Драконья Всадница

Когда Арислав поднимается выше верхушек деревьев, я ложусь на его шею, обнимаю ее, как подушку, и закрываю глаза. Пусть ветер свистит в ушах, развевая мои волосы и платье, пусть я знаю, как далеко теперь твердая земля, но пока я этого не вижу своими глазами, мне не так страшно. Путь занимает от силы десять минут, и в моей голове вновь раздается голос Арислава:

– Тебе придется показывать дорогу.

– Высокая башня на западе Академии, – отвечаю я ему мысленно, надеясь, что он меня слышит.

Никакой реакции.

– ВЫСОКАЯ БАШНЯ НА ЗАПАДЕ АКАДЕМИИ! – перекрикивая ветер, ору я, но в моей голове тут же раздается поддразнивающий смех.

Хлопаю по его шее ладонью от раздражения, но сразу же начинаю соскальзывать, поэтому снова крепко обхватываю тело дракона, как самую надежную опору на свете.

– Вот эта площадка? – спрашивает Арислав, и я с большим нежеланием открываю глаза и смотрю вниз.

– Да! – визжу я от страха и обратно утыкаюсь носом в чешую, борясь с приступом тошноты.

По плавности полета понимаю, что мы спускаемся. Сначала Арислав аккуратно кладет на каменный пол смотровой площадки девушку, а затем мягко приземляется сам. Я стараюсь не глазеть по сторонам. Быстро скатываюсь по драконьей лапе на пол, падаю на четвереньки, с радостью ощущая крепкую опору под ногами, и проверяю, в порядке ли драконица, пока Арислав возвращается в свое человеческое обличье.

Девушка дышит, но то ли заснула, то ли потеряла сознание. Арислав подхватывает ее на руки, как пушинку, и мы спешим в Павильон Всадниц. Башня все еще пустует без своих обитателей, но девушки совсем скоро вернутся, поэтому времени мало. С любопытством разглядывая нашу святую обитель, Арислав заносит драконицу в мою комнату и аккуратно кладет на кровать. Накрываю ее одеялом и сажусь рядом.

– Спасибо, что выполнил мою просьбу, – говорю я Ариславу, поднимая на него глаза. – Если не хочешь иметь к этому отношение, просто притворись, что ничего не видел. Я не обижусь.

Арислав вопросительно приподнимает брови.

– Я расскажу Андрису. Встретимся здесь через пару часов, когда остальные Всадницы вернутся и лягут спать. Что будем делать, если твой брат не согласится помогать?

Резонный вопрос. Учитывая характер моего брата, он и правда может отказать, даже не объяснив причину.

– Скажи ему, что в качестве платы за помощь я буду ему должна. – Смущенно дергаю за кожу между большим и указательным пальцем. – Ему нравится превращать всех в должников.

– Так вот почему ты так зациклена на оплате всего на свете? – ухмыляется Арислав и выходит за дверь прежде, чем я успеваю спросить, что он имеет в виду.

Запираю комнату на ключ. Места на кровати нет, поэтому забираюсь на подоконник у окна и устало кладу голову на прохладное стекло. Солнце уже выбралось из-за горизонта, и его мягкие лучи окрасили шпили Академии в цвет осенней листвы. Какое-то время смотрю на кружащих около башен птичек, а потом незаметно для себя закрываю глаза. На одно крохотное мгновение, всего на одну минуточку…

Резко вздрагиваю от щелчка пальцев рядом с ухом.

– Хорошо спится после того, как создала нам лишние проблемы? – уточняет Андрис не без издевки в голосе, и я испуганно смотрю на открытую дверь, которую точно запирала.

– Как ты… – Замечаю, как брат прячет отмычку во внутренний карман мундира, и мой вопрос теряет смысл. Для Андриса закрытых дверей не существует.

– У нас сейчас должен быть осмотр у целителя, поэтому Арислав остался, чтобы меня прикрыть, – делится Андрис, скидывая одеяло с рыжеволосой девушки.

Ее нагота брата совершенно не смущает. Он без стеснения осматривает телесные повреждения, а мне наоборот хочется прикрыть девушку. Наверняка ей бы не понравилось подобное отношение. Пока он измеряет пульс, прислушивается к дыханию, проверяет, не сломаны ли кости, я наблюдаю за его четкими движениями, обняв прижатые к груди ноги. Ужасно хочется спать, но Андрис не простит мне, если я буду дремать, пока он выполняет грязную работу по моей же просьбе.

