Звезда на краю

Я сегодня решил не пить. Хочу быть полностью в своей голове, держать всё под контролем – и то, что вокруг, и то, что внутри. В моём деле расслабленность – не роскошь, а риск. Особенно сейчас. Кто-то должен оставаться на чеку, кто-то должен держать команду в тонусе, даже когда всё кажется безоблачным.

Отдаю взгляд на сверкающие огни зала. Смех, звон бокалов, лёгкий шум разговоров – всё смешивается в один фон. Казалось бы, идеальный вечер после победы, но мои мысли где-то далеко, за пределами этого зала. Победа – это круто. Я знаю, что должен чувствовать радость, эйфорию, но вместо этого внутри что-то настойчиво гложет. Какая-то тень, неуловимая и навязчивая.

Обвожу взглядом зал. Здесь всё как по нотам. Игроки с семьями, их жёны и девушки, важные партнёры по бизнесу – все на своих местах, идеальные образы для идеального вечера. Но в этом вылизанном, почти безупречном кадре мой взгляд цепляется за нечто, что выделяется.

Чёрное пятно. Девушка.

Она в чёрном платье. Длинном, строгом, но таком, что от него невозможно оторвать взгляд. Закрытое горло, длинные рукава, каждый шов идеально подчёркивает её фигуру, будто платье было создано специально для неё. Я вижу, как за ней струится шлейф, лёгкий и невесомый, будто тень, следующая за ней по пятам. Наверное, она на высоченных шпильках – их стук отдаётся в моих ушах, ритмично, как удары сердца. Она движется с такой уверенностью, будто это не мы здесь хозяева, а она. Каждый её шаг отзывается где-то внутри меня, заставляя мышцы напрягаться, а мысли путаться. На ней чёрная шляпа с широкими полями, и я не могу разглядеть её лица. Чёрт. Я не могу оторвать взгляд. Что-то в ней кричит о том, что она не принадлежит этому месту, что она здесь чужая, и в то же время – будто она создана для таких залов, для таких взглядов. Она сворачивает в сторону уборной, и прежде чем я успеваю осознать, что делаю, мои ноги сами несут меня следом.

Когда я приближаюсь, замечаю то, что не увидел сразу. Это платье – настоящий обман. Спереди оно строгое, закрытое, а сзади… Сзади оно полностью открыто, обнажая её спину до самого поясницы. И там, на левой лопатке, блестит татуировка – пустотелая звезда. Простая, но она почему-то цепляет мой взгляд сильнее, чем все бриллианты в этом зале. Чёрт. Это слишком сексуально. Слишком вызывающе.

Что со мной? О чём я вообще думаю? Она снимает шляпу и передаёт её официанту, поблагодарив его идеальной улыбкой, при этом кокетливо поправляя пучок волос, низко заколотый на затылке. Стоп. Это же…

Мгновение – и я узнаю её. Дьявол во плоти. Это та самая девчонка с парковки. Та, которая умудрилась ворваться в мой вечер, нарушить моё спокойствие и заставить думать о ней дольше, чем следовало. Да, это она.

Какого чёрта она здесь делает?

Она сворачивает за угол, и я ускоряю шаг. Сердце стучит громче, чем я бы хотел. Заворачиваю следом – и внезапно её кулак летит мне в лицо. Рефлексы спасают: я успеваю схватить её руку, прежде чем она разобьёт мне нос. Её маленький кулачок дрожит в моей ладони, но взгляд… Он обжигает. Я чувствую, как её пальцы сжимаются, как будто она хочет вырваться, но я не отпускаю. Её глаза – это буря, смесь гнева и чего-то ещё, чего я не могу понять.

– Ты вообще в своём уме? – выдыхаю я, но она не отвечает. Её дыхание учащённое, грудь поднимается и опускается, и я замечаю, как её губы слегка дрожат. Она не боится. Нет, она злится. И в этом гневе она выглядит ещё более… неотразимой.

– Отпусти, – её голос тихий, но в нём столько силы, что я на мгновение замираю.

