скачать книгу бесплатно
– Врешь, ты высоко прыгаешь, – я сложила руки в замок и подняла бровь.
– Ну, хорошо, ты права, – тут же согласился парень, – я хотел тебя проверить.
Филипп провел рукой по своим черным кудряшкам и наморщил вздёрнутый нос, показывая тем самым, что не собирается так легко верить в мои силы.
Конечно, оно и понятно. На самом деле в Школе все еще остаются даже те, кому не известна моя уникальная способность. Это еще раз демонстрирует, насколько наша Школа большая или то, как Адам пытается скрыть меня. Еще, к тому же, просто есть умники, вроде Филиппа, которые «прочитали кучу книг, и ни в одной нет подтверждения возможности этого дара». Но я стою прямо перед ними. Какое еще доказательство они требуют?
– Ну, тогда начнем? – предложила я.
– Так официально? – вдруг опешил Мартен.
– А что, я тебя уже засмущала? – я громко засмеялась.
– Не-а, – он закатил глаза.
Суть задания заключается в том, что мы должны вытащить оружие соперника без применения силы, а использовать для этого наши языки (в том плане, что разговаривать) и обаяние. Сложность заключается в том, что каждый уже в курсе об этом и сложнее покупаются на тупые разводы, но от этого становиться только интереснее.
Ольга Ранняя постоянно твердит, что хитрость – залог успеха. «Если не хочешь работать сама, найди того, кто будет это делать; если не хочешь ему платить – обхитри дурака». На ее занятиях интересно: мы пробуем различные виды танцев, учим традиции, свойственные прежним странам. Ну и конечно, сегодняшний урок и ему подобные. Ольга дает им названия цифрами, но мы в четверке называем их «соблазнением в разговорах».
Кстати, Ольге на самом деле нравиться, когда что-то выходит из-под контроля в романтическом ключе, думаю именно поэтому она и поставила Аарона в пару с Машей. Хотя прямо она об этом не думает.
«Если она сейчас поцелует меня в щеку, то я поверю, что она умеет читать мысли», – пронеслась мысль Филиппа.
Я раздраженно на него посмотрела, а он по-прежнему глупо улыбался. Целовать его, даже в щеку, не хотелось абсолютно, но никто до этого не пытался меня вывести из себя таким образом, так что мне стало интересно.
Я уверена почти на сто процентов, что Филипп умнее, чем кажется, и что парень что-то задумал. Именно поэтому я не собираюсь просто так подыгрывать ему в этом глупом разводе. Нужно капнуть глубже и посмотреть не на текущие мысли, а на более длительные. Этим я и занялась.
Как я и предполагала, в глубинах его плоского разума были вещи отвратительнее, чем заставить меня его поцеловать таким образом. Он как раз вспоминал свой недавний разговор с друзьями.
«Спорим я заставлю ее поцеловать меня прямо в губы?» – задал вопрос Филипп.
«Это сделает любой, кто хоть немного красивее Боба!» – засмеялись парни.
Они стояли где-то в коридорах школы и обсуждали меня.
«Не, ладно, хорош! Мы с ней переспим! Тогда договор?» – предложил Филипп.
«Договор!» – ответили другие.
Меня вернуло в реальность. По моим ощущениям прошло хотя бы пять минут, но оказалось, что я отсутствовала только мгновение. Ну, что ж, Филипп Мартен, тебе сейчас достанется.
Я потянулась к нему за поцелуем, но затем резко перевела взгляд на губы. Парень опешил и нахмурился, но я оперлась руками на его плечи и повалила прямо на спинку стула, успев достав его кинжал до падения и выставив его у шеи Филиппа.
Десятки глаз уставились на нас: я все сделала великолепно, но сейчас буквально сидела на нем сверху. Положение было неприятное, поэтому я поспешила встать.
– Если ты еще раз подумаешь обо мне в таком ключе, я отрежу тебе яйца! – я надавила его кинжал на горло, – и своим друзьям передай.
