Наследники Ексекюляха. Интеллигенция Якутии

скачать книгу бесплатно

Наследники Ексекюляха. Интеллигенция Якутии
Вадим Валерьевич Дементьев

Настоящее издание на примере творчества выдающихся представителей интеллигенции Якутии, создавших национальную культуру, обогативших мировую цивилизацию бесценным образцом устно-поэтического творчества – эпосом олонхо, сохраняющих и продолжающих развивать лучшие традиции народа, знакомит читателя с самобытной, древней и современной культурой Якутии.

«Якутия – это царство льда и холода, морозильник планеты, в котором северный человек остался жив только благодаря теплоте своего сердца» (Суорун Омоллон).

В книге освещаются важнейшие темы современной российской общественной жизни – взаимовлияние и взаимообогащение национальных культур Российской Федерации.

Автор, заслуженный работник культуры Республики Саха (Якутия), лауреат Большой литературной премии, учрежденной компанией «АЛРОСА», удостоенный наград и почетных грамот президента и правительства РС (Я) Вадим Дементьев, с большой любовью и сердечной признательностью к братскому народу, создает правдивые, яркие, запоминающиеся сюжеты работы интеллигенции Якутии и повествует о достижениях ее в развитии культуры и искусства.

Вадим Дементьев

Наследники Ексекюляха. Интеллигенция Якутии

Издано при финансовой поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям в рамках федеральной программы «Культура России».

На обложке книги воспроизведен фрагмент картины действительного члена Российской Академии художеств Афанасия Осипова.

© В. В. Дементьев, 2009

© Издательство ИТРК, 2009

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru (http://www.litres.ru/))

Время восстановления, или «поэт поэту есть кунак»

Россия – одно из самых многонациональных государств мира. У нас проживают более 150 народов и народностей. Исторически мы имеем немало проблем, связанных с национальными отношениями. В последние десятилетия Советской власти в результате последовательной политики государства, ставившей главным принципом – дружбу народов, многие из национальных противоречий не имели конфликтной основы, разрешались на стадии их зарождения.

После 1991 года, и еще раньше в годы перестройки, с потерей государством рычагов управления, межнациональные конфликты своевременно не разрешались, а зачастую, наоборот, провоцировались. Некоторые из них вылились в кровавую стадию, вызвавшую немало человеческих жертв. Погибли миллионы наших бывших и нынешних соотечественников.

В начале и в середине 90-х годов российскими законодателями предпринимались неоднократные попытки юридически сформировать основы новой политики в сфере межнациональных отношений. Была даже принята соответствующая программа, правда, оставшаяся, в основном, на бумаге (кроме образования общественной Ассамблеи народов России). Отдельные законодательные акты преследовали узкие цели в развитии межнациональных отношений.

По сути, у нас не осуществляется внятная национальная политика. Соответствующие министерства сменяют друг друга, вплоть до их упразднения. Русский государствообразующий народ, составляющий по последней переписи 80 процентов населения не имеет никакого юридического государственного органа, призванного сохранять традиции, поддерживать интересы русской нации и развивать ее культуру. Малые народы Севера и Дальнего Востока, по сути, вымирают. В стране в тлеющем состоянии находятся многочисленные межнациональные конфликты, ликвидация их отложена, но в большей части причины их не разрешены. Растет агрессивность на межнациональной почве разного рода молодежных объединений. По всем социологическим опросам в современной России, как на дрожжах, поднимают голову ксенофобские инстинкты и настроения. Общество заражено бациллами русофобии, кавказофобии, антисемитизма. Национальная нетерпимость перекинулась в самую массовую и специфическую сферу общественной жизни – в религиозные отношения.

Всё это представляет собой огромную угрозу существования страны, является подрывом ее будущности. Самое многонациональное государство в мире, еще совсем недавно гордившееся решением национального вопроса в той форме, в которой он достался нам от прошлого, растеряло в своем демократическом продолжении многие завоевания в этой области и сегодня не служит светочем человечеству на дороге межнационального единства и дружбы.

Хотя государство предпринимает робкие попытки создать хотя бы небольшие структуры по национальным проблемам. Например, провозглашена объединенная комиссия Совета Федерации и Совета законодателей по национальной политике. Президент сказал: «Это очень важное направление…». Но где она, эта комиссия? Где ее работа?

Министерством регионального развития России разработаны предложения по механизму реализации концепции новой государственной национальной политики Российской Федерации. Куда пропали эти предложения? Исчезла из поля зрения и сама концепция.

Государственная Дума приняла десять лет назад федеральный закон, касающийся самой многонациональной страны, и поэтому самой проблемной в мире – закон о национально-культурных автономиях. Согласно ему, возникли сообщества граждан, объединяющихся исключительно по национальному признаку, по языку, по крови: карелы – отдельно, татары – отдельно, буряты – отдельно. К такому атомарному, разбитому на этнические страты гражданскому обществу нас постоянно приучают.

В этой связи сошлюсь на другой законопроект о родственных общественных объединениях граждан – о землячествах. Родственные они только по форме, а по содержанию – прямо противоположные. Землячества возникли на пустом законодательном поле, были, так сказать, прямым творчеством масс. В лучших российских традициях они формировались отнюдь не по этническим признакам, не по политической принадлежности, даже не по принципу рождения на той или иной территории. Но стоило постучать в законодательные двери с предложением внести в федеральный закон «Об общественных организациях» хотя бы упоминание о такой форме общественного объединения, как «землячество», то есть назывным путем законодательно легализовать массовое в стране движение, как тут же последовал отказ. Законопроект даже не был принят к рассмотрению.

Всё, что сплачивает общество, всё, что направлено на развитие дружбы народов, на взаимообмен между национальными культурами сегодня активно блокируется, и не видеть этого, – значит, быть слепым.

Приведу по этому поводу типичный пример. В Махачкале открыли мемориальный комплекс братской признательности русскому народу за помощь и поддержку в XX веке дагестанских народов. В центре – прекрасный памятник русской учительнице, внизу – большой музей, куда поступили экспонаты со всего Северного Кавказа. На открытии присутствовали президенты кавказских республик, прилетел третий человек страны – председатель Совета Федерации Сергей Миронов. Думаете, об этом что-нибудь сообщили центральные СМИ? Ни слова, ни кадра… Зато весь день показывали репортаж об уничтожении ваххабитов в той же столице Дагестана, выясняя: почему был убит в перестрелке режиссер кумыкского театра.

Только отдельные государственные меры по выпуску книг, газетных приложений, по организации гастролей театров, по квотам республикам на обучение студентов в Москве прорывают блокаду, поддерживают межнациональные связи.

Национальная политика государства теснейшим образом связана с культурой. Все эти годы и здесь мы констатируем распад творческих связей, полное незнание того, что происходит в той или иной республике.

Если поначалу думалось, что всё рано или поздно разрешится, разум возобладает и вернутся благородные чувства творческого сотоварищества, то сегодня, спустя двадцать лет после начала перемен, имеются все основания думать, что к прошлому возврата не будет, и перед нами со всей очевидностью встал выбор: либо сохранить свои национальные культуры, не прервать главные традиции, попытаться их развивать и в новых условиях, либо отступить перед нивелирующим все и вся катком массовой культуры.

По сути, глобализм стал извращенной формой общезначимых, глобальных проблем, возникших сегодня перед человечеством. Эти тенденции начали активизироваться с начала 80-х годов прошлого века: это и переход к новой фазе товарно-денежных отношений, когда сформировалось общество активного и ненасытного потребления, и экологические угрозы, и всеобщая информатизация, и мощное развитие нанотехнологий, и другие проблемы всемирного масштаба. Решать их можно только сообща, демократично, исходя из общечеловеческих потребностей, как и предлагала русская философская школа во главе с академиком Иваном Тимофеевичем Фроловым.

Реальность же, возникшая после обрушения идей социальной справедливости, интернационализма, гармоничного развития личности, нравственного и морального самоусовершенствания (пусть эти идеалы зачастую и декларировались, но они и составляли основу жизнедеятельности передовых людей XX века), наступила совершенно иная. Глобальные проблемы человечества «оседлала» ради собственного эгоизма группа высокоразвитых стран, превратила их в инструмент активного насилия, предъявив, по сути, всему остальному человечеству ультиматум: или вы с нами, или вы изгои земного сообщества. Тем самым активно взращиваются социально болезненные и опасные для самого существования человечества явления, от терроризма до той же ксенофобии, от религиозного фундаментализма до массовой культуры. И все они в своей совокупности привели к тяжелому финансово-экономическому кризису, избежать который не удалось никому.

Такими стали результаты пирровой победы над вековечными устремлениями к общественному устройству на основах свободы, равенства и братства. «То, что произошло с Россией, – вспоминаю слова Леонида Леонова, сказанные им незадолго до кончины, – это огромное поражение человеческого разума».

Всё самое гиблое, самое отвратительное, самое циничное обрушилось на головы наших людей, наших читателей за последние двадцать лет. Кажется, нет в мире больше другой такой мерзости, которая бы не вершила свой победный марш по российским просторам. Читателям, если говорить о литературе, предъявлены все пороки, все ужасы кромешного ада, вся несуразица земного существования человека. Изменена, поставлена с ног на голову вся иерархия ценностей. Бога нет, всё на продажу, деньги не пахнут – такова триединая формула «продвинутой» культуры новой России.

Если, кто думает, что якутская культура здесь исключение, что ее духовность, ее народные корни не подвергаются нашествию внутренних короедов, тот ошибается. Проникли они и в зону вечной мерзлоты. Вот, как их покровительственно похлопывает по плечу одна либеральная московская газета: «Зрительный зал улавливал в якутской речи родные матерные словечки и пытался представить жизнь в холодном Якутске, где вечерами пьют и насилуют подростков (а чем еще в холода заниматься?)». Это о гастрольном спектакле «молодого и способного» режиссера Сергея Потапова.

Чем этот якут отличается от таких же «новаторов» в других культурах?.. Ничем, только лишь откровенной кличкой, которую цинично прилепила та же самая газетка вместо ожидаемой самим режиссером похвалы – «абориген».

Да, для растлителей наших национальных культур всё стало можно. И в моей родной Вологде идет спектакль в детском театре, где каждое третье слово – мат, а именем Бога, прости Господи, зовут собаку: «Ко мне, Бог! Анкор, Бог!» (пьеса Сигарева).

Тем не менее, положение не безнадежно. Такое великое достижение России, как дружба, взаимодействие и поддержка друг другом проживающих в ней народов, просто так не может исчезнуть, а будет существовать и вопреки драматическим обстоятельствам.

Чтобы заявить положительное, нужно оградить его от отрицательного.

Отрицательным можно считать сам системный подход к культуре за последние десятилетия. Во главе его стояли две направляющие. Первое: культура должна быть самоокупаемой. Самоокупаемость культуры – это нелепость, обман самих себя, какая-то варварская дикость. Если государство заботится о своих народах, то оно их оберегает в военном смысле и просвещает в духовном плане.

Вторая направляющая заключалась в том, что государство занимается «точечной» культурной политикой, поддерживая деятелей литературы и искусства грантами, премиями, наградами. Мол, мы им дали свободу слова, творчества, это – главное. Теперь они вольны делать, что хотят. К тому же скоро подрастут богатые благотворители – тогда и эта обязанность спадет с наших государственных плеч.

Всё это оказалось иллюзией. Подросла богатая прослойка общества и выразителем ее в духовном плане стала разновидность массовой культуры гламур – откровенная пошлость и антидемократизм.

В результате мы получили то, что имеем.

Но как в условиях рыночной экономики вернуться к тому доброму, разумному и, казалось, вечному, чем отличались высшие советские достижения в этой важнейшей сфере?

В наши дни в приказном идеологическом порядке невозможно заставить издавать и, главное, читать книги мастеров пера наших республик. Это – частный пример, касающийся и других видов искусства. Обмен культурными ценностями, а, значит, взаимообогащение и взаимовлияние российских культур возможно наладить лишь при общем оздоровлении духовного пространства России, которое нашими совместными усилиями должно приобрести глубоко конструктивную, а не разрушительную направленность.

Если нет переводов на русский язык, значит, наши братские литературы не выходят за границы своих республик и территорий, значит, прерваны творческие связи и контакты. Не только русские читатели, но, подчеркиваю, все читатели страны не знают, чем живут, к примеру, такие крупные литературы, как татарская, дагестанская, якутская и другие. Мы сохранили связи только на дружеском уровне, но за нами идут новые поколения литераторов, у них и этих связей нет. Мы теряем, по сути, многонациональную культуру России, а нам такого права разрушать то, что создано целыми поколениями россиян, никто не давал.

Литературы России всё дальше и дальше расходятся, они варятся в собственном соку, но, самое главное, что они теряют и национального читателя. Свой язык, который столь горячо поддерживался в годы перестройки, как и национальная самобытность, становятся уделом образованных интеллигентов, последних подвижников национальных культур.

Нельзя сказать, что национальные культуры даже в этой ситуации оказались бессильны противостоять глобалистскому нивелированию своей самобытности. В каждой республике были предприняты на уровне властей свои меры спасения. К примеру, в Республике Саха (Якутия) активно функционирует Академия духовности, занимающаяся пропагандой лучших достижений культур народов Якутии. В Дагестане работает Международный фонд Расула Гамзатова, оказывающий поддержку мастерам литературы и искусства, переводчикам, укрепляет связи народов республики. В других регионах деятелям культуры выплачивают гранты, оказывают материальную помощь, издаются их книги, покупаются картины.

На федеральном уровне в последнее время также предприняты шаги в поддержку развития межнациональных связей. Положительное начало для возрождения культуры всегда имеется. Не может уйти так просто с исторической сцены многонациональная культура России. И не уйдет!

Но сегодня государство должно предложить ей свою неотложную помощь.

В чем она заключается?

В российской традиции, многовековой, государство всегда выступало патроном культуры. Оно создавало Академию художеств, Румянцевскую библиотеку – сегодня крупнейшую в мире Российскую государственную библиотеку, музеи, театры и так далее. Не отрицало помощь и благотворителей, как, к примеру, Третьякова. Но всегда старалось играть ведущую роль в культурном строительстве.

Зачем было отменять старое, хорошо послужившее на межнациональные связи? Добрые традиции стали возвращаться.

Думается, период «варки в собственном соку», вызванный, как объективными, так и субъективными причинами, заканчивается. Такое умонастроение впервые проявилось на праздновании 110-летия со дня рождения Сергея Есенина в Константиново, куда приехала большая писательская делегация со всей России. Стояла чудесная золотая осень. О том, что «поэт поэту есть кунак», особенно убедительно говорили якутка Наталья Харлампьева, аварец Магомед Ахмедов, чуваш Валери Тургай, татарин Ренат Харис, башкир Равиль Бикбаев.

Процесс восстановления братских культурных отношений в самом начале, он объективен по своей природе, востребован самими народами. Без него Россия, как государство, потеряет лучшие краски своей многонациональной палитры. Помочь и даже в кризисные годы не дать ему заглохнуть – обязанность интеллигенции России и Якутии.

Земля единения душ. Беседа с писателем Владимиром Карповым

Владимир Александрович Карпов – москвич по нынешнему жительству, а родился он в городе Бийске Алтайского края, жил в Киргизии, Башкортостане, Чувашии, немало поездил по Якутии. Как и некоторые нынешние пятидесятилетние писатели, начинал в литературе с напором, активно и талантливо, брал сразу быка творчества за рога: одна за другой публикации в престижных «толстых» журналах, первые книги, рекомендации в Союз писателей СССР маститых учителей, затем – литературные премии, экранизации романов…

А потом произошёл обвал на пятнадцать лет, пребывание в зоне молчания до следующей книги, которая вышла в 2000 году. Все эти годы «для прокорма» Владимир Карпов работал на радио, и сейчас ведет свою радиопрограмму «Национальный герой» для слушателей Подмосковья.

В годы вынужденного творческого простоя для прозаика Владимира Карпова произошел именно тот случай, когда, по словам поэта Николая Ушакова: «Чем продолжительней молчание, тем удивительнее речь». Две его книги прозы (последнюю из них «Танец единения душ» обсуждали в ЦДЛ, так переводится название прекрасного, завораживающего своей сплоченностью, своим ритмом, якутского танца осоухай) были активно замечены читателями и критиками, автор был удостоен Большой литературной премии России, учрежденной компанией «АЛРОСА».

Да и как было Владимиру Карпову ее не получить, если роман писателя посвящен алмазодобытчикам?! Не подумайте только, что прозаик ради будущей премии выполнял некий корпоративный заказ или писал конъюнктурно. Владимир Карпов хорошо знает Якутию, по его роману в Государственном Академическом русском драматическом театре им. А. С. Пушкина в Якутске поставлен спектакль. Якутия – часть его биографии, а значит, и души. Вообще, он здесь человек известный, «свой», старается бывать на берегах Лены чаще, чем другие российские писатели.

К тому же Владимир Карпов давно переводит прозу Николая Лугинова. В его переводе вышел выдающийся роман якутского писателя «По велению Чингисхана».

Я разговорился с ним совершенно случайно, и с удивлением выяснил, что мы оба являемся заслуженными работниками культуры Республики Саха (Якутия). Для десятимиллионной Москвы случай, согласитесь, редкий. По аналогии как мне не вспомнить шуточное стихотворение алтайца Бронтоя Бедюрова: «Я встретил, кажется, японца, он был похожим на меня». И далее простодушное: «Мы изумленно друг на друга лишь глянули и разошлись».

С Владимиром мы не разошлись, а договорились посидеть и поговорить. О чём? А о чём могут сегодня говорить два русских работника культуры далёкого народа саха? О наших делах с братьями-якутами, о том, куда ж нам плыть в общей лодке.

Наша беседа была опубликована в «Литературной газете».

Владимир Карпов. Направление движения этой лодки выбрали наши предки. Русские землепроходцы были людьми предприимчивыми: в два-три десятка лет распахали сибирскую целину, раскинули железнорудные заводы и солеварни. Но они были и переимчивыми: вобрали в свой быт уклад сибирских народов, благодаря которому только и можно было выжить в суровых северных условиях. Стержневая заповедь этого уклада: нельзя брать лишнего от природы. Эта заповедь и в сегодняшних условиях единственно спасительна для всей человеческой цивилизации. Я эту землю полюбил, сначала занимаясь переводами книг Николая Лугинова, а потом уже и сам приехал в те края. В то время писал сценарий о Ерофее Хабарове, и вместе с Ерофеюшкой, «сиротинушкой государевым», как он себя называл, мысленно вживался в северный мир, обнаруживая в нем корни собственных душевных истоков.

Я ведь с Алтая родом. Природа там иная, но дух общенациональной жизни – очень близкий, почти родственный. К сожалению, на Алтае доводится бывать гораздо реже, чем в Якутии, где, кроме человеческого интереса, у меня было много творческих дел. Это и сотрудничество по переводу, и создание пьесы по мотивам своего романа об алмазной юности России – об удивительных людях, благодаря труду и одержимости которых страна сегодня выживает. Сейчас знаменитый в России (хотя достоин такой знаменитости по всему миру) якутский режиссер Андрей Борисов приступил к съемкам художественного фильма по моему сценарию, в основу которого лег роман Николая Лугинова «По велению Чингисхана». Любопытно, что для Лугинова в Темучине важнее всего его планомерное до гениальности строительство государства. Для меня – любящее сердце жестокого повелителя. Я думаю, что мальчик из самого заброшенного, зависимого, слабого племени в Великой степи именно на этом материале – на способности любить и на стремлении оберечь близких ему людей – построил свою империю. Представь его начало: восемнадцатилетний паренек бегает, прячется ото всех со своей молодой женой… Но вот жену предательски крадут, и он, неимущий, собирает пять туменов и разбивает войско большого народа. А когда освобождает свою красавицу Борте, объявляет воинам, что всё, дальше можно не идти, я, мол, нашел то, что искал.

Для режиссера Андрея Борисова, как я понимаю, в этом человеке интересны его этнокультурные корни, насыщенность его образа вековой поэтикой и мистическими знаниями. Последнее слово, конечно, за режиссером, но если «выпечется» этот трехслойный пирог, то мы приблизимся к тому образу, который потомки Темучина сотворили из его жизни.

Вадим Дементьев. У меня «якутские дела» поскромнее – в 2004 году я помог в Москве выпустить книгу переводов стихов Натальи Харлампьевой «Кумыс счастья» со своим послесловием. Редкий сегодня случай, сам знаешь, когда выходит в Москве переводная книга. Недавно Наталья Ивановна вновь прилетала из Якутска в Москву на Всемирный Собор, а потом встречалась с дочерью, которая учится в Петербурге. Умнейшая, надо сказать, женщина, редактирует республиканскую ежедневную газету и руководит Союзом писателей. Мне перед такими друзьями бывает стыдно, что мы их так бросили, нельзя в силу исторической ответственности так поступать… Конечно, разумом я понимаю… Но всё же… А тут она еще рассказала о дочери, единственном своем солнышке, которая сегодня боится в Питере за свою жизнь… За то, что якутка, раскосая… А как должна себя чувствовать за тысячи километров от нее мать?! Подумай, писатель!..

Якутские друзья-писатели, Александр Акимов, мой товарищ по аспирантуре, приглашали приехать, погостить, но я так пока и не выбрался. Якутия – тот субъект, как сегодня говорят, Федерации, куда не вылетишь на два дня, для поездки нужна неделя, а то и больше. У тебя есть книга под названием «Можно ли Россию пешком обойти?» Якутию, точно, никогда и никому не обойти. Даже великий якутский поэт, путешественник по многим улусам Алексей Кулаковский свою родину в начале XX века не обошел и не объехал. Ты же по Якутии разъезжал не с писательскими бригадами, как мы осенью 2000 года по приглашению той же компании «АЛРОСА»…

В .К. С Кулаковским в этом смысле я себя никак не вправе сравнивать. Это фигура для Якутии знаковая, жертвенная. Но пешком – не пешком, а бывать мне посчастливилось почти во всех улусах Якутии, территория которой, как известно, размером с три Европы. Здесь, среди людей, занимающихся коренными народными промыслами, открываются первозданные человеческие истины. Северный человек, с виду подчас неказистый, с ружьецом за плечом, выживет практически при любых цивилизационных катаклизмах. Помню, как пожилой оленевод на стойбище жалостно на меня всё смотрел и приговаривал, что у дочери в улусе два дня прожил – и то ему было тяжело, шумно! А улус этот, Эвено-Батынтайский, имеет две-три улицы, по которым всего пару машин за день проезжает. Для оленевода – страшный шум!

Хотя и обольщаться такой первозданностью не стоит. Наш ушлый современный человек, куда угодно проберется, протащит сквозь все кордоны свой товар. В тех же местах мы сидели на берегу Индигирки в ожидании вертолета. Река стремительная, холодом от нее тянет, темные сопки вдали. Красотища!.. Достали бутылочку «Столичной», чтобы погреться. Чую – запах от нее какой-то специфический. Смотрю на этикетке адрес производителя: «Россия». Ни города, ни села, а сразу – «Улица Неизвестного солдата, дом 17».

В. Д. Сегодня меня волнует иное. То, что называется на языке политтехнологов проблемой «регионального автономизма». Она нам досталась от 90-х годов, от тогдашних суверенитетов. Якутия здесь стояла не последней в очереди за особыми правами. Богатейшая в мире земля!..

Да, она получала большие доходы от продажи алмазов. Да, немалые фонды компании «АЛРОСА» ей принадлежали. Да, она расходовала большие финансовые средства на хорошее дело – на строительство прекрасных театров, библиотек, вузов, на школы национальных дарований, на поддержку творчества, в том числе и на уникальную Академию духовности, и так далее. Сегодня происходит болезненный процесс федерализации «АЛРОСЫ», то есть вывода этой мощнейшей и богатейшей компании из-под республиканского крыла[1 - Экономический кризис, начавшийся в 2008 году, показал, что центр (пользуюсь перестроечным термином) не только «берет», но и «дает», помогает. Что бы сейчас делала Якутия, когда мировой алмазный рынок рухнул? Брала непосильные для возврата кредиты? Продавала бы свои алмазные рудники, закладывала в иностранные банки золото, свою землю? Нужно быть объективными даже в своих мечтах. Процитирую к месту сообщение агентства Рейтер: «АЛРОСА, закончившая 2008 год с убытком на миллиард долларов, в течение всего первого полугодия 2009 года продавала алмазы только в государственный фонд Гохран, чтобы не реализовывать сырье на внешних рынках, где из-за кризиса спрос на продукцию АЛРОСы резко упал. В целом компания получила от правительства России 35 миллиардов рублей на закупку алмазов в Гохран в 2009 году. Кроме того, правительство намерено подготовить механизм выделения госгарантий на реструктуризацию долгов АЛРОСы перед российскими и зарубежными кредиторами. Долги АЛРОСы оцениваются в 3,6 миллиарда долларов при миллиарде долларов убытка. Контрольный пакет акций компании принадлежит правительству РФ, еще около 40 процентов акций – Республике Якутия (Саха)».]. В Якутии не очень спокойно, двух писателей даже посадили, но, слава Богу, вскоре выпустили. Приезжал В. В. Путин, разбирался. Будто бы он сказал: «Мы возместим ваши убытки». Пока на словах, хотя и президентских.

Ты вот, хорошо знакомый с трудом алмазодобытчиков, с «АЛРОСОЙ», что по этому поводу думаешь?

В. К. Я бывал на драгах, спускался в шахты, где добывают алмазы. Знакомился с людьми, перед которыми я преклоняюсь, или, точнее, смотрю на них снизу вверх, как на невиданных великанов. Чингисхан называл свое племя «людьми длинной воли», и в алмазном краю я встречал именно таких людей длинной воли. Но эти встречи и сотрудничество были тогда, когда президентом компании был В. А. Штыров. У него отец – адмирал и писатель. Причем, писатель не потому, что адмирал. А, действительно, писатель, художник слова! Видимо, и сыну он привил любовь к литературе, понимание значения слова в нашей жизни. А, может, просто такая мощная личность. Когда я с ним разговаривал, поражался: этот человек без записей владел всеми цифрами, связанными с производством, раскинутым чуть не по всему миру (в Африке, например), со стотысячной армией алмазодобытчиков. А когда речь зашла об отечественной истории, Штыров заговорил, в частности, о Льве Гумилеве, будто только Гумилевым в своей жизни и занимался. Тогда же руководителем пресс-службы «АЛРОСЫ» был еще один интересный человек Алексей Чертков, который восстанавливал историю якутского казачества.

Сейчас эти связи у меня почти пропали. Дело не в том, что сменилась команда. Руководители многих горно-обогатительных комбинатов (ГОКов), с кем мне доводилось встречаться, – нормальные сибирские мужики, буквально все поднявшиеся из рабочей среды. Когда у нас в стране назначался очередной вицепремьер правительства России, словно бы выведенный в тепличных условиях из одной и той же яйцеклетки, с одинаковой, как бы приклеенной, улыбкой, то я всегда вспоминал северян. Думал: ну, возьмите вы любого из этих толковых, рачительных хозяйственников, кровно связанных со своей землей! Они уже тем себя показали с лучшей стороны, что сами ничего не разбазарили и другим разворовать не дали! Для недавних лет – это подвиг! Но сегодня дело, видимо, не в конкретных людях, а, как ты выразился, в «болезненных процессах федерализации». Хотя в жизни России отдельная личность всегда значила многое. Вот только что я встречался с Андреем Борисовым, человеком, которого в Якутии любят буквально все. Речь у нас шла о творческих вопросах, но он с таким неподдельным почтением отзывался о президенте республики Штырове. Сказал просто: «Русский человек!..» Надеюсь, что и при новой системе выборов федеральные власти в своих предложениях кандидатуры на пост президента услышат голос многонационального народа Якутии.

В. Д. Ты правильно сказал, что мы все эти годы, как жадные наследники, всё что-то делим, делим, делим… Ничего особо не приращивая. И мое глубокое убеждение, что и в этом бесконечном дележе, от которого Россия устала, и в создании разного рода «автономизмов», «сепаратизмов», да и в обострении «национализмов» вины Центра из-за его непродуманных политических действий намного больше, чем в доле ответственности регионов, республик. Они при этом постоянном раздражении, как улитки, забираются в свои раковины, не хотят ни с кем ничем делиться, провозглашают суверенность своих территорий, автономность культуры и т. д. Всё это ведёт к какому-то дикому анахронизму, препятствует какой-либо модернизации, вызывают всё новые противоречия, постоянно грозящие конфликтами. Мы до сих пор не выработали ясной, скрепляющей всех и вся, идеи общности, солидарности, цельности. Заклинать о «единой и неделимой России» научились, а вот каким содержанием наполнить форму – не знаем.

Говорю это не голословно, а на основе анализа примечательного документа – проекта федерального закона «Об основах государственной национальной политики Российской Федерации», который вскоре будет рассматривать Государственная Дума. Представь на миг, что мы этим и другими правоустанавливающими документами выращиваем, подобно садовникам, цветы, красивые, разнообразные, а как составить из них букет, молчим. В царской России этот букет вязался вокруг самодержавия, главенства русского народа (что потом обругали «великодержавным шовинизмом»); при Советской власти – на основе идей интернационализма, будущего слияния наций и народностей в единое целое, «в человеческое общежитие», как сказал поэт, путем взаимовлияния и отсюда взаимообогащения каждого народа и каждой малочисленной народности великой страны. А сегодня? Абстрактное национальное единство, по мысли авторов законопроекта, поддерживают некие «государствообразующие народы» с такой расшифровкой этого понятия: «… народы, исторически сложившиеся на территории Российской Федерации, имеющие национально-территориальные образования внутри страны и участвующие в процессе формирования российской государственности». Ясно, что таким образом роль русского народа нивелируется в общем «котле» (в той же статье законопроекта прозрачно указано, что «государствообразующими» считаются народы, чья численность более 50 тысяч человек). Значит, получается так: народ, который составляет по последней переписи свыше 80 процентов населения страны, что по критериям ООН позволяет говорить о моноэтническом государстве, по своей строительной государственной обязанности и роли приравнен к чукчам. Я ничего не имею против добрых и мужественных жителей Крайнего Севера, меня всегда раздражали издевательские анекдоты по их адресу, но почему соседние с чукчами малочисленные юкагиры этим проектом также дискриминируются, теперь уже по сравнению с «государствообразующими»?! А где в этой схеме украинцы – третий по численности народ в России? Их вообще как бы и нет, и никакой их роли не предвидится в построении российской «суверенной демократии», как формулирует Владислав Сурков.

Все эти далеко идущие игры с государственностью, вся эта безответственная национальная политика, ведущая узкими тропами к национальным хаткам и юртам, как раз и вызывает напряжение на местах, ибо наши народы, якуты, в частности, исторически привыкли жить сообща с русскими, со своими старшими собратьями, они для этого и вошли в состав России, им уже и самим претит это кочкообразное сидение, но кто-то что-то вокруг всё делит и делит, и они всё замыкаются и обороняются от внешних воздействий.

В. К. Это так и не так. Монголы, а точнее, бурджугиты, к которым принадлежал Темучин, были чуть ли не самым малочисленным и слабым племенем в Степи. И, согласно этому законопроекту, никак не подпали бы под определение «государствообразующего» народа. А вон, какую империю размахнули: от океана до океана! Что касается нашего брата, русского человека, то здесь всё просто. Тема «коммуняк» уже отработана. Теперь новая песня – «фашисты», «скинхеды», «национал-патриоты»… Какая истерическая кампания развернута! В стране около 50 тысяч преступлений в год совершаются иностранными гражданами (в Москве два из трёх). Об этом молчат. Заметь, что в этой статистике не учитываются преступления людей, которые не принадлежат к титульным нациям или которые ведут открытую войну на Северном Кавказе, – речь идет о тех, кто не имеет российского гражданства. 50 тысяч – это интервенция! Если же говорить о моем, как русского человека, равенстве в строительстве государства с чукчей или юкагиром, то я не против: они в большинстве своем люди, сохранившие подлинные ценности. Другое дело, что русские – ниточка в бусах. Нет ее, и собирай отдельные рассыпавшиеся самоцветы.

В. Д. А что мы можем сказать о наших братьях-писателях? Гамзатов перед своей кончиной пошутил: «Я сорок лет назад потерял независимость, женившись на Патимат, и об этом никогда не жалел». Мы разорвали культурное пространство России, многие национальные культуры стали «независимыми». Легче им стало? На первых порах – да. Они самосохранялись и при поддержке республиканского руководства даже развивались, ибо выходили книги, платились пособия и гранты, поддерживались литературные журналы. Помнишь, как Якутия принимала самолет полуголодных писателей России в 1995 году? Накормила, как блокадников, отогрела. Какие детские школы мы в республике тогда видели, как повсеместно чувствовали заботу о культуре, о национальной литературе, чего сами были уже лишены! Но время автономного плавания проходит, пора возвращаться в гавань, к пирсу. И здесь, получается, что никто никого не ждет. Ты, Владимир, один из немногих, кто все эти годы работал на причале, то есть поддерживал порядок и не давал возможности окончательно растащить наработанное за прошлые годы. Как ты думаешь, можем ли мы восстановить наши связи, наше общее культурное пространство, о чем недавно мечтали участники форума деятелей культуры СНГ?

В. К. Еще во времена СССР один эстонский писатель признался мне откровенно, что ему всё равно, будет ли его читать тамбовский мужик. Что ж, насильно мил не будешь… А вот якуту Николаю Лугинову, алтайцу Бронтою Бедюрову, дагестанцу Магомеду Ахмедову (я называю тех, кого хорошо знаю), да и многих нашим товарищам из бывших союзных республик – не всё равно. Их волнует судьба тамбовского мужика, равно, как и судьба человека, близкого им по крови. Испытания прошлых лет нам пошли на пользу. Расслабившись в последние советские десятилетия, мы на собственном опыте поняли, что в нас «мы» не менее значимо, чем «я». Мы, Россия, – вода живая, которая, поднявшись из глубин, из подземных течений, любую емкость, любые формы заполнит своим содержанием. Только бы она была чистой.

Уроки Якутии

В бытность мою студентом, я зачитывался книгой Андрея Битова «Уроки Армении». Написанная в жанре эссе, она производила сильное впечатление новизной восприятия темы. Андрей Битов в вольной манере рассказывал о своих впечатлениях о неизвестной бытовой среде и незнакомой природе, открывая для себя (и для читателей) культуру армянского народа. Написана книга, действительно, мастерски, живо, вдохновенно. Но и не без битовской иронии и интеллигентного юмора.

Писатель «строил» в книге свою Армению, как мастер-каменотес из розового туфа город Ереван. В его рассказах обжигало армянское солнце и плескался прохладный Севан, чернели угольки, случайно попавшие из печи в хлеб лаваш, и звучали народные песни… Битов пытался смотреть на Армению любящими глазами своего друга писателя Гранта Матевосяна.

Автор этой книги уловил то, что носилось в воздухе, что сразу же привлекло внимание многочисленных читателей: так красочно, сочно, раскованно в тогдашней литературе о национальной стихии жизни еще не писалось. Скажу больше: читатель страны к тому времени уже вырос из униформы интернационализма (ничего в нем плохого не было, но заболтали, заговорили и этот советский феномен). Ему, читателю, захотелось иного – того, что и в жизни реально существовало, что было, оказывается, нашим народам не в тягость, а в радость. И такой акцент стал небольшим, но открытием.

Да, это был живой мир с людьми, хранящими верность традициям, своим предкам, с великим Сарьяном, Матедараном – хранилищем манускриптов, с обязательной «Историей Армении» в каждой семье, с почитанием своего алфавита, искусства, религии. И у всех, кто там не был, кто не жил в Армении, возникал невольный вопрос: а что же мы, почему у нас всё по-другому?..

Подобные книги воспитывали, направляли, вдохновляли. Книги не только Битова, но и грузина Нодара Думбадзе, азербайджанца Акрама Айлисли, армянина Гранта Матевосяна, русских Владимира Солоухина и Василия Белова (прочитайте у последнего его очерк «Моздокский базар», и на вас повеет свежим дыханием «Уроков Армении»).

Мы тогда еще не знали крайностей этих движений души, с энтузиазмом бросились в новую для нас стихию, больше чувственную, нежели рациональную, и стали очищать от патины времени золотую монету национального бытия наших народов.

Не ведали мы тогда, что золото имеет и еще один эквивалент, рожденный человеком: безудержное скопидомство и порочный эгоизм. Всё хорошо всегда в меру, и стоило расколоться единому миру, рухнуть некогда могучим опорам, как оно, это романтическое для нас злато, показало свою изменчивую природу: светлое национальное возрождение переросло в дикий национализм, в убогое затворничество и доморощенный духовный провинциализм.

Казалось, не будет конца череде войн, конфликтов, межнациональных свар… Но даже природная стихия, океан рано или поздно успокаиваются после штормов и бурь. Вышло солнце из-за туч, улеглись страсти, отгремели бои. Национальные мстители и защитники поутихли, террористы-разбойники разбежались, руины бездумно порушенного стали зарастать зеленой травой. И вновь потянулись на работу со своей тяжкой поклажей армянские каменотесы, чеченские мастера, владимирские умельцы.

Жить-то надо, а где жизнь, там и стройка.

 * * *

В первый раз я прилетел в Якутию после одной зарубежной поездки. Мы путешествовали по Испании: Мадрид, Толедо, Барселона, Коста дель Соль… Испания для нас, советских, во времена долгожителя Франко была закрытой страной, не было с ней дипломатических отношений, а значит, и туризма.

А многое ли поймет в такой древней и самобытной стране турист-ротозей, что он может увидеть за неделю?

В конце-концом, мне надоели музейные экскурсии, бессмысленное лежание на пляже, пробежки по магазинам… В старинном Толедо, каменном городе, напоминающем дагестанские аулы, я на ночь глядя ушел из гостиницы в город.

Перешел старинный мост через Гвадалквивир, усмехнувшись наивному романтизму Пушкина, который представлял эту реку совсем иной – не грязной горной канавой, которую я увидел, а земным раем: «Ночной эфир струит зефир, поет, бежит Гвадалквивир». Эфира и зефира на реке не чувствовалось, и романтики тоже не было.

Однако это все-таки был Толедо, город-легенда, древняя столица Испании!.. Остывающая своими камнями от знойного солнца, с открытыми двориками-патио, и с цветами, цветами, цветами…

Они везде – на окнах, в тавернах, на уличных и дворовых клумбах, даже на крышах.

Где-то в глубине древнего квартала играла народная музыка, слышались веселые голоса, женский смех. Настойчиво и призывно звучащая мелодия затягивала меня всё глубже и глубже по узким улочкам, лесенкам, пустынным маленьким площадям. Хотелось окончательно затеряться в этом незнакомом мире, уподобляясь главному герою любимого мной фильма Антониони «Блоу-ап» («Крупным планом»).

На широкой площади я сразу попал в круговорот праздничных испанцев, танцующих, поющих, на ходу подхватывающих горячую рыбу с огромных жаровен, обернутую в промасленную бумагу, запивающих ее из бутылок хересом, ящики с которым баррикадами громоздились в центре площади. Всё пылало, пенилось и сверкало.

А на деревянном помосте, под ярким светом фонарей, сменяющие друг друга пары без устали танцевали фламенко. Были здесь и дети, тоже одетые в национальные костюмы. Они выходили на помост первыми, а затем возраст танцующих постепенно повышался, пока на сцене под веселые крики собравшихся не появлялись старики и старухи, с молодым задором отплясывающие этот народный танец.