Связь, запретная прошлым

Улыбка тут же исчезла с её лица, и она обеспокоенно посмотрела на Оливию. Бриттани толкнула её в плечо и что-то зашептала. Но глаза Алисы не уменьшались в размере – она, затаив дыхание, следила за каждым моим шагом.

Дверца шкафчика Оливии качнулась в сторону, и я едва не влетел в неё лицом. Осторожно постучал костяшками пальцев, привлекая к себе внимание. Девушка выглянула из-за дверцы.

Её растерянное лицо моментально нахмурилось.

– Ты? – как будто выстрелила обвинением.

Я огляделся.

– Я, – пожал плечами и снова посмотрел на неё.

– Чего тебе? Я недостаточно ясно выразилась, что ты достал меня на лекции? Повторить? И сразу же запиши на диктофон, потому что я не собираюсь делать это каждый раз, – она распахнула дверцу, и мой нос почти упёрся в металл.

Как я и подозревал – дерзкая. Даже слишком. Но ничего, так даже интереснее.

Я обошёл её, встал с другой стороны и заглянул в шкафчик. Глаза чуть не выкатились из орбит. ВЕЗДЕ. Гребаные синие бабочки. Всевозможных форм и размеров.

Это что за баттерфляриум?!

– Ты повернута на этих крылатых? – присвистнул я.

Оливия снова повернулась ко мне, потом перевела взгляд на свой шкафчик. Сдула прядь кудряшки, лезущую в глаза. Этот жест пробрал до костей.

Интересно, какие они на ощупь?

– Нет. Я их мама. Отвали, – рявкнула она и снова погрузилась в поиск.

– Что-то потеряла? – спросил я, облокотившись на соседний шкафчик.

– Браслет… – начала она, но тут же резко добавила: – Не твоего ума дело.

Шкафчик был глубокий, с полками сверху и снизу. Оливия осмотрела верхнюю и присела, копаясь внизу.

Я заметил серебристый кусочек, выглядывающий из-под тетради. Зацепил пальцем и вытянул браслет – с бабочками, конечно.

Оливия.

Она – не "Оливка". Она настоящая бабочка.

– Этот? – поднял его, держа на пальце.

Она резко поднялась и потянулась за браслетом, но я поднял руку выше. Она ниже меня сантиметров на пятнадцать – не дотянется.

– Немедленно верни, идиот, – процедила она, уставившись на мою руку. – М-м…моя лямка? – вдруг спросила она, неуверенно.

Я посмотрел на запястье и цокнул языком. Чёрт. Забыл, что намотал ее на руку.

– Где ты её нашёл? – скрестила руки на груди.

– Там, где ты её оставила? – вскинул я брови и снова перевёл взгляд на браслет.

Она смутилась, отвела глаза, бросила короткий взгляд на подругу за моей спиной.

– И зачем ты её забрал? Ещё и на руку намотал? Ты что, извращенец? Все эти дни таскал ее? Поехавший! – подпрыгнула, пытаясь выдернуть.

– Ты как Золушка – потеряла вещь, а я искал ту, кому она принадлежит, – усмехнулся я, повертев рукой перед её лицом.

На браслете каждая бабочка была с буквой ее имени.

– Отдай, – сказала она и выдернула украшение из моих рук.

– Протяни руку, – сказал я, уже разматывая лямку.

Кстати. У неё определённо есть грудь. И это приводит к вполне ожидаемым мыслям. У меня давно не было секса, но не хочу развращать её в собственных глазах. Так что быстро отвёл мысли в сторону. Последнее, чего мне сейчас хочется – это стояк в коридоре университета.

– Чью? – отрезала она грубо.

Я поднял на неё глаза, почти развязав лямку, и приподнял бровь:

– А у тебя припрятана чья-то еще?

Она скривилась, вырвала лямку, запихнула её в шкафчик и захлопнула дверцу, немного отступив.

Щёки окрасились в розовый. Она явно смутилась. И это было забавно. Такая дерзкая – и вот, уязвимость.

– Да, припрятана. Я не даю свои руки первым встречным, – пробурчала она, надевая браслет.