Филипп поджал губы, словно обиделся на меня, но я уже не хотела иметь с ним никаких дел. Ольга, как всегда, похвалила меня, отметив, что каждый раз я придумываю новые методы. Но это не совсем моя заслуга – преподавательница сама каждый раз сажает ко мне новых придурков.
А я же могла поцеловать его по-настоящему! Я злилась, злилась, злилась. Кратко кивнув и поблагодарив учительницу, я направилась к своей парте. Внутри меня кипел гнев. И много таких болванов, кто думает обо мне также? Почему я упустила это из виду? Нужно было быть внимательнее и слушать мысли других чаще!
Я сжала кулаки, ногти вонзились в кожу приятной болью. Однако сейчас это мне совсем не помогало. Мне так хотелось что-нибудь сломать.
– Ай! – раздался голос кого-то из класса.
– Что такое?! – кто-то закричал.
– Боже, я сейчас разобью свою голову о стену! – застонал третий.
Крики и стоны продолжались, затем прозвучала сигнализация. Боли головы не было только у меня из присутствующих. И по всем законам природы, это может означать только одну из двух вещей: либо у меня антидот, либо я… источник этой боли?
5
«Этого нельзя больше допустить», – Адам Ланский.
Я помню удивление и ужас Адама, когда он услышал эти слова: «Кажется, она умеет читать мысли». А получилось все так.
После первого дня в Школе в течение месяца нас всех проверяют и изучают, берут тысячи разных анализов, заставляют пройти кучу тестов. Кто-то определяется с силой быстрее, кто-то дольше, но так или иначе у всех есть не больше месяца для этого.
Меня клали на операционный стол кучу раз, потом я даже перестала кричать, но все не говорили о моем возможном будущем. Машка, как удачно, что нас поселили вместе, знала, что через три или четыре дня ей проведут операцию, и она сможет видеть сквозь стены. Точнее, она будет больше ориентироваться на тепло предметов, но так или иначе «силу можно развивать». Боб, так звали того африканца, уже пил какие-то добавки, чтобы уменьшить сложность операции по увеличению силы. А Аарону подключали какие-то провода во время занятий по бегу.
Все дети были распределены на группы по силам, и таких групп было очень много: сила, скорость, прыжки, гибкость, способность к изобретению… и так далее. А меня в эти группы не относили.
Прошло уже три недели, а меня все изучают и изучают, но у меня все складывалось ощущение, что у них проблемы не со мной, хотя это может оказаться странным. В конце концов, меня повели в операционную, чтобы провести эксперимент.
Я лежала на столе в сознании, и это было странно, ведь я помню, Машка говорила, ей вкололи что-то усыпляющее. Мне сделали порезы на руках и ногах, вставили туда трубки. Они точно не были тяжелыми, но из-за них я не могла шевелить своими конечностями. Крутить головой было страшно. Я прикусила губу.
Сложно описать, что было потом, потому что я ничего не поняла. Я помню только жгучую боль по всему телу, кровь. Я помню, как разрезали мой череп, а потом заживляли его обратно, я помню меня заставляли пить какую-то зеленую жидкость, ужасную на вкус. Затем меня резко подняли на ноги и заставляли говорить то, что у них в голове, а я почему-то всегда знала ответ.
Десятки ученых радостно закричали и стали обниматься, словно это какой-то праздник – издеваться над десятилетним ребенком. А я отчего-то заплакала.
Я зарыдала так громко, что разболелась голова, хотя возможно она еще не отошла от операции. Взрослые не обращали на меня никакого внимания, только общались и говорили, что это великолепная идея, теперь у них есть супер-оружие.
Как же меня разозлило, что на меня не обращают внимание! Я закричала. О, как же я закричала! Замигали лампочки, люди скорчились и сжимали голову руками, а затем стали просить меня замолчать. Но я все кричала и кричала.
