Читать книгу Темный остров (Дэниел Обри) онлайн бесплатно на Bookz (5-ая страница книги)
bannerbanner
Темный остров
Темный остров
Оценить:
Темный остров

5

Полная версия:

Темный остров

Ее больше не волновало, увидит ли Кайл что-нибудь на фотографии, она просто хотела уйти.

Но Кайл не торопился. Он не выказывал никаких эмоций, внимательно, не мигая, разглядывая лица на экране. Его глаза скользили по их чертам, впитывая каждую мелочь, но ничто не вызывало реакции.

В окне соседнего дома дрогнула занавеска.

Похоже, визит слишком затягивался.

Джилл строго зыркнула на Фрейю, и та осознала, что дергается, переминаясь с ноги на ногу. Она заставила себя стоять неподвижно и снова сосредоточилась на Кайле. И тут в нем что-то щелкнуло. Все началось с глаз. Они неотрывно смотрели в одну точку на экране. Затем стала подрагивать нижняя губа, как при первых, едва ощутимых толчках землетрясения. Дрожь была настолько незначительной, что мало кто мог бы обратить на нее внимание.

Кайл потянулся к телефону и движением двух пальцев увеличил изображение Олы. Но не одежды, а украшения – золотого ожерелья на шее. Глядя на фото впервые, Фрейя не заметила его на фоне светлого джемпера Олы. Похоже, на подвеске читалось имя девушки.

Израненные пальцы Кайла замерли на пиксельном снимке ожерелья Олы, и по щеке юноши скатилась одинокая слеза. Он открыл рот, но, как это бывало и с Фрейей, не смог произнести ни звука.

В конце концов он обрел голос.

– Оно все еще на ней.

11

Фрейя терпеть не могла общаться по телефону, но по возвращении в редакцию первым делом позвонила Фергюсу.

Он долго молчал, прежде чем заговорить.

– Как вы его нашли?

– У Джилл есть кое-какие связи.

– Ага, еще бы.

Из трубки как будто сочилось его разочарование, но он не вскипел, как ожидала Фрейя. Возможно, учитывая репутацию Джилл, он предвидел это. Напрашивался вопрос: зачем он вообще им что-то рассказал?

Но даже после такого вступления Фергюс оказался на удивление открытым для обмена информацией.

– Мы уже установили связь между ожерельем и Олой Кэмпбелл, – сказал он Фрейе. – Во второй половине дня отправим кого-нибудь к ее матери.

– Мы ничего не будем печатать, пока вы не поговорите с Бет.

Фрейя надеялась, что это его немного успокоит. Вместо ответа она услышала трескотню помех.

– Так что же будет дальше?

– Извлечем кости из земли и будем плясать от этого.

– Их до сих пор не выкопали?

Еще одна пауза, затем:

– Это деликатный процесс.

Фрейя ждала, что он разовьет мысль. Он этого не сделал.

– Как ты думаешь, сколько времени это займет?

– Сомневаюсь, что мы закончим до наступления темноты. Скорее всего, прервемся до утра.

– А что потом?

– Как только их извлекут, отправят в Абердин на исследование. Здась у нас нет возможности их исследовать.

Снова воцарилось молчание.

– Само собой разумеется, ты не можешь цитировать мои слова в газете, – наконец произнес Фергюс.

– Почему ты рассказал нам об останках сегодня утром? Ты вообще не обязан был с нами разговаривать, и мы с тобой могли бы встретиться в другой раз. Или мог бы отвечать «без комментариев» на каждый вопрос Джилл.

– Ты же сама сказала. Кто-то уже видел это. А значит, рано или поздно поползли бы слухи. Здесь всегда так бывает.

Это не объясняло, почему он рассказал им о Кайле. Только благодаря парню они смогли подтвердить, что тело принадлежит Оле.

Она услышала глубокий вздох на другом конце провода. Еще несколько мгновений прошло в молчании, прежде чем Фергюс снова заговорил.

– Скоро подключится группа расследования тяжких преступлений. Дело у меня заберут. Поздравляю тебя с громкой историей, Фрейя.

Он повесил трубку.


Позже в тот же день он удивил Фрейю, когда перезвонил и сообщил, что его сотрудники поговорили с Бет, так что теперь можно печатать все что угодно. Фергюс был так же резок в разговоре, как и раньше, но тот факт, что мужчина вообще позвонил, означал, что он сердится не слишком сильно. Фрейя по умолчанию считала, что все на нее злятся по какой-то непонятной ей причине, и часто ошибалась, как и в случае с Кристин. Ее редактор расплывалась в улыбке, пока раздавала задания и вносила последние правки в еженедельный выпуск, который поступит в типографию в ближайшие сутки.