– А если нет? – отвечаю я, чувствуя, как уголки губ сами собой поднимаются в улыбке.

Она смотрит на меня, и в её глазах мелькает что-то, что заставляет моё сердце биться ещё быстрее. Чёрт, что она со мной делает?

– Какого чёрта за мной увязался? Думаешь, я тебя не заметила? – её голос колкий, но в нём сквозит что-то ещё. Не страх. Скорее вызов.

– Наблюдательная, – ухмыляюсь я и, прежде чем успеваю остановить себя, скручиваю её руки за спину и прижимаю к стене.

Её зелёные глаза сейчас совсем близко, и в них столько огня, что внутри что-то сжимается. Зачем я это делаю? Я понятия не имею.

– Котин, ты что творишь? – её голос дрожит, но не от страха, скорее от раздражения.

– О, ты уже знаешь мою фамилию? Быстро работаешь. Похвально, – отвечаю, чувствуя, как улыбка расползается по лицу.

– В тебя шайба сильно прилетела? Амнезия, хоккеист? – её слова звучат как удар, но она улыбается. Эта чёртова улыбка.

– Со мной всё нормально, – я улыбаюсь, хотя чувствую, как в голове начинает складываться мозаика. – А ты что, пришла сюда, чтобы обчистить ещё пару карманов?

Её взгляд вспыхивает, но вместо гнева я вижу что-то совсем другое. Она ухмыляется, как будто ей только что предложили сыграть в её любимую игру.

– Может, я за твоим сердцем пришла? – её голос мягкий, почти мурлыкающий, но в нём скрыта издёвка. – Украсть хочу. Не думал? Тебе же так понравились мои глаза.

Она начинает хлопать своими чёрными длинными ресницами, нарочито театрально. И тут меня будто молния бьёт.

Чёрт. Это она. Та самая Зеленоглазка, которую Слава встретил в магазине.

Вот же дьявол.

Её ухмылка становится ещё шире, как будто она наслаждается моим замешательством. Она чуть наклоняет голову вбок, словно изучает меня, как лабораторную крысу.

– Какого чёрта ты здесь делаешь? – выдавливаю, чувствуя, как пульс громко отдаётся в висках, как молоток по наковальне.

– Может, я важная гостья, – отвечает она с таким непроницаемым выражением, что я на долю секунды даже верю. Её плечи чуть поднимаются в ленивом жесте, а голос наполнен нарочитой небрежностью. – Или… просто хотела посмотреть на тебя, хоккеист.

Меня прошибает злость. Какого чёрта? Она играет со мной, и это бесит. Больше всего бесит то, что ей удаётся выбить меня из колеи.

– А может, ты просто ищешь очередного богатого идиота, чтобы выжать из него побольше, а потом сбежать? – рявкаю с сарказмом, бросая ей в лицо свои подозрения.

– Ох, как грубо, Котин, – её голос становится ещё более обманчиво мягким, как бархат с острыми иглами. – Неужели в вашей команде никого не учат манерам?

С каждым её словом я чувствую, как меня захлёстывает ярость. Её глаза сверкают весельем, она просто наслаждается ситуацией. Я наклоняюсь ближе, чувствуя, как её дыхание обжигает мне щёку.

– Я вижу тебя насквозь, – говорю хрипло, так, чтобы каждое слово звучало как удар. – Знаешь, что? На меня твои дешёвые фокусы не подействуют.

На секунду её взгляд становится жёстким. Её дыхание чуть сбивается, но она быстро приходит в себя.

– А я и не пыталась, Котин, – отвечает она тихо, но с таким нажимом, что её слова бьют по мне, как удар клюшки. Она придвигается чуть ближе, её голос звучит мягче, почти мурлыча. – По-моему, это ты меня преследуешь.

Её губы так близко, что я могу почувствовать их тепло. Чёрт, она знает, как управлять ситуацией. Она играет на нервах, будто это струны гитары. Я резко отшатываюсь, будто она меня ужалила.

