скачать книгу бесплатно
***
Ашот Чибухчян уже в который раз взглянул на табло, почесал жесткий курчавый затылок и побежал в справочную. Жена Оля и пятилетняя дочь Ануш, очень похожая на отца черными глазами и носом с горбинкой, остались ждать. Рядом сидел носатый дядя в кепке и нетерпеливо поигрывал ключом от «Волги».
– Понять не могу, почему задерживаются?! – обеспокоенно пробормотал он на армянском. Бросил взгляд на Ольгу и спросил на русском:
– Простите, вы не знаете, что там с мурченградским рейсом?
Оля пожала плечами.
– Сами ждем. Муж пошел выяснять.
– А вы кого встречаете?
– Подругу с семьей. А вы?
– Товарища жду. Очень хороший и нежадный человек. Мне пяти тысяч на «Волгу» не хватало, так он так и сказал: бери, дорогой Армен, мне для тебя не жалко! Вот, хочу ему долг вернуть, Ереван показать, на машине новой прокатить, настоящим коньяком угостить!
– А-а-а, – понимающе протянула Оля. – Да, действительно хороший и нежадный.
– А это дочка ваша? – Армен подмигнул девочке.
– Наша! – улыбнулась Оля. – Папина дочка! Ануш зовут.
Собеседник вытащил из кармана карамельку и протянул девочке.
– Держи от дяди Армена Меликяна! Расти большой, Ануш!
– Спасибо! – девчонка ловко цапнула конфету, чем вызвала смех у взрослых.
Вернулся обеспокоенный Ашот.
– Ну, узнал?! – спросила Оля.
– Да понять не могу! Говорят, что пока нет никакой информация! Там еще люди в пиджаках серьезный такой!
– Какие люди?
– Из КГБ.
Меликян нахмурился.
– Что это значит? – спросил он на армянском. – При чем тут КГБ?
– Понятия не имею! – пожал плечами Ашот. – Будем ждать!
Улыбнулся дочери, подхватил ее за руки и принялся кружить. Счастливый детский смех прозвенел на весь ереванский аэропорт.
***
Тоненькая ручка ловко подкладывала еду.
– Картошечка с укропчиком, рыбка малосоленая, грибочки маринованные…
Вова Евсеев с ужасом смотрел на свою тарелку – чего там только не было!
– Даша, да я уже наелся! Остановись!
Восемнадцатилетняя Даша хихикнула и с жалостью посмотрела на него.
– Ты худенький такой, Вова!
Вова покосился на сидевшую напротив Свету. Та со скучающим видом пила медовуху, смотрела на веселящихся у костра людей и, как ему казалось, не обращала на него никакого внимания.
– Не худенький, а стройный как кипарис, – вздохнул он.
Даша восторженно захлопала и звонко рассмеялась, будто он отмочил хорошую шутку.
– Ой, Вова, ты такой смешной! Такой смешной! Мне так нравится! Так нравится!
Он вгрызся в куриную ногу и снова стрельнул глазами в Свету. Та, словно королева, протянула руку подошедшему к ней пилоту и поплыла к костру, вокруг которого уже кружились в танце пары. Гармонист, роняя слезы, играл «Лебединую верность».
– Вова, скажи, а ты какую музыку слушаешь? – спросила Даша. Кокетливо заправила волосы за маленькое ушко.
– Разную, – пробурчал он. – Битлз, Роллинг Стоунз, Пинк Флойд…
– А я такого даже не слышала. У нас в сельпо такого не продают, – с сожалением вздохнула Даша.
– Я тебе пришлю пластинку, – пообещал он. – Ты мне адресок черкни.
– Дорого, наверное?
– Да какие деньги?!
– Спасибо! Я сейчас принесу, ладно?! – Даша вскочила со скамейки и побежала в село. На ее место тут же присел Виталий. Развалившись, уперся спиной в стол и глотнул из фляги.
– Ты чего творишь, Вовчик?
– Чего я творю? – буркнул Вова.
– А как же Светка?
– А ты не видишь?! – он показал вилкой в сторону танцующих. – Ей на меня все равно!
– А я думал, ты настойчивый. Женщинам нравятся настойчивые.
– Если ты не помнишь, то в самолете я уже проявил настойчивость! – огрызнулся Вова. – По морде получил!
– Ты глупость там свою проявил! – хмыкнул собеседник. – Даже смешно!
Вова вытер рот рукавом.
– Так посмейся! Что ты пристал ко мне?!
– Пока ты свою курицу жуешь и ничего не видишь, я наблюдаю. Короче, восемь раз насчитал.
– Восемь? – не понял Вова.
– Светка на тебя восемь раз посмотрела, пока ты этой милой девчуле улыбался. И взгляд такой…
Виталий сделал многозначительную паузу.
– Ну?!
– Ревнивый.
Вова задумался. Виталий встал, хлопнул его по плечу.
– Так что, брось пудрить этой сельской мозги и давай уже со Светой решай. А то уведет ее пилот – обидно будет.
Виталий вальяжной походкой подошел к женщине-регистратору из ЗАГСа и галантным кивком пригласил на танец.
Вова выпил рюмочку и встал. Тут же сел, глядя на несущуюся к нему Дашу с тетрадным листком.
– Вова! Я написала! Вот!
Он вымученно улыбнулся, взял листок и сложил его пополам. Хотел положить в карман, но такового в его шелковых штанах не оказалось. Тогда он придавил бумагу пустой рюмкой.
– Пусть пока здесь полежит, – он стал вылезать из-за стола.
– Вова, а ты куда?! – она схватила его за рукав.
– Слушай, Даша, мне надо, – нетерпеливо ответил он и посмотрел на танцующую Свету.
Даша проследила за его взглядом и разжала руку. В васильковых глазах мелькнуло сожаление.
– Я поняла. Конечно.
Вова одернул рубаху и направился к костру. И, разумеется, не мог видеть, как Даша вытащила из-под рюмки записку и порвала на мелкие клочки. Вытерла выступившие слезы и побежала в село.
Когда до Светы оставалось буквально несколько метров, на Вову из ниоткуда налетела стайка молодых селянок. Все расфуфыренные, с завитушками волос и с пластмассовыми бусами, в новых платьях и туфлях. Окружили его плотным кольцом, хихикая. Вова затравленно озирался, словно упавший с лошади ковбой в окружении воинственных команчей.
– Ой, девчата, смотрите, а кавалер-то серьезный такой!
– Не иначе на подвиг собрался!
– А в клубе сейчас «Афоню» показывают! Пойдемте?!
– А потом танцы будут под радиолу! Пойдемте?!
– Владимир, а вам какие больше нравятся: светленькие или темненькие?!
Вову сгребли под руки и потащили в село. Виталий, наблюдавший все это непотребство, с досадой покачал головой, сердечно извинился перед партнершей по танцу и пошел следом.
В это же самое время, в районе середины длиннющего стола, сидели баба Маня Астахова и стюардесса Жанна. Перед ними лежал раскрытый, истерзанный временем фотоальбом. Помимо черно-белых фотографий, на пожелтевших картонных страницах были наклеены вырезки из газет.
– А это Агафон, муж мой, в 20-м году! Ох и бравый был! – баба Маня потыкала пальцем в конника с шашкой, верхом на жеребце.
– Солидный мужчина, – сказала Жанна.
– А то! Кавалерист, рубака! – с удовольствием ответила баба Маня и сместила палец в край газетной вырезки. – Видишь, торчит?
– Что торчит? – стюардесса вгляделась в серое размытое изображение. – Ветка, что ли…
– Сама ты ветка, Галка! – обиделась бабка. – Это Будённый! Ус его! Агафон вместе с ним в Первой Конной деникинцев бил!
– Потрясающе! – охнула стюардесса. – Только меня Жанна зовут.
– Да знаю я! – отмахнулась бабулька и перелистнула страницу. – А это мы вместе с сыночком нашим. Уже в Сибири, в Минусинске.
На фото, на фоне торчащих из сугробов фонарей, стояли женщина в шубе с высоким воротником, мужчина в полушубке и в овчиной шапке, а между ними – мальчишка, закутанный в тулуп.
– Вы здесь красивая такая! – сделала комплимент стюардесса.
Баба Маня растянула морщинистый рот в довольной улыбке.
– Не завидуй! Ты, Груня, тоже девка ничего!
– Спасибо, но меня Жанной зовут, – снова поправила стюардесса.
– Да что ты меня постоянно поправляешь?! Думаешь, я совсем уже из ума выжила?
– Нет-нет, – поспешила возразить Жанна. – Я совсем так не думаю!
– Дальше давай смотреть!
Морщинистая рука ткнула в соседнюю фотографию с изображением той же семьи, только на фоне бархатной драпировки.
– Это мы в Петрограде. Ты была в Петрограде, Стеша?
– Да, часто в Ленинград летаем, – вздохнула стюардесса.
– А в Петроград?
Жанна ошарашенно посмотрела на бабку.
– Ну… Как вам сказать… Ленин умер, и город переименовали…
– Как умер?! Когда?!