Как только статья попала в интернет, социальные сети «Оркадиан» буквально взорвались. Разговоры переключились с того, кому могли принадлежать останки, на то, кто закопал тело Олы. Судя по комментариям, не было смысла обсуждать кого-либо еще, кроме Лиама. Вспышка ненависти к парню ошарашила Фрейю, хотя он и был очевидным подозреваемым – два человека пропали без вести, нашли тело одного; не нужно быть гением, чтобы сделать вывод. Но Фрейя собиралась смотреть на вещи непредвзято. Заметка, которую ей поручили написать для печатного издания, предполагалась как врезка к первоначальному обзору по расследованию. Прежде чем приступить к работе, Фрейя хотела получить как можно больше информации, поэтому отправилась в архивы, чтобы ознакомиться со старыми репортажами. Подписи Джилл как автора мелькали повсюду, как пятна на старой тряпке. Фрейя быстро просматривала каждую статью, но старалась прочитать все до последнего слова, стремясь запомнить как можно больше фактов. Большая часть того, что она прочла, была слеплена из официальных заявлений полиции или общих фраз тогдашнего главного инспектора, Аллана Тейта, брошенных в интервью. Фергюса тоже упоминали – хотя в то время он значился как детектив-сержант Мьюир, – как и детектива-инспектора Джима Ширера. Фрейя не узнала Тейта или Ширера по фотографиям, сопровождавшим статьи, но их имена были ей знакомы; эти офицеры работали с ее отцом, и она слышала, как он рассказывал о них дома за семейным столом.

Еще одно имя бросилось ей в глаза, пока она читала: сержант Магнус Робертсон. Это имя она узнала не от отца; Джилл упоминала его ранее. Ныне он является главным констеблем. Из репортажа следовало, что это он нашел брошенный в Йеснаби синий «БМВ» Лиама. Ключ торчал в замке зажигания, но двигатель заглох из-за того, что закончился бензин, а двери были оставлены открытыми. Бумажники Лиама и Олы, ее сумочка и мобильные телефоны обоих валялись внутри, на кожаных сиденьях. Это подтолкнуло полицию к выводу о самоубийстве, и, судя по комментарию Джилл, пришли к нему быстро. Фактически в тот же день, когда была найдена машина Лиама. После этого поиски продолжались еще несколько дней, но в каждом заявлении полиции содержалась одна и та же фраза главного инспектора Тейта: «Как это ни печально, вероятность того, что пара трагически покончила с собой в Йеснаби, крайне высока».

Бет и община были не согласны. Они обвиняли Лиама в смерти Олы.

И до сих пор обвиняют.

12

К концу первого рабочего дня Фрейя чувствовала себя так, словно пахала целую неделю.

Она припасла оправдания, когда Кристин и Софи пригласили ее в пивную у гавани в городе. Они обе ей нравились, но она совершенно выдохлась, исчерпала свой ресурс по ведению светских бесед и не вынесла бы попыток проявлять общительность в шумном и незнакомом баре. Она умолчала об этом, просто сказала, что у них с Томом планы на вечер, и женщины согласились. Хотя она знала, что придет время, когда ее отговорки не прокатят.

Все остальные, казалось, стремились бывать на людях, в компании, и никто не понимал Фрейю, когда она говорила, что предпочитает одиночество. Она не знала, как объяснить, что, сидя в баре, слышит каждый разговор, чувствует запах алкоголя, ощущает, как что-то пролитое на пол прилипает к подошвам ее обуви. Пока на нее выливали ушаты всякой нежелательной информации, ей приходилось помнить о необходимости поддерживать зрительный контакт – но не чрезмерный – и переваривать то, что ей говорили, а потом лихорадочно придумывать ответ, просчитывая реакцию собеседника. И когда таков твой мир, посиделки в баре превращаются в пытку. Но люди либо не могли, либо не хотели в это вникать, им было проще заклеймить ее как дикарку.

Одиночку.

Гребаную чудачку.

Такое случалось с ней и раньше; она знала, что все повторится, – это лишь вопрос времени.

