скачать книгу бесплатно
Но на сей раз Дзин и сам чувствовал: что-то затаилось в густой тени и наблюдало за ними. До него доходили слухи о том, что к восстанию клана Мейга примкнуло множество колдунов, но об участии ёкаев в войне Дзину ничего известно не было. Некоторые духи любили поживиться на местах сражений. Столько силы утекало из мёртвых тел, столько непрожитых лет…
Однако затаившийся в тени ёкай явно был не из их числа. Его не интересовали жертвы восстания, которые стали попадаться на пути всё чаще. Он неотрывно следовал за Дзином и принцессой, стараясь не показываться на свету. Лишь однажды Дзин увидел голодный блеск в глазах ёкая – их у него, казалось, было больше, чем костей в логове одержимого злым духом медведя. Несомненно, он чуял силу принцессы – некоторые ёкаи любят охотиться на людей, имеющих способности к колдовству.
– Ты не получишь её, убирайся отсюда, – прошипел Дзин. В присутствии людей он никогда не говорил – всё равно они не услышали бы его голоса. Вот почему все считали его немым, и Дзин не спешил развеивать это заблуждение.
Но принцессе мир духов был ведом ничуть не хуже, чем Дзину – мир людей, и потому она вздрогнула, заслышав его слова. Теперь и она заметила их преследователя, отчего задрожала ещё сильнее.
Ёкай в ответ лишь раззявил пасть, откуда вылез длинный мясистый язык, и облизнулся, разбрызгивая ядовитую слюну. Принцесса ещё крепче вжалась в спину Дзина, а тот всё понукал и понукал лошадь, чтобы она мчалась быстрее. Перепуганное животное и без того неслось вперёд из последних сил: увидеть духа оно не могло, но исходившую от него злобу наверняка чуяло.
Многоглазый ёкай был медлителен, и потому вскоре начал заметно отставать. Чтобы окончательно сбить его со следа, Дзин повернул в сторону ещё не охваченного огнём квартала. Теперь, когда дыма вокруг стало меньше, Дзин сумел понять, где они находились. Старый причал, о котором говорил Исао Сакума, был уже совсем близко. В налетевшем ветерке Дзин ясно ощутил дыхание реки…
Но очередной дух, преградивший им путь, возник впереди так неожиданно, что Дзин едва успел подхватить принцессу и спрыгнуть со спины обезумевшей от ужаса лошади. Она так и не успела остановиться, и огромный ёкай, который занял собой всё свободное пространство между стенами стоявших напротив домов, раззявил пасть, куда лошадь и угодила.
Дух сомкнул челюсти, и хребет несчастного животного оглушительно хрустнул. Дзин не стал дожидаться, когда ёкай дожуёт останки и переключится на них. Крепко прижимая к себе принцессу и не давая ей смотреть на брызнувшую во все стороны кровь, Дзин высвободил силу, которая вскипала в его крови вместе с яростью…
В один миг тело его удлинилось, человеческие руки превратились в когтистые лапы с мягкими подушечками на месте ладоней. Кожа покрылась лоснящейся белой шерстью, а на лбу и спине прорезались костяные наросты, покрытые древними защитными символами: их когда-то наносила мать.
После обращения он стал куда больше, чем застрявший между домами ёкай. И тот, увидев, кто стоит перед ним, задрожал от испуга.
– Пошёл прочь, ничтожество, – прорычал О-Дзи?ру.
Одного сурового взгляда было достаточно, чтобы дух лишился всех своих сил. Сожравший лошадь ёкай испуганно пискнул и, превратившись в тёмную тень, шмыгнул в какой-то проулок и был таков.
Не стоило вставать на пути у того, кто был ему не по зубам.
Теперь, когда О-Дзиру снова был самим собой, весь мир стал словно объёмнее и ярче. Он ощутил отголоски страха, исходившие от изгнанного им духа. Преследовавший их многоглазый ёкай тоже поспешил улизнуть, пока гнев О-Дзиру не обрушился и на него.
Хотя прежде принцессе не доводилось видеть истинного облика своего телохранителя, в биении её силы не ощущалось испуга. Любой другой колдун на её месте давно бы обмер от ужаса или бросился бежать, но её высочество могла видеть глубже, чем прочие из её рода, и потому ощущала лишь благоговение и восторг.
Живая сила струилась по его жилам, переполняла от хвоста до подушечек лап, и О-Дзиро издал ликующий рык, от которого содрогнулись все стоящие окрест дома.
Убедившись, что принцесса крепко держится за длинную белую шерсть на его груди, О-Дзиро со всей силы оттолкнулся от земли и взмыл в небо.
Он уже и забыл, каково это – летать. Какая чистая радость охватывает, когда ночное дыхание ветра ласково гладит по шерсти, нашёптывает пожелания счастливого пути…
Иначе и быть не может, если ты – Бог Дорог.
Эта почётная должность досталась О-Дзиро, когда роговые наросты на его спине окончательно окрепли. Несколько сотен людских жизней можно было прожить за этот срок, который пролетел как один миг. Казалось бы, ещё вчера О-Дзиро повстречался с первым из Дайго, когда он был лишь простым монахом. Храбрый и самоотверженный, у него было сердце настоящего дракона. Родись он ёкаем, стал бы одним из Великих Князей. Маленькая принцесса была очень на него похожа и лицом, и нравом. Мягкая и сострадательная, но, как и подобает истинному правителю, с волей порой твёрже алмаза. Кровь брала своё, от этого никуда нельзя было деться, как и от того, что предназначено судьбой…
Принцесса дрожала от недавно пережитого ужаса, к которому теперь добавился новый страх – они летели так высоко, чтобы другие ёкаи не могли до них добраться.
И откуда те двое взялись у них на пути? – сердился О-Дзиро. Долгая жизнь среди людей научила его не верить в совпадения и не искать простых объяснений. Те духи будто бы точно знали, где проедет принцесса, и поджидали их. Кроме приближённых регента, никому не было известно о том, что её высочество покинет дворец. Выходит, и среди этих людей могли затесаться предатели.
Но поразмышлять об этом дольше О-Дзиро не успел. Прямо в хребет ударила молния, и полный боли рык божества огласил окрестности. В ответ на гнев Бога Дорог содрогнулась земля, и даже стоявший на возвышении императорский дворец пошатнулся, будто вот-вот собирался рухнуть, как сложенный из бумаги домик…
* * *
В чувство его привёл зов – такой сильный и властный, что разум не сумел на него не отозваться, хотя тело было ослаблено и изранено.
Поначалу, только открыв глаза, Дзин некоторое время не мог понять, где находится и что с ним случилось. Но затем память услужливо подбросила воспоминания о том, что было после того, как он принял истинный облик.
Полёт по ночному небу над охваченным пожаром городом.
Тонкие пальцы, уцепившиеся за шерсть на груди.
Молния…
Лишь теперь Дзин почувствовал холод дождевых капель, струившихся по лицу. Дождь заливал из пробитой крыши, и Дзин какое-то время тупо пялился в тёмное небо.
Разве летом бывает такой холодный дождь?
С трудом подавив накатившую слабость, Дзин приподнялся на локтях и со стоном сел. Похоже, он упал на чей-то дом: повсюду валялись обломки стропил и мебели, рваные сёдзи…
Но где же принцесса?
Дзин попытался было позвать её, но что-то мешало ему, словно комом встало поперёк горла. Вдруг грудь словно стянуло раскалённым обручем, и он хрипло закашлялся. По подбородку потекло нечто вязкое и тёплое. Стерев струйку тыльной стороной ладони, Дзин увидел кровь.
Похоже, его телесной оболочке осталось недолго. Удивительно, как она вообще ещё держалась: обычные люди после удара молнии и падения с такой высоты не выживают. Должно быть, божественная сила пока ещё поддерживала оболочку и не давала умереть.
Вот только Дзин не был уверен, что поддержки этой хватит надолго.
Справившись с очередным приступом кашля, Дзин тихонько окликнул принцессу. Но никто не отозвался: лишь зов, пробудивший его от беспамятства, снова яркими искрами рассыпался где-то в отдалении. Это внушало надежду: зов крови Дайго он не спутал бы ни с чем другим. Значит, принцесса была ещё жива. Нужно как можно скорее отыскать её и доставить в безопасное место.
Шатаясь, Дзин поднялся на ноги. Прицепленный к поясу меч он потерял, а вот все три кинжала по-прежнему были при нём. Что ж, хоть какая-то хорошая новость. Без оружия в охваченном смутой городе ему могло прийтись совсем тяжко.