Я с интересом наблюдал, как она мучается с застёжкой – та всё соскальзывала.

– Извините, пожалуйста, не могли бы вы немного подвинуться? Вы загородили мой шкафчик, – раздался тихий голос за её спиной.

Оливия повернулась, закрепив браслет, и уступила место.

– Ой, да, конечно. Прости, – ответила она неожиданно мягко.

Гораздо мягче, чем мне.

– Спасибо, – поблагодарила девушка, открывая шкафчик.

Она была чуть полновата, с пышной косой и большими глазами.

– А ты что? Так и будешь стоять и пялиться? Не хватило на лекции? Я тебе не какая-то картина, которую можно разглядывать сколько угодно, – повернулась ко мне Оливия.

Я прокашлялся, выпрямился.

Она поглядывала за мою спину.

Искала поддержки?

– Я хотел поговорить, – начал я. – Уделишь мне пару минут?

Брови взлетели, будто я предложил нечто неприличное.

– О чём нам говорить? О том, что ты кретин, прыгающий на девушек?

– Нет, Оливия, – сказал я тихо.

Услышав своё имя, она скривилась. Упрямая. Но интригующая.

– Пожалуйста. Я не займу много времени, – сказал я, мягко улыбаясь.

Она тяжело выдохнула, кивнула и мотнула головой, указывая отойти от шкафчиков. Мы прошли до конца ряда. Она остановилась, скрестила руки:

– Ну?

Я прислонился плечом к шкафчику, взглянул ей в глаза. Цвет – смесь голубого, карего и, возможно, зелёного. Невозможно точно определить. Но смотрелись они завораживающе.

Запах вишни плавно просачивался в кровь, растекаясь по каждой клетке. Я вдохнул глубоко. Мне нужен её запах, чёрт возьми.

Я что, всерьёз поехал на ней? По девушке, которую едва знаю?

– Я хотел сказать, что…

Голос другой девушки перебил меня:

– Эй, тараканша! Куда сбежала? Отвечай за последствия!

Мы оба обернулись.

Эрика. Скандальная королева. Любит самоутверждаться за счёт других. А её хвост – Филипп – не лучше. Устраивает драки прямо на территории кампуса.

Эрика обращалась к той самой девушке, которой Оливия уступила шкафчик.

Я глянул на Оливию. Её выражение лица стало жёстким. Она наблюдала. Сосредоточенно.

Толпа начала собираться. Я посмотрел по сторонам и заметил Ноя – он только что оторвался от разговора с каким- то парнем и стал направляться к нам.

– Ты слышишь? Я тебя зову, – не унималась Эрика.

Оливия решительно шагнула вперёд, заслоняя собой девушку, которая старательно пыталась игнорировать издевку. Но я видел мелкую дрожь в ее теле.

Обычно старались избегать Эрику, так как никто не хотел становиться объектом ее унижений.

Но только не она. По выражению её лица было понятно – молчать она не собирается. Пусть я и не вижу в ней лидера, но в ней есть воин. Ее уверенность отражается в ее глазах.

Я надеялся, что драки не будет. Но, видимо, я ошибаюсь. Потому что услышал голос Оливии, в тот самый момент, когда Ной поравнялся со мной:

– Почему она должна отвечать тебе? Особенно на грубую форму общения? Кто ты вообще такая, чтобы требовать объяснений?

Эрика тут же сместила внимание на Оливию и оскалилась.

Ну вот. Хотел просто поговорить. Извиниться.

А теперь, кажется, начинается война.

***

Оливия.

Гнев закипал во мне. Что возомнила о себе эта блондинистая стерва? Кто она такая, чтобы обзывать людей?

Ненавижу, когда так делают.

– Ты мелкая сучка, которая думает, будто может открывать рот где попало. Закрой свой сладкий ротик и не лезь, куда не звали.

Я сжала кулаки. Эта грёбаная сука начинала бесить меня всё сильнее.

– Это вы позволяете себе слишком много. Кто вы вообще такие, чтобы издеваться над людьми? – бросила я в сторону всей их компашки, выстроившейся рядом.