По дороге в Орфир у нее в животе шевельнулось знакомое тревожное чувство. Она не могла дать ему определение – впрочем, как всегда. Скорее, это было смутное подозрение, что она сказала что-то не то или как-то странно вела себя в течение дня, и теперь Кристин и Софи потягивали джин и судачили о новенькой «со странностями», болтающей о лидарах, дронах и прочей заумной хрени. За окраиной города мир вне светового пятна от фар автомобиля растворился в чернильной ночи, и воображаемые демоны ожили и проявились еще ярче. Тревога не улеглась, пока Фрейя не свернула на дорогу, ведущую к их дому, и не увидела свет в окнах.

Прожив последние пять лет в квартире в южном районе Глазго, Саутсайде, они с Томом решили, что хотят поселиться где-нибудь в деревенской глуши. Они нашли бывшую ферму с двумя спальнями на побережье близ Орфира. По одну сторону простирались спокойные воды Скапа-Флоу, по другую возвышались вересковые пустоши, а ближайший сосед находился в пяти минутах ходьбы. Луна услышала шум машины на подъездной дорожке и ждала у порога. Когда Фрейя открыла дверь, собака завиляла хвостом с такой силой, что вся ее задняя часть заходила ходуном. И когда Луна подпрыгнула, положила лапы хозяйке на грудь и лизнула ее лицо, Фрейя лишь слегка оттолкнула ее.

– Это ты? – позвал откуда-то Том.

– Нет, – крикнула Фрейя в ответ, не сдержав усмешки.

Она нашла его на кухне в задней части дома, где он вынимал из духовки две огромные домашние пиццы. Она прислонилась к дверному косяку и улыбнулась, наблюдая за тем, как муж жонглирует двумя подносами, прежде чем водрузить их на столешницу. Приготовление блюд с нуля, меньше еды навынос – все это являлось частью их плана спокойной жизни, которой они мечтали здесь наслаждаться. И, честно говоря, у Тома это неплохо получалось. Он собирался выйти на новую работу инженером Европейского центра морской энергетики в Стромнессе только после Рождества, так что у него было время попрактиковаться. Фрейя заметила, что он уже накрыл на стол и приготовил напитки для них обоих. Она обратила внимание и на то, что он разобрал некоторые коробки, которые загромождали дом после переезда. Как и в последние несколько месяцев, он делал все возможное, чтобы Фрейе и пальцем не пришлось лишний раз пошевелить. Словно свеча, задутая внезапным сквозняком, улыбка Фрейи затрепетала и погасла, когда вспомнилось почему.

Том выставил пиццы на кухонный стол, подошел к ней и заключил в крепкие объятия. Его мягкий шерстяной джемпер пропах дымом от дровяной печи в гостиной.

– Как твой первый рабочий день?

– Богатый событиями.

Они поцеловались, затем Фрейя прошла в ванную, сменила контактные линзы на очки и надела пижаму, после чего вернулась на кухню. Луна устроилась на полу рядом со стулом Фрейи; даже будучи зверски голодной или не желая отрываться от вкуснейшей еды, Фрейя не могла не поделиться кусочком с Луной, и собака это знала.

– Ну, а я всю вторую половину дня просматривал твои репортажи на сайте, – сказал Том, когда они принялись за еду. – Невероятно, сколько всего произошло.

– Откуда ты знаешь, что это мои репортажи? На сайте мы не указываем имя автора, только в печатном издании.

– Э-э, я решил, что самые толковые написаны тобой.

– Лестно.

– Неплохо я завернул, а?

– Готовишь мне пиццу, отпускаешь такие комплименты. Если бы я не знала тебя как облупленного, то сказала бы, что сегодня вечером кто-то пытается поймать удачу за хвост.

– И какие у меня шансы?

Фрейя отхлебнула пива, которое купил Том. Из местной пивоварни «Свонни», оно, как и пицца, пришлось ей по вкусу. Она подняла бутылку.

– Еще пару таких – и посмотрим.

Она почувствовала, что расслабляется, когда его улыбка осветила комнату. В такие минуты, когда все выглядело, как раньше, она почти могла заставить себя поверить, что ничего не изменилось.

Фрейя рассказала Тому, как они обнаружили, что тело принадлежит Оле, и поделилась всем, о чем прочитала в архивах.

– Все говорят, что это Лиам ее убил.

– В этом есть смысл, – сказал Том, продолжая жевать. – Если нашли ее, но не его.

– Да, но говорить об этом начали сразу после исчезновения ребят.

– У людей наверняка есть причины так думать, верно?