Через несколько минут тщательного осмотра Андрис вздыхает, небрежно накрывает девушку одеялом и встает рядом со мной, прислоняясь спиной к подоконнику.

– Могло быть и хуже, – докладывает он, складывая руки на груди. – По описанию Арислава я решил, что найду здесь уже труп, но нет. Я думаю, у нее очень сильное переутомление и многочисленные ушибы. Есть немного порезов, но с этим любая заживляющая мазь справится. Ты уверена, что она упала с большой высоты в воду?

– Я видела своими глазами.

– Тогда что-то не сходится, – Андрис поджимает губы и чуть склоняет голову на бок, разглядывая торчащую из-под одеяла рыжую копну волос. – Она драконица, которая упала с большой высоты в воду. От удара у нее должно быть сильное сотрясение и переломы, но все кости целы, голова внешне не повреждена. На затылке запекшаяся кровь, но раны нет. Значит, она исцеляется.

– Но это как раз не странно, драконы обладают способностью к самоисцелению.

– Почему тогда синяки и царапины остались? Обычно мелкие ссадины затягиваются первым делом.

– Наверное, все силы ушли на серьезные раны, которые могли оказаться смертельными, – предполагаю я.

– Или она исцеляется, но очень-очень медленно по меркам драконов, – Андрис внимательно смотрит на меня, и в серебре его глаз я вижу слабые отголоски тревоги. Он не любит тайны и загадки даже больше, чем закрытые двери. – Прошло больше суток с тех пор, как вы упали в реку, а она только-только добралась до поляны, которая расположена совсем близко к реке. Даже если ее унесло течением, она не могла так долго добираться и исцелиться только наполовину.

– Может быть она полукровка? Ты видел когда-нибудь полукровок в их второй ипостаси? Такое вообще бывает?

– Видел ночью на Посвящении. – Брат отводит глаза в сторону, и я мгновенно напрягаюсь. Эта каменная маска нарочитого равнодушия на лице означает, что он не хочет о чем-то рассказывать, но меня так и подмывает выведать секрет. – Не сказал бы, что они сильно отличаются от чистокровных драконов. Ну, может, немного поменьше, не такие сильные. Но точно не бледные дракончики с рваными крыльями. Таких я не встречал.

Молчание. Мне не приходит в голову, чем можно было бы оправдать все эти странности. Еще и этот мертвый странный дракон на ступенях Академии… все это связано, но информации недостает, а спросить некого. Ректор ведет себя безответственно и подозрительно, Ярина Даркрейн не вызывает подозрений и вряд ли что-то знает, как и декан Драконьего факультета. Элиаш де Арман, конечно, создает впечатление человека, знающего все про всех, но даже если я задам вопрос, наверняка не получу честного ответа.

– Как прошло Посвящение? – спрашиваю я, неловко прерывая молчание. Мне хочется, чтобы в голосе не было беспокойства, но, к сожалению, звучит так, будто я готовлюсь к худшему.

– Посмотрел на полет своих однокурсников с Багряных Пиков, – холодно отвечает Андрис, невидящим взглядом прожигая стену. – Драконами не впечатлился, а вот Пики очень красивые. Но тебя бы там стошнило от страха.

– Пожалуйста, давай обратимся к Маргарель! – не выдерживаю я и протягиваю руку, чтобы дотронуться до плеча, но вовремя одергиваю ладонь, как от огня.

Андриса трогать нельзя.

С изогнутой бровью он наблюдает, как я медленно убираю руку за спину, и только убедившись, что я не собираюсь лезть к нему со своим утешением, отвечает:

– Я сам решу свою проблему. У тебя новая татуировка?

– Но Маргарель… – Я не договариваю, сбитая с толку его вопросом, а потом до меня доходит. Когда я потянулась к нему, он заметил черную линию на запястье. – Это союз Всадницы с драконом. Арислав тебе… не сказал?

– Он пришел без цветочного венка, я не стал спрашивать, – равнодушно пожимает плечами Андрис. – Что ж, теперь нет никаких сомнений, что в нашей семье царит полный хаос. Все еще не хочешь написать родителям?

– Через три недели их пригласят на родительский день, поговорим лично, – сообщаю я, внимательно отмечая реакцию Андриса. Но по его бесстрастному лицу, как всегда, нельзя ничего понять. Или это я такая глупая, что не могу его прочитать? – Ты злишься на меня?

– За что?