Особенно сильно ухмылялся брюнет, стоящий сбоку. Прямо гордился выходкой своей подружки. Тоже мразь.

– Послушай, мышка… – начал он снисходительно.

Итан обошёл меня и встал между нами.

– Пусть девочки сами разбираются. Или ты правда хочешь опуститься до того, чтобы тягаться с девчонкой? – спокойно бросил он, не сводя с парня взгляда.

Что он творит? Претендует на роль защитника?Видимо, не в первый раз, потому что я заметила его разбитые костяшки. Один лучше другого.

Парень только фыркнул и прислонился к шкафчику.

Итан вернулся на место рядом со мной.

– Это твоя подружка? Объясни ей её место. Она только пришла в университет— и уже качает права. Мелкие мышки не имеют права мне указывать, – пропела эта накрашенная кукла с ядовитой ухмылкой.

Мои кулаки сжались ещё крепче.

Итан наклонился ко мне и прошептал:

– Кажется, она уже начинает гнать на тебя. Пахнет оскорблением. Давай, покажи ей, кто ты.

Я стиснула зубы, не сводя взгляда с этой стервы перед собой.

Он серьёзно пытается меня стравить с ней?Да я с удовольствием размажу и её, и заодно его об стенку. Руки чешутся с нашего первого знакомства.

– Эй, мышка? – она щёлкала пальцами перед моими глазами. – Свали отсюда.

Итан снова прошептал:

– Был бы я девушкой – уже бы врезал ей. Но ты же можешь встать на моё место? Начни с левой руки, она чешется.

Гнев во мне бурлил.

Онане имелаправа так говорить.

Не имелаправа так поступать.

Ни со мной. 

Ни с кем.

Она. Грёбаная.Сука.

– Ты в порядке? – услышала я шёпот Итана рядом.

Я повернулась к нему и прошипела:

– Может, ты уже заткнёшься?

Он поднял руки в знак капитуляции.

– Послушай, мышка, – снова заговорила она, – свали по-хорошему. Иначе окажешься на месте этой крысы, – она кивнула на испуганную девушку за моей спиной.

Итан присвистнул.

Я больше не могла сдерживаться. Она перешла все границы.

Я шагнула вперёд, схватила её за волосы и рванула вниз.

– Закрой рот, стерва. И не смей разговаривать со мной в таком тоне. Ты вообразила из себя королеву, но на деле – мелкая тварь, которая самоутверждается за счёт других. Знай своё место, – сказала я и резко оттолкнула её прочь.

Она рухнула на задницу в полном шоке. Все вокруг замерли, уставившись на нас.

Девушка метнулась взглядом по сторонам, затем, с перекошенным от злости лицом, вскочила и кинулась на меня.

– Ах ты, мелкая мышь! – взвизгнула она и вцепилась когтями мне в волосы.

Острая, жгучая боль вспыхнула в голове, отдав в виски. Адреналин ударил в кровь – яростной, кипящей волной.

– Оливия! – услышала я крик Алисы из толпы, но даже не пыталась искать её глазами.

Я схватила девушку за чёлку и снова потянула вниз – лицом в пол.

– Вот же тварь! – прошипела она, цепляясь когтями за мои ноги.

Колени подогнулись – и я плюхнулась на пол. Эта идиотка села на меня сверху и начала душить. Резкая ломящая боль пронзила лопатки, но вместо страха пришёл новый всплеск ярости. Я вцепилась в её руки, когда с обеих сторон подлетели парни. С одной – Итан, с другой – её тупоголовый дружок. Или кто он ей там. Всё равно.

– Хватит. Пойдём, Оливия, – сказал Итан, начиная поднимать меня, пока ту суку оттаскивали в сторону.

– Держи свою мелкую тварь у ноги, Джонсон, – бросил её дружок, с угрозой в голосе.

Они знакомы? Прекрасно. Два бандита.

Итан поднял меня, а я начала убирать волосы с лица.

– Повтори? – холодно повернулся он к тому.

– Я сказал, в следующий раз смотри, куда лезет твоя шлюха, – с вызовом ответил тот.