Насколько Фрейя могла судить, причин не было. В статьях, которые она читала, люди жаловались на Лиама, говорили, что с ним всегда было что-то не так. Его называли холодным, отстраненным, надменным, но вряд ли это можно считать убедительным доказательством вины. В конце концов, еще недавно Фрейю описывали в тех же словах и выражениях. Что действительно привлекло ее внимание, так это рассказы о том, что до знакомства с Олой Лиам менял подружек каждый месяц. И люди справедливо задавались вопросом, как семнадцатилетний старшеклассник, который живет с бабушкой, мог позволить себе новенький «БМВ M3».

Фрейю это тоже заинтересовало, но она все еще сомневалась, насколько серьезно можно относиться к этим материалам, учитывая, что все они написаны Джилл. Ее новая коллега, похоже, удосужилась поговорить только с Бет и друзьями Олы, и все они, конечно же, описывали ее как святую.

– Так ты знала эту парочку, Олу и Лиама?

Том снова ухмылялся. Он донимал ее этой чертовой шуткой с тех пор, как они пересекли Пентленд-Ферт, – хохмил, учитывая, что сам был родом из маленького городка Южного нагорья, где обитало больше овец, чем людей.[25]

– Вообще-то да, я знала Олу.

– Серьезно?

– Мы учились вместе в средней школе.

– Дружили?

– Не совсем.

Фрейя рассказала ему, что Ола была на год старше и иногда цеплялась к ней. В подробности она вдаваться не стала. И уж тем более не упомянула об инциденте с Гарри Дональдсоном.

Ухмылка тотчас слетела с губ Тома. Он потянулся через стол и взял Фрейю за руку.

– Похоже, она – настоящая стерва.

– Именно это я и сказала.

– Что ж, возможно, у кого-то, кроме Лиама, был мотив прикончить ее.

Фрейя содрогнулась, подумав об этом. Чувство застало ее врасплох, и понадобилось время, чтобы разобраться, чем оно вызвано, но вскоре пришло осознание: убита ее знакомая. Фрейя освещала немало ужасных событий в Глазго, встречалась с семьями и (в делах, не связанных с убийствами или суицидами) самими жертвами. Но мысль о том, что кто-то, кого она знала лично, даже если не испытывала к этому человеку симпатии, встретил свой конец таким жестоким образом, вызвала у нее странное ощущение неловкости.

Она подняла глаза. Том уставился в свою тарелку, тоже погруженный в раздумья. Фрейя почувствовала, как между лопаток пробегают мурашки.

– Что такое?

Он вскинул голову и встретился с ней взглядом.

– Хм?

– Что случилось?

– О, ничего, просто… – Он улыбнулся, но без радости. – Какое-то безумие, не так ли? Все это.

Она знала, что последует дальше.

– Это совсем не то, чем я занималась в Глазго, ты же понимаешь.

Том гонял по тарелке корку от пиццы. Он кивнул, но ничего не сказал.

– В самом деле. Конечно, сегодня пришлось писать только об этом, но уверяю, через неделю я буду освещать окружные ярмарки, заседания совета и драки в местных забегаловках, как мы и ожидали.

– Откуда такая уверенность?

– Ну, а чего еще ждать от этого дела? Завтра утром состоится пресс-конференция, главный инспектор попытается заставить нас подогреть интерес к Лиаму, привлечь общественность для оказания помощи полиции в поисках парня. Но Лиам давно исчез. – Она сжала руку Тома. – Прошло семнадцать лет с момента, как историю признали завершенной, и до следующего поворотного события в ней может пройти еще семнадцать.

Том кивнул, хотя и не выглядел убежденным.

– Если только Лиам не решит вернуться и отомстить журналистке, которая обнаружила, что в песках захоронена его девушка.

Он попытался рассмеяться, как будто снова пошутил, но Фрейя знала, что это не так, и ей хотелось закричать.

Тот Том, с которым она познакомилась в промозглом студенческом баре в Эдинбурге четырнадцать лет назад, был самым безмятежным парнем в мире. Его спокойное «инь» прекрасно уравновешивало хаотичное «ян» Фрейи, и благодаря этому их союз оказался прочным. Ей многое нравилось в отношениях с Томом, но больше всего то, что с ним она не испытывала потребности извиняться за свою «особость». Он не только принимал, но и любил все те мелочи, которые отличали ее от других, и потому рядом с ним она никогда не чувствовала себя фриком или гребаной чудачкой.

