1983-й. Мир на грани

Об Андропове на Западе знали неприлично мало, а его жизнь была полнокровной и яркой. Он родился в 1914 году в городке, который можно было бы назвать кавказской провинцией. Его отец, Владимир, работал на маленькой станции железной дороги, соединявшей Москву с Баку – городом на побережье Каспийского моря. Его мать, Евгения, являлась приемной дочерью владельцев московского ювелирного магазина. Когда Юрий был подростком, в бассейне Волги, в Ставропольской губернии, происходил процесс принудительной коллективизации сельского хозяйства. Это было тревожное время, но еще тревожней станет в 1930-х годах, когда Сталин начнет проводить политику преследования и арестов богатых крестьян, или кулаков, которые, как считалось, не признавали ленинскую революцию. В результате преследований и последовавшего за ними голода погибли, наверное, миллионы. В 16 лет Андропов вступил в союз молодых коммунистов – комсомол – и сделал это не по беспечности и не из карьерных соображений. Этот шаг явно свидетельствовал о том, что юноша был активистом и ревностным сторонником коммунистической системы в годы насилия и глубокого раскола на его малой родине.

Родители Андропова умерли, когда ему не было и 20, и он, уехав из родных мест, жил в более крупных промышленных приволжских городах, где работал и на телеграфе, и киномехаником, и на пароходах, плававших вверх по реке. В 1936 году он закончил Рыбинский речной техникум и стал секретарем его комсомольской организации. Видимо, это занятие ему понравилось, потому что затем он стал комсоргом местной судоверфи, в 1938 году был избран первым секретарем Ярославского обкома комсомола. То было время первых пятилеток, когда за десять без малого лет Советский Союз стремительно превратился из страны с аграрной экономикой в мощную промышленно развитую державу. Ради этого трудящиеся, не доедая и ютясь в лачугах, были вынуждены выполнять постоянно повышавшиеся производственные планы. Это давление на местах, которому иногда оказывали яростное сопротивление, усугублялось огромным политическим давлением Центра. Сталин приступил к масштабной чистке рядов коммунистической партии, которая коснулась врачей, ученых, писателей, интеллигентов и, наконец, затронула Красную армию в период, обобщенно именуемый Большим террором. Миллионы членов партии, военачальников и выдающихся людей, признанных «врагами народа», погибли во время чисток или были сосланы, чтобы погибнуть в сибирских трудовых лагерях. Все эти бурные годы истории Советского Союза Андропов оставался преданным и активным коммунистическим деятелем.

В мае 1940 года партия направила 25-летнего Андропова на север, в только что созданную Карело-Финскую Советскую Социалистическую Республику. Там он познакомился с Таней [Татьяна Филипповна Лебедева] и на ней женился. Советский Союз только что закончил короткую, но кровавую войну с Финляндией, известную как Зимняя война. Сталина заботила защита Ленинграда, находившегося всего в 20 милях [32 км] от финской границы. Он требовал расширения территории, но финны оказали сопротивление. После вторжения Сталина в их страну они несколько месяцев успешно сдерживали советское наступление, что выявило большие недостатки в Красной армии. В результате создания новой Карело-Финской республики, после все-таки наступившей победы Москвы, к СССР была присоединена захваченная у Финляндии территория, и Андропов был избран первым секретарем ЦК ЛКСМ Карело-Финской ССР, то есть занял важный руководящий пост.

В июне 1941 года в Советский Союз вторглась трехмиллионная германская армия. Это было крупнейшее в истории военное вторжение. Гитлер говорил о своем «крестовом походе» против большевизма. Он называл советское государство «прогнившим сооружением», которое «рухнет», стоит его только толкнуть. Вскоре Карелия вступила в войну, поскольку финны, ставшие теперь союзниками немцев, стремились вернуть себе часть утраченной территории. Советский Союз предпринял сверхчеловеческие усилия, оказывая сопротивление оккупантам. В Карелии, в частности вдоль Белого моря до портового Мурманска, в рекордные сроки была построена новая железная дорога, а партизанские группы отправлялись в леса и болота в тылу врага, где им предстояло действовать. Комсомольская организация под руководством Андропова активно участвовала в этих мероприятиях. Хотя лично Андропов и не сражался вместе с партизанами, он организовал набор нескольких тысяч комсомольцев для их обучения диверсионной деятельности. Их посылали за линию фронта, находившуюся за столицей республики – Петрозаводском, и они попадали к финским военным. Кроме того, комсомол отправлял тысячи молодых рабочих на заводы и лесные склады. От людей требовали напряженной работы, титанических усилий, в то время, в 1941 и 1942 годах, Советский Союз нес огромные потери. Андропова, который провел быструю и эффективную мобилизацию комсомольцев, партийные бонзы явно заметили и в конце войны назначили на ответственный республиканский партийный пост. Это было для него повышением, поскольку с комсомольской работы он перешел на работу в ключевую структуру коммунистической партии.

В конце войны Советский Союз лежал в руинах. В борьбе с нацизмом погибли около 27 млн солдат и мирных жителей. Разорение было чудовищным. Отступая, германская армия уничтожала все, в том числе были разрушены 32 тыс. заводов, 65 тыс. км железнодорожных путей, 70 тыс. сел и деревень и около 100 тыс. колхозов. Советский Союз потерял треть своих довоенных богатств[41]. Послевоенное восстановление страны требовало огромных усилий, и централизованное советское государство вскоре приступило к нему. В Карелии положение было не столь тяжелым, как в других частях страны, но существенные проблемы требовалось решить. Старые деревянные дома Петрозаводска сгорели. Заводы предстояло восстановить. Многих людей необходимо было вернуть в родные места. Однако в параноидном мире сталинского государства главной проблемой являлась безопасность: требовалось разыскать и покарать всех тех, кто симпатизировал врагу. В восстановлении Карелии Андропов играл ведущую роль и в январе 1947 года, в возрасте 32 лет, он стал вторым секретарем в партийной иерархии Карелии.

Андропову посчастливилось избежать репрессий во время проходившей в 1950 году чистки карельского партийного руководства, и в следующем году, по особому указанию Центрального комитета партии, его перевели в Москву. Когда Андропов работал в Карелии, некоторые влиятельные люди, поддерживавшие его в Кремле, обратили на него внимание как на подающего большие надежды работника, и он получил повышение. После двух лет работы Андропова в Москве в его карьере произошел новый поворот: его перевели в Министерство иностранных дел, где ему было дано особое поручение – курировать отношения Москвы со странами Восточной Европы. В 1954 году Андропова направили в Будапешт в качестве советского посла в Венгрии. Пока он там был, произошли события, имевшие решающее значение для будущего этой страны.

Смерть Сталина в 1953 году стала для Советского Союза и его союзников началом новом эпохи. Казалось, что контроль Москвы будет ослаблен. Ощущая приближение реформ, восточногерманские рабочие вышли на улицы, на демонстрации. В Чехословакии и Венгрии происходили забастовки, но авторитарные коммунистические правители Восточной Европы быстро восстановили порядок. В Москве к власти в Кремле пришла новая группа руководителей во главе с Никитой Хрущевым, которая, как казалось, поддерживала возрождение гласности. Процесс реформ принял удивительный оборот, когда, выступая вечером на съезде партии, состоявшемся в феврале 1956 года, Хрущев осудил Сталина как «жестокого» руководителя, на котором лежала ответственность за ужасные преступления и кровавый террор. Заявить об этом было все равно, что снять крышку с кипящего котла. Для народов Восточной Европы наконец-то, как казалось, стали возможными перемены. В июне 1956 года польские рабочие вышли на демонстрации, протестуя против условий труда, и вскоре это движение вылилось в противостояние самому государству. В столкновениях с полицией десятки демонстрантов были убиты и сотни ранены. Был назначен новый руководитель, Владислав Гомулка. Надеялись, что его достаточно уважают, чтобы он смог объединить страну. Народные ожидания перемен продолжали нарастать. Наконец в Варшаву прилетел сам Хрущев, пригрозивший ввести советские войска, чтобы восстановить порядок. Было достигнуто временное соглашение. Разрешалось провести некоторые реформы, но Гомулка пообещал быть хорошим союзником и сторонником Варшавского договора.

Еще более масштабная демонстрация народовластия произошла через несколько месяцев в Венгрии. И здесь уличные протесты переросли в полномасштабное противодействие государству. Венгерский руководитель попросил о помощи советского посла Андропова, и он пообещал, что 30-тысячное советское войско возьмет Будапешт в кольцо и восстановит порядок. Однако последовавшие за этим яростные столкновения только разозлили венгров. Как и в Польше, здесь тоже начали искать нового руководителя, который, как надеялись, сможет стабилизировать ситуацию. Этим человеком стал Имре Надь. Однако при нем беспорядки усилились еще больше, вылившись в большое восстание против советского правления. И в начале ноября в Будапешт тоже были направлены советские войска, на этот раз вместе с танками. Кровавые бои на улицах Будапешта шли нескольких недель. Были убиты сотни советских солдат и тысячи протестующих венгров. Центр города был разорен. Венгры рассчитывали на военную поддержку Запада. Президент Эйзенхауэр и его советники в разгар президентской избирательной кампании знали, что, если смотреть на ситуацию реалистически, ничего сделать нельзя, и Венгрию оставили на произвол судьбы.

Во время этого кризиса Андропов как советский посол играл ключевую роль. Он решил сделать ставку на нового коммунистического руководителя Яноша Кадара, который при советской поддержке постепенно восстановил порядок. Десятки тысяч участников восстания были окружены, триста человек казнены, включая Надя, которого хитростью выманили из его убежища, и он был арестован сотрудниками КГБ, почти наверняка с попустительства Андропова. Хотя Хрущев и критиковал Сталина, но, судя по всему, мало что изменилось: новый советский руководитель был готов применять силу, чтобы обуздать мятежных союзников. Во время одного из самых серьезных кризисов послевоенного восточного блока Андропов помог Кремлю понять происходящее в Будапеште и посоветовал, как следует действовать. В течение нескольких недель он почти не покидал посольства, выезжая из него лишь в бронированном автомобиле, но продемонстрировал, что может сохранять хладнокровие во время кризиса. Один коллега сказал об Андропове: «Он был абсолютно спокоен, даже когда кругом свистели пули и когда все мы чувствовали себя в посольстве, как в осажденной крепости»[42]. Кроме того, и это было для Москвы важнее всего, Андропов доказал свою безграничную преданность и готовность отстаивать интересы советского государства[43].

Однако Венгерское восстание произвело глубокое впечатление на самого Андропова. У него возник – как он его позже назвал – «венгерский комплекс». Выглянув из окна своего посольства, он пришел в ужас, увидев, что мятежники повесили на фонарях офицеров венгерской секретной службы. События 1956 года оставили у Андропова на всю жизнь ощущение паранойи: его преследовала мысль о том, как быстро может рухнуть стабильное, казалось бы, однопартийное коммунистическое общество[44].

Через год после восстания в Будапеште Андропов вернулся в Москву, где его ждало дальнейшее продвижение по карьерной лестнице. Получив повышение, он стал членом Центрального комитета и был назначен начальником нового международного отдела. В его обязанности входила координация отношений с социалистическими странами не только в Восточной Европе, но и в Азии, включая Северную Корею и Китай. Андропов работал над этим 10 лет, помогая возращению Югославии в социалистический лагерь и налаживая отношения с Китаем Мао Цзэдуна – отношения, находившиеся на небывало низком уровне из-за фундаментальных разногласий между двумя странами по вопросу о роли революционного коммунизма в международных делах. Советские руководители все больше приходили к пониманию того, что в ядерную эпоху путь к социализму не обязательно должен приходить через войну с империалистами. Для китайцев же это было совершенно неприемлемо. Мао был решительным сторонником мировой революции. Он считал, что ради нее можно, если потребуется, пойти на насилие, и полагал, что Москва проявляет мягкость.

В те годы Андропов посетил много стран. Он побывал в Пекине, Белграде, Бухаресте, Восточном Берлине и Ханое. Но он никогда не покидал пределы стран социалистического блока и не бывал на Западе. Даже и теперь, когда он вошел в высшую партийную элиту, его полномочия были значительно меньше, чем у Михаила Суслова, первого секретаря Международного отдела и главного идеолога партии. И, разумеется, у него было гораздо меньше власти, чем у своенравного Хрущева, любившего активно заниматься международными делами и нередко принимать решения, не советуясь с коллегами. Эти годы были важными в холодной войне: усиливалось расхождение между Москвой и Пекином; строилась стена, которой предстояло разделить Берлин; проводились испытания нового поколения термоядерного оружия; произошел Кубинский ракетный кризис. В те годы Андропов занимал умеренную позицию, выступая против полного разрыва с Китаем и поддерживая ограниченные реформы в государствах-сателлитах. Но он не был либералом, и смещение Хрущева в 1964 году не помешало его восхождению по политической лестнице. Он оставался верен традиционному учению марксизма-ленинизма, написав ряд статей для партийных изданий с такими броскими заголовками, как «Ленинизм озаряет наш путь», «Дружба советских народов: неиссякаемый источник наших побед» и «Пролетарский интернационализм – боевое знамя коммунистов»[45].

В мае 1967 года Андропова назначили председателем КГБ, и в следующем месяце он был избран кандидатом в члены Политбюро. Это кадровое решение являлось одним из маневров, предпринятых после смещения Хрущева. Став новым советским руководителем, Брежнев пожелал заменить прежнего председателя КГБ, назначенца Хрущева, и поставить на эту должность своего человека. И благодаря тому, что Андропову поручили руководить центральным и принимающим решения органом, КГБ удалось сделать организацией, тесно связанной с партийной структурой, а не обособленной империей внутри государства. В КГБ работало, наверное, около полумиллиона сотрудников: он руководил шпионской и разведывательной деятельностью за границей. В каждом советском посольстве имелся резидент КГБ зачастую с немалочисленным штатом. Его одетые в форму сотрудники отвечали за безопасность огромной государственной границы. Кроме того, КГБ вел масштабную деятельность по обеспечению внутренней безопасности. Эта деятельность велась во всем мире и опиралась на огромную сеть платных агентов, действовавших при поддержке внештатных информаторов, которых было еще больше. В задачи КГБ входила слежка за членами партии внутри страны и за границей и наблюдение за обычными людьми. На каждом заводе, почти во всех учреждениях существовал свой отдел КГБ, сотрудники которого следили за гражданами Советского Союза.

В 1960-х годах террор, подобный тому, что был развязан в эпоху Сталина, прекратился. Больше не существовало «врагов народа», которых забирали среди ночи, пытали на Лубянке, а потом расстреливали в затылок. Было даже закрыто большинство трудовых лагерей, разбросанных по берегам Северного Ледовитого океана, – лагерей, в которых миллионы умирали от голода и холода. Андропов был не первым руководителем КГБ, считавшим себя, скорее, духовным или идеологическим хранителем чистоты народа. Однако людей по-прежнему арестовывали, допрашивали, бросали в тюрьмы. Они могли потерять работу или быть сосланы, оторваны от своей семьи. Других, не желавших отказываться от своих взглядов, отправляли в психиатрические больницы и лечили как душевнобольных. Однако людей убивали редко, за исключением шпионов, которых судили и расстреливали. Руководя КГБ, Андропов поощрял исследователей изучать тенденции и изменение поведения. Он строго следил за поддержанием партийной дисциплины. В коллективистском государстве индивидуальные права человека не уважались. Если человек не исполнял своих обязанностей, его по-прежнему подвергали преследованиям. «Опасные граждане» находились под постоянным надзором и могли быть высланы. Протестовать было бесполезно.

Возглавив КГБ, Андропов прежде всего изучил несколько архивных дел. Читая эти подробные записи, он составил представление о страшных побоях, пытках и убийствах, совершавшихся тайно. Особенно его интересовала история антиеврейских чисток 1951-1952 годов, во время которых по приказу Сталина были арестованы и расстреляны десятки выдающихся евреев[46]. Неизвестно, какие чувства он испытал, ознакомившись с подробностями этих дел. Он и сам жил в тревожное время и потому, может быть, не был удивлен прочитанным. Но чисто по-человечески он не мог не быть ошеломлен масштабом тех ужасов.

Через год после вступления Андропова в должность руководителя КГБ, в 1968 году начались события Пражской весны. Александр Дубчек, руководитель компартии Словакии, предложил провести в Чехословакии ряд демократических реформ. Он ослабил цензуру, гарантировал экономические и политические реформы и пообещал «социализм с человеческим лицом». Андропову, которого преследовали призраки 1956 года, повсюду мерещились козни Запада. Он боялся, что Дубчек выйдет из Варшавского договора, разрушит международную систему безопасности и ликвидирует КГБ. Он убедил Политбюро проводить жесткую линию по отношению к реформаторам. В августе Москва ввела в Чехословакию советские танки и послала войска, как это было и в Будапеште 12 лет назад. В Чехословакии не произошло такого народного восстания, как в Венгрии, и вскоре порядок был восстановлен. Чехословакия осталась в коммунистическом лагере. Но у ее граждан сложился ужасный образ Советского Союза как страны, подавляющей надежды и чаяния людей из государств-сателлитов.

В 1973 году Андропова избрали полноправным членом Политбюро. В состав высшей элиты он вошел в то время, когда руководители Советского Союза сильно постарели. Страной правили люди, находившиеся во власти уже 20 или 30 лет. У них не возникало новых идей, но они были счастливы пользоваться привилегиями, которые власть давала и им, и членам их семей. Продолжался долгий период экономического и политического застоя. На партийных съездах не происходило настоящих дискуссий о будущей политике; вместо этого руководителям организованно аплодировали многочисленные местные секретари партии. Членам Политбюро было в среднем 70 лет, по этому поводу существовало множество анекдотов. Перед съездом партии 1981 года в ходу была такая шутка. На вопрос: «Как будет открываться XXVII съезд партии?» – следовал ответ: «Делегатов попросят встать, а членов Политбюро внести»[47].

Андропов был человеком тонкого ума, обладавшим прекрасными аналитическими способностями. Он очень много читал, его библиотека насчитывала множество книг. Он трудился не покладая рук. На его стол ложились буквально десятки тысяч докладов. Он стал в значительной степени кабинетным руководителем аппарата безопасности и редко выезжал из Москвы. Андропов любил свою семью, двух детей и внуков, но проводил с ними совсем мало времени. С иностранцами из несоциалистического блока он встречался крайне редко. Андропов никогда не давал интервью зарубежным журналистам и не появлялся на телевидении. Казалось, его устраивал образ незаметного бюрократа. Однако он преобразовал международный отдел КГБ таким образом, что слежка за военными и техническими организациями Западной Европы и Соединенных Штатов достигла очень высокого уровня. В КГБ был создан особый отдел, добывавший информацию о западных компьютерных технологиях. Кроме того, Андропов продолжал оказывать постоянное давление на таких диссидентов, как писатель Александр Солженицын и физик-ядерщик Андрей Сахаров.

Третий раздел Хельсинкских соглашений требовал от Советского Союза соблюдать основные права человека в отношении граждан страны. Группа всемирно известных ученых и писателей создала Группу содействия выполнению Советским Союзом Хельсинкских соглашений. Эти смелые люди, многие из которых пользовались своим привилегированным положением весьма уважаемых ученых, надеялись сообщать мировому общественному мнению о нарушениях прав человека в СССР. Они не собирались противостоять государству и уж тем более не собирались свергать власть. Они проводили пресс-конференции и время от времени устраивали пикеты. Это привлекло большое внимание западных корреспондентов и телерепортеров, которые создали на Западе негативный образ Советского Союза. В 1978 году Андропов приказал принять суровые меры, и несколько ведущих активистов предстали перед судом. Суды вынесли ряд приговоров, основанных на свидетельствах, предоставленных КГБ. Юрия Орлова, активиста борьбы за права человека, приговорили к 7 годам тюремного заключения. Анатолия Щаранского признали виновным в измене Родине и антисоветской деятельности и приговорили к 13 годам лишения свободы. Анатолий Филатов был признан виновным в шпионаже для ЦРУ и приговорен к расстрелу за измену Родине. Это нельзя было сравнить с Большим террором 1930-х годов, но этого было все-таки достаточно, чтобы активизировать общественное мнение за границей и побудить такие организации, как Комитет по существующей опасности, осудить все советское государство.

Когда в июле 1980 года, несмотря на бойкот ряда стран под руководством США, в Москве открылись Олимпийские игры, в них все-таки приняли участие 80 стран, включая Великобританию. В стране социалистического блока они проводились впервые, помимо того, что Советский Союз смог показать себя на международной арене, молодым русским Олимпиада предоставила возможность увидеть масштабное зрелище, событие мирового спорта, а для спортивных групп еще, пожалуй, и возможность встретиться с молодежью из других стран. Однако за несколько месяцев до начала Олимпиады снова дала о себе знать паранойя Андропова. Он засыпал Центральный комитет предостережениями о «предстоящей идеологической диверсии», которая может произойти из-за того, что по Москве бродит так много иностранцев. Он предсказывал совершение иностранными гостями «возможных террористических актов» и «исключительную активность западных секретных служб» под прикрытием олимпийских делегаций. Все это было представлено как большая угроза честным советским гражданам[48]. В результате десятки тысяч юных русских школьников на время Олимпийских игр вывезли из Москвы, чтобы оградить их от пагубного влияния иностранцев, что лишило их возможности поучаствовать в большом спортивном и общественном празднике.

Андропов 15 лет возглавлял организацию, надзиравшую за его народом и проводившую обширную шпионскую деятельность за границей. Но он был достаточно трезвомыслящим человеком и понимал, что Советский Союз страдает от многих внутренне присущих ему недостатков. Рост экономики безнадежно замедлился из-за хронически низкой производительности труда. И промышленность, и сельское хозяйство нуждались в радикальных преобразованиях. Андропов отбирал и продвигал таких молодых людей, как Михаил Горбачев, отдававших себе ясный отчет в необходимости определенных изменений. Но сам Андропов никогда бы не пошел на радикальные изменения. Его мировоззрение по-прежнему определялось основными принципами марксистско-ленинского учения. Всякий раз, когда возникала необходимость реформ, он требовал усиления партийной дисциплины. Как бы его ни удручал экономический застой при Брежневе, но всякий раз, оказавшись на перепутье, он всегда выбирал путь традиционности.

Таким был человек, унаследовавший кремлевский трон в ноябре 1982 года.

3. Рейган перевооружается

С самого начала президентства Рейгана в его деятельности было много противоречий. В публичных выступлениях он жестко отзывался о Советском Союзе, но частным образом посылал советским руководителям дружелюбные личные написанные от руки письма. Публично он ратовал за наращивание военной мощи и призывал к конфронтации с СССР, а частным образом, в кругу своих ближайших коллег, он не только обсуждал возможность сокращения огромных запасов ядерного оружия, накопленного сверхдержавами, но даже высказал мысль о его полной ликвидации. Возможно, это свидетельствовало о глубоком расколе в Белом доме и о том, что президент и сам не знает, куда идет, казалось, что Рейган действует согласно политике того советника, который последним вышел из его кабинета. Однако на самом деле эти противоречия были присущи как личности Рейгана, так и его мировоззрению. В его сознании одно другому не противоречило: публично, для общественности, он мог говорить одно, но в частных беседах намекал на альтернативный путь, по которому могла бы развиваться политика. Однако несомненно, что в первые два года его президентства возобладала линия на конфронтацию, которую активно поддерживал Комитет по существующей опасности. Рейган полагал, что этические принципы, которыми руководствуется Советский Союз, отличаются от принципов демократического Запада, что СССР придерживается идеологии, нацеленной на мировую революцию и достижение коммунистического господства, и что ради этой цели он готов пойти на все. Рейган утверждал, что Советы потому-то и содействуют националистическим группировкам, которые в разных странах мира ведут освободительную борьбу против режимов, нередко поддерживавшихся Америкой или Западом. Он полагал, что переговорами о сокращении вооружений Советы пользовались как уловкой, позволявшей им вырываться вперед, в то время как Запад сокращал свои вооружения. Рейган был убежден, что Советы использовали разрядку как ширму, под прикрытием которой они создавали самое большое в истории стратегическое военное превосходство. Но при этом он был убежден, что Советский Союз как система потерпел неудачу и уже не может выиграть гонку вооружений или одержать военную победу в таких вооруженных конфликтах, как в Афганистане. Рейган хотел показать Советам, что они должны изменить свои методы, но полагал, что это можно сделать лишь с позиции силы и что при его предшественниках Соединенные Штаты стали слабее и уязвимей. И это следовало изменить.