Шлюха? Я?

Но я не успела даже возмутиться, как кулак Итана врезался тому уроду прямо в лицо.

– В следующий раз я заеду между твоих ног. Следи за своим поганым языком, – бросил Итан в сторону корчащегося парня, закрывающий ладонями свое лицо.

Я стояла в шоке. Просто смотрела. Не моргала.

Итан подошёл ко мне, осматривая меня с головы до ног.

– Я же говорил – бей с левой. У меня чесался кулак. Но теперь почесал. Пошли.

Он развернул меня, и я увидела Алису – она стояла рядом с Ноем, другом Итана.

– Боже, девочка! – подлетела она ко мне сразу же. – Ты с ума сошла?! – залепетала, осматривая моё лицо.

Она вся дрожала, была бледная и почти плакала.

– Что здесь происходит? – раздался твёрдый голос с конца коридора.

Все замерли и в один момент обернулись. Женщина в строгой одежде медленно приближалась. Преподавательница, явно, но я её раньше не видела.

– Кто устроил драку? Кто вам позволил вести себя так в университете?! Что это за поведение?! – строго осматривала толпу.

– Ой-ой… Профессор Моррисон, – пробормотал Ной.

Я провела глазами по толпе – никто не шелохнулся. Вообще. Настолько всё плохо?

– Кто это? – прошептала Алиса.

–Это проблема, – так же тихо ответил Ной.

Проблема?..

Ой-ой… Папе с мамой это точно не понравится.

***

– Да, мистер Арчер, Оливия у меня в кабинете. Эрику вызвали в свой деканат.

Профессор, та самая, что застала нас с той девушкой, завела нас в кабинет и усадила по разным углам. Несколько минут она говорила о правилах поведения, параллельно созваниваясь с деканами для дальнейшего разбирательства. Оказалось, она – преподаватель уголовного права. Неудивительно, что студенты считают её проблемной.

До сих пор перед глазами её злое выражение лица, когда она кричала на весь кабинет, отчитывая нас. Но почему-то никто не отчитывает тех, кто самоутверждается за счёт тихих студентов, унижает их на глазах у всех, ломает самооценку… а потом эти ребята совершают непоправимое.

Драки всегда осуждают. Но на словесное унижение – закрывают глаза.

Я тихо вздохнула, пытаясь отогнать эти мысли и расслабиться. Спина всё ещё ныла.

В университет вызвали и моих родителей, и родителей той девушки. Представляю, как расстроен папа: он не терпит излишних эмоций и уж тем более не одобряет драки между девушками.

С той… особой мы обменивались лишь злыми взглядами. Но она продолжала строить из себя королеву.

Мерзкая.

– Хорошо. Сейчас отправлю девушку в ваш кабинет, – закончила разговор профессор, откладывая старый телефон.

Она повернулась ко мне:

– Твой декан ждёт у себя. Родители уже на территории кампуса.

Я подняла на неё взгляд.

– Надеюсь, ты поняла, что я пыталась донести? Драками вопросы не решаются.

Я кивнула.

– Ты знаешь, где кабинет декана?

– Да, – тихо ответила я.

– Тогда иди, – махнула она на дверь.

Я поднялась со скрипучего деревянного стула и направилась к выходу.

– До свидания, – попыталась я хоть немного сгладить ситуацию.

Та «королева» даже не удосужилась попрощаться – вышла, громко хлопнув дверью.

– Всего хорошего, Оливия, – сухо добавила профессор.

Она не улыбнулась. Или просто не всем это позволяла.

Я поправила рюкзак и пошла к декану. Здание было тихим, шаги отдавались эхом. Но, свернув за угол, я услышала знакомые голоса.

Глубоко вдохнув, пошла вперёд. Сейчас начнутся допросы.

Я увидела родителей. Мама активно жестикулировала, что-то шепча, папа стоял, слушая её молча, без возражений.

– Это немыслимо, – шептала она. – Этому должно быть объяснение, Дарен. Оливия никогда не начинала первой.

– Подождём её и узнаем всё у Лив, – спокойно ответил он.

Они стояли прямо перед дверью декана.