Взобравшись на обломки массивного комода, Дзин с трудом подтянулся на дрожавших от слабости руках и вылез на крышу. Спина и бока болели так, будто его пытались забить насмерть в какой-то подворотне и лишь чудом он спасся.
Что ж, в какой-то степени так оно и было.
Ледяные капли дождя пробирались за шиворот, неприятно стекали по лицу. Соломенные сандалии совсем промокли, и каждый шаг Дзина отдавался неприятным чавканьем – будто кто-то хлебал остывший бульон. Дзин порадовался тому, что дом, на который он упал, был крыт соломой, а не черепицей – иначе он не сумел бы сделать и шагу, не переломав себе обе ноги.
Его одолевали всё новые приступы кашля, и каждый раз крови отходило всё больше. Её медный привкус тяжестью оседал на языке, но Дзин вскоре перестал обращать на него внимание. Если бы у него были силы, он со всех ног бросился бы на зов, который вёл сквозь улицы, заваленные телами и обломками обгоревших домов. Но человеческое тело слабело с каждым мгновением, и Дзин еле переставлял ноги. В конце концов при первой же возможности он спустился с крыш: ещё одного падения Дзин мог попросту не пережить. Кто тогда защитит её высочество?
Нужно продержаться ещё немного, твердил Дзин, заставляя себя двигаться дальше. Посадить принцессу на лодку – а там уже и до гор рукой подать…
Близость к земле, родной стихии, придала ему сил, и Дзин даже сумел ускорить шаг, насколько это было возможно при его состоянии. Его шатало из стороны в сторону, словно хмельного, и он то и дело хватался за стены домов. Зов крови Дайго не смолкал, и только осознание того, что принцесса всё ещё жива, давало ему силы не отвлекаться на стоны раненых, которые изредка доносились из-под почерневших от копоти обломков.
Он не может спасти всех. Не может отдать остатки своих сил всем, кто нуждается в помощи. Если принцесса погибнет, то жертва павших защитников столицы окажется напрасной…
Словно в насмешку над его надеждами где-то в отдалении вдруг раздался истошный женский крик. Дзин с трудом заставил себя перейти на бег. Кровь бешено стучала в висках, перед глазами то и дело стлалась тёмная пелена, словно пытаясь отрезать его от остального мира.
Не сейчас, только не сейчас. Дай мне ещё немного времени…
Никогда ещё человеческая личина не казалась ему такой неповоротливой, как в эти минуты, которые тянулись дольше, чем вечность, пока Дзин бежал в ту сторону, откуда доносилось эхо уже отзвеневшего крика. Он молился Сэйрю – молился так истово, как никогда в жизни.
Я готов исполнить свой долг и умереть. Только пусть Дайго-но Химико спасётся, пусть живёт…
Зов привёл его прямиком к дворцовым воротам – точнее, к тому, что от них осталось. Сбылись худшие опасения регента и его приближённых – дворец пал. Но отчего зов привёл его сюда? Неужели…
Какая-то сила разметала обломки ворот по двору, оборвав жизни многих защитников дворца. Те немногие, кто уцелел, лежали на залитых кровью камнях, которыми была вымощена подъездная дорога. Они провожали Дзина пустыми и равнодушными взглядами. Никто не пытался задержать его, окликнуть, да и Дзин не стал тут задерживаться. Этим людям ничем нельзя было помочь.
Страна Корней уже распахнула для них свои врата…
Зов вёл дальше, и чем ближе Дзин подбирался ко дворцу, тем тяжелее становилось у него на сердце. Принцессы не должно было быть здесь. Глупое человеческое дитя, ну зачем, зачем ты вернулась?..
Со стороны дворца снова закричала женщина, и Дзин, собравшись с последними силами, припустил вперёд по скользкой от дождя и пролитой крови дороге.
Площадь у самого дворца была завалена телами солдат, до последнего вздоха защищавших дворец. Среди тусклого блеска доспехов Дзин разглядел и пёстрые кимоно придворных: как он и предполагал, убежать успели далеко не все.
Дзин крался вдоль полуразрушенной крытой галереи, которая вела в один из павильонов в саду. Раньше это место оглашалось пением птиц и бренчанием кото или сямисэна, в игре на которых упражнялись фрейлины принцессы. Теперь же дворец накрыла глубокая тишина, словно одни лишь мёртвые остались править этим местом.