– Держись подальше, Зеленоглазка, – бросаю, стараясь говорить твёрдо, хотя внутри всё пылает.

– А если не буду? – спрашивает она, приподняв бровь. Её улыбка становится хищной, словно она готова сделать ещё один шаг, чтобы добить меня.

Я смотрю на неё. Эти большие зелёные глаза будто прожигают меня насквозь, и от этого внутри становится неспокойно.

– Тогда у тебя будут проблемы, – отвечаю низким голосом, развернувшись, прежде чем она успевает продолжить.

Я ухожу, но ощущаю её взгляд у себя на спине, как острый нож. Даже когда её нет рядом, она словно врезается в мою голову, и избавиться от этого чёртова ощущения я не могу.

Злой, как бык, пересекаю зал быстрым, тяжёлым шагом. Кажется, что сейчас мои Оксфорды могут прожечь паркет. Вижу, где стоят наши парни, и направляюсь туда, точно зная, что мне нужно успокоиться, прежде чем сделать что-то необратимое.

Подхожу к Славе, не утруждая себя вежливостью, хватаю бокал шампанского прямо из его руки. Он успевает только удивлённо поднять брови, как я уже осушаю его залпом. Шампанское шипит во рту, но мне плевать. Отставляю бокал с таким видом, будто готов крушить всё вокруг.

– Ти, с тобой всё нормально? – спрашивает Кристофер, нахмурившись. Его голос звучит осторожно, как будто он не уверен, стоит ли лезть.

– Не то слово, – отзываюсь резко, даже не глядя на него.

За спиной доносится голос тренера. Хриплый, громкий, словно специально хочет привлечь внимание всех в радиусе пяти метров:

– Ребята, познакомьтесь с нашим новым владельцем клуба.

Моя челюсть сжимается автоматически. Разворачиваюсь, готовый к очередной формальной встрече, и сразу сталкиваюсь с самодовольной физиономией, которую невозможно спутать ни с чем.

Майк Гарсия. Богатый, наглый и самоуверенный до абсурда. Его тёмные волосы зачёсаны назад, будто у него вечная реклама геля для укладки. На идеальном лице – острая линия скул и ухмылка, которая кричит: «Я круче всех». Густые брови, тёмные, как уголь, придают его взгляду опасности. Чёрные глаза сверкают на уровне змеи, готовой укусить. Чёрный дорогущий костюм сидит на нём так, будто сшит не просто на заказ, а на какой-то другой уровень бытия.

Он делает шаг вперёд и протягивает мне руку первым.

– Тимур Котин, если я не ошибаюсь, – говорит он голосом, который одновременно мягкий, но пронизан сталью.

Я смотрю на его руку, а потом на его лицо. У меня столько мыслей и ощущений, что я едва держу себя в руках. Кажется, если бы взгляд мог убивать, Майк уже лежал бы на полу.

– А вы Майк Гарсия, ведь так? – произношу я, глядя ему прямо в глаза, намеренно задерживая взгляд, чтобы показать, что я не впечатлён.

– Тимур, вы мне уже нравитесь, – ухмыляется он, чуть склонив голову, будто оценивает меня. – Вы русский, ведь так?

– Да, – отвечаю коротко, сдержанно, забираю руку из его крепкого рукопожатия и кладу её на плечо Славы. – Мы со Славой из России.

– Ох, обожаю русскую культуру, – раздаётся позади нас голос, от которого у меня будто в груди взрывается что-то горячее и раздражающее.

Я даже не оборачиваюсь сразу, потому что уже знаю, кто это. Но она подходит ближе, и мне волей-неволей приходится повернуть голову. Зеленоглазка. Она словно воплощение хаоса и раздражения в одном лице. Она ловко обвивает сгиб руки Гарсии, который даже не моргнул, и смотрит на меня прямо и вызывающе, как будто проверяет мои нервы на прочность.

Она с ним? Вот это интересно.

– Зеленоглазка, а ты хоть раз была в России? – весело вставляет Слава, глядя на неё с откровенным интересом.

Я сразу замечаю, как её взгляд моментально перескакивает на него, на секунду цепенея. Она делает всё, чтобы скрыть удивление, но её глаза всё равно выдают её с головой. Она не знала, что у меня есть брат-близнец.

Шах и мат, Зеленоглазка.

– Нет, но это моя мечта, – отвечает она после короткой паузы, не теряя своей дерзкой улыбки.

Она держится. Я это признаю. В её глазах читается упрямство, но я вижу, как она едва сдерживает раздражение. И это… это прекрасно. Мелкая победа, да, но она так сладка, что я не могу сдержать ухмылки. Она расцветает на моем лице, и я позволяю ей быть – широкой, чуть наглой, направленной прямо на неё. Пусть видит.

Слава, конечно, пока не в курсе, что происходит. Он стоит чуть в стороне, его взгляд скользит между нами с теплым, почти наивным интересом. Его любопытство только подливает масла в огонь, и мне это нравится. Всё это – игра, а я люблю играть.

Я не спеша засовываю руки в карманы своих черных брюк от смокинга, чувствуя, как ткань мягко облегает ладони. Наклоняюсь чуть вперед, сокращая дистанцию, чтобы каждое мое слово прозвучало четко и весомо. Голос звучит медленно, с нарочитой небрежностью, но в нем слышна острая нотка сарказма:

– Тогда, возможно, тебе стоит начать с матрешек и водки.

Пауза. Я даю ей время осмыслить сказанное, наслаждаясь моментом. Затем добавляю, чуть растягивая слова:

– Ведь это же основа русской культуры, разве не так?

Мой взгляд не отрывается от неё. Он пристальный, почти пронзительный, будто я пытаюсь прочитать каждую мельчайшую эмоцию на её лице. Интересно, поймала ли она ту тонкую грань между шуткой и правдой? Или, может, она уже начинает понимать, что я не так прост, как кажусь?

В воздухе висит напряжение, и я наслаждаюсь им. Это мой ход, и я играю его с удовольствием.

Она прищуривается, её улыбка становится острее.

– Думаю, с таким гидом, как ты, я точно не пропаду, хоккеист.

– Если что, можешь рассчитывать, что у тебя будет целых два гида, Зеленоглазка, – вставляет Слава, явно пытаясь разрядить обстановку. Его голос звучит слишком весело, как будто он уже представляет нас втроём где-нибудь на Красной площади.

– У меня есть имя, – недовольно отвечает она, её голос звенит лёгким раздражением, словно колокольчик с острыми краями.

– Но ты ведь так и не представилась, – парирую я, слегка наклонив голову, смотря на неё с вызовом.

– Это Стелла Кингсли, – тон Майка такой надменный, что хочется скривиться. Он обнимает её за талию, легко, но с каким-то демонстративным притяжением, словно метит территорию.

Мой взгляд автоматически падает на его руку, слишком удобно лежащую на её талии. Уголки моих губ поднимаются в кривой ухмылке, и я возвращаюсь к её глазам. Большие, зелёные, они сейчас смотрят на меня внимательно, с лёгким вызовом, как будто она готова бросить перчатку, если я сделаю хоть шаг вперёд.

Её чёлка мягко подчёркивает взгляд, делая его ещё глубже. Этот чёрный цвет её волос будто создан для того, чтобы выделять её оливковую кожу. Как она гармонирует со мной… Чёрт, о чём я думаю?

И всё-таки не могу перестать её разглядывать. Взгляд цепляется за каждую деталь, будто я пытаюсь разгадать скрытый код. Она это замечает – конечно, замечает, – и вдруг чуть приподнимает одну бровь, её лицо принимает выражение, которое я читаю безошибочно: «Чего пялишься, хоккеист?»

Её немой вопрос будто бросает мне вызов, и я ловлю себя на том, что, вместо того чтобы отвернуться, мне хочется ответить. Не словами, нет. Каким-то жестом, который скажет больше, чем это светское притворство вокруг.

