Рарок и Леса

– Я пойду с вами! – сказала Леса, не колеблясь. – Спасибо, мисс Молли!

– Просто – Молли! – ответила та, целуя её в щёку. – Вот умница!

Глава 102. Расскажешь мне о Помпеях

– А если он не откроется?!!

Луций весь дрожал. Если бы перед ним сейчас была каменная стена, он бился бы об неё руками, ногами, головой, всем телом! Но стены не было…

Проём между двумя обугленными деревьями зиял жуткой необратимой пустотой, в которую можно было глядеть, хоть целую вечность, а оно так и останется безнадёжно пустым, это пространство.

Луций не слышал, что ему говорил Рарок, он знал одно – богиня покинула его! Его богиня покинула его!!! Она ушла, и это было навсегда!..

Мальчик уже не мог сдерживаться, он упал на колени между двумя деревьями, сжал виски ладонями и завыл, как дикий зверь, зарыдал, закричал, как младенец! Так продолжалось долго, пока он не затих, замер, не меняя позы…

Рарок остался неподвижен, как статуя, но стал ещё более мрачен, чем прежде. Что ещё выкинет влюблённый по уши мальчишка? Ему не верилось, что Луций успокоился, скорее это напоминало затишье перед бурей. Вот же…

У самого на душе монстры скребут, а тут приходится возиться с мальцом-несмышлёнышем, который закатил вполне объяснимую истерику.

Луций сорвался, молча, но на удивление быстро. Он метнулся к мечу, так и лежавшему на охапке листьев, выхватил его из ножен, упёр рукояткой в землю, приложил два пальца к груди, отмеряя расстояние ниже левого соска, приставил туда кончик клинка и… получил мощный удар в челюсть, от которого его голова мотнулась назад, а сам он опрокинулся навзничь и упал, выронив при этом меч.

Рарок даже испугался – не сломал ли он сгоряча парню шею? Но, нет. Луций полежал совсем немного, потом зашевелился, сел и посмотрел на гладиатора с угрюмым равнодушием.

– Зачем? – спросил он. – Зачем ты не дал мне… это сделать?

– Из-за неё, – ответил Рарок, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно и глухо. – Это принесёт ей горе, когда она вернётся.

– Она не вернётся.

– В таком случае я сам найду её рано или поздно. Но при этом я совершенно не хочу омрачить радость нашей встречи рассказом о том, как закапывал тебя в этом саду.

– Но какая ей разница?..

– Дурачок, она любит тебя!

– Да? А почему она, как уснёт, так повторяет твоё имя?

– Что?

– Что слышал. Ну, может не сразу, а когда разоспится, так и заладит – Рарок, да Рарок! И всё ласково так…

– Если это такая шутка, то…

– Поверь, мне сейчас не до шуток.

– Так и говорит, значит? – спросил Рарок, помолчав.

– Ага, а ещё – Зиг, Зигушка! Что это за «Зигушка» такая?

– Это имя. Имя её друга, которого она любит.

– Любит?

– Да. Она мне сама говорила, что любит его.

– Ну, вот видишь, она кого-то из вас любит. А может обоих или по очереди. А я у неё так, вместо куклы!

– Может быть. Но ты не знаешь, как девочка может любить свою куклу.

– Как?

– Например, так, что без колебания способна загородить её собой от удара. Моего удара. Это надо ценить!

Луций задумался.

– Я тоже не сразу понял и принял то, как следует к ней относиться, – сказал Рарок после длинной паузы. – Леса не простая девушка, она принцесса.

– Она богиня! – возразил Луций.

Рарок смерил его долгим взглядом.

– Ты язычник, – сказал он, усмехнувшись. – Но это поправимо. А почему ты решил, что она богиня?

Луций рассказал.

– Возможно, ты прав по своему, – согласился гладиатор на этот раз. – Но для меня она – принцесса «Огненного трона», законная наследница престола и… моя госпожа.

– Ты её подданный? – удивился Луций.

– Нет, я люблю её, – ответил Рарок, пряча глаза, – но она об этом не знает.

– Почему?

– Это сложно. Когда я её встретил, то её сердце было занято. Правда, потом я понял, что их отношения с мастером Зигом не просты, хоть она и глядела на него влюблёнными глазами, а он ревновал, когда видел меня рядом с ней. Понимаешь, я всегда уважал чужие чувства. Нельзя разрушать чью-то любовь, чтобы на её обломках строить свою.