Я тихо прокашлялась, давая о себе знать. Оба синхронно обернулись. Лицо мамы было таким же жёстким, как у профессора, но, кажется, злость была не на меня. Спустя пару секунд она смягчилась. Папа же оставался с каменным выражением лица, что пугало ещё сильнее.

Я подошла и опустила голову.

– Объяснишься? – потребовала мама.

– Я сделала это, чтобы защитить девушку. Её оскорбляли, – быстро сказала я.

– Матерь Божья, Оливия! – мама всплеснула руками.

– Это благородно, Ливи, но не повод для драки, – добавил папа.

– Кто начал? Она оскорбила тебя? Ударила? – мама подняла моё лицо, осматривая его.

– Со мной всё в порядке. Я не ранена, – отстранилась я. – Я первая ударила. Она перешла на издёвки в мой адрес.

Скрывать смысла не было – ложь только разрушила бы доверие.

Мама потерла виски, прикрывая глаза.

– Хорошо. Мы выслушали тебя. Не переживай, мы всё решим. Иди обниму, – она раскрыла руки.

Я прижалась к ней, а через плечо увидела, что папа слегка улыбнулся.

– Пойдёмте, не будем тянуть время, – сказал он, постучав в дверь.

Изнутри раздалось твёрдое:

– Войдите.

***

– Мистер и миссис Харрис. Мы здесь не для того, чтобы обсуждать детали инцидента на эмоциональном уровне. Речь идёт о нарушении Устава университета.

Я сидела на краю кожаного кресла, рядом с мамой, глядя в одну точку. На лакированную поверхность стола.

– Оливия не агрессор, – голос мамы прорезал тишину. – Она встала между той девушкой и другой студенткой. Она её унижала при всех. Университет не должен закрывать на это глаза.

Я перевела взгляд на родителей.

– Мы понимаем эмоциональный контекст, миссис Харрис, – ровно отозвался декан. – Но физическое насилие – это не решение.

– Разве это не обязанность университета – защищать студентов? Или ваша позиция: "терпи, пока тебя публично унижают, лишь бы не было синяков"? – мама уже не скрывала сарказма.

Отец положил ладонь на её руку.

– Нам важно, чтобы это не повлияло на академическую успеваемость Оливии, – проговорил он с подчеркнутым спокойствием. – Моя дочь не склонна к насилию. Это исключительный случай.

Декан бросил на меня взгляд, будто впервые вспомнил, что я всё ещё здесь.

– Мисс Харрис, вы желаете что-то добавить?

Я прикусила язык. Нет.

Потому что если я сейчас заговорю, я скажу, что сделала бы это снова. Что если кто-то ещё позволит себе унижать девушку перед всей кампусной площадью, я снова подойду. И, возможно, ударю сильнее.

Но я промолчала.

– Мисс Харрис? – Декан чуть подался вперёд, глядя на меня поверх очков. – Молчание – не лучшая стратегия, если вы хотите избежать формального дисциплинарного разбирательства.

Я почувствовала, как мама напряглась рядом. Её пальцы слегка вжались в моё запястье, будто говоря: «скажи».

Но я не могла. Боялась сделать хуже. Боялась подставить отца, который добивался мне места в Колумбии.

– С ней разговаривали предвзято, – вмешалась мама. – У неё даже не спросили, почему она это сделала. Только зачем. Это разный акцент, вы понимаете?

Декан приподнял бровь.

– В университете действуют правила. И мы должны обеспечить их соблюдение. Эмоции не могут быть оправданием…

– А оскорбления? – резко перебила мама. – Унижение при других студентах – это не нарушение? Или всё нормально, пока никто не получает в нос?

– Мелисса… – спокойно сказал отец, кладя ладонь на её плечо. – Позволь мне…

Он повернулся к декану.

– Послушайте, мы все понимаем, что ситуация непростая. Наша дочь – не конфликтный человек. Она – умная, уравновешенная. Это был всплеск. Защитная реакция. Она не напала на человека без причины.

– Но напала, – сухо отметил декан.

Отец выдержал паузу.