– За то, что все так получается. За то, что я оказалась Всадницей. За то, что как-то вступила в союз с Ариславом. За то, что из-за меня в нашей семье наверняка произойдет раскол.

До сих пор нам с Андрисом не удавалось обсудить происходящее. Вокруг либо слишком много людей, либо кто-то обязательно разводит нас по разным углам. А мне ужасно хочется узнать его мнение, его отношение к этим сомнительным событиям. Уверена, не я одна переживаю за то, что, когда раскроется обман, связанный с моим рождением, наши родители серьезно поссорятся. И если он скажет, что тоже обеспокоен, мне будет чуточку легче справляться с давлением.

– Глупо винить человека, который совершенно ничем не управляет в своей жизни. – Андрис разворачивается к окну, опирается локтями на подоконник и устремляет взгляд на крыши невысоких башенок. – Ни одно из случившихся событий не было результатом твоего выбора. Тебя несет по течению, так на кого тут обижаться? На судьбу-злодейку? Нелепость. В своей жизни ты сделала только один-единственный выбор, за который я тебя уважаю, но и он…

Андрис резко себя обрывает, а я, хоть и немного задетая его словами про отсутствие контроля, начинаю сгорать от любопытства. О каком выборе он говорит? Терпеливо жду продолжения, но вместо этого брат возвращается к основной теме:

– А что до нашей семьи… – Андрис опускает глаза вниз, на свои руки. – Не думаю, что она у нас есть.

– Что? – переспрашиваю я. Не уверена, что расслышала правильно. – Что ты такое говоришь?

– А что тебе не понятно в моих словах? – Андрис приподнимает бровь. – По-твоему, отношения, пропитанные ложью, тайнами и запретами можно назвать семейными узами? Честное слово, нельзя же на все закрывать глаза и жить в своем выдуманном мирке. Скажи еще, что не замечала, как подозрительно родители себя ведут.

Не хочется выглядеть глупой в глазах Андриса, но я и правда до того, как Свет Амарии не определил меня в ворожейки, не замечала ничего подозрительного. По моему растерянному лицу брат быстро читает мои мысли и разочарованно вздыхает:

– Я так и думал. Ладно, может, когда у меня будет настроение, я поделюсь с тобой своими соображениями, а пока… – Брат через плечо смотрит на спящую девушку. – Я принес мазь, на столе стоит. Обработай ее синяки и ссадины. Может, если она не будет тратить время на исцеление тела, то быстрее отдохнет и ответит на наши вопросы? Добьемся объяснений и вышвырнем ее, пока не доставила хлопот. А мне надо идти к целителю.

– Подожди, а почему вас осматривают? – спрашиваю я, провожая брата до двери.

– Потому что вчера на Посвящении нас напичкали какой-то гадкой магией и заставили всех обратиться раньше времени, поэтому теперь надо проверить, не сломались ли наши тела и разум под таким давлением, – наспех объясняет Андрис и, не прощаясь, незаметно покидает Павильон Всадниц.

Переодеваюсь в форму и быстро выполняю его поручение. Мазь воняет горькими полевыми травами, и теперь мне понятно, почему брат не соизволил сделать эту работу сам. Ставлю рядом с девушкой стакан с питьевой водой на случай, если она проснется, пока меня нет, запираю комнату на ключ и иду к командору, как мы и договаривались.

Ярины Даркрейн в кабинете декана нет, но милая круглолицая женщина, по всей видимости секретарь, сообщила, что командор удалилась в Аллею Героев и ожидает меня там. Время приближается к полудню, поэтому в коридорах пусто – все отсыпаются после Посвящения, и я немного им завидую. Спросить дорогу не у кого, поэтому методом проб и ошибок, следуя путанным указаниям секретаря, я захожу в нужный зал. Точнее, коридор.

Огромное пространство, похожее на бальный зал, только не такое широкое, представляет собой картинную галерею. Однажды я читала книгу про Царскую Галерею, открытую в столице, и видела картинки, но уверена, что местная Аллея Героев могла бы своим размахом сравниться даже с лучшей картинной галереей нашей страны. Около дверей стены пустуют – вероятно, ожидают новых героев. Вдаль устремляются ровные ряды картин самых разных размеров: от крошечных эскизов и набросков до портретов в полный рост от потолка до пола. Рядом с каждым героем есть небольшая табличка с именем, датой рождения и подвигами, которыми тот отличился.

Озираюсь по сторонам, с трудом сдерживая восхищенный возглас. Все эти драконы, ворожейки, магики и Всадницы – выпускники Академии. Поразительно, как их много и какие они разные.

Помимо картин на специальных каменных подставках под стеклянными куполами стоят разные виды оружия, артефактов и одежды. Очевидно, все эти вещи когда-то принадлежали героям, а теперь являются предметами изучения новых учеников. Грустно, но вместе с этим невероятно волнующе.

– Эриза! – Ярина Даркрейн машет рукой, и я ускоряю шаг.

Командор одета в просторную белую рубашку с широкими рукавами и свободные темно-синие брюки. Непривычно видеть ее без мундира, эполетов и цепей, но так даже лучше. В таком наряде она кажется дружелюбнее и моложе, как будто только вчера выпустилась из Академии Адильяр. На носу, как обычно, заостренные очки с затемненными стеклами, и их длинная цепочка забавно бьется о щеки всякий раз, как Ярина поворачивает голову.

– Плохо себя чувствуешь? Поранилась? – обеспокоенно спрашивает командор, и я невольно хмурюсь.

– Нет. Почему вы так подумали?

– Мазью целебной пахнет.

Какая же я идиотка. Надо было сначала смазать раны рыжеволосой драконицы, а только потом переодеваться в мундир.

– Ах, это… – невинно улыбаюсь я. – Не берите в голову. Наступила по неосторожности на ветку и поцарапала ногу. Ерунда.

– Все равно сходи в лазарет, лишним не будет, – советует Ярина, и я согласно киваю.

– Почему вы захотели встретиться именно здесь? – уточняю, как только подозрения и беспокойство командора прекращаются. – Здесь даже присесть не…

Перевожу взгляд на картину, которую рассматривала Ярина до моего прихода, и вся покрываюсь мурашками. Я ее уже видела, точно видела. Вспышкой проносится странное воспоминание, как будто я через мерцающий туман смотрю на знакомые лица людей, изображенных на портрете, только они находятся очень высоко и смотрят на меня как будто сверху вниз. Как будто я маленькая девочка, и мне приходится задирать голову…

– Все в порядке? – Ярина мягко сжимает мой локоть, приводя в чувство. – Выглядишь немного растерянной.

– Просто… портрет кажется знакомым, – честно признаюсь я. – Это копия какой-то известной картины?

Помнится, Элиаш де Арман, когда я пожаловалась, что многое в Академии мне кажется знакомым, предположил, что некоторые картины, развешанные на стенах, настолько известны, что я могла их видеть где-то в другом месте. Сейчас проверим эту теорию.

– Разумеется, нет. – Ради меня Ярина пытается скрыть свое беспокойство за лучезарной улыбкой, но я-то вижу, как забегали ее глаза. – Каждый год мы приглашаем художников из столицы, чтобы перед выпуском запечатлеть на портретах наших учеников. Все картины хранятся в архиве, как память о тех, кто когда-то был частью Академии, но, если кто-то из наших выпускников совершает подвиг, становится влиятельной личностью и оставляет важный след в истории, мы размещаем портреты здесь, на Аллее Героев. Вряд ли ты когда-то могла видеть эту картину, потому что другой такой нет, но одно лицо тебе точно должно быть знакомым.

Отбрасывая свои непонятные ощущения в сторону, я внимательно вглядываюсь в лица и поражаюсь, как же я сразу его не узнала. Это же мой отец! Только гораздо моложе – без седеющей бороды, с длинными волосами до лопаток и с самодовольной улыбкой от уха до уха. Его ладонь покоится на мече, а из-за рукава виднеется черная линия, как у меня.

– Это две самых известных Всадницы с их драконами, – поясняет Ярина, заметив мое замешательство. – Слева направо: Ильяна Верез и Димитрес Ровак, Демира Морейн и Вилена Дежеран.

– Вилена? – восклицаю я удивленно, тут же впиваясь в женщину на картине взглядом.

Такое невинное лицо, открытый взгляд… Не тот строгий, собранный и напряженный вид, в каком обычно появляется настоящая Вилена Дежеран. На портрете она не Явительница Царской Воли и даже не Всадница, потерявшая дракона. Здесь она просто студентка Академии Адильяр, с горящими глазами ожидающая, что готовит для нее большой взрослый мир.

Интересно, эта девушка, Демира Морейн, та самая драконица, которую не смогла уберечь Вилена?

– Да, времена изменились, и они тоже, – соглашается Ярина, подтягивая очки выше к переносице. – Сейчас тех, кто все еще жив, не узнать. Повзрослели, обзавелись сединами, морщинами, тревогами. Спустя месяц после того, как был готов этот портрет, в пустынях Теразеса началась страшная война, и свою безмятежную жизнь им пришлось принести в жертву долгу перед нашей страной.

– Эти две незнакомые девушки погибли на войне?

– Нет, они все благополучно вернулись домой героями, поэтому и оказались на этой Аллее, – Ярина тяжело вздыхает. – Но иногда дома страшнее, чем на войне. Ильяна и Демира были лучшими подругами в Академии, надеялись заключить союз, но судьба распорядилась иначе. Иногда я думаю, закончилась бы их жизнь так же, если бы им все же удалось стать единым целым?

– А что им помешало? – хмурюсь я, внимательно разглядывая Ильяну.

Почему-то именно ее лицо привлекает все мое внимание. Странное, совершенно неуместное ощущение безопасности разливается по телу, едва вижу ее большие зеленые глаза. Все-таки как будто я ее уже где-то видела. Неужели в какой-то книжке? Но я бы не запомнила черты лица так хорошо, как помню их сейчас.

– Им помешал обратный драконий резонанс Ильяны Верез, – объясняет Ярина и поворачивается ко мне. Я нехотя смотрю на нее в ответ, хотя мне ужасно хочется изучить картину вдоль и поперек. – К сожалению, редко кто в роду Морейн отличался особой драконьей силой. Не зря же на гербе их семьи изображен зеленый клевер. В огромном буйстве ничем непримечательных трехлистных растений иногда попадаются удачливые четырехлистники. Демире так не повезло: она была обычным драконом. Ильяна просто не могла позволить себе забирать так много драконьей энергии из той, кто и так был слаб. А Вилена хорошо усиливала Демиру, их союз отлично показал себя на войне. Хотя мне все же кажется, что это заслуга их острых умов, а не клыков и когтей. Они обе были поразительно находчивы. А Ильяна рвалась в самую гущу боя, поэтому ей нужен был дракон покрепче, и Димитрес Ровак был идеальным вариантом.

Последний раз смотрю на Демиру Морейн. Ее белые волосы заплетены в аккуратную косу, переброшенную через плечо. Художник наверняка испытывал к ней особую привязанность: она была изображена красивее всех, а может просто отличалась невероятной красотой по своей природе. Яркие серые глаза с легкой насмешкой смотрят вперед, а губы застыли в расслабленной улыбке. Могу понять, почему она и Ильяна стали лучшими подругами. Судя по первому впечатлению от картины, они как огонь и вода дополняли друг друга.

– Вы сказали, Ильяна забирала драконью энергию с помощью своего резонанса, – повторяю я, силой возвращая свои мысли к беседе. – Как же она стала великой Всадницей с такой отвратительной способностью? Всадница ведь должна усиливать…

– Да-да-да, должна, – прерывает меня Ярина. – И в то же время не должна. Эриза, к драконьему резонансу не прилагается инструкции, потому что он до сих пор плохо изучен. Тем более нет правил для обратного драконьего резонанса, очень редко встречающегося в природе. Я говорила, что его можно исправить и сделать обычным. Можно. Но тогда он будет весьма посредственным, скорее всего окажется гораздо слабее способностей твоих однокурсниц, и после выпуска ты можешь претендовать на союз с каким-нибудь очень простым драконом. Может быть даже с полукровкой. Этот уровень не подходит представителям Семи Драконьих родов, и уж тем более не отвечает требованиям Акамиров. А именно для них в первую очередь мы готовим Всадниц. Мне бы не хотелось, чтобы мои ученицы становились обычной посредственностью, учитывая, как вас мало.

У меня опускаются плечи. Когда Ярина в кабинете ректора сказала, что с моими способностями можно работать, я-то думала, что при должном усердии буду такой же хорошей Всадницей, как сама Ярина. Но, кажется, я обрадовалась раньше времени.

– Но обратный резонанс можно использовать для увеличения собственной силы. С его помощью можно стать не менее полезным в бою воином, чем сами драконы. Только представь: в бою у дракона есть не просто усилитель, который нужно защищать от нападения, а имеется настоящий напарник, который способен за себя постоять не хуже, чем дракон. Ильяна выбрала этот путь, и в обучении ей отлично помог твой отец, очень сильный дракон. Как видишь, и он от этого ничего не потерял. Быть в паре с Ильяной Верез считалось невероятно почетным, и их дуэт мог в одиночку расправиться с большим отрядом противников. Когда я узнала, что у тебя такой же резонанс, как у Ильяны, я подумала, что ты сможешь повторить ее путь. Но после твоего союза с Ариславом, мне кажется, это будет проблемой.

– Почему? – нетерпеливо спрашиваю я, ерзая на месте.

Картина, нарисованная Яриной, заискрилась яркими красками. Я всегда мечтала стать сильной, давать отпор всем, кто пытается мне угрожать. Поэтому я молила богов ускорить пробуждение второй ипостаси, через которую смогла бы раскрыться. Но мой пыл поугас, когда Свет Амарии заявил, что я Всадница. Тогда у меня не осталось никакого плана или мечты. Однако если бы я смогла повторить то же, что и Ильяна Верез, никто бы больше не сомневался в моих способностях.

– Потому что на мой взгляд Арислав Акамир… не так силен, как ему бы хотелось, – морщится Ярина, как будто ей неприятно говорить эти слова. – Надеюсь, этот разговор останется между нами. Не хочется расстраивать его раньше времени.

– Но он же самый большой и сильный в своей драконьей ипостаси по сравнению с остальными однокурсниками, – возражаю я. – И к тому же, он Черный дракон из рода Акамир. Все знают, что после Адильяров это самая могущественная драконья кровь на свете.

– Во-первых, сила драконов зависит не только от крови рода, иначе Адильяры бы не проиграли Акамирам, верно? – спорит Ярина. – А, во-вторых, я видела в действии его старших братьев. Первый царевич однажды победил в турнире, а со вторым я училась на одном курсе. И Арислав даже близко не показывает тот потенциал, что есть у обоих старших братьев. Это не только мое мнение. Декан Драконьего факультета тоже обеспокоен таким раскладом.

– Ему нужно время, чтобы стать сильнее, – говорю я упрямо просто потому, что мне не нравится слышать такое про Арислава.

– Что ж, возможно, третий царевич сможет нас чем-то удивить, но это ничего не меняет для тебя. Пока что Арислав не сможет дать тебе столько силы, чтобы полностью раскрыть твой драконий резонанс, а это значит…

– Что наш союз вредит обоим, – заканчиваю я осипшим голосом.

– Да, – вздыхает Ярина и успокаивающе гладит меня по плечу. – Ты не увеличишь его силу, и тогда у царя Видана и Явительницы Царской Воли возникнут вопросы. К тебе, ко мне, к ректору, к Ариславу – ко всем. Мы не можем выпустить из Академии представителя царской семьи, не раскрыв его настолько, насколько это возможно. Ему нужна другая Всадница, которая превратит камень в золото. А тебе нужен другой дракон, способный поделиться настоящей силой. Хорошая новость в том, что союз дракона и Всадницы можно разорвать с помощью магического артефакта.

– Но есть и плохая? – догадываюсь я, глядя на нервно закусившую губу Ярину.

– Да. К сожалению, на первом курсе пока нет дракона, который подошел бы тебе. Поэтому, пока я не найду правильную кандидатуру, тебе придется тренироваться с Ариславом Акамиром. К счастью, до первых каникул мы будем изучать базовые Знаки, поэтому все должно быть не так плохо. И еще кое-что.

– И еще? – Я уже еле сдерживаю слезы, а у Ярины, кажется, неиссякаемый запас плохих новостей.

– Так как твой резонанс обратный, я не могу быть твоим преподавателем по Знакам, – поджимает губы Ярина. – Но, пока ты не отчаялась окончательно, спешу тебя обрадовать! Я связалась с прежним деканом факультета Тайных Искусств, и она согласилась обучать тебя отдельно от остальных. Она немного… необычная. Но я уверена, вы быстро подружитесь! Тем более, она обучала Ильяну и знает, как с тобой лучше работать. Первое занятие завтра в семь утра. Да, знаю, рано, но увы, они для тебя являются дополнительными и не входят в основной план обучения. Есть вопросы?

– Есть, – мрачно киваю я. – Можно я не скажу Ариславу, что со мной его драконья сила не раскроется?

– Ни в коем случае не говори, – строго предупреждает Ярина. – Да и в целом постарайся не рассказывать всем подряд об обратном драконьем резонансе. Иначе драконы будут воспринимать тебя как угрозу, а этот год, к сожалению или к счастью, полон детей из Семи Драконьих родов. Не все они с терпением и пониманием относятся к тем, кого считают хуже себя.