– Но ведь люди так делают.

– Это путь к несчастью. Призрак былой любви, которую убили, как прохожего ночью, чтобы завладеть его имуществом, так и будет стоять между людьми, совершившими это преступление. И, в конце концов, превратит их любовь в ненависть. Другое дело, если та, прежняя любовь пропала сама собой. Тогда на её месте может родиться новая. Может быть такая, которая уже не пройдёт.

– Ты гладиатор или философ?

– А что, сочетание того и другого, по-твоему, невозможно?

– В моём мире гладиаторы не философствуют. Они не то, что читать и писать, говорить-то, как следует, не умеют. Нет, конечно, между собой они разговаривают, но делают это даже хуже, чем плебеи.

– У нас тоже таких хватало. Книгочеев среди гладиаторов я встречал немного. Кроме себя могу назвать только своего наставника – Лозаса и приятеля – Валентина, но этот, вообще, больше на аристократа похож, даром, что сын слесаря, а гладиатором стал, потому что не хотел быть купцом.

– И всё-таки, я не понимаю, почему ты не открылся Лесе?

– Прежде всего, я сам не сразу понял, что люблю её. Наше знакомство не было продолжительным, но дело не в этом. Сначала я хотел понаблюдать, насколько у них с Зигом всё далеко зашло, а потом, когда узнал, что она принцесса, то понял, что я ей неровня.

– В чём неровня?

– Как в чём? Рядом с принцессой должен быть принц, а не гладиатор.

– Это когда речь идёт о политическом браке, а не о любви! – горячо возразил Луций, проявляя удивительную осведомлённость. – У нас в Помпеях аристократки постоянно заводят отношения с гладиаторами. И никто на это им не пеняет, даже мужья.

– Ну и нравы у вас в Помпеях! В моём мире по сути то же самое, но всё происходит тайно. Если бы какой-нибудь муж такой дамы в Торговом городе застукал у неё в спальне меня, вышел бы крупный скандал. Мужья в таких случаях или не знали, что происходит, или делали вид, что не знали. Но, может быть то, как к этому относятся у тебя на родине, правильней, а то бывает слишком много крика вокруг простого и очевидного дела. Но принцесса, это совсем другое дело. Огненная принцесса может позволить себе то, за что любую другую девушку подвергнут публичному осуждению, а могут и наказать, причём, наказать жестоко. Возможно, ты прав, и я должен был признаться ей в чувстве, которое возникло тогда… когда она спасла меня от моего же страха к… Но об этом тебе лучше не знать. Кстати, я уже извинился перед ней, а теперь прошу прощения у тебя.

– За что? – искренне удивился Луций.

– Я не имел права осуждать выбор принцессы, и не имел права поднимать на тебя руку. Даже если не брать остальные соображения в расчёт, то убийство любовника той, кого бы рад сам назвать своей возлюбленной, да ещё у неё на глазах – поступок достойный дикаря и способный привести лишь к тому, что свершивший это злодеяние будет, отвергнут раз и навсегда.

– Рарок, мы не лю…

– Стой, ни слова больше! Если ты скажешь, что не был её любовником, я перестану считать тебя мужчиной. Не стоит убеждать меня в своей трусости. Также я не хочу, чтобы ты выглядел в моих глазах глупцом, ведь отрицать очевидное может только глупец!

– Отрицать очевидное?

– Луций, я застал вас спящими в обнимку и нагими. Что ещё нужно, чтобы решить, что вы любовники? Ну, разве что то, как она бросилась тебя защищать.

– Но ведь я тогда просто сам…

– Я тебя предупредил. Замолчи сейчас или пожалеешь! Я и так проявляю терпимость несвойственную мужикам. Будь Леса обычной горожанкой, всё было бы иначе, но моя принцесса имеет право быть такой, какой считает нужным! Короче, будешь оправдываться – заколю.

Луций поглядел на гладиатора со страхом, как-то забыв о том, что сам собирался свести счёты с жизнью несколько минут назад. Рарок говорил вполне серьёзно, но в его словах здравые рассуждения мешались с каким-то безумством. Пожалуй, с ним и впрямь лучше не спорить.

– Так что мы будем делать, пока этот, м-м, портал закрыт? – спросил он, решив поменять тему.

– Сначала обустроимся здесь получше. Неплохо бы соорудить навес, собрать побольше листьев и фруктов, чтобы не искать их, когда стемнеет, потом ты мне покажешь чему тебя научила Леса. Кое-что я уже видел, и это произвело на меня неплохое впечатление, но хотелось бы составить более полную картину. Тогда мне проще будет научить тебя остальному. Ты парень одарённый, и если захочешь – можешь стать мастером меча. В жизни пригодится, и сам будешь чувствовать себя уверенней.

– А потом?

Луций вдруг испугался, не пришлось бы ему платить за обучение, как это было принято когда-то у спартанцев.

– Перед сном расскажешь мне о Помпеях, – ответил Рарок.

Глава 103. Там будет у нас свежатинка!

«Едем к чёрту в зубы!»

Михал был уверен, что эта мысль сверлила мозг не ему одному. И было от чего так подумать. Дорогу, по которой они ехали, успели окрестить «Дорогой монстров». Собственно так оно и было – монстры занимали большую часть дороги, широкой, как городская площадь, через которую она пролегала. Михал не помнил, чтобы в Торговом городе была такая дорога, а в скорости он убедился, что её и в самом деле там не было – через четверть полёта стрелы город размывался, переходя в зыбкую радужную пустыню под тошнотворным кирпично-красным небом. Ясно было, что они и впрямь уже не в своём мире, и то место, куда они попали, сначала является лишь иллюзией города, которая постепенно разрушается.

Однако дорога, пролегавшая через нестабильную переливающуюся пустыню была реальной, вполне твёрдой и достаточно широкой, чтобы проехать колонне из автомобилей бок о бок с потоком монстров, только в обратном направлении. Монстры, по-прежнему, не обращали на них никакого внимания. Единственный случай нападения монстра на человека в этом мире произошёл с Гюрзой, да и то, по мнению Михала, девушка была виновата сама.

Захотела отбить от общей массы небольшого монстра похожего на помесь крупной змеи, ежа и гусеницы. Она одела для этого жёсткие кожаные краги, усиленные кусками старой кольчуги, нашитыми сверху и попыталась оттащить тварь, ухватив её за хвост, но та изогнулась и тяпнула Гюрзу за ногу, после чего, как ни в чем, ни бывало, вернулась к своим и поползла дальше.

Пришлось отправить Гюрзу в тыл, то есть в здание банка, где они оставили выживших горожан, несколько свих людей, внезапно захандрившего Зигмунда и Руфуса, взявшего на себя труд за всем этим присматривать.

То, что Зигмунд без лишних разговоров отпустил их, показалось Михалу странным, но теперь он, кажется, понял, в чём дело и поделился своими соображениями с Галлем. Тот сказал, что это вполне возможно. А предположение было таково, что человек, стоящий на пороге смерти становится эгоистичным, как ребёнок. Зигмунд сохранял ясность ума, редкую в его возрасте, но сейчас мысль о том, что ему предстоит переселиться в мир иной вместе со своей армией и армиями союзников, не казалась ему неудачной, а наоборот представлялась естественной. Это настораживало, но… они ведь сами лезли к чёрту в зубы.

– На горизонте что-то есть! – сказал молодой охотник, сидевший на переднем сидении.

(Они с Галлем помещались сейчас на заднем и были заняты обсуждением стратегических планов, попутно играя в подкидного дурака.)

Михал вгляделся в то, на что указывал этот парнишка. Действительно, на горизонте темнела неровная полоска, которую можно было принять за тучу.

– Горы? – предположил Галль.

Михал пожал плечами. Может быть и горы. Здешняя география не совпадала с географией их мира, иначе они бы сейчас попали в городские предместья Торгового города, плавно переходящие в широкие поля и пастбища. А здесь могли быть и горы.

– Горючего хватит? – спросил он вместо того, чтобы высказать все эти размышления.

– Хватит, – ответил Галль. – В крайнем случае, нагоним нового.

Последняя фраза Михала удивила. Да, у них на борту есть несколько устройств для производства самогона, да таких, каких в Междустенье не видели. Это было что-то особенное, великолепно сделанное и, конечно, древнее, как все эти машины. Михал даже не знал точно, как это работает, но результат превышал обычный раз в десять при тех же условиях. Но, даже при таких устройствах они должны были встать лагерем на весьма продолжительное время, пока это горючее наберётся в необходимом количестве. Однако это было возможно в лесу, в крайнем случае, в поле. Из чего они будут гнать самогон здесь в радужной пустыне?

Галль угадал его мысли и махнул рукой в сторону предполагаемых гор.

– Монстры, хоть и чудища, но существа живые, – сказал он. – Они совершают переход неведомо откуда неведомо куда, но ведь где-то они рождаются, где-то растут, что-то едят. Я думаю, что это происходит там, врядли дальше, иначе на переход им пришлось бы потратить слишком много жизненных сил. В общем, доедем – найдём из чего сделать горючее.

«А если там ещё и бегает что-то съедобное, то будет у нас свежатинка, а то так надоели эти галеты, что хоть криком кричи!» – подумал охотник, вожделенно взглянув на свой лук.

Глава 104. Всё будет в порядке!

Им не хватало знаний. Это было очевидно – откуда же им взяться?

Сначала всё складывалось удачно. Они с Дианой взобрались на самый верх смотровой вышки и обнаружили там кристалл размером с голубиное яйцо, закреплённый на каменной подставке с золотыми зажимами. Казалось, что из этого кристалла исходит тьма, но на самом деле из него ничего не исходило. По-видимому, это он до сих пор испускал нитевидный луч света, пронзающий облака. Как с ним поступить было неясно. Оставалось надеяться, что их учёные друзья помогут им, вот только куда-то они запропастились.

Валькирию притащили Василь и Валентин. Это была та самая, которую сбила камнем Диана. Ребята рассказали, что она брела куда глаза глядят и не сопротивлялась, когда они взяли её под руки и повели с собой.

Когда её спросили насчёт кристалла, то она сказала, что его могут зажечь только несколько сестёр. Потом внимательно поглядела на Маранту и Диану и сказала, что можно попробовать с ними, так-как они достаточно сильные.

Кристалл и впрямь зажёгся, а вместе с ним зажглись порталы, из которых посыпались монстры! Пришлось занимать круговую оборону вокруг башни, так-как монстряки, словно магнитом притянутые, лезли именно к ней.

Маранта уже решила, что дело плохо, ведь их было лишь четверо, (валькирия не в счёт – она сидела и апатично смотрела на кристалл; на предложение помочь, только головой мотнула), но тут к ним явилась неожиданная подмога – отряд из двенадцати таких же валькирий, но бодрых и грозных, к тому же с окровавленными мечами. Видать, кого-то уже резали.

К удивлению защитников башни, девы-воительницы набросились на монстров! Но это было не всё – через малое время на плацу появилась четвёрка – два живых головореза и два железных. Иными словами – Золас, Зиг, Механикус и сэр Мальтор.

Как потом выяснилось, Зиг с пристрастием допросил девушек мисс Молли, и выяснил, что оба железных человека заперты в подвале штаба, там, где написано – «Бомбоубежище». Когда они нашли эту дверь, Золас без труда открыл её. Там они нашли двух железных мудрецов, разбирающих на части чей-то труп. Освобождённые даже жалели, что их оторвали от столь интересного занятия.

Последним на плац явился Шарль, закинувший голову гигантского монстра подальше в скалы. Циклоп принялся рвать в клочья монстров покрупнее и топтать, словно тараканов мелочь человеческих размеров. Тем не менее, валькирии, когда монстров больше не осталось, направили свои клинки на него. Но тут между ними и Шарлем встали Маранта и Василь, к которым присоединились все остальные.

– Почему вы защищаете монстра? – спросила их предводительница совершенно ровным обыденным голосом, несмотря на то, что только что яростно сражалась.

– Это наш друг и союзник, и мы не дадим причинить ему вред! – ответила Маранта.

– Если бы мне это сказал кто-нибудь другой, а не Огненная королева, пусть и не коронованная, я не стала бы слушать, но пусть будет по вашему разумению.

Все переглянулись, Диана побледнела, как полотно, сэр Мальтор, Механикус и Зиг дружно кивнули головами.

– Позже всё расскажем, сказал Зиг, а сейчас стоит попользоваться нежданными привилегиями!

Валькирии слово своё сдержали, Шарля тоже удалось успокоить, но тут произошла катастрофа – кристалл на башне снова начал мигать и световая нить опять заплясала в небе.

– Этот артефакт скоро погаснет навсегда, – сказала старшая валькирия. – Порталы закроются, но у нас есть ещё несколько таких же ключевых кристаллов. Один из них на вершине горы, в двух днях пути отсюда.

– Пойдём туда немедленно, – сказал Золас. – Я хочу видеть свою внучку!

Два взгляда, казалось, пронзили его насквозь. Это были взгляды Маранты и главной валькирии. Но старый разбойник не обратил на это никакого внимания. Против, собственно, никто не возражал, но тут Диана указала на фигуру, сидящую на ступеньках железной лестницы, и спросила:

– А с ней что делать?

Маранта поняла, что она имеет ввиду контуженную валькирию.

– Пусть идёт куда хочет! – сказала старшая. – Среди сестёр ей больше не место.

– Ничего, мы всё устроим! – заявил Василь. – Мам, вы отправляйтесь, я вас скоро нагоню.

Он и вправду нагнал их через сутки, и, как ни в чём не бывало, подсел к вечернему костру. На немой вопрос Маранты, Василь что-то несколько минут шептал ей на ухо, после чего глаза воительницы округлились, и она зажала себе рот рукой, чтобы не расхохотаться в голос, так-как многие из их компании уже спали.

– Ты уверен, что всё сделал правильно?! – спросила Маранта шёпотом.

– Она не была против! – ответил Василь. – Я думаю, ей понравится жизнь обыкновенной женщины.

– А как же девушки и Дороти? Испугались, небось, до полусмерти?

– Не без этого, но я убедил их, что она не опасна, безоружна и больше не является валькирией. К тому же нуждается в помощи. Видела бы ты, как они её облепили! Девушки в салоне добрые и всегда помогут тому, кого одолевает тоска душевная. Я-то знаю!

– Ничуть не сомневаюсь, что знаешь. И куда же они теперь?

– В Золас-град. Мастер Валентин проводит их. Я бы тоже проводил, но мне надо знать, что с племяшкой всё в порядке.

– Всё будет в порядке с твоей племяшкой! – уверенно сказала Маранта, хотя сама не знала, откуда у неё такая уверенность.

Глава 105. Я их приведу!

«Ягда хорошая девочка, она всё сделает правильно!» – повторяла Ларни, взбираясь на стену.

Ягда действительно была хорошей и очень милой двенадцатилетней девочкой, живущей по соседству. У неё было два младших брата двух и трёх лет, так что она знала, как надо обращаться с младенцами. Но всё равно Ларни волновалась за маленькую Зою!

А ведь придётся ещё оставлять, а когда подрастёт, то и отпускать придётся, хоть и не хочется… Почему-то, она волновалась за младшенькую больше, чем в своё время за Лесу. Но теперь ей надо волноваться не за дочку, оставленную на время в надёжных руках, а за Стефана с мальчиками. Ну, и за Лесу, конечно, которая гуляет неведомо где!

Но Леса шальная охотница на монстров, всегда готовая к нападению, а вот муж и сыновья, это совсем другое дело. Мальчики ещё не вошли в возраст, рано им в бой с ордой монстров, которая может, как лавина вывалиться из чащи в любую минуту. И Леса ведь тоже эту лавину не удержит, но Ларни знала, что у старшей дочери есть в катакомбах несколько укрытий с запасами еды, воды и патронов. А вот те, кто в лесу такого укрытия не имеют…

Ларни одёрнула себя. Если она будет так трястись, то ещё чего доброго со стены свалится! Там уже несколько часов пылает и дымит сигнальный костёр, который поддерживают четверо очень гордых своей миссией подростков. Ещё с десяток их сверстников сидят на стене и смотрят в разные стороны, выглядывая Стефана с мальчиками, ну, и монстров, конечно!

Вообще-то, она могла туда не ходить, но ей надо было проверить всё самой. Ворота она уже проверила. Их закрывали по первому её слову. Люди привыкли доверять словам членов их семьи, и когда она сказала про монстров, охотники забегали, как муравьи в потревоженном муравейнике. Никто даже не спросил, откуда она узнала про нашествие.

Конечно, она никому не сказала про Кейни! Про визит давней подруги можно было говорить только маме и Стефану. Ну, ещё Руфусу. (Последний узнал её историю, когда ему самому исполнилось восемнадцать. До этого Ларни берегла душу брата от лишних подробностей. Узнал и пришёл в ужас! Но потом долго думал и молился. И грехи ей всё же отпустил… После даже просил прощение за слишком поспешное осуждение сестры в деле, где судьями могут быть только Высшие силы, давшие человеку тело, разум и душу, полные страсти! А ещё, с интересом расспросил её, но уже не о Кейни, а о том, что она видела в царстве князя Тьмы, ну, и о нём самом тоже.)

Вообще-то, отец тоже знал о том, что с Ларни приключилось и кто такая Кейни-лепрекон. Но он тогда только покачал от удивления головой, посмотрел на Стефана, на Лесу и, ничего не сказав, махнул рукой – дело прошлое, а вы взрослые люди! Потом всё забыл, наверно. А может, не забыл, но ни разу не упомянул о том, что его приёмная дочь, жена его сына имела когда-то любовную связь с девушкой не человеческой расы.

Однако знать об этом всему Междустенью не следовало. И Ларни, на случай, если её будут расспрашивать, откуда узнала про монстров, решила соврать про вещий сон, либо про внутренний голос. Ведь слышал же Руфус голоса в детстве? Теперь не слышит. Нет, сон лучше! И Руфус… Точно! Руф пришёл к ней во сне и рассказал про монстров! Это всем всё объяснит, и лишних вопросов не будет. Надо только предупредить самого Руфа, когда он вернётся, а заодно попросить об отпущении греха лжи во благо, но это потом…

Рассуждая, таким образом, Ларни обходила покосившиеся, но всё ещё крепкие стены, которые защищали их поселение на протяжении нескольких поколений. Неудобство было в том, что наверху эти стены были сильно изношены. Взрыв, уничтоживший гигантскую крепость, оставил глубокие выщерблины, практически уничтожил бетонное ограждение, изрыл пешеходные дорожки и начисто снёс крышу, некогда защищавшую стену от непогоды, оставив торчать куски арматуры и искорёженных стальных профилей. Между всем этим приходилось лавировать, рискуя одеждой и возможностью получить лишнюю ссадину.

Но все эти недостатки компенсировались высотой. До сих пор ни один монстр не преодолел эти стены. За ними люди чувствовали себя в полной безопасности. Опасность ждала их снаружи, но не выходить за пределы стен жители Междустенья не могли – их общество жило охотой и огородничеством. Для полей и разведения скота в большом количестве условия были неподходящими.

Ларни прошла по мостику из проложенных над пропастью брёвен с бывшей внутренней стены на бывшую внешнюю. Теперь они обе были внешними, но называли их по-старому, чтобы не путаться. Ларни мельком взглянула на церковь, которая была сейчас далеко внизу и подумала, что мост здесь нужен поосновательнее, а то с пары этих брёвен, больше похожих на жерди, легко можно оступиться в темноте. Внешняя стена пострадала меньше, взрыв тогда шёл изнутри, и внутренняя стена приняла на себя большую часть удара. От этого она наклонилась и просела. Теперь обе стены были почти на одном уровне, и это облегчало обзор наблюдателям.

На внешней стене было всё в порядке – запасы воды, камней для метания и стрел выглядели внушительно. Пока здесь дежурили только мальчишки и пара девочек, но когда придёт нужда, сюда поднимется всё население Междустенья, и на врага обрушится ливень стрел и град камней!

Стрелять из лука здесь умели все – и мужчины, и женщины. Степень взрослости мальчика в этом обществе определялась тем, может ли будущий охотник натянуть лук своего отца. Поэтому, главная надежда здесь была на стрелков. Сейчас масса народа была занята производством стрел, ведь защищать стены иными способами охотники просто не умели.

Лани прошла вдоль стены, перекидываясь словом-другим со всеми, кого встречала по дороге. Так она оказалась с той стороны Междустенья, где были ворота. Какими бы высокими их не старались сделать прадеды нынешних поселенцев, ворота не доходили даже до половины стен. Поэтому над ними была сооружена площадка для стрелков, защищённая с внешней стороны мотками колючей проволоки.

Ларни сейчас находилась ещё выше, на таком же мостике из двух длиннющих брёвен, как тот, что соединял стены с другой, глухой стороны поселения. Ларни вгляделась в лесную чащу. Тишина. Благодаря тому, что люди расчистили под стенами пространство для огородов, лес отступил, но на расстоянии двух полётов стрелы всё равно стоял, словно ряд воинов, скрывая всё, что делается за их спинами.

Где-то там были её муж и сыновья. Ларни не раз подумывала было подняться на «Сторожевую башню» – столетний вяз, который вымахал выше стен их поселения, но она знала, что не увидит ничего, кроме бескрайнего моря листвы. Если бы не маленькая Зоя, она бы точно отправилась в лес на поиски своих, ведь ей были известны все их любимые места, а в лесу ещё и обострялось особое чутьё, позволяющее ей быстро найти дорогу, определить направление, учуять зверя и отыскать человека.