Но чутьё подсказывало Дзину, что это не так. И наверняка то были захватившие дворец мятежники: останься в живых кто-то из солдат, они наверняка продолжили бы сражаться, и звуки боя были бы слышны ещё на подступах ко дворцу.
Когда Дзин проходил мимо лежавшей ничком бедно одетой женщины – должно быть, прислуги, – тело её вдруг неестественно изогнулось. Дзин сделал шаг в сторону и выхватил кинжал из ножен на поясе. Даже если какой-то дух вздумал поглумиться над мёртвыми и занять их тела, Дзин быстро пресечёт столь неуместное в подобных обстоятельствах веселье.
Но в следующий миг, когда из-под тела женщины показалась детская ручонка, Дзин понял свою ошибку. Он перевернул убитую и тут же столкнулся с огромными, полными слёз глазами.
Мальчишке на вид было не больше пяти. Он дрожал, не сводя взгляда с кинжала, который Дзин всё ещё сжимал в руке.
– Мама, – едва слышно прошептал он, слабо тряся за плечи безмолвное тело.
Вдруг за пеленой дождя, у самого входа во дворец, зашевелились какие-то тени. Звякнул меч, раздался чей-то надсадный хрип… Похоже, искали раненых и добивали.
И мальчишку непременно убьют, если найдут, – кто станет жалеть осиротевшего оборванца? Дзин осторожно опустился рядом с ним на колени и заглянул мальчишке в глаза.
– Тебе нужно бежать, – твёрдо произнёс он, не уверенный, впрочем, что ребёнок поймёт хотя бы слово. – Мать отдала жизнь, чтобы спасти тебя. Сделай всё для того, чтобы эта жертва не оказалась напрасной.
С этими словами Дзин сунул мальчишке кинжал, который казался неестественно огромным в по-детски тонких ручонках, а затем потрепал его по голове и направился в ту сторону, откуда прежде доносился крик женщины. Он сделал для ребёнка всё, что мог: остальное теперь от него не зависело.
Когда позади раздался чей-то торопливый топот, Дзин оглянулся. Мальчишка, сжимая кинжал в руке, улепётывал по подъездной дороге со всех ног. Если он выживет, из него вырастет сильный воин, крепкий и телом, и духом, подумал Дзин.
Когда впереди замаячили две внушительные фигуры, Дзин едва успел спрятаться за обломками перевёрнутой телеги. Рядом с ним лежали двое мертвецов: одного придавило колесом, отчего бедняга, похоже, и умер, а второму отрубили голову, и он упал тут же, совсем рядом. Дзин заметил на поясе павшего кинжал и тихонько вынул его из ножен. Оружие наверняка ему ещё пригодится.
Здоровяки тем временем подходили всё ближе к тому месту, где затаился Дзин, и он заметил, что на их доспехах не было гербов и каких-либо знаков отличий. Мятежники. Сброд, собранный кланом Мейга со всей империи.
Лица воинов были скрыты за тёмными платками, и они чуть ли не волоком тащили под локти девушку в роскошном многослойном кимоно. Хотя оно промокло от дождя, Дзин сразу узнал одеяние принцессы, расшитое золотой нитью…
Он застыл на месте, не в силах поверить в увиденное. И, словно звонкая пощёчина, его посетила отрезвляющая мысль: пока он прохлаждался после неудачного приземления, её высочество поймали, и теперь даже самый неудачливый игрок не даст за её жизнь завалящего медного сэна…
Принцесса снова закричала не своим голосом и попыталась вырваться из хватки тюремщиков. Но не тут-то было: один из них так сильно встряхнул девушку, что голова её безвольно мотнулась в сторону, как у детской тряпичной куклы.
Должно быть, крик отнял у неё последние силы, потому как больше принцесса не сопротивлялась грубому обращению и стерпела даже то, что её поставили на колени – прямо перед павшими солдатами и придворными. Лишь теперь, когда принцесса была к нему так близко, Дзин увидел, что она напудрена. Из длинных тёмных волос принцессы кто-то не очень умело соорудил отдалённое подобие сложной парадной причёски. Дождь смыл часть белил, отчего лицо принцессы казалось каким-то застывшим и неживым, а из наспех сделанной причёски выбилось несколько тёмных прядей, которые струились по поникшим плечам, словно попавшая в воду тушь.