Однако с февраля все изменилось. Десять месяцев назад Фрейю сбила машина, чуть ли не насмерть. Она только-только покинула высотку «Геральд» из стекла и стали после очередного спора со своими редакторами и брела по тротуару под проливным дождем, наблюдая за потоком машин на Фуллартон-роуд, когда в ее сознание вторглись звуки клаксонов и визг шин, потерявших сцепление с дорогой. Свидетель сказал, что заметил мужчину, убегавшего на своих двоих с места происшествия. Поскольку Фрейя заявила полиции, что не помнит, как оказалась на проезжей части, к словам свидетеля следовало отнестись серьезно. Том знал, что Фрейя готовила публикации о некоторых опасных личностях, которые, не задумываясь, толкнут того, кто им не нравится, под колеса автомобиля. Среди них особо выделялся один.

«Это был он, не так ли? Это был Дэмиен Барбер».

Том умолял Фрейю рассказать полиции о мужчине, которого она подозревала в серии сексуальных домогательств, и Фрейя наконец согласилась. Во всей этой ситуации крылось нечто большее, чем знал Том, но с тех пор он панически боялся выпускать ее из вида. Оберегал как зеницу ока. И это заставило Фрейю почувствовать, что она не в состоянии позаботиться о себе.

В памяти всплыл образ матери Кайла, обнимающей сына, пока Джилл разговаривала с ним как со слюнявым младенцем.

Должно быть, что-то отразилось на ее лице, потому что Том попытался овладеть собой. Он сжал ее руку и улыбнулся.

– Эй, пойди-ка загляни в холодильник.

Он встал, чтобы убрать посуду, а Фрейя через заднюю дверь направилась к холодильнику. Внутри, на верхней полке, она обнаружила на тарелке два ломтика чизкейка с оркнейской помадкой.

– О, ты определенно стремишься поймать удачу за хвост.

– Я же говорил, что найду для нас что-нибудь особенное.

Она достала десерты и движением бедра закрыла дверцу холодильника. И тут ее внимание привлек конверт, лежавший на рабочем столе у задней двери.

– Осторожно!

Том бросился к Фрейе и выхватил тарелку из ее рук, спасая десерты от падения на пол. Он проследил за ее взглядом, устремленным на столешницу.

– Когда я вернулся домой, это лежало на коврике у двери.

Фрейя взяла конверт со стола. В правом верхнем углу размещался логотип Национальной службы здравоохранения Большого Глазго и Клайда. Ниже надпись – «Сообщество взрослых людей с аутизмом».

Они вернулись за стол. Том отставил десерты в сторону, а Луна принялась облизывать руки Фрейи. Возможно, собака почувствовала ее беспокойство и захотела утешить. А может, пальцы Фрейи попросту пахли пиццей. Скорее, последнее, но Фрейя не возражала. Ей было приятно.

– Я не думал, что ты захочешь открывать его сегодня вечером, – заговорил Том. – Я имею в виду, после всего, что на тебя навалилось за день.

Фрейя просто кивнула.

– Удивляюсь, что они не известили тебя по телефону. Я понимаю, они вручили бы это лично, если бы мы не переехали, но могли хотя бы позвонить и предупредить тебя.

На это она тоже ничего не ответила.

– Знаешь, это совершенно неважно, – услышала она голос Тома. – Что бы там ни было написано, это не имеет никакого значения.

– Ошибаешься.

– В том, что ты – аутист, нет ничего плохого. Это не значит, что ты менее способная, чем кто-либо…

– Я знаю! Господи, ты же не думаешь, что я переживаю из-за этого?

– Тогда из-за чего?

Фрейя перевернула конверт. Ногтем большого пальца она подцепила печать, но не смогла заставить себя вскрыть письмо. Она не ответила на вопрос Тома, просто не знала, как объяснить то, что чувствовала. Она и сама не до конца понимала, что с ней происходит.

Том встал со стула, подошел и опустился на колени рядом с ней. Он обнял ее и притянул к себе.

– То, что там написано, ничего не изменит, – услышала она его шепот у своего уха. – Это не изменит того, кто ты есть, кем ты всегда была. Ты – самая добрая, самая умная, самая невероятная женщина из всех, кого я знаю.

Фрейя вытерла щеку тыльной стороной ладони и улыбнулась.

– Ты все еще пытаешься затащить меня в постель, не так ли?

Том откинулся назад и посмотрел на нее. Он тоже улыбнулся.

