2 часть. Да здравствует РАЗВОД в 40+

Я дал приказ, никаких тяжёлых препаратов, хотя внутри меня всё сжималось от подавленной злости. Я чувствовал тонкую жилку раздражения при мысли, что Ольга может отказаться даже от этого снисхождения, и это рождало во мне страх – страх потерять контроль над ситуацией, страх, что её воля окажется сильнее моего плана. Но, я не мог позволить ей стать беспомощной куклой. Она должна быть в ясном уме, чтобы видеть меня, чтобы помнить всё, чтобы понимать цену своего упрямства. Только базовая поддержка! Только седативные в минимальных дозах. Она должна быть в адеквате. Внешне спокойна. Без срывов. Без истерик. Её лицо должно быть в порядке. Ни синяков, ни пустых глаз. Её нельзя «заглушать», как других. Она не «другие».

Скоро важная встреча с японскими партнёрами. Им важно увидеть «порядок в семье». Картинку. Спокойствие. Личную стабильность. Улыбка жены. Поддержка. Всё, как в лучших кейсах международных контрактов. Я скажу: «Вот моя жена. Да, у нас был трудный период, но мы пережили. Потому что мы – команда».

А она… Она скажет то, что должна. Или я напомню ей, какие у неё могут быть последствия. И неважно, что развод почти состоялся. Бумаги в суде – это одно. Реальность – другое.

Я думал, она поймёт. Очнётся. Оценит, что я оставил ей мягкий путь. Не закопал под медикаментами. Не вычеркнул. Просто временно выключил из уравнения.

Но, она упрямая. Долго ломается. Думает, что у неё есть выбор.

Я знаю Ольгу. Она выносливая. Упрямая! Но не глупая. Она поймёт, что это шанс. Что в психушке – не жизнь. А рядом со мной – стабильность. Имя. Статус. Кровь на подоле – её же руками выстиранная. Мы начнём сначала. Сделаем вид, что ничего не было. Ради общего дела. Ради компании. Ради дочери.

Впрочем,… ради дочери она должна быть особенно сговорчивой. Я, конечно, не идиот. Знаю, кто науськивает Алину. Знаю, с кем связалась Ольга. Этот их адвокатик.

Костров!

Мать твою!

С холодными глазами. Думает, что он – герой!

Пусть думает. До поры, до времени. Хотя внутри меня зреет сдержанная злость, что эта упрямая девчонка, моя собственная дочь… Алину, всё сильнее затягивают в свои сети. И эта мысль гложет меня, превращая спокойствие в тонкую корку льда, готовую треснуть при малейшем усилии.

Сегодня я отправлю к Ольге человека. Не врача. Не администратора. Человека, который умеет говорить. Мягко. Давяще. По-деловому.

Скажет: «Пора заканчивать спектакль. Подумайте о себе. О дочери. О том, что можно выйти отсюда с улыбкой. А можно, и не выйти вовсе. Мы вам даём шанс.»

Если она хоть немного соображает, она согласится.

Если нет, я всё равно найду способ. У меня есть время. У неё – нет!

Я подошёл к столу. Открыл ящик. Там лежал снимок – старый, пожелтевший. Мы с Ольгой. В день её тридцатилетия. Она смеётся. Я улыбаюсь. Мы казались счастливой семьёй.

Может, и были. Тогда. До того, как всё пошло под откос… только когда… я и сам не мог этого понять…

Но сейчас не это было главным.

Контракт с японцами под угрозой. Нужно срочно решать проблему. И Ольга должна это понять! Я делаю всё ради общего блага и благополучия!

«Это самое разумное на данный момент. Верно же?!» – риторический вопрос промелькнул в голове.

И я выдохнул с облегчением.

Хорошо.

Скоро мы узнаем, осталась ли в ней хоть капля разума.

И если осталась, я найду путь, чтобы вернуть её.

***

Позже я сидел в кабинете, погружённый в мертвенное молчание. Сквозь плотные шторы пробивался тусклый свет зимнего утра, такой же холодный, как мои мысли. На столе раскиданы бумаги с логотипами японских партнёров, их контракты лежат рядом с личной фотографией Ольги – кадр с её улыбкой на фоне сада. Иронично, но теперь эта улыбка всего лишь инструмент, который должен сработать в нужный момент.

Я сжал пальцами виски, чувствуя гулкую боль. Всё зашло слишком далеко. Я никогда не думал, что мне придётся удерживать её силой, тем более таким образом. Но выбора нет. Японцы ценят видимость семьи. И если она провалится на переговорах, рухнет всё – годы подготовки, сотни миллионов, моя репутация. В их глазах мы должны быть единым фронтом.

Я достал телефон и набрал номер Игоря. Он появился в дверях мгновенно, подтянутый, молчаливый, без выражений на лице. От таких, как он, никогда не дождёшься лишних слов. Я всегда ценил это качество.

– Нужно, чтобы Ольга хотя бы неделю держалась в ясной памяти, – говорю я, пытаясь убрать из голоса напряжение, – Скажи ей, если хочет выбраться быстрее, то пусть будет разумной. Напомни про японцев. И проследи, чтобы её пока не пичкали под завязку. Нам нужно время. Уверен, что этого времени ей хватило, чтобы одуматься. Теперь она иначе посмотрит на моё предложение!

Игорь молча кивал. Я видел, как он улавливает каждую деталь. Это профессионал, готовый выполнить любую задачу. И пока он выходил, я позволил себе сжать кулаки, пальцы побелели от усилия. Всё получится.

Должно получиться!

______________________________

Дорогие мои читатели!

Вот и очередная подготовка завершена. Дальше – только для тех, кто готов бороться за Ольгу вместе с Глебом. Присоединяйтесь. Эта история ещё только начинается.

Делитесь Вашими впечатлениями! Добавляйте книгу в библиотеку, ставьте ваши лайки и подписывайтесь на автора, чтобы не пропустить очередную главу.

С любовью, Ваша Dark Colt!

Глава 8

Ольга

Я сидела на краю кровати, сжимая тонкими пальцами край покрывала, и смотрела на своё отражение в матовой поверхности металлического чайника, стоящего на прикроватной тумбочке. Оно кривое, искажённое, словно меня растянули в стороны невидимыми пальцами. Мне казалось, будто эта палата хочет стереть меня – медленно, беззвучно, пока я не растворюсь в её сыром воздухе.

Здесь всё пахло больничной сыростью и антисептиком – тонким, липким, будто затяжной дождь, просочившийся сквозь бетон. Кажется, в этом месте само время слипается комками. Оно не движется, оно капает каплями по трубам, затекает в углы, заставляя всё вокруг сжиматься. Сколько дней прошло? Два, три, может быть, неделя – я сбилась со счёта. Сначала я ещё отмечала даты царапинами под подоконником, пока меня не остановили санитарки. Теперь остаются только ощущения.