Неожиданно ведущие во дворец ворота распахнулись, и через порог шагнула молодая женщина. Она была невысокой и изящно сложённой, её нарочито лёгкая и беззаботная походка составляла резкий контраст с залитой кровью площадью перед дворцом. Так вольготно себя будет чувствовать только тот, кто безоговорочно уверен в своей победе. Должно быть, женщина играла не последнюю роль в подготовке восстания.
Только когда она подошла к стоявшей на коленях принцессе почти вплотную, Дзин сумел получше рассмотреть её лицо – и тут же замер, поражённый увиденным.
То была придворная целительница.
Когда она склонилась над принцессой и спросила что-то, а та не удостоила её ответом, целительница подняла узкую бледную ладонь и отвесила звонкую пощёчину. Дзину стоило немалых трудов, чтобы удержаться на месте и не выдать себя раньше времени. О, теперь он всё понял!
Подлая змея! Как посмела она поднять руку на кровь Дайго? Жалкая гадина, которую покойный император по слабости пригрел и облагодетельствовал… Вот как она отблагодарила его за оказанную милость?
Возгоревшийся в сердце гнев придал Дзину сил. Он понял, как следует поступить, и потому, сделавшись невидимым, поднялся из своего временного убежища во весь рост.
В каждом рукаве у него было припрятано по кинжалу, и ещё один он снял с пояса убитого воина. Дзин крепко зажал его в кулаке и медленно, словно затаившийся в высокой траве хищник, начал приближаться к той, которую он должен был раздавить раз и навсегда.
Ещё восемь шагов, и кинжал найдёт свою цель. За всю свою нечеловечески долгую жизнь Дзин ещё ни разу не промахивался.
Семь…
Предательница, чьё имя недостойно было звучать в присутствии крови Дайго, вдруг схватила принцессу за волосы и потянула на себя.
Шесть…
Лицо принцессы было залито слезами. Худенькие плечи тряслись от едва сдерживаемых рыданий.
Пять…
Она воздевала свои тонкие руки к небу. Искусанные до крови, её губы шевелились, но до Дзина не долетало ни слова.
Четыре…
Мучительница снова склонилась над принцессой. Пока она шептала ей что-то, Дзин успел метнуть кинжал прямо в шею одного из воинов, стоявших чуть поодаль от женщин.
Три…
Смертельно раненный воин тяжёлым кулем свалился на землю, но охваченная неистовством целительница, казалось, ничего вокруг себя не замечала. Но от второго воина не укрылась гибель его товарища, и он, обнажив меч, принялся озираться – остававшегося невидимым Дзина он попросту не мог заметить. Дзин же тем временем подготовил к броску второй кинжал.
Два…
Рука Дзина среагировала быстрее, чем разум, и предательница отшатнулась от принцессы, прижимая руки к окровавленному лицу…
Один…
Третий кинжал, заготовленный для оставшегося в живых воина, нашёл свою цель. Но Дзин не мог и представить, что здоровяк соберёт все силы для последнего в своей жизни броска и окажется подле принцессы. Он занёс меч над головой её высочества, и последним, что Дайго-но Химико увидела перед смертью, было лицо её убийцы.
Когда Дзин понял, что не успеет даже отбросить противника в сторону с помощью магии, было слишком поздно: острое лезвие отсекло принцессе голову, словно то был побег молодого бамбука.
Дзин услышал чей-то пронзительный вопль. И когда кровь хлынула из горла принцессы, он понял, что крик этот вырывался из его груди…
Глава 7. Уми
Служанка затянула пряди на висках сильнее, чем требовалось, и Уми сдавленно охнула.
– Ах, простите! – тут же всполошилась служанка и чуть ослабила хватку. – Так лучше?
Уми кивнула, и девушка, что-то тихонько напевая себе под нос, ловко закрутила густые чёрные пряди и подоткнула их гребнем. Уми видела, как мелькали руки служанки в отражении зеркала, стоявшего на низеньком столике. Уми сидела в одном нижнем кимоно – белом и лёгком, как утренняя дымка над рекой. Обнажённых ног ласково касался приятный ветерок, который задувал в открытое окно. Дневная духота постепенно начинала спадать, и совсем скоро ей на смену должна была прийти приятная вечерняя прохлада. Уми с нетерпением ждала этого момента. Быть может, если смотрины пройдут хорошо, ей удастся перед ужином ненадолго улизнуть из дома и погулять у реки.