Я расправляю плечи, чувствуя, как ткань смокинга мягко облегает спину, и слегка наклоняю голову вбок. Мой взгляд прикован только к ней, будто вокруг больше ничего не существует. Его рука на её талии, её холодноватый тон, шум вечера – всё это растворяется в фоновом шуме. Только её глаза, зелёные и чуть насмешливые, держат меня в фокусе.

– Стелла, значит, – выдыхаю я, растягивая каждую букву её имени, словно пробую его на вкус. Оно звучит как что-то запретное, почти опасное. – Красивое имя, Зеленоглазка.

Она медленно моргает, её ресницы слегка вздрагивают, а потом она выдыхает через нос. Это что-то между сдержанным смешком и раздражением. Я не могу понять, что именно, но это неважно. Она не уходит, не отворачивается. А это уже игра. Моя игра.

– Хоккеист, – её голос мягкий, но слова, как всегда, отточенные, будто лезвие, – Ты всегда такой настойчивый?

Я не отвечаю сразу. Пауза. Я наслаждаюсь этим моментом, наблюдая, как её губы чуть сжимаются в узкую линию. Она ненавидит терять контроль. Это очевидно.

– Только если мне интересно, – наконец говорю я, и мои слова звучат чуть медленнее, чем нужно, чтобы она почувствовала напряжение.

Гарсия кашляет, его рука на её талии слегка напрягается. Я вижу, как Стелла на секунду сжимает губы и отводит взгляд в сторону. Но не к нему, а куда-то в пустоту, словно ищет выход.

– Тимур, – его голос звучит с раздражением, которое он пытается скрыть за вежливостью. – Приятно было с вами всеми познакомиться, но мы пойдём уделим внимание и другим гостям.

Я поднимаю брови, легко, почти лениво, и улыбаюсь чуть шире.

– Конечно, мистер Гарсия, – говорю я, не сводя взгляда со Стеллы.

Гарсия довольно усмехается, словно только что выиграл партию в шахматы. Но я знаю, что это только начало. Стелла кивает в его сторону и оборачивается, увлекая его за собой.

Я смотрю им вслед. Она уходит грациозно, её спина прямая, каждое движение выверено, будто она танцует. И всё равно, даже через расстояние, я чувствую напряжение в её походке. Она знает, что я наблюдаю.

– Ну что, Ти? – слышу позади голос Славы. – Кажется, кто-то сегодня не скучает.

– Убери улыбку с лица, – бросаю через плечо, но сам чувствую, как уголки губ всё-таки приподнимаются.

Чёртова Зеленоглазка. Она уже играет в моей голове, а я даже не начал.

Глава 3

Стелла

На часах пять утра. Да, я ранняя пташка. Сижу за кухонным столом, обхватив рукой чашку с кофе, который уже успел остыть, и лениво ковыряю овсянку. Она тоже холодная, но мне всё равно. Утро – это мое время, мой маленький островок спокойствия перед тем, как мир начнёт требовать от меня чего-то снова.

Передо мной на столе лежит газета. Да, именно газета. Старомодно? Возможно. Но я плачу за неё не для того, чтобы она пылилась на столе. Это мой ритуал, моя привычка, которая помогает мне чувствовать себя в безопасности. Каждое утро я читаю новости, листая страницы, ощущая шероховатость бумаги под пальцами. Это что-то настоящее, в отличие от бесконечного потока информации на экране.

Как только доем, отправлюсь на пробежку. Бег – это мой способ собрать мысли, избавиться от всего лишнего, что накопилось внутри. Каждый шаг, каждый вдох – это маленькая победа над хаосом. Но сегодня, как и всегда, после пробежки меня ждёт очередной день с Майком.

Мой мучитель. Да, именно так я его называю, хотя вслух никогда не скажу. Сегодня на повестке дня очередное задание: отвези то, привези это. Я даже не знаю, что именно он придумал на этот раз, и, честно говоря, не хочу знать. Мне достаточно того, что я должна быть готова ко всему.