А потом в кабинет зашел Адам. Это был наш директор, с которым мы уже виделись несколько раз. Я чувствовала, что перед тем, как войти и увидеть то, что творилось сейчас в кабинете, он был рад и даже возбужден каким-то открытием, но теперь он боится.
«Этого нельзя больше допустить», – пронеслось у него голове.
Я снова лежу в операционной, но теперь рядом капельница, а в ней успокоительное. Я ощупываю голову и медленно закрываю глаза. От меня что-то скрыли. Нонсенс с моим даром не был ошибкой или случайностью. Их действия были целенаправленными. Так почему Адам мне солгал? И почему я не помнила все так подробно раньше?
Раньше все воспоминания были взяты из голов других. Тех, кому еще не успели стереть память. Но это моменты… Могут ли они быть моими воспоминаниями?
Я выдохнула и выдернула катетер и села, свесив ноги с койки. Ко мне тут же вломились друзья. Я рада имя, правда, но сейчас хотелось побыть одной. В тишине.
– О боже, Кэтрин, ты как! – Маша подбежала ко мне и села передо мной на колени, испуганно смотря в глаза.
– Петрова, прочь свои мысли! Я не умираю, но от твоей депрессии в голове, наверное, сейчас передумаю, – пыталась пошутить я.
Аарон и Боб тоже подошли.
– А ты говорила, что тебе не идет в форме, – решил пошутить Аарон. Теперь я обратила внимание, что меня переодели. Я была в классической форме, что теперь тоже раздражало меня.
– С тобой все хорошо, Кэтрин? – поинтересовался Боб.
Я кивнула. У него в голове ураган мыслей и переживаний, и мне даже стало стыдно, что так грубо и кротко ему ответила.
– Кто-нибудь может мне расскажет, почему я здесь? – я решила перевести тему.
– Когда там что-то произошло, – Аароном понизил голос, – Адам появился очень быстро, словно ждал под дверью. Он что-то вколол тебе и отнес сюда. И да, кстати, что там произошло?
– Адам вошел? А у него голова не болела? – у меня полезли брови наверх.
– Кажется, нет. Но он действовал быстро, так что, может просто стерпел, – объяснила Маша.
– Что ты сделала? – Боб присел рядом и взял мои руки в свои огромные лапы. Я не стала их вырывать, возможно мне бы просто не хватило сил.
– Филипп поспорил на меня со своими друзьями, а я должна была быть внимательнее. Кажется, я слишком расслабилась, хотя на моем месте после… – я замолчала, – я разозлилась, но нарочно ничего не делала! – поспешила добавить.
– Я могу с ним разобраться, только скажи Кэтрин, – предложил Боб.
– Спасибо, герой, но, кажется, ему уже досталось, – я улыбнулась и положила голову на плечо Мостафа. Он даже задержал дыхание, – прости, просто я еще слаба. Меня накачали тут чем-то.
Боб обхватил меня рукой и прижал сильнее, протестовать не было сил.
– Нам всем вообще-то досталось! – напомнил Аарон, – что ты сделала?
– Я не знаю, – помедлила, и решила признаться, – но я тут кое-что вспомнила, – понизив голос, подозвала рукой, – я так уже делала раньше.
В головах у троих образовалось столько вопросов, что у меня опять заболела голова.
– Хватит, прошу вас, – я зажмурилась, как будто таким образом можно избежать боли, – я все расскажу вам, но позже.
Это слегка их успокоило, нет, они не перестали крутить в мыслях свои догадки и строить гипотезы, но теперь делали это тише. У Маши в голове образовалась та самая картина, когда десятки ученых сгибаются пополам от головной боли перед маленькой девочкой. Только все это было в цветах теплоты предметов и людей, а вид был сбоку. Я задумчиво нахмурилась.
«Я правильно поняла?» – подумала Маша. Я насторожено кивнула.
Этот момент тоже подождет. Я хочу набраться сил, а потом все обсудить с друзьями.