– Что ж, тебе придется уважить меня за то, что я пытаюсь. – Том поднялся, забрал у нее конверт и положил его на стол, затем протянул ей руку. – Пойдем, тебе необязательно читать это сегодня. Мы сделаем это, когда ты будешь готова.

Том убрал чизкейки обратно в холодильник, и они прошли в гостиную, свернулись калачиком на диване перед камином и смотрели сериал «В лучшем мире», пока Том не заснул.

Но Фрейя не сомкнула глаз.

При свете догорающих углей она размышляла о прошлом и тревожилась за будущее. Она смотрела в камин, гладила мягкие уши Луны и постепенно впадала в панику, гадая, сколько еще новых воображаемых демонов будет поджидать ее завтра.

Начинает моросить, я добираюсь до заводской автостоянки. Это ожидаемо, с полудня небо угрожающе хмурится, но почему-то все равно дождь застает меня врасплох.

Я не спеша поднимаюсь по лестнице. При каждом неуверенном шаге щемит сердце, и на линолеуме собираются лужицы воды. В комнате отдыха меня обдает волной жара. Что ж, по крайней мере, к началу смены просохну. Глинис, пожилая начальница смены, чей кабинет находится в соседней комнате, держит термостат на этом этаже включенным.

– Тонкая кожа, – всегда говорит она мне. – Такова цена старения. Когда-нибудь и ты это узнаешь.

Я всегда улыбаюсь в ответ, неизменно задаваясь вопросом: «Успею ли узнать?»

Я говорю себе, что это всего лишь временная работа, которая поможет продержаться на плаву, пока не встану на ноги. Я здесь вот уже пять лет. Почти. Помню свой первый рабочий день: люди кучкуются в комнате отдыха, и я думаю, что лучше убью себя, чем смирюсь с такой жизнью. Теперь из старожилов остался только один: Диггер. Он восседает на своем обычном месте за столом и кивает мне, указывая подбородком на телевизор, когда я сажусь напротив. Он смотрит «Обратный отсчет», и звук такой громкий, что заглушает фоновый шум оборудования, а телевизор дребезжит, когда играет музыка, пока большие часы отсчитывают время до дедлайна. На экране двое взрослых мужчин морщат лбы, выискивая слово из девяти букв в путаной комбинации «ЕМЕДИЗВОЗ». Ни один из них не справляется с заданием.[26]

– Сегодня выступают какие-то тугодумы, – говорит Диггер.

Я спрашиваю, сложилось ли слово у него, но он уже отвернулся к телевизору и не слышит меня, не отвечает. Я потираю глаза, оглядываюсь вокруг. Народу прибывает, люди готовы приступить к смене. Большинство из них, судя по всему, временные рабочие. Они ненамного моложе меня, и я вижу, какие взгляды бросают на меня и Диггера. Когда-то это могло бы меня разозлить, но те времена в прошлом. Теперь я не злюсь, как бывало. Мои чувства давно притуплены. Откидываясь на спинку пластикового стула, я на мгновение закрываю глаза, пока настраиваюсь на очередную смену, погружаясь в туман пустой болтовни рабочих и гул заводского цеха. Еще двенадцать часов моей жизни пролетят впустую, потраченные на раскладывание гигиенических салфеток или пакетиков с соусом по крошечным коробочкам. Какого хрена я здесь делаю?

Черт возьми, а что бы со мной стало, не окажись я здесь?

Меня уже клонит в сон, когда доносится голос Диггера.

– Страшные дела творятся.

Я с трудом разлепляю веки.

«Обратный отсчет» закончился, сменившись новостями. На кадрах – продуваемый всеми ветрами берег, огороженный полицейской лентой. Земляные насыпи среди древних камней.

Дрожь пробегает по моей спине.

Диггер говорит:

– Вот уж чего никогда не ожидаешь. В таком-то местечке.

– Это верно.

На экране появляется фотография девочки-подростка. Светлые волосы, серые глаза. Улыбка, за которой скрывается море лжи.

Я помню эту красную куртку.

И ожерелье.

Диктор так неистовствует, что его голос бьет по нервам, хоть я и не слышу ни единого слова.

Диггер тоже бурчит, возможно спрашивает:

– Че за дела? Только не говори мне, что она была твоей подружкой?

Я слышу свой ответ:

– Нет. Не совсем.

Семнадцать лет прошли в ожидании этого дня, и все же он почему-то застигает меня врасплох.

bannerbanner