– Стелла, ты поняла? – голос Роба звучал так, словно у него нет времени повторять.

– Да, отвезти по этому адресу, чемодан не открывать, как и свой рот при встрече с этим человеком. Мне всё понятно, – я ответила с притворным спокойствием, хотя внутри клокотала паника.

После той встречи с Робом он выделил мне крохотную комнату в дешёвой гостинице на пару дней. Мол, вся сумма будет, когда выполнишь задание. Это был мой шанс, и, несмотря на всю гадость ситуации, я решила, что доведу дело до конца.

Когда пришло время ехать, я вся извелась. Роб дал строгую инструкцию: поменять маршрут несколько раз, ездить пересадками через весь город и путать следы. Я не понимала, зачем, но он настоял. Наверное, у таких, как он, свои правила игры.

Сказанный адрес оказался на отшибе города, почти у самой промзоны. Тёмный, захламлённый склад. Вокруг ни души. Здание, словно из фильмов про мафию. Когда я подошла к двери, меня встретил низкорослый мужчина с азиатской внешностью. Его взгляд был холодным, почти безжизненным. Я отдала ему чемодан, быстро обдумывая, как отсюда уйти поскорее.

Но не успела сделать и шага к выходу, как в склад врываются люди в бронежилетах с оружием. ФБР? Полиция по борьбе с наркотиками? У меня в голове вихрь мыслей, а на деле только одно: я вляпалась, причём по-крупному.

«Всем на пол! Лицом вниз!» – ревёт чей-то голос, и я как в тумане опускаюсь на холодный бетонный пол. Вокруг крики, хаос. В это мгновение я осознаю, что Роб втянул меня в какой-то грязный, опасный бизнес.

Я лежу, чувствуя, как сердце стучит в груди так, будто вот-вот вырвется наружу. Мне остаётся только молить о том, чтобы выбраться из этой передряги целой.

С усилием открываю глаза и откладываю ложку, отпиваю последний глоток кофе и закрываю газету. Все, хватит. Утро уже не складывается, и этот чёртов день обещает быть ещё хуже. Или всё началось в тот самый момент, когда я согласилась на это дело? Где были мои мозги?

Моя рука тянется к кулону на шее – золотой звезде с чёрными камнями, потрескавшейся, как и я сама. Это всё, что осталось от прошлого, которое я не могу ни понять, ни отпустить.

Знаете, я не всегда была такой. Жалкой, как сейчас. До семи лет у меня была хорошая жизнь. Отец заботился о нас, мы жили в достатке. Но авария всё перевернула. Я выжила, а они – нет. Теперь моё детство – это лишь обрывки воспоминаний, которые я цепляю, чтобы не потерять себя. Но этот кулон… Он настоящий. Я помню, как отец подарил мне его. Помню, как он сказал, что это символ надежды и силы, даже если весь мир пойдёт прахом.

Теперь этот кулон – всё, что у меня есть. Он – мой якорь, моя единственная связь с тем, кем я когда-то была. Или, может, кем я могла бы стать.

К чёрту эту пробежку, не сегодня. Я отмахиваюсь от плана, уже готовая погрузиться в вязкий поток собственных мыслей, но меня прерывает голос Эмили.

– Привет, ты чего тут шумишь? – её голос ещё сонный, но всё равно такой тёплый.

– Привет, прости, не хотела тебя разбудить, – отвечаю, пытаясь изобразить что-то вроде улыбки.

– Да я и не спала толком, – она зевает и проходит к столу. – Всю ночь сидела, зубрила учебники.

Эмили хочет поступить в медицинский колледж на сестринское дело. И знаете, что? Я горжусь ей до слёз. Она упорно работает, вырываясь из той грязи, в которой я застряла по уши. Эмили словно луч света, который пробивается даже сквозь самые плотные тучи.

– Как успехи? – спрашиваю, пытаясь хоть немного отвлечь себя от собственных проблем.

– Я уже много чего выучила! – её глаза загораются энтузиазмом. – Кажется, я поступлю, и, кто знает, может, даже закончу всё экстерном! – Она смеётся, и этот звук такой чистый, что я невольно улыбаюсь.

– Держу за тебя кулачки, – говорю, поднимаясь со стула. Подхожу к ней и крепко обнимаю. – Я так тобой горжусь, Эм.

– Ну ты чего, – она улыбается, но в её глазах читается лёгкая тревога. – Твоя жизнь ещё вывернется наизнанку, и ты даже не заметишь, как всё изменится.

– Ага, – усмехаюсь я, и в голосе слышится горечь. – Осталось только сбросить эти проклятые цепи.

– Майк не вечный тюремщик, – она рисует в воздухе кавычки, так театрально, что я бы рассмеялась, если бы не было так грустно. – Кстати, слышала, что какой-то детектив взялся за Майка. Интересно, кто этот смельчак?

– Понятия не имею, – пожимаю плечами, пытаясь улыбнуться, но улыбка получается скорее вымученной. – Но ты держи за меня кулачки, ладно?

– Стелла, – она мягко берёт моё лицо в свои руки, и её взгляд становится таким серьёзным, что я невольно замираю. – Ты же знаешь, что я всегда с тобой?

– Знаю, – киваю, чувствуя, как в горле комок подступает. – И я тебе за это больше, чем благодарна.

Если бы не она, я, возможно, уже давно бы сдалась. Эмили. Эта блондинка с волосами, как солнечные лучи, которые рассыпаются по плечам мягкими волнами, будто золотой водопад. Её глаза – ярко-голубые, как небо в ясный день, всегда смотрят на мир с лёгкой искоркой ироничного любопытства. У неё есть эта удивительная способность улыбаться так, будто весь мир вокруг неё становится чуточку светлее. На её лице всегда играет лёгкий румянец, а на щеке – маленькая родинка, которая добавляет её образу что-то неуловимо очаровательное.

Эмили даёт мне веру. Веру в то, что даже из самой глубокой ямы можно выбраться, если есть кто-то, кто протянет тебе руку. Она не просто говорит об этом – она живёт этим. Её поддержка не громкая, не навязчивая, но она всегда рядом, как тихий, но уверенный свет в конце туннеля. Когда я чувствую, что силы на исходе, она просто садится рядом, обнимает меня за плечи и говорит что-то вроде: «Ну, Стелл, ты же знаешь, что мы справимся». И я верю. Потому что с ней всё кажется возможным.

Она – моя опора, мой якорь в этом бурном море. И я знаю, что пока она рядом, я не утону.

***

Я захожу в дом этого стервятника, и первое, что бросается в глаза – это её ехидное лицо. Экономка. Злобная старая карга, которая с самого первого дня возненавидела меня всей душой. Как только я переступила порог этого проклятого места, она приняла меня в штыки, будто я была угрозой её маленькому, уютному мирку.

– Где Майк? – бросаю я вопрос на ходу, даже не утруждая себя вежливостью. Зачем? Она всё равно не заслуживает ничего, кроме моего холодного тона.

– Здороваться тебя не учили, грязная девчонка? – шипит она в ответ, сжимая свои тонкие, почти бесцветные губы так, что они исчезают с её лица, оставляя только линию недовольства. Её глаза, узкие и колючие, как иглы, сверлят меня, пытаясь найти слабость.

– Я вопрос задала, – повторяю с нажимом, не собираясь церемониться. Мои слова звучат резко, как удар хлыста, и я вижу, как её лицо искажается от злости.

Она смотрит на меня с нескрываемым презрением, и я знаю, почему. Она хотела подсунуть своему шефу свою дочку, но у неё ничего не вышло. И теперь вся её желчь, всё её раздражение направлено на меня, как будто я сама жаждала оказаться в этой мерзости. Да я бы с радостью исчезла из этой жизни, но так не бывает, правда?