– Хорошо, тогда что мы будем делать сейчас? – спросил Аарон. Они с Машкой уже сидели на стульях, оставленных перед койкой. Этот парень всегда хотел действовать. Делать что-то с чем-то и для чего-то. А вот Маша, наоборот, всегда стремилась сначала изучить ситуацию, понять, что к чему. Идеальная пара.
– А что, что-то не так? Зачем нам что-то делать? – спросила я. Должно быть в их бесконечном потоке вопросов, они забыли упомянуть какую-то важную деталь. Ну или хотя бы подумать о ней!
– Шушукаетесь? – Адам вошел к нам с улыбкой на лице. На нем был черный костюм, волосы убраны назад, и ради соблюдения правил, он накинул на себя белый халат. Директор, широко шагая, остановился рядом с нами, – это хорошо. Дружба – это хорошо.
Я нахмурилась, потому что не могла выяснить, что он задумал, пока друзья разом не закричали в своих мыслях: «Мы слышали, что он собирается…»
– Спешу вас поздравить, Кэтрин Форсис, вы и ваши дражайшие друзья…
«…отправить нас на задание»,
–… отправляетесь на задание в страну Б!
6
«Спасибо, что вы остаетесь рядом», – Кэтрин Форсис.
– Вы, должно быть, шутите? – я вскинула руки, возмущенная этим заявлением.
После того как он без предупреждения вошел в операционную и сообщил о нашем задании, прошло около часа. Адам тут же ушел, сказав напоследок только:
– Через час в моем кабинете. Все четверо.
И вот мы сидим перед Адамом.
Несмотря на то, что ребята узнали об этом немного раньше, чем я, они тоже недоумевают. В их головах стало еще больше вопросов, а еще нужно прибавить вопросы после моего рассказа, что я вспомнила. Короче, наши головы полностью забиты, и совершенно непонятно, чего ожидать.
А вот у Адама, наоборот, в голове все спокойно. Он спокоен внешне, и также внутри никакого волнения.
– Кэтрин, вы же сами задавались вопросом, когда ваши силы будут нам полезны. Вот! – он показал руками перед собой, как будто это «вот» было там, – твой шанс. А я также знаю, что твои друзья тренировались сильнее остальных. К тому же, ты собрала отличную команду: сила, скорость, так и через стены можете смотреть, – он обвел глазами каждого по очереди.
– Но… – начали парни.
– А какая цель нашей поездки? – спросила Маша.
– Вот! – Адам показал на нее пальцем, а затем щелкнул, – наконец-то правильные вопросы. Вы отправитесь в качестве шпионов. Отыграете роль, словно восстали из каких-то заброшек, попадете в их головной центр и выведаете кое-какую информацию.
– Кое-какую? – я прищурилась. Он невыносим! Как можно иметь такую выдержку и ни разу не подумать о том, что говоришь.
– Кое-какую, – Адам кивнул, – если скажу вам сейчас, то сильно подставлю в случае, если вас поймают.
– Так нас вроде и должны поймать, – Аарон скрестил руки.
У нас у всех зародились подозрения по поводу этой миссии. Маша посмотрела на меня: «Ему можно доверять?». Я пожала плечами, на что Петрова нахмурилась в недоумении. Жаль, ей не передать, что Адам контролирует свои мысли, как минимум в моем присутствии.
– И все-таки, – снова начала я, – они находят новых людей. Если не находят, то мы привлекаем внимание, все верно? – Адам кивнул, а я продолжила, – дальше нам нужно попасть к ним в главный штаб, – снова кивок Адама, – а потом?
– А потом я отправлю вам своеобразный запрос, ожидайте его там, войдите им в доверие, будьте паиньками.
– Звучит так, словно мы пробудем там какое-то время, – Боб почесал затылок.
– Так оно и есть! – улыбнулся Адам.
– Но разве это не опасно? – я подняла бровь.
– Я думаю, для вас это вполне посильно.
Мы все опустили головы. Во-первых, у нас нет выбора: мы не можем перечить приказам, иначе мы будем признаны предателями. Во-вторых, наше будущее оставляет желать лучшего.