– Она не нападала. Она встала между человеком и чужой болью. И, возможно, повела себя импульсивно. Но вы же учите здесь не только академической дисциплине, верно? Вы воспитываете личностей.

Мама кивнула, сжав губы.

Я всё ещё молчала.

Потому что в горле стоял ком.

Потому что та дрожь в ее теле – не выходит у меня из памяти.

Потому что, когда я ударила ту выскочку,та девушка позади меня подняла глаза. И возможно, впервые.

– Мы приложим письмо с объяснением, – устало сказал отец. – И просим не инициировать дисциплинарное дело.

Декан вздохнул, скрестив руки.

– Мы учтём ваше заявление. Вас уведомят. В этот раз я пойду вам на встречу, мистер и миссис Харрис, но в следующий раз, я обязательно буду вынужден отправить Оливию на встречу с комиссией по академической этики. На третий раз, уж извините, я вынужден буду подать заявление на отчислении мисс Харрис. Но я надеюсь больше не будет ничего такого.

Он смотрел прямо на меня, ожидая ответа.

– Не будет, – проговорила я.

– Отлично, я очень на это надеюсь.

Я снова опустила голову.

Я нисколько не жалею – мама была права. Но эта справедливость грозит мне отчислением. Как совладать с совестью, когда видишь несправедливость?

– Оливия, не могла бы ты оставить нас наедине с твоими родителями? – попросил декан.

Я взглянула на маму и папу, они кивнули и я встала.

Тихо вышла в коридор. Подойдя к окну, вздохнула и посмотрела на внутренний двор кампуса.

Студенты заполонили весь сад. Я вспомнила про Алису и осознала, что выключила звук на телефоне.

Поспешила достать его – она, наверное, сходит с ума.

Разблокировав экран, как и ожидалось, увидела несколько сообщений от Алисы. Я сразу начала отвечать.

Алиса: Как ты там?

Всё хорошо?

Оливия, ну же… Я переживаю.

Оливия?! *грустный смайлик*

Милая, надеюсь, что всё в порядке. Я так сильно волнуюсь.

Жду новостей, птенчик! *красное сердечко*

Оливия: Я выключила звук. Всё хорошо, Алиса. *синее сердечко*

Сегодня этот парень, Итан, узнал обо мне больше, чем следовало бы.

Моя любовь к синему цвету и бабочкам. Я видела, как он удивился, заглянув в мой шкафчик. А его вопросы про бабочек?..

Я невольно вспомнила момент, когда он без раздумий ударил того идиота, который меня оскорбил. Хоть я и была в шоке, но увидела, как на мгновение он разозлился.

Я мечусь между двумя чувствами: с одной стороны – приятно, с другой – какого черта он полез? Кто я ему, чтобы он меня защищал? Я могла сама ответить…

Я посмеялась над собой.

Да, могла бы. Девчонка против парня…

В мыслях появился Мэйсон. Что бы он сделал, услышав, как меня оскорбляют? Может ли сын шерифа вступить в драку? И дал бы он мне подраться с девчонкой? Этот Итан – настоящий подстрекатель, он шептал мне на ухо. Что бы сделал Мэй? Никогда не видела, чтобы он дрался…

– Оливия? – голос отца прозвучал позади меня так неожиданно, что я прижала телефон к груди, подпрыгнула и повернулась.

Вздохнула и опустила руку.

– Пойдём. На сегодня тебя отпустили, – сказал он.

Мама спокойно смотрела на меня.

Я кивнула и двинулась по коридору к выходу из здания. Мама и папа шли следом.

Все молчали. Лишь стук каблуков родителей эхом отдавался по тихому коридору. Я пыталась слиться со стенами, а может – с самим полом.

До машины мы шли молча. Только когда все расселись, родители наконец заговорили и разрядили эту гнетущую атмосферу.

Я сидела на заднем сиденье, позади отца, глядя в окно. Здания кампуса отдалялись, растворяясь в стекле.

Мама повернулась к отцу, прищурившись:

– Ты правда считаешь, что она должна была просто стоять и смотреть, как ту девочку публично унижают?

– Лисс, не переворачивