудь. Не физический – звуковой. Громкий взрыв болью отдался в теле. Он сжал зубы, чтобы не закричать, но не смог удержаться. Собравшись, он бросился в сторону – в кювет, заполненный водой и мусором. Туда, где звуки будут заглушены водой, станут мягче. Туда, где его «дар» станет менее болезненным. Потому что именно это и делало его особенным. И проклятым.

В этот момент он чувствовал каждый звук, каждую вибрацию, каждую каплю крови, которая покидала тело одного из сталкеров. Он чувствовал, как в голове одного из них взорвалась пуля, как второй начал задыхаться от раны в животе, как третий начал молиться, хотя давно забыл слова.

Он слышал смерть. И знал, что она здесь не просто так.

Эти люди пришли не ради денег. Не ради власти. Они пришли за ними. За детьми.

Глава 2. Чужаки.

Последний из сталкеров, тот, кто не успел даже толком спрятаться, выскочил из-за машины с поднятыми руками. Его лицо было белым от страха, рот дрожал.

– Я сдаюсь! Забирайте всё! Хабар, детей, оружие… только не..!

Одиночный выстрел, перебил его – обычный, из военной винтовки – пробил его грудь. Он дернулся, будто его ударили невидимой рукой, и рухнул на землю. Глаза остались открытыми. В них застыло недоумение: «но я же сдался.»

Солдат только фыркнул:

– Мусорная крыса.

Второй военный уже подхватывал Леру. Девочка брыкалась, царапалась, кричала:

– Пустите! Пустите! Я никуда не пойду!

Но он не обращал внимания. Просто закинул её через плечо, как мешок с картошкой, и пошёл прочь от трассы, туда, где между руин ещё держался туман.

Дима выбрался из кювета, весь мокрый, покрытый грязью и лужей крови, которая не была его. Он шатался от боли в теле, но глаза – они были ясными. Он сделал Лере жест: «Тихо». И она замолчала. Только сжала кулачки, стараясь сдержать слёзы.

– Спасибо… что помогли, – прошептал он, чуть заикаясь.

– Да не за что, – ответил солдат, беря его под руку. – Правда, спасение вас в план не входило. Но один детектив… очень человечный он, вот. Ему спасибо скажете.

Они двинулись следом за товарищем. Лера постанывала. Болел живот. Болело всё внутри. Она не понимала, куда её несут. Кто эти люди. Почему взяли их. Почему не убили.

– Вас же трое детей было? – спросил солдат. – Успел улизнуть?

Дима опустил взгляд.

Голос предательски задрожал.

– Нет… Убили. Девушка Валя. Они планировали её сдать в рабство. И она…

Он не смог закончить.

Сжал зубы. И только про себя трижды повторил: «Это моя вина».

«Если бы сказал «нет». Если бы не согласился. Если бы не повёл их на поверхность, уверенный в своём проклятом даре. Если бы не надеялся, что сможет защитить. Если бы…»

«Чёрт», – едва слышно прошипел он себе под нос.

– Жаль девчушку, – сказал солдат. – Но тут ничего не попишешь. А вообще, чего это вы одни без взрослых вышли на поверхность?

Дима молчал.

Ответ был прост – голод.

– У нас в поселении я самый старший из детей. Взрослые обычно заняты, а мы долгое время голодали, – наконец сказал он. – Самый главный, дядя Володя, отказал Вале в помощи, тогда она пошла ко мне. Она постоянно повторяла, что где-то в районе старого рынка есть спрятанная карта. На ней указано место, где спрятан тайник с едой.

Солдат протянул:

– Вот оно что… Голод и лютого зверя из норы вытащит.

Они шли молча. Только Лера всхлипывала, прижав руки к животу. Только шаги скрипели по мокрому асфальту. Только в голове у Димы снова и снова вращалось одно имя: Валя. Живая. Смеющаяся. Упрямая.

Убитая.

Он знал, что никогда не забудет этого дня. Не потому, что его спасли. А потому, что спасли слишком поздно.

Солдат, который нес Леру, услышав их историю остановился. Он аккуратно опустил девочку на землю, помогая ей удержать равновесие – её ноги подкашивались после пережитого страха. С виду он был старше тридцати, но морщины вокруг глаз и жёсткая линия рта выдавали годы службы, потерь и постоянного напряжения.

– На, поешь, – сказал он, доставая из кармана камуфляжной куртки плотный, сухой кусок хлеба. Тот самый армейский сухарь – безвкусный, как прах, но для Леры сейчас это было всё равно что пиршество.

Девочка молча вцепилась в него зубами. Хруст раздался громко, почти неприлично, словно она откусывала кусок жизни. Её щёки впали, а пальцы тряслись от голода, но даже в этом состоянии она не отпускала топорик – свой единственный щит.

Рядом Михаил, тот, что шёл рядом с Димой, остановился и накинул автомат на плечо. Он слегка потянул ремень, перекинув его через голову, будто собирался сделать паузу не только в пути, но и в роли военного.

– Меня зовут Михаил, но можешь звать просто Миша, – произнёс он, глядя прямо на Диму. – Тут, в диких землях, все – равны. Хоть ты командир, хоть ты мальчишка, которого судьба принесла сюда. Так что… мне можно говорить «ты».

Дима кивнул, не найдя в себе силы ответить. Он чувствовал, как чуждо звучит эта фраза: «Ты можешь называть меня как хочешь». В их подземном мире, где каждый год прожитой взрослым человеком был символом силы и мудрости, такое обращение казалось сравнимо кощунству.

– Меня Дима, – коротко ответил он.

Михаил кивнул, затем сделал жест головой в сторону высокого мужчины с гранатомётом в руках:

– А тот здоровяк с гранатомётом – это Саша.

– Александр значит… – прошептал Дима себе под нос, словно пробуя имя на вкус. Оно звучало тяжело, как камень, и от этого ещё более чуждо. Он снова почувствовал ту тяжесть внутри – чувство вины, которое не отпускало ни на секунду. Он нарушил главное правило: слушай старших. Это было не просто советом. Это была данность. Старший – значит опытный. Значит, выживший. Значит, знающий цену жизни. А он? Он повёл группу, не спросив разрешения. Он послушал Валю. Он поверил в карту. Он выбрал путь, который привёл к смерти.

Володя, старший их поселения, не стал их останавливать. Не потому, что одобрял. Просто он не считал их своими. Они были пришлыми, скитальцами, которых взяли из жалости. Жалость – вещь странная. Она даёт кров, но не даёт защиты.

– Чего задумался? – нарушил тишину Михаил, заметив, как взгляд Димы затуманился.

– Да вот… думаю, как вас представить дяде Володе. Как рассказать, что Вали больше нет…

Он закусил губу. Где-то глубоко внутри, он надеялся, что если скажет это вслух, то станет легче. Не стало.

Михаил некоторое время смотрел на него, не мигая. Потом перевёл взгляд вперёд, на дорогу, которая уже начинала терять свои очертания в серых сумерках.

– Конечно, тяжело терять товарища, – начал он, голос его был ровным, но в нём проскальзывали нотки чего-то знакомого – словно он повторял эту фразу сотни раз. – Но ты жив. И пока ты его помнишь, он продолжает жить в твоём сердце.

Эта речь звучала слишком гладко. Искусственно. Как слова, выученные наизусть, чтобы произносить их тогда, когда нужно. Дима понял: этот человек не первый раз говорит такие слова. Возможно, он потерял не одного товарища. Возможно, это часть его работы – уметь говорить так, чтобы хотя бы частично смягчить боль.

Но потом Михаил вдруг улыбнулся – чуть сухо, чуть цинично:

– Мы военные. Чёрствые люди. Не умеем утешать других. Прости, если получилось не очень.

– Нет, всё хорошо. Мне стало легче, – ответил Дима, сам не веря своим словам. Может, он не до конца понял смысл фразы? Или же груз вины, что лёг ему на плечи, был настолько тяжёл, что одной только надеждой и словами его не сбросить? Потом он вдруг спросил:

– Можно забрать тело Вали?

– Конечно. Где она?

Дима побежал. Быстро, почти бессознательно, как будто если он доберётся до места как можно раньше, то сможет вернуть её. Но когда он оказался там, где оставил её – среди обломков машин, грязи и крови, – её уже не было. Ни следа. Только пятно на асфальте, да пара оторванных лоскутков от её куртки.

Он огляделся. Все тела, что лежали возле укрытий, исчезли. Кто-то или что-то приходил сюда первым. И забрал их.

Дима стоял, как истукан. Потом медленно произнёс, почти шепча:

– Её нет. Её унесли монстры.

Александр, который подошёл ближе, хмыкнул:

– Да, теперь я понимаю, что тут просто контактный зоопарк какой-то.

– Тогда нам нужно идти в укрытие, – резко сказал Михаил, – пока не появились монстры пострашнее, чем эти скрытные падальщики.

Все кивнули. Даже Лера, которую снова взяли на руки, кивнула несмотря на то, что едва держала глаза открытыми.

Вечер опускался на городские скалы, как пелена. Свет становился всё тусклее, переходя из тёплого в холодный, из золотистого в серый. Воздух наполнился запахом сырости, стали и чего-то горелого – вечного напоминания о том, что мир здесь давно перестал быть прежним.

Наконец группа достигла останков высотного здания. Три этажа, увенчанные обнажёнными стенами, торчащими в небо, как кости древнего животного. Внутри – хаос: разбитая офисная мебель, строительный мусор, покрытые паутиной мониторы и клавиатуры, чьи-то личные вещи, брошенные в спешке. А выше – ничего. Лишь обломки, упавшие на жилые дома позади.

У оконного проёма, лишенного стекла, стоял человек. Он махал рукой, приветствуя их. Его фигура выглядела почти нереальной на фоне темнеющего неба.

– Ну вот мы и пришли, – сказал Александр. – За ночуем здесь.

Дима округлил глаза:

– Как здесь?

Его голос дрожал. Он не понимал, как можно ночевать под открытым небом, где каждая тень полна опасности, где ночь – не просто темнота, а нечто живое, злое и жаждущее.

– А монстры? Разве вы не знаете, что днём тяжело на поверхности, а ночью… – он замялся, – ночью появляются они.

– Кто они? – спросил Михаил.

– Не знаю. Никто их не видит. Призраки. Но они шепчут. Манят. А кто поддаётся – тот пропадает бесследно. Будто сама тьма их забрала.

Михаил, уже входя в здание, только усмехнулся:

– Ну ты прям страшилки рассказываешь. Мы уже как третью ночь так ночуем. Ничего такого не видели и не слышали.

Дима молчал. Он не верил им. Он не мог верить. Потому что он знал: некоторые монстры не видны глазу. И они придут этой ночью. Обязательно придут.

Группа поднялась на остатки третьего этажа, преодолевая завалы и обломки, которые когда-то были частью офисного.

Воздух здесь был немного чище – или, может быть, просто привычнее к запаху гари и сырости. В центре просторной комнаты, уцелевшей почти полностью, было расставлено богатое походное оборудование: небольшая газовая горелка тихо шипела, излучая тепло; большая палатка была поставлена на скорую руку, но аккуратно, с профессионализмом бывалых путешественников; рядом с каждым большим походным рюкзаком лежали припасы – продукты, аптечки, инструменты.

И возле всего этого, как хозяин у костра, сидел человек за сорок лет. Он одевался не как военный, хотя и носил ремни, фляги и какие-то мелкие полезные детали снаряжения. Его одежда больше напоминала сталкерскую: потёртый комбинезон, плотный жилет, высокие ботинки. Но некоторые детали казались странными для такого человека – старый клетчатый шарф, слишком яркий для маскировки, зимняя кепка с отворотами, закрывающими уши, будто он не привык к холоду, или, наоборот, помнил его слишком хорошо.

Одна рука была сильно замотана тканью – не просто перевязка, а что-то большее, словно под ней скрывалось не рана, а… устройство? Или оружие?

На коленях у него лежало необычное оружие – элементное ружье, с тонкой трубкой – стволом, и механизмом, в котором мерцал какой-то кристалл. Оно выглядело как сочетание старого и нового – словно собранное вручную, но с применением технологий, недоступных даже для дрессировщиков и охотников из глубинки.

Когда группа подошла, мужчина встал. Медленно, без пафоса, но с достоинством. Он протянул «здоровую», левую руку в приветствии:

– Евгений. Частный детектив.

Пауза. Словно сам себе не верил.

– …бывший.

Александр, тот самый широкоплечий военный с гранатомётом, усмехнулся:

– Да, всё правильно. Блюститель закона и справедливости… и наш снайпер по совместительству.

Дима стоял, слегка ошеломлённый. Его взгляд скользил по лицам, по оружию, по манере держаться. Эти люди… они не местные. Не просто незнакомцы – они представители другого мира. Того самого, что где-то там, далеко за пределами этих руин, за границей диких земель, где, наверное, ещё живут нормальные люди, едят настоящую еду, спят в кроватях и не боятся выходить ночью из укрытий.

– Я… я… простите. Вы не из этого города. Откуда вы?

Евгений усмехнулся. Улыбка была доброй, но в ней проскальзывала грусть.

– А ты проницательный малый. Или мы так сильно отличаемся от остальных? Разве в городе нет военных или полиции?

Дима мотнул головой:

– Нет. Про военных я слышал. А что такое полиция?

Евгений замер. Потом медленно опустил руку, которую до этого держал протянутой.

– Ого. Вот это нас в глушь занесло. Люди есть, а порядка нет…

Александр, устроившись на корточках возле горелки, ответил на вопрос Димы:

– Мы из Города Закатов. Он далеко на севере. Мы путешествовали на машине какое-то время, но пришлось её оставить… – он кашлянул, – …обменять на снаряжение.

– На машине? – Лера потянулась ручками к маленькому огоньку горелки. Он был небольшим, но почему-то грел сильнее, чем должен был.

– Мы много поселений видели, – продолжил Евгений, – но такой город – впервые.

Дима смотрел на них. На их уверенность, на то, как они двигаются, как говорят. Они не боялись энергормов. Не прятались от теней. Они знали, как действовать, как убивать, как выживать. И они пришли сюда, в этот город мёртвых тел, будто в обычный рейд.

И тогда он сказал, не задумываясь:

– А можно с вами? Я полезный. Я многое умею.

Слова вырвались сами собой. Он вспомнил Леру. Её боль, страх, голод. Он вспомнил, как они бродили от одного поселения к другому, как их гнали, как давали хлеб в обмен на работу, как иногда охотились на мелких энергормов ради мяса.

Если эти люди смогли проделать такой путь через дикие земли, значит, они могут уйти. Увезти их. Увезти прочь от этого обломка человечества, где каждый день – борьба за жизнь, где друзья умирают под пулями случайных сталкеров, а ночь – это приговор.

Евгений и Александр переглянулись.

– Ты хочешь уйти отсюда? – спросил Евгений мягко.

Дима кивнул. Глаза его блестели. Не от страха. От надежды.

– Да. Хоть куда. Только не здесь.

Евгений снова усмехнулся, но теперь в его глазах появилось что-то новое – сочувствие.

– Ну что же… возможно, у нас найдётся для вас пара лишних порций.

Ночь опустилась на руины тяжёлым покровом. Холод проникал сквозь одежду, вгрызался в кожу, будто пытался добраться до костей. Дима и Лера начали устраиваться у импровизированного лагеря – трое военных и один бывший детектив уже давно освоились, но для детей с поверхности даже этот простой быт казался чем-то из другой жизни.

Дима весь продрог. Мокрая кожанка прилипла к телу, ремни с бронелистами натирали, но он молча стянул всё это через голову, оставшись только в потёртых штанах. Его тело дрожало крупной дрожью, зубы стучали, но он старался этого не показывать. Хотя было ясно: никто бы не осудил его за слабость. Особенно после всего, что они пережили.

Его цвет тела стал явным. Серый. Скорее дымчато-сизый, как старая бумага под дождём. Ранее можно было списать это на грязь, но теперь, когда он раздевался, становилось понятно: он не просто выживший ребёнок из руин. Он был поражён элементом.

Лера заметила взгляды, которые бросали на него новые знакомые. Но в них не было отвращения. Только интерес. И, может быть, немного сочувствия.

Она вспомнила, как раньше, узнав, что Дима «проклят», поселения сразу начинали сторониться их. Кто-то гнал прочь, кто-то заставлял делать опасную работу, сложную как в уплату за право жить среди людей. Но здесь… здесь всё было по-другому.

Евгений, сидя у горелки, внимательно посмотрел на Диму и спросил:

– Дима, да? Ты, я смотрю, поражён элементом. Не знаешь, каким?

– Поражён? – переспросил тот, протягивая руки к огню, чтобы согреть их. – А вы про моё проклятье диких земель? Нет, не знаю. А вы видели ещё таких же детей как я?

Александр, который чистил свой автомат, вдруг вклинился в разговор:

– Целую деревню видели. Люди, поражённые элементом «Льда». Поначалу не сразу понятно, что к чему. Но когда им в руки попадает заражённый звёздной пылью предмет – например, аркан – он покрывается тонкой коркой льда. Как потом выяснилось, рядом с деревней поле стало заражённым, и на нём выросли кристаллы Криогласса – минерал элемента льда. Мы помогли тогда избавиться от заражения.

Дима замер. Впервые он услышал, что от проклятья можно избавиться.

– От проклятья можно избавиться? – спросил он, тихо, едва шепча.

– Не знаю, – ответил Евгений. – Я не учёный, и мало что в этом понимаю. Но когда мы собрали все криоглассы, то и теплее стало вокруг. Ледяных монстров, как инейцы, стало гораздо меньше. Что до людей… не могу сказать точно. Просто новых заражённых больше не появлялось.

Александр добавил:

– Когда нам объясняли, как работает заражение – ну или проклятье, как тебе угодно, – сказали, что чтобы оно проявилось, нужно взаимодействие с звёздной пылью. Иначе ты никак его не проявишь.

Дима кивнул. Что-то внутри него начало складываться в картину. Под землёй он чувствовал себя нормально – там он не слышал кожей всего, что окружало его. Но на поверхности – дар, или проклятие, возвращалось.

– Значит, тут, на поверхности, много звёздной пыли, – произнёс он задумчиво.

Евгений нахмурился:

– Это почему? Звёздная пыль сама по себе – редкий минерал.

– Потому что, когда я выхожу на поверхность, я начинаю слышать кожей. Это помогает мне передвигаться по поверхности, но, когда слишком громко – мне больно. Так больно, что могу отключиться ненадолго.

Он сел поближе к горелке, которая еле мерцала, словно готовая угаснуть. На самом деле, пламя было таким тусклым, что казалось, будто его вообще нет. Но тепло оно давало настоящее.

Лера, немного смущённо, сказала:

– Интересная горелка. Впервые вижу такой огонёк.

Дима пододвинулся ближе к сестре, обнимая её за плечи:

– Да, и греет хорошо.

Евгений улыбнулся уголком рта:

– Да. Загадочны и удивительны эти новые минералы.

Дима повернулся к нему, не понимая, при чём тут горелка, тепло и минералы.

– Раньше я старался сторониться их, – продолжил Евгений. – Даже когда появился Проныра, я не думал: «Откуда берутся эти монстры?» А теперь, когда я отправился в погоню…

Он сделал паузу. В его глазах мелькнуло что-то далёкое, болезненное.

– В общем… Это не просто горелка. Тут камень Игнипласт – минерал элемента огня. Горит, но не сгорает. И потушить нельзя. Я его в термосе ношу. Удивительный минерал.

Дима замер. Он смотрел на этот камень, что тлел в металлической горелке, но не сгорал. Ни дым, ни пепел не образовывались. Только постоянное, мягкое тепло.

Он задумался. Неужели там, в гнезде монстра, где он наблюдал развитие яйца, тоже был такой минерал? Если бы он знал об этом раньше, наверняка смог бы обменять его на еду. Или на карту. Или на безопасный путь.

Теперь он понимал: мир гораздо больше и полон загадок. И это ещё больше убеждало его, что нужно покинуть этот мёртвый город.

Зарево заката окончательно угасло, и город мёртвых тел ожил.

Не в прямом смысле – он не ожил, как прежде, когда-то, до кометы и звёздной пыли. Он просто наполнился новыми звуками: шуршанием лап по бетону, хриплым дыханием из глубин руин, трепетом крыльев в ночном воздухе. Это был голос нового мира – мира энергормов.

Дима начал нервно дёргаться. Он слышал всё. Слишком много всего. Где-то внизу, под развалинами, один монстр разрывал плоть другого на куски. Когти впивались в мясо, сухожилия рвались с характерным хрустом. Вдалеке, в темноте, множество лап перебирали по асфальту – не одна пара, не две, а целая стая. А над головой, где-то высоко между обломками стен и обвисших проводов, хлопали перепончатые крылья – кто-то большой парил в холодном ночном воздухе.

Лера прижалась к руке Димы всем телом, будто искала у него защиты. Она тоже слышала звуки, но не понимала их так, как он. Она только чувствовала страх, который он испытывал, и это заставляло её бояться ещё больше.

Трое мужчин же сидели спокойно, как будто ночь вокруг них была обычной тишиной, а не гигантским хищничьим жерлом, готовым проглотить любого, кто ошибётся.

Евгений, правда, время от времени почёсывал свою замотанную руку – ту, что скрывала что-то под плотной тканью. Но даже этот жест был спокойным, почти рефлекторным.

Вдруг в проёме окна без стекла возник силуэт.

Огромный, мохнатый, с крыльями летучей мыши, которые казались слишком большими для его тела. Монстр медленно переваливался на четырёх лапах как медведь, осторожно заглядывая внутрь. Его рык, глубокий и низкий, словно раскат грома, эхом ударил по комнате.

Дима вздрогнул. Лера втянула воздух и вжала голову в плечи. Им показалось, что сейчас начнётся бой. Что монстр бросится вперёд, вцепится когтями, разорвёт их плоть, выпьет кровь.

Но мужчины лишь переглянулись и усмехнулись.

– Ты посмотри какой… – сказал Александр, доставая из кармана небольшой кусочек сахара. Он ловко швырнул его под лапы существу.

Монстр опустил морду, понюхал, потом аккуратно взял сахар зубами. Затем фыркнул, довольный, и отступил немного, сел, продолжая наблюдать за людьми.

– Не боись, – сказал Евгений, потрепав монстра за ухо, которое выглядело скорее собачьим, чем вампирским. – Это Феррограф. Милейшее создание.

Дима не видел очертаний чётко – слишком темно было, да и свет горелки едва освещал лицо детектива. Но он чувствовал одно: это монстр. И он не должен быть таким… ручным.

– Он только хочет казаться грозным и злым, – добавил Евгений, снова протягивая сахар. – На самом деле они как плюшевые мишки.

– Плюшевые мишки? – повторил Дима, не веря своим ушам. – Монстры, которые оставляют тела жертв иссушенными дотла, без единой капли крови внутри?

– Если только разозлить, напугать… в общем, добиться того, что он решит тебя убить – да, вампир, – невозмутимо ответил Евгений. – Но, если ты ему не представляешь угрозы, он будет спокойно себя вести.

Дима смотрел на это «животное», которое, казалось, сейчас должно рычать и нападать, а не есть сахар с рук человека.

– Откуда вы всё это знаете? – наконец спросил он.

Евгений улыбнулся, но в его глазах мелькнуло что-то ещё – не то грусть, не то воспоминание.

– Ну, знаешь… Я спрашивал, узнавал. Всё-таки мне придётся жить с подобным существом.

Его рука вновь зачесалась. Он потер её, чуть поморщившись, будто кожа под повязкой не просто болела, а жила своей жизнью.

Дима заметил это. Он хотел спросить, но передумал. Что-то в этом человеке говорило: «не лезь».

Монстр развернулся и ушёл, пару раз фыркнув на прощание. Лишь звук перепончатых крыльев в ночи.

– Ну-с, давайте ложиться спать, – сказал Александр, проверяя ремень гранатомёта и укладывая его рядом с собой. – Дежурим так же – я, Женя, Миша.

– Я тоже могу, – выпалил Дима, вскакивая.

Александр покачал головой: