Свобода быть любимой

Аккуратный вздёрнутый нос, большой рот, пухлые розовые губы… Даже сейчас, после бессонных ночей, восьмичасовой тренировки и изматывающего визита к врачу, она выглядела хорошо. Немного помято, расстроенно, но по-прежнему притягательно. Джефф всегда говорил, что она похожа на фею, сбежавшую из сказки. Парни выстраивались в очередь, ведомые её внешностью. А залетела она от лучшего друга, с которым связывать жизнь совершенно не планировала.

Даниэль задрала край футболки, обнажая всё ещё плоский живот. Разве может такое быть? Она медленно провела ладонью над лоном. Врач говорил о восьми неделях, но её отражение настойчиво твердило: «Этого не может быть». Тело выглядело совершенно обычным: подтянутым, без единого намёка, не выдававшим тайны.

Джефф красивый парень. Кто вообще с этим спорит? Она видела, как он из маленького угловатого мальчишки превратился в прекрасного принца. Точнее, Казанову. Девчонки ещё со средней школы за ним толпами ходили. Регулярные танцевальные тренировки и часы в спортзале не прошли даром, безжалостно отнимая у его поклонниц последние остатки самооценки. Джефф был верным другом и абсолютной шлюхой. Он слишком часто прятался у Дани, потому что некоторые девицы умудрялись пролезать в его комнату на четвёртом этаже через окно.

А теперь у них будет ребёнок. Целый маленький человек, из-за которого они свернут с намеченного пути… и непонятно, смогут ли вернуться на него.

Что она скажет Джеффу?

«Эй, приятель, помнишь, как мы мечтали дружить до конца наших дней и боялись, что карьерные амбиции растащат нас по разным уголкам планеты? Так вот, поздравляю! На ближайшие восемнадцать лет мы точно не расстанемся. Мечты сбываются!»

Можно будет ещё серпантин по квартире разбрасывать, купить дуделки, колпачки и повесить растяжку: «Поздравляю!».

Все планы перевернулись за тридцать минут. Даниэль стояла около кухонной столешницы, на которой очень уютно разместилась кофеварка, и неотрывно смотрела, как кофе из заварочного блока издевательски медленно переливается в стеклянный чайник, постепенно проваливаясь в воспоминания о сегодняшнем дне под гулкий звук работающего аппарата…

…Вот она вышла из танцевального класса в академии и села в машину, которую купила совсем недавно. Даниэль пришлось проработать в одном из самых крупных клубов Лос-Анджелеса две недели, чтобы позволить себе купить автомобиль. Уверенно направила машину в сторону недавно открывшегося женского центра. Небольшая, но уютная клиника. Совсем новая, только набирающая свою репутацию, поэтому и цены для иностранцев достаточно лояльны. Даниэль ехала на приём к гинекологу с пустой головой, стараясь не думать и даже не вспоминать, что оставила в мусорной корзине туалета в комнате кампуса около десятка тестов на беременность разного типа, ценового диапазона и фирм. От самого дешёвого до неоправданно дорогого. И все они как один показывали две полоски. Это объясняло многое. И то, что плачет, хотя для неё это редкость, и тягу к странному сочетанию продуктов, и невероятно быструю смену настроения. И, кажется, она, сука, больше обычного…

Вообще, на что она рассчитывала после того, как пописала примерно на пятнадцать разных тестов на беременность?

И вот теперь она беременна официально. Даже справка есть.

Беременна.

Одна из лучших выпускниц Лос-Анджелесской академии искусств факультета хореографии и современного танца через четыре-шесть месяцев не сможет разглядеть свои ноги, вместо того чтобы уехать в Нью-Йорк работать на Бродвей.

Даниэль, отогнав все мысли, сконцентрировалась на льющемся в чашку кофе.

Она с тяжёлым вздохом плюхнулась в уютное кресло, стоящее в углу комнаты. Из кресла открывался вид на кампус, охваченный маревом заката. Даниэль грела руки о чашку кофе и старалась не думать. Гнать жужжащий рой мыслей подальше от себя. Слишком много вопросов и ни одного чёткого ответа. Что делать дальше? Как не испортить себе жизнь? Как построить карьеру после родов? Что будет с её телом? Как много шансов она упустит, пока будет носить этого ребёнка под сердцем?

Ещё сложнее оказалось не смотреть на небольшой столик, купленный в IKEA около года назад, ведь на нём лежали десятки предложений о работе после выпуска. Через три месяца она должна была продолжить головокружительную карьеру танцора и хореографа. Да, она всё ещё была студенткой. Но Даниэль почти с момента поступления начала очень медленно и аккуратно выстраивать свою карьеру, зарабатывать имя, чтобы когда-нибудь в будущем имя стало работать на неё.

Даниэль сделала большой глоток кофе, который ей теперь тоже нельзя. Даниэль теперь ничего нельзя. Нагрузки – нельзя, кофе – нельзя, суши и роллы – тоже нельзя. Аборт тоже не про её честь: первая отрицательная группа крови не даёт такой роскоши, как право на аборт при первой беременности. Хотя… кто знает, стала бы она рассматривать эту возможность всерьёз, не будь у Дани первой отрицательной группы крови. Сделать осознанный выбор и оставить ребёнка – это одно, а смириться с тем, что она вынуждена оставить ребёнка, – это другое. Даниэль любила детей, когда-нибудь хотела бы иметь хоть одного и подарить малышу всю любовь, которую не получила в детстве. Но не прямо сейчас.

И Джеффа, как назло, сейчас не было в городе. Он уехал на другой конец мира, чтобы участвовать в очередном крупном танцевальном сражении.

«Ой, давай будем честными хотя бы с собой», – подумала Даниэль. Он просто сбежал, желая избежать неловкости, которая поселилась между ними после секса по пьяни два месяца назад.

Нет, Джефф не страдал и не убегал от её беременности. Джефф даже не знал. Не только карьера Даниэль изменит свой путь и темп, но и Джеффа тоже это ждёт. Даниэль даже не сомневалась, что друг захочет быть вовлечённым во всё это.

Даниэль ещё раз с тоской посмотрела на стопку контрактов. Нет, какие-то из них она успеет отработать, пока живот не станет заметен, но от большинства придётся отказаться.

Как она вообще оказалась в этом месте? В этом самом моменте?

В голове всплывали обрывки воспоминаний: детство, первые поцелуи, академия, голос матери, грубые слова и смех Джеффа.

Кофе остыл в кружке, но она всё ещё держала её обеими руками, как будто горячая керамика могла согреть мир до приемлемого состояния. Ночь тянулась, и мысли расползались в стороны, тащили с собой целую жизнь, которую нужно было сейчас осмыслить заново…

…За окном играл закат всеми оттенками оранжевого и красного, а она вновь видела двор многоквартирного дома в шестом округе Парижа…

…Сколько часов она провела, играя в известную танцовщицу в этом дворе? С девочками никогда не ладилось общение, многие из них не могли играть в танцовщицу на уровне Даниэль. Даниэль было всего лишь пять лет, но она уже была довольно одинока и ещё не понимала, насколько уникальна. Именно в том дворе, именно в тот день – в день её рождения – она познакомилась с мальчиком. Кажется, это был сын их новых соседей, которые только что переехали из Америки по работе. Даниэль не знала английского, мальчик – французского, но они оба уже умели неплохо танцевать, и это стало тем, что их сблизило. Они проводили вместе несчётные часы, и они учили друг друга танцевать, доверять и языку.

– Tu… danse beau, – сказал мальчик неуверенно, с сильным акцентом.

– Merci, – улыбнулась Даниэль и поклонилась, как маленькая прима-балерина. – Tu veux danser avec moi? C’est facile. Je te montre.

– Oui… je veux. Je… un peu danser, – кивнул он, подбирая слова.

– Parfait! Regarde mes pieds. Un, deux, trois… comme ça. – Даниэльпоказалалёгкоепа.

– Comme ça? – Он повторил шаги, чуть неловко, но с явным удовольствием.

– Oui, comme ça! Très bien! – засмеялась она, хлопнув в ладоши. – Encore une fois! – И они закружились во дворе: она – быстрая, лёгкая, а он чуть сбивался, но упрямо старался не отставать*.

Дни текли, и привычка встречаться превратилась в привычку быть рядом. Оказалось, что они жили на одной лестничной клетке, прямо напротив друг друга. Родители Джеффа даже пытались завязать дружбу с семьёй Даниэль, но это оказалось невозможным. Консервативные деятели искусства, мать и отец Даниэль, узнав, что их соседи – всего лишь адвокат и домохозяйка, снизошли лишь до разрешения Даниэль дружить с Джеффом.

Даниэль смотрела, как солнце медленно заходило за горизонт, погружая город ангелов в темноту, лишь свет уличных фонарей рассеивал мрак. Если бы маленькая Даниэль знала, что окажется в этом моменте своей жизни, стала бы она менять хоть что-то?

Этажом ниже послышались звуки, в комнате у кого-то из студентов, кажется, намечалась вечеринка. Звучала знакомая музыка, под которую они с Джеффом танцевали годами. Кто-то словно перелистывал их плейлист пятилетней давности…

Подростковая улица пахла липким мороженым, стёртыми подошвами кроссовок и проливным дождём. Когда Дани исполнилось четырнадцать, мир вдруг стал сложнее: гормоны, смущение, желание быть признанной. Джефф научил её многим вещам: не стесняться себя и своих желаний, что она не обязана вечно жить по указке родителей и вообще может делать что хочет. И что она может не просто мечтать, а делать всё, чтобы мечта стала реальностью. Её мечтой стал побег из дома, подальше от тотального контроля. Но для этого нужно было много работать над собой. Дани танцевала всегда и везде, училась, вдохновляла и побеждала в конкурсах, собирая медали и награды.

И как можно было не влюбиться в Джеффа тогда? Безалаберный, красивый, с превосходным телом для шестнадцатилетнего парня. Беззаботный, очаровательный и всегда на её стороне, всегда готов защитить. Он стал её идеалом во всём. Олицетворением свободы, уверенности и собственной значимости. Джефф давал Дани то, что она никогда не получала дома. Ведь из-за того, что она выбрала другой путь, не как её родители, она словно перестала для них иметь значение, в отличие от младшей сестры. София была идеальным примером покорности и бесхребетности.

Дани так и не решилась признаться в своих чувствах, а когда ей исполнилось пятнадцать и Джефф познакомил её со своей первой девушкой, она с удивлением не обнаружила в себе ни ревности, ни обиды. Их общий друг Мик лишь вздыхал и закатывал глаза, явно жалея, что однажды связался с этими двумя, когда ему было десять лет.

Лос-Анджелес встретил её солнцем, бесконечным шумом и ощущением свободы. Для Даниэль академия искусств стала не просто новым этапом, а побегом. Побегом от семьи, которая словно забыла о её существовании. Джефф болтался где-то по миру, пробивая себе дорогу к славе уличного танцора. Он хотел заработать себе имя и посмотреть, куда приведёт его жизнь.

Даниэль повезло: её природная томность, французское очарование и победы в конкурсах сделали своё дело. Девушке выделили двухкомнатный блок – редкость для студентов. У неё была собственная ванная, маленький балкон, на котором можно было пить кофе на рассвете, и пространство, где она, наконец, смогла чувствовать себя хозяйкой своей жизни.

Этим «пространством свободы» Дани наслаждалась недолго. Джефф устроил ей сюрприз, однажды завалившись в её комнату без стука. Это произошло через два года после её поступления. Оказывается, Джефф познакомился с каким-то богатым и серьёзным меценатом. Этот меценат был готов вложить в проект мечты Джеффа деньги, но ему нужны были серьёзные гарантии стабильности. И всё, что пришло на ум её другу, – так это поступление в академию искусств. На удивление, мецената это вполне устроило. Он даже был доволен, что Джеффа взяли сразу на третий курс. Но балагуру Джеффу не доверили одиночную комнату в кампусе. И ему достался шумный блок с соседями и душевыми, где приходилось стоять в очередях. У неё – уют, еда и тишина. Джефф очень скоро обосновался у неё, живя в её комнате едва ли не чаще, чем у себя.

– Ты опять здесь? – каждый раз спрашивала Даниэль, находя его развалившимся на диване с тарелкой пасты.

– У тебя чище, – отвечал он. – И холодильник непустой.

– А у тебя?

– У меня есть ты. И я заполнил твой холодильник едой, пивом и текилой.

Иногда они смеялись, что похожи на близнецов, рождённых от разных матерей. Они никогда не признавались друг другу в этом вслух, но оба знали: им не нужно было объяснять своё настроение. Джефф понимал её без слов, а она его – по одному взгляду.

Он прекрасно знал: самая глубокая боль Дани – это её родители. С тех пор как она уехала в Лос-Анджелес, они словно вычеркнули старшую дочь из семьи. Мать звонила раз в несколько месяцев – не для того, чтобы узнать, как у неё дела, а чтобы в красках рассказать, как они обустраивают жизнь Софии. В Софию вкладывали всё: внимание, деньги, поддержку, которую когда-то обещали Даниэль.

Единственное, что родители позволяли себе для неё, – небольшие переводы «на жизнь». Но Дани не тратила ни цента. Всё откладывала на специальный счёт, открытый на имя Джеффа. Потому что родители по закону ещё могли заморозить её личные счета, и она не хотела оставлять им такой рычаг.

– Ты ненормальная, – однажды сказал он, узнав об этом.

– Может быть, – усмехнулась она, – но так я хотя бы уверена, что это моё.

И он не стал спорить. Просто кивнул. Потому что слишком хорошо понимал: для неё это не про деньги, а про свободу.

Даниэль очень хотелось позвонить маме и сообщить, что она скоро станет бабушкой. И заодно поинтересоваться, планировала ли она, что очередной звонок, чтобы унизить Даниэль, приведёт к краху всех планов. Ведь сейчас Даниэль нужен новый план. Новое жильё. Новый источник дохода… Ведь именно из-за звонка мамы всё это произошло. «Чёрт возьми, – Даниэль горько усмехнулась, откидывая голову на спинку кресла, глотая даже на вкус горькие слёзы, – ведь именно этот ублюдочный звонок всё испортил». Сначала он испортил отношения с Джеффом, ведь после той ночи она впервые за четырнадцать лет не знала, как начать разговаривать с другом. А теперь оказывается, что он испортил планы на ближайшие пять лет сразу для двоих: Дани, которая оказалась беременна, и Джеффа, ведь на все сто процентов это его ребёнок. Врач сказал, что срок около восьми недель. А у неё уже полгода не было секса ни с кем. Ну как полгода… два месяца назад случился секс с Джеффом, о котором она всеми силами старалась забыть…

…Даниэль исполнилось девятнадцать всего два месяца назад. Сегодня она сидела на полу, облокотившись спиной к дивану, с бутылкой вина в руке и с ощущением, будто весь мир снова доказал её ненужность.

Три года она почти не общалась с родителями. Формальные СМС с поздравлениями на праздники, вежливые звонки раз в несколько месяцев… и тишина. Ей казалось, что они просто вычеркнули её из жизни. Но, видимо, в семье решили, что старшей дочери слишком хорошо живётся.

Телефонный звонок ударил под дых. Мать тщательно подбирала слова, но каждое резало острыми осколками льда.

«София так счастлива. Мы купили ей квартиру. Уже внесли аванс за машину. А ты…» – как будто перечисляла не достижения младшей, а провалы старшей.

Про её день рождения не вспоминали несколько лет подряд. Но девятнадцать – особое число, видимо, подходящее для того, чтобы разложить старшую дочь по полочкам и сказать, что деньги, которые откладывали «на её будущее», теперь пойдут Софии «на мелкие расходы».

Даниэль не понимала, в чём её вина. Она хорошо училась, знала языки, танцевала как богиня. Всё свободное время проводила в зале. Но для родителей было только одно имя – София.

Когда дверь открылась, в комнату вошёл Джефф. В руках – пакет с китайской едой и уже открытая бутылка текилы. Лицо у него было каменным.

– Родители? – спросил он, смотря на вино в руках подруги.

Дани только кивнула. И заметила его глаза – красные, усталые, будто он прошёл через мясорубку.

– Адриана? – тихо спросила она.Он скривился, будто от удара.

Девушка Джеффа Адриана – единственная, с кем он провёл больше чем несколько недель. Даниэль впервые видела друга таким влюблённым. Адриана выбрала другого. Мажора, готового оплатить её вечеринки и возить по клубам. «Ты хороший, Джефф, но неперспективный», – сказала она перед тем, как исчезнуть. Это была первая серьёзная влюблённость друга. Возможно, так карма решила отыграться на Джеффе. Бумеранг всегда возвращается, и чем сильнее замах, тем больнее удар.

Он сел рядом с Дани, молча поставил бутылку на пол и развернул пакет с едой. Они пили и ели в перемешку, разговаривали о пустяках, о том, как глупо устроена жизнь, и каждый понимал другого без слов.А потом всё смешалось: смех, слёзы, объятия, ещё вино и ещё текила. Мир размывался, становился мягким и безопасным наедине друг с другом. Она искала поддержки, он – утешения, и всего на одну ночь границы между ними размылись, перечёркивая четырнадцать лет дружбы. Точка невозврата, после которой нужно как-то начинать жить сначала.

Даниэль, медленно моргая, с трудом приоткрыла глаза, тут же ловя болезненную яркость утра и мужской силуэт на соседней подушке. Воспоминания расплывались разноцветным клубком.

– Чёрт, – только и выдохнула она, осторожно отстраняясь.

Джефф сидел рядом, уткнувшись ладонями в лицо. Он выглядел так, будто пытался силой воли вернуть вчерашний вечер.

– Мы?..

– Я не помню, – перебила она. – И ты не помнишь. Давай оставим всё так.

Через несколько дней после приёма у врача Даниэль сидела в своём любимом кресле и пыталась придумать, как сказать Джеффу, что он станет папой. Джефф сегодня возвращается. На завтра ей назначили УЗИ, чтобы удостовериться, что плод развивается как надо. Даниэль очень хотела, чтобы Джефф присутствовал. Даниэль отказалась делать УЗИ при первом обращении к гинекологу. Слишком страшно оказалось принять всё это в одиночку.

«Как я вообще докатилась до этого?»– мысль крутилась в голове. Всё её тело будто перестало принадлежать ей.

Она не услышала, как хлопнула дверь. Джефф никогда не был дураком. Спонтанный – он сначала делает, а потом думает, но мало кто осмелился бы назвать парня глупым или непроницательным человеком. Тем более когда речь заходила о Дани. Он испытывал невероятное чувство стыда из-за того, что переспал с лучшей подругой. Даниэль значила слишком много, и стыдился Джефф не своей слабости, а того, что не любит Дани как девушку. Как женщину, с которой хотел бы разделить сердце. Но он любил её очень сильно, как если бы она была его младшей сестрой. Но сейчас, смотря в глаза Даниэль спустя две недели разлуки, он больше всего боялся, что подруга выгонит его из своей жизни.

И Джефф решил привычно отшутиться, совершенно не подозревая, какой жестокий удар нанесут слова Даниэль.

– И в какое дерьмо ты вляпалась, пока я побеждал на той стороне океана?

Дани посмотрела на друга. Сейчас или никогда. Точно отрывать восковую полоску с волосатой ноги. Одним рывком, против роста.

– Я беременна.

Примечание

*

– Ты… хорошо танцуешь, – сказал мальчик неуверенно, с сильным акцентом.

– Спасибо, – улыбнулась Даниэль и поклонилась, как маленькая прима-балерина. – Хочешь потанцевать со мной? Это просто. Я покажу тебе.

– Да… хочу. Я… немного танцевать, – кивнул он, подбирая слова.

– Отлично! Смотри на мои ноги. Раз, два, три… вот так. – Даниэль показала лёгкое па.

– Вот так? – Он повторил шаги, чуть неловко, но с явным удовольствием.

– Да, вот так! Очень хорошо! – засмеялась она, хлопнув в ладоши. – Ещё раз! – И они закружились во дворе: она – быстрая, лёгкая, а он чуть сбивался, но упрямо старался не отставать.

Глава 5. Нарушая правила

Утро встретило Киллиана ароматом свежезаваренного кофе и тишиной. Он проснулся один в чужой постели, чувствуя, как солнечные лучи играют на его обнажённой спине. Первое, что он увидел это панорамные окна, выходящие на город, залитый рассветными лучами.

Даниэль нашлась на кухне. Одетая в шёлковый халат, колдовала над плитой. Её движения были грациозными, почти кошачьими. Киллиан стоял в одних джинсах, прислонившись плечом к стене, наблюдая за девушкой и ощущая приятную утомлённость от прошедшей ночи. Даниэль выглядела великолепно, уютно, по-домашнему и соблазнительно. Исходящая от неё томность казалась сутью всего её существа. Сейчас она ему нравилась даже больше, чем прошлой ночью в клубе.

– Почему ты первой не подошла ко мне вчера? – спросил он, присаживаясь за барную стойку и наливая себе кофе в большую чашку.

– Доброе утро и тебе, – ответила Даниэль не поворачиваясь. – Не люблю дерзких мальчишек.

– Я не мальчишка! – возмутился Киллиан. – Сама как будто умудрённая жизнью и опытом женщина!

– Дерзкий и импульсивный юнец. – Даниэль развернулась, опираясь поясницей о высокую столешницу. Полы её халата слегка распахнулись, открывая вид на длинные, стройные ноги. Внезапно всплыло воспоминание прошлой ночи, когда эти самые ноги обвивали его торс, пока он страстно вколачивался в её податливое тело. Киллиан гулко сглотнул и поднял глаза выше, натыкаясь, на взгляд, Даниэль с пляшущими смешинками. Сейчас от ночной страсти и податливости не осталось и следа. – Я ближе к сорока годам, чем к тридцати. – Киллиан подавился воздухом. Между ними, получается, целая жизнь.

– Тогда ты пантера? – Киллиан попытался перевести ситуацию в шутку. – Или милфа?

– Фу таким быть. – Даниэль фыркнула в свою чашку кофе. Интересно, как там её детки? И как ей сейчас не хватает кофе от Джеффа.

– Женщина, да вы, охотница за молодыми любовниками.

Дани снова заливисто рассмеялась.

– Напомни мне, малыш, кто из нас первый к кому подошёл? – парировала Даниэль, взъерошивая его волосы.

– Какие планы на день? – Киллиан лучезарно улыбнулся, решив сменить тему.

– Помочь вызвать такси и убедиться, что ты забыл дорогу к моему дому. – Улыбка парня быстро сменилась недоумённым выражением.

– Прости? Продолжения не будет?

– Одна ночь, один дерзкий мальчик. – Даниэль сделала большой глоток кофе почти со скучающим видом. – Это одно из моих правил. Когда у тебя большой жизненный багаж, да и возраст, поневоле обзаводишься правилами и табу. Хотя бы ради собственной безопасности.

– Интересные у тебя правила, – заметил Киллиан. – Я не из тех, кто верит в случайности. И вчера не было случайностью.

– Эти правила появились неслучайно. Правило первое: если секс был хорош, его можно повторить, но не строить из него отношения. Правило второе: не связываться с парнями младше больше чем на пять лет. И правило третье: одна ночь – один дерзкий мальчишка.

– Но почему?

– Потому что ты начнёшь всё больше проникать в мою жизнь. Захочешь, чтобы я меньше работала, больше внимания тебе уделяла, советовалась с тобой. А потом будешь обижаться, если я среди недели укачу с подругами на три дня на Гавайи или ещё куда. Мы же вместе, и я должна была поставить тебя в известность, чуть ли не разрешения спросить. Вот в чём проблема. – Дани горько усмехнулась, переводя взгляд с Киллиана на окно. Парень слишком красив. И дело не только во внешности: харизма, интеллект, взгляд от которого вся её сдержанность выходила в окно. Странная химия, которая пульсировала между ними ещё с прошлого вечера. Её тело до сих пор вибрировала при воспоминаниях его прикосновений. Даже ледяной душ не помог остыть.

– А ты не собираешься спрашивать разрешения?

– Проблема в том, что меня устраивает моя жизнь. Моя свобода.

– Но наша встреча… Она же неслучайна! Да и зачем тебе спрашивать разрешения у кого-либо? – Даниэль закрыла глаза и медленно выдохнула. Этот парень опасен для неё.

– Ты прав, вчерашняя ночь не была случайностью. – Сердце Киллиана забилось быстрее в сладком предвкушении, пока не разбилось об острые скалы её слов. – Я вчера пошла в клуб, чтобы провести вечер с подругами. Из-за работы мы пару месяцев толком не виделись. И главный пункт в списке дел на вечер, это секс.

– Что?

– Я планировала познакомиться с кем-то и продуктивно провести ночь. Конкретно ты случайность. Ты спрашивал, почему я не подошла? Я сделала ставку: если ты подойдёшь, отвезу тебя к себе и будем трахаться всю ночь. Если нет, то найду кого-нибудь другого.

– Ты не можешь быть такой! – Киллиан не верил, что прекрасная богиня может быть такой же расчётливой. – Ты не можешь быть такой жестокой!

– Ещё как могу, малыш. Конкретно ты прошлым вечером вообще ничего не решал. Всё остальное, лишь удачное планирование.

– А что, если я не хочу, чтобы это заканчивалось? – тихо спросил Киллиан.