
Полная версия:
Темный остров
Взгляд Фрейи устремился поверх спины Джилл к строгому внушительному особняку Скайлл-хаус, его твердокаменным серым стенам, противостоящим безжалостному ветру с Северной Атлантики. Владельцы поместья обнаружили остатки деревни Скара-Брей еще в середине 1800-х годов, после того как шторм, похожий на тот, что бушевал прошлой ночью, сорвал верхний слой земли, обнажив лабиринт сгрудившихся домов и мастерских пятитысячелетней давности. Фрейя вспомнила экскурсионные поездки сюда в начальной школе и ощущение щекотки в животе, когда им рассказывали, какие артефакты отыскали археологи на полках каменных очагов в ходе раскопок. Замысловатые безделушки, вырезанные из китового уса и драгоценных камней. Слепок деревенской жизни, какой она была пять тысяч лет назад, дошедший до наших дней в полной сохранности.
Но в тот день под толстым слоем грязи нашлось кое-что другое.
Фрейя откинула волосы с глаз и сосредоточилась на происходящем вдалеке. На своем последнем месте работы в отделе криминальной хроники и судебных репортажей редакции «Геральд» она освещала сотни ужасающих дел, в конце концов почти привыкла к суровой действительности, но было что-то особенное в том, что команда криминалистов находилась именно в этом месте. Здесь все воспринималось иначе, чем в Глазго. Скара-Брей была самой посещаемой туристической достопримечательностью на Оркнейских островах; найдено тело, и тот, кто его здесь закопал, либо чертовски глуп, либо знал что-то, чего не знала Фрейя.
Метрах в ста от низкого сетчатого забора, огораживающего территорию Скара-Брей, они снова остановились перед бело-синей лентой оцепления. Здесь дежурили еще два офицера, на этот раз обе женщины. Одна из них приблизилась к ограждению, пряча подбородок в воротник пальто и щурясь от пронизывающего ветра.
– Он сейчас выйдет, – сказала она Фрейе.
На Джилл она даже не посмотрела.
В следующее мгновение Фрейя заметила, как кто-то нырнул под ленту внутреннего кордона за каменной сторожевой хижиной на задворках Скара-Брей. Мужчина скинул с себя белый комбинезон и бахилы, затем медленно обошел древнюю деревню по периметру, наклоняя голову в попытках скрыться от порывов западного ветра. Когда он подошел ближе и поднял глаза, Фрейя сразу узнала его. Фергюс Мьюир, конечно, постарел с тех пор, как она видела его последний раз, – почти пятнадцать лет назад, когда покинула Оркни, как полагала, навсегда, – но на его лице было написано, что утекло куда больше времени. Волосы его поседели, выдубленная ветром кожа побледнела, но мягкие карие глаза остались такими же, какими их помнила Фрейя. Эти глаза, полные слез, она хранила в своей памяти с той самой ночи, когда десятилетней девчонкой прокралась из своей спальни на кухню и застала его сидящим за столом с ее матерью, слишком убитой горем, чтобы разговаривать. Никто из них не решился рассказать ей о том, что произошло.
Но она знала.
Одна из женщин-полицейских протянула инспектору Фергюсу Мьюиру планшет для подписи, и, выполнив формальности, он шагнул за внешнее ограждение.
Фрейя забыла о присутствии Джилл, но та напомнила о себе, заговорив.
– Я сама разберусь. – женщина выступила вперед, держа в поднятой руке диктофон. – Инспектор Мьюир, Джилл Ирвин из «Оркадиан». Как насчет того, чтобы рассказать нам…
– Заткнись, Джилл Ирвин из «Оркадиан», – оборвал ее инспектор Мьюир, не замедляя стремительного шага. – Я слишком хорошо знаю, кто ты такая, нет никакой чертовой необходимости представляться.
Инспектор прошел мимо нее и остановился примерно в метре от Фрейи. Он был одет в поношенный черный костюм и светло-голубую рубашку с расстегнутым воротом, без галстука. Теперь, когда мужчина стоял так близко, Фрейя разглядела на его щеках седую щетину, возможно многодневную. Он улыбнулся, прежде чем сделать еще один шаг вперед и заключить ее в крепкие объятия. Хотя Фрейя была искренне рада его видеть, каждая клеточка ее тела напряглась от этой медвежьей хватки.
Он тут же выпустил ее и отступил назад, не снимая рук с ее плеч, все еще улыбаясь.
– Я и забыл, что ты никогда не любила обниматься, с самых пеленок.
– Привет, дядя Фергюс.
Он тихо засмеялся, и Фрейя осознала, что сказала лишнее. Даже коченея от ветра и холода, она почувствовала, как вспыхнули ее щеки.
– Рад тебя видеть, Рыжик. Твоя мама сказала, что ты возвращаешься.
Фрейя не слышала этого прозвища уже много лет. Пожалуй, с подросткового возраста.
– Мы переехали пару недель назад, – сказала она, заправляя за ухо прядь волос. Это из-за их цвета ее прозвали Рыжиком. – Так что мы здесь недавно.
– Мы? Я так понимаю, ты и твой новоиспеченный муж, верно?
– Том, да. Хотя он не совсем новоиспеченный. Мы женаты уже почти десять лет.
При этих словах ее охватило чувство вины, и она тотчас пожалела о сказанном. Она собиралась поддерживать связь с Фергюсом. Поначалу так и было. Но время шло, и по мере того, как Оркни отступал все дальше и дальше на задний план, ее электронные письма и сообщения тем немногим здешним знакомым, с кем она пыталась сохранить контакт, сократились почти до полного исчезновения.
– Ты по-прежнему Спенс? – спросил Фергюс.
Она услышала вопрос, но мозг не сразу переварил его смысл. – Э-э… нет. Я просто подумала, ты не догадаешься, кто такая Фрейя Синклер.
– Значит, Синклер? Выходит, твой муж – оркадиец?
– Нет, он из Моффата. Это недалеко от Дамфриса.
– Так он дунхамер? Серьезно? – Фергюс приподнял бровь. – И с этим человеком ты хочешь провести свою жизнь?[7]
Фрейя усмехнулась и слегка пожала плечами.
– Что я могу сказать? Достойных оркадийцев не нашлось.
– Да, это верно. – Он ткнул большим пальцем через плечо. – И ты к тому же связалась с этой компанией? – Он повернулся, чтобы посмотреть на Джилл, все еще тянувшую к нему руку с диктофоном. – Выключи свою чертову штуку, или я это сделаю сам.
Удивительно, но Джилл подчинилась.
– Знаешь, твоя мама скучала по тебе все это время. – Фергюс снова повернулся к Фрейе. – Она, конечно, не из тех, кто выставляет чувства напоказ, но от меня ничего не скроешь. Она рассказала мне о том, что произошло с тобой, о несчастном случае. Надеюсь, ты идешь на поправку?
Улыбка Фрейи испарилась. Она почувствовала, как ветер снова впился зубами в левое бедро.
– Лучше не бывает.
– И вот ты здесь и уже по уши в этом дерьме.
– Что там происходит?
– Хотел бы я тебе рассказать, но, боюсь, не могу нарушить строгие инструкции моего босса. «Никому ни звука».
– Мы знаем, что под одной из этих палаток лежит тело, – выкрикнула Джилл.
Фергюс закатил глаза, и Фрейя не смогла удержаться от еще одной легкой улыбки. Он оглянулся через плечо и посмотрел на Джилл.
– Прямо-таки знаешь, да?
– Это дело об убийстве, инспектор Мьюир?
– Возьми выходной, хорошо? Уж кому-кому, а тебе я не скажу ни слова. Я сейчас здесь только потому, что, как мне сообщили, пришла моя крестница, и это единственная причина, по которой мы вообще разговариваем.
Фрейя заметила, как он бросил взгляд на двух полицейских за лентой оцепления.
– Светает, ветер стихает, – невозмутимо ответила Джилл. – На берегу вот-вот появятся собачники. Люди увидят это, начнут рассылать новости по всей общине, обсуждать их со своими приятелями, выдвигать всевозможные теории. Вы могли бы рассказать нам правду, чтобы мы просветили их и пресекли всякие домыслы.
– Кое-кто уже видел это, – вставила Фрейя.
Фергюс повернулся к ней. Его лицо потемнело.
– Сегодня утром по дороге сюда я увидела на берегу мужчину. Он наблюдал, как вы устанавливаете палатки. У него был бинокль.
– Серьезно? – Фергюс пробежался рукой по седым с голубым отливом волосам. – Послушай, сегодня, чуть позже, начальник местной полиции выступит с заявлением. И ты права… – Он посмотрел на Джилл. – Люди начнут судачить, как всегда, вот почему мы не хотим, чтобы хоть капля информации просочилась в прессу до тех пор, пока не узнаем наверняка, с чем имеем дело.
– Тогда поговорим без протокола? – предложила Джилл. – Но мы получим эксклюзив сразу после того, как выйдет заявление, и это будет справедливо.
Фергюс снова покосился на двух полицейских в форме, затем перевел взгляд на Фрейю. Легким движением головы он подозвал ее и Джилл, увлекая их за собой подальше от ленты оцепления.
– Хорошо, строго между нами. – Он понизил голос. – Однако предупреждаю, никакой огласки до тех пор, пока не будет обнародовано заявление, слышите?
5
Джилл демонстративно убрала диктофон в карман пальто.
– Мы нашли останки, – сказал Фергюс и, прежде чем Джилл успела задать вопрос, добавил: – Да, судебный археолог считает, что это человеческие останки. Ночной скривар разметал землю в той части пляжа. Они были зарыты неглубоко.[8]
– Зарыты недавно?
– Вряд ли. На них не осталось плоти. Трудно сказать, насколько они старые, пока мы не осмотрим их.
– Только одно тело? – спросила Фрейя. Она смотрела в сторону внутреннего оцепления. Теперь, когда они подошли ближе, она насчитала на соседнем поле три белые палатки, трепещущие на ветру. Одну большую и две поменьше.
Фергюс проследил за ее взглядом.
– Да, шторм там изрядно потрепал берег. Вырванные останки растащило повсюду, но, похоже, тело одно.
Пока она оглядывала место происшествия, жужжащий звук снова донесся до ее ушей. На этот раз не такой громкий, но звонкий. Он не мог исходить от ленты оцепления, иначе Фрейя уловила бы его раньше.
Тут она увидела, как между маленькими палатками двое в белых комбинезонах пытались поднять в воздух дрон. В такую погоду у них не было ни единого шанса. Каждый раз при взлете беспилотник то и дело сносило ветром, и он не мог зависнуть на одном месте. В конце концов пара сдалась и благополучно вернула дрон, прежде чем ветер успел подхватить его и швырнуть о землю, где он разбился бы на мелкие кусочки.
– Ну же, инспектор Мьюир, – донесся до нее голос Джилл. – Вы, конечно, можете рассказать нам больше. На костях сохранились какие-то ткани? Какие-нибудь…
– Послушайте, вам повезло, я и так много чего сообщил. Но если вас интересуют мои догадки, а не результаты судебно-медицинской экспертизы, тогда ладно, я бы сказал, что это, вероятно, кто-то из обитателей тех лачуг. – Фергюс кивнул в сторону каменных хижин Скара-Брей.
Краем глаза Фрейя все еще наблюдала за тем, как сотрудники криминалистической службы пытаются запустить дрон. – Сомневаюсь, – рассеянно произнесла она. – Всю эту территорию несколько раз перекапывали с тех пор, как были обнаружены первые постройки. А то поле вскрывали в девяностых. Если бы на небольшой глубине залегали древние останки, их наверняка бы…
Она замолчала, когда обернулась и увидела выражение лица Фергюса.
Он ответил ей с покорной улыбкой.
– От тебя никогда ничего не ускользало, не так ли, Рыжик?
– Если вы полагаете, что останки древние, то зачем в такой спешке доставлять сюда команду судмедэкспертов из Инвернесса? – спросила Джилл.
– Судите сами, – ответил Фергюс. – Море вернется сюда через двенадцать часов, а у нас для работы осталось меньше шести часов дневного света. Мне нужно извлечь как можно больше криминалистической информации из этого места происшествия, прежде чем меня опередит матушка-природа. Я понимаю, вы не имеете ни малейшего представления о работе полиции, мисс Ирвин, но полагаю, даже вам должно быть ясно, что, независимо от догадок, мне все равно необходимо все тщательно расследовать.
– Кто нашел тело? – спросила Фрейя.
– Парень, который работает в утреннюю смену. В это время года объект открывается для посетителей не раньше десяти, но он сказал нам, что беспокоился из-за вчерашнего шторма, поэтому пришел пораньше. У того забора он увидел дыру в земле, поймал ее лучом фонарика и перепугался до смерти.
– У этого парня есть имя? – поинтересовалась Джилл.
– Да, но я не собираюсь давать его тебе. Парнишка ранимый, ему и без того досталось этим утром. Последнее, что ему нужно, это разговор с прессой, понятно?
Жужжащий звук снова привлек внимание Фрейи. Те двое предприняли еще одну попытку оторвать дрон от земли, вступая в безнадежную битву со стихией. Они отчаянно стремились применить в деле дорогущий и очень хрупкий, по мнению Фрейи, аппарат, хотя погодные условия перечеркивали все их усилия. Ей стало интересно, чем все закончится.
Когда Фрейя снова повернулась к Фергюсу, в его взгляде сквозило что-то вроде предупреждения, как будто он прочитал ее мысли и знал, что она собирается спросить о чем-то нежелательном. Фрейя перевела взгляд на Джилл.
Это ее первый рабочий день, а Фергюс – старый друг, и она не горит желанием лезть на рожон.
– И это все? Все, что вы можете нам сказать? – не унималась Джилл. – Обнаженные штормом останки принадлежат человеку, но вы не говорите, сколько им лет и кто их нашел?
– Пока вы не можете сообщить ни о чем, кроме того, что проводится полицейская операция и жителям следует держаться подальше от этого места, – ответил Фергюс, все еще наблюдая за Фрейей. Наконец он повернулся к Джилл и добавил: – Магнус повторит все это в своем заявлении сегодня днем. На данный момент вы знаете столько же, сколько и мы, то есть почти ничего, но все равно больше, чем кто-либо другой. Вы можете написать свою историю и подготовить ее к печати сразу после выхода официального заявления. Я не прошу вас хранить что-либо в секрете, просто призываю набраться терпения. Как вы и сказали, это справедливо.
– Что ж, если это все, мы больше не отрываем вас от дел. Спасибо, что уделили нам время, инспектор Мьюир. – Джилл снова схватила Фрейю за рукав желтого пальто. – Пойдем, детка. Возвращаемся на базу и…
– Подождите, мисс Ирвин.
Джилл остановилась и с надеждой оглянулась на инспектора Мьюира.
– Мне нужно еще минутку-другую побыть с юной миссис Синклер.
Взгляд Джилл метался между Фергюсом и Фрейей, лицо ее наливалось краской.
– Встретимся у машины, – сказала Фрейя.
Прошло несколько мгновений, прежде чем Джилл ослабила хватку на ее предплечье. Она устремилась прочь, не сказав больше ни слова, в ярости шагая так быстро, что чуть не споткнулась на неровной земле.
Фергюс наблюдал за женщиной, пока та не отошла далеко.
– Знаю, ты уже достаточно взрослая, чтобы позаботиться о себе, и, конечно, не нуждаешься в советах кого-то вроде меня, но я бы пренебрег своим долгом и как твой крестный, и как мало-мальски порядочный человек, если бы не предупредил тебя об осторожности в этом деле.
Фрейя улыбнулась. Фергюс всегда присматривал за ней, даже до того, как умер ее отец.
– Со мной все будет хорошо.
– Я в этом уверен. – Он улыбнулся в ответ, но его улыбка была блеклой, как зимнее солнце.
Фергюс снова устремил взгляд на полицейских за лентой оцепления. Что-то его тревожило. Он не торопился уходить, но и ничего больше не сказал. Фрейя задумалась, не ждет ли он от нее какого-то вопроса, не хочет ли услышать что-то еще.
– А как у тебя дела? Ты в порядке?
Он пристально смотрел в сторону места происшествия, прищурившись от ветра. И как будто старел у нее на глазах – веки набрякли и обвисли, краски отхлынули от испещренных венами щек. – Просто стресс, вот и все. Я тут подумывал о том, что пора бы мне на пенсию. Никогда не ожидал, что буду вовлечен в нечто подобное, пока не столкнулся с этим.
– Подобное чему? Ты вроде говорил, что кости, скорее всего, древние.
Он не ответил.
И вместо этого спросил:
– Почему ты вернулась сюда, Фрейя?
Вопрос застал ее врасплох.
– Не знаю. В Глазго было… неспокойно. Сущий хаос. Не то, чего хотелось нам с Томом.
– А чего вы хотели?
– Наверное, свежего старта. И всего этого. – Она указала рукой на море. – Открытых пространств, побережья, природы. Более спокойного ритма жизни.
Это было полуправдой, но они с Томом договорились придерживаться ее.
Фергюс повернулся к ней. Теплота в его глазах исчезла. Теперь он смотрел на Фрейю почти с мольбой.
– Если ты ищешь спокойной жизни, – он положил мозолистую руку ей на плечо, – худший момент для возвращения трудно выбрать.
6
Джилл уехала задолго до того, как Фрейя вернулась к воротам автостоянки в Скара-Брей.
На какое-то мгновение Фрейя остановилась на дороге, повернувшись к заливу. Закрыв глаза, она подставила лицо морскому ветру, надеясь ослабить узел, который все утро затягивался у нее в животе. Она наслаждалась возможностью побыть какое-то время в одиночестве, но это не помогало избавиться от тревожности. Фергюс вел себя странно, и Джилл не дождалась ее на парковке, а значит, уехала в гневе. Фрейя провела на своей новой работе чуть больше часа, но уже успела кого-то разозлить. Ничего себе свежий старт. Она открыла глаза и бросила взгляд через поля в сторону внутреннего кордона. Криминалисты безуспешно пытались снова запустить дрон.
Лучи хрупкого солнечного света пробивались сквозь облака, когда она ехала через Мейнленд. Небо являло собой пестрое лоскутное одеяло пастельно-желтых и голубых тонов, когда она покидала залив Скайлл, но к тому времени, как добралась до промышленного района Хатстон на окраине Керкуолла, облака снова сгустились. Не прошло и получаса. По дороге Фрейя видела, как дождь перемещается между островами в заливе Ферт, и первые капли упали на ветровое стекло, когда она заезжала на парковку, а стены из ветрозащитных блоков и гофрированная металлическая крыша здания редакции «Оркадиан» стали такими же тускло-серыми, как и небо. Быстрая смена погоды разве что усугубила мучительное беспокойство. Ничто в этом дне не казалось структурированным или узнаваемым. Когда она заглушила двигатель и поставила машину на ручной тормоз, в сознании всплыл образ футболок, которые в годы ее детства продавались в сувенирных лавках напротив собора Святого Магнуса, с надписями:[9] «Если вам не нравится здешняя погода, подождите пять минут».
Подойдя к стойке администратора, Фрейя представилась и спросила Кристин Флетт.
– Она сейчас спустится, – сказала ей приветливая дама-секретарь.
В ожидании Фрейя накрутила прядь волос на палец и продолжила натягивать ее до тех пор, пока не онемела подушечка. Она сделала вид, будто рассматривает витрину со старинными печатными станками и вставленными в рамку передовицами газет прошлых десятилетий, мысленно выстраивая несколько фраз для предстоящего разговора с Кристин, и время от времени украдкой поглядывала на секретаря. Лицо женщины казалось знакомым, но Фрейя подумала, что, возможно, это лишь игра воображения. В Оркни проживало около двадцати одной тысячи человек, большинство из них – на Мейнленде, и, хотя Том полушутя спрашивал, знакома ли Фрейя со всеми, кто им встречался за последние две недели, она понимала, что вероятность рано или поздно столкнуться с кем-нибудь из ее детства велика. Не сказать, чтобы ее радовала перспектива таких встреч. То, что она сказала Фергюсу, было в основном правдой; они с Томом переехали сюда, чтобы сменить ритм жизни. Начать все с чистого листа. Хотя теперь, оказавшись в родных краях, она обнаружила, что все больше сомневается в логике созидания новой жизни для себя в том месте, где завеса между прошлым и настоящим всегда была несколько тоньше, чем где-либо еще.
– Фрейя?
Она вздрогнула, услышав голос у себя за спиной. Она обернулась и увидела улыбающуюся женщину с длинными светлыми волосами и в очках в тонкой черной оправе.
– О, прости, цыпочка, я не хотела тебя напугать. – Женщина протянула ей тонкую руку. – Так приятно наконец-то встретиться с тобой вживую.
Фрейя узнала Кристин – они общались по видеосвязи во время собеседования при приеме на работу. Как и тогда, Кристин была одета безукоризненно – явно дизайнерские очки, дорогие бледно-голубая блузка и серая юбка-карандаш, – но при этом наряд не выглядел показным. Он смотрелся на ней естественно, а вот Фрейя почувствовала себя немного неловко в голубых джинсах и кроссовках Gore-Tex, которые выбрала, когда этим утром ей сказали, что она может одеваться, как ей нравится.
– Привет, я – Фрейя. Да, я тоже рада встретиться с тобой.
Только выдав отрепетированную фразу, Фрейя осознала, что Кристин назвала ее по имени, так что не было никакой чертовой необходимости представляться. Вот же идиотка. Она почувствовала, что краснеет, но Кристин либо не заметила этого, либо из вежливости не подала виду.
Кристин провела Фрейю по коридору, где от батарей отопления пахло сухой пылью, а далее по темной лестнице наверх, в ньюсрум на втором этаже. Это была большая комната открытой планировки с единственным гигантским письменным столом посреди серого ковролина. Жужжание люминесцентных ламп на низком потолке наполнило мозг. Фрейя почувствовала, как внутри у нее все сжалось в комок: каждому репортеру отведено определенное место за столом или ей придется столкнуться с кошмаром свободной рассадки? Или, что еще хуже, четко выделенных мест может не быть, каждый просто облюбовывает приглянувшийся уголок, никак это не обозначая. Она мысленно причислила Джилл к такой категории сотрудников.
На столе стояло несколько компьютеров, но только у одного из них сидел человек. Джилл смотрела в монитор, тонкое фиолетовое пальто валялось рядом на столе, как будто ей не хватило времени повесить его на вешалку. Ее пальцы отбивали стаккато по клавиатуре.
– Я уже отругала ее за то, что она тебя бросила, – с усмешкой сказала Кристин, когда они проходили мимо Джилл.
– Я же говорила тебе, никто ее не бросал, – парировала Джилл, не отрывая глаз от экрана. – Мне нужно написать крутой репортаж, и я не знала, как долго она будет беседовать со своим дядей Фергюсом.
«Так, значит, она это услышала, – подумала Фрейя. – Просто замечательно».
Фрейя проследовала за Кристин в сторону одной из двух дверей, расположенных в задней части комнаты. Та вела в маленькую кухню. Отопление здесь было включено на полную мощность – похоже, один термостат обслуживал все здание, – и в душном воздухе стоял густой запах сухих продуктов, въевшийся в пластиковые столешницы, и остатков еды, которую в последний раз разогревали в допотопной микроволновой печи. Фрейя глубже зарылась носом в воротник пальто. На самом деле в пальто было слишком жарко, но, наглухо застегнутая, она чувствовала себя в безопасности, пусть даже капельки пота выступили на загривке. К тому же это была ее единственная одежда с глубокими карманами, а сумки Фрейя терпеть не могла. Кристин включила чайник и достала из шкафчика две кружки, кофейник и небольшой пластиковый контейнер с молотым кофе.
– Одна из привычек, которые я привезла с собой из Лондона, – объяснила Кристин, показывая на контейнер. – Не выношу отвратительный кофе, но, боже мой, здесь я избалована выбором. Ты часто бывала в городе с тех пор, как вернулась?
Фрейя бывала часто, но отрицательно покачала головой, решив, что от нее ждут такого ответа.
– Клянусь, в Керкуолле модных кофеен теперь больше, чем в Шордиче, – продолжила Кристин. – Когда я жила здесь, все было по-другому.[10]
Мысль о том, что можно выпить чашечку приличного кофе, и слово «модный», которое ввернула Кристин, вызвали улыбку на губах Фрейи. Радовало и то, что у них есть кое-что общее. Во время собеседования Кристин упомянула о том, что тоже уехала из Оркни в юном возрасте и вернулась не так давно, полтора года назад.
В голове вдруг всплыл естественный вопрос. В восторге от этого Фрейя чуть не забыла произнести его вслух.
– А где ты работала в Лондоне?
– В нескольких местах. После университета начала работать в печати, стажировалась в «Ивнинг Стандард», прежде чем перешла в «Гардиан». – Кристин прислонилась бедром к кухонной стойке, ожидая, пока закипит чайник. – Потом переключилась на субредактирование для телеграфных агентств. «Ассошиэйтед Пресс», «Рейтер». Я думала, это будет более динамичная работа, но, если честно, мне она быстро наскучила. Многие решили, что я сошла с ума, когда все бросила и вернулась сюда, но потом…
Ее мысли, казалось, растворились в паре, когда щелкнул чайник.
Кристин принялась заливать кипяток в кофейник. Выглядела она чуть старше Фрейи: лет на тридцать пять, наверное. Несмотря на долгое отсутствие, ее оркадский акцент уже успел вернуться – мягкий, напевный, отчего непосвященные порой принимали его за валлийский. Фрейе стало интересно, как скоро родной акцент окрасит и ее речь.
– Между нами, некоторых это вывело из себя, – продолжила Кристин, передавая Фрейе кружку с кофе. Она наклонилась ближе, понизила голос до заговорщицкого шепота и бросила взгляд на приоткрытую дверь. – Это мой первый пост в качестве редактора. Джилл проработала здесь уже целую вечность и думала, что назначат ее, когда ушел мой предшественник. Другой наш старший репортер, Кит, тоже здесь со времен Уотергейта. Никто из них не воспринял с энтузиазмом мое появление. – Она покачала головой и подула на свой кофе. – А как насчет тебя? Должно быть, все подумали, что ты свихнулась, когда ушла из «Геральд», чтобы устроиться в местный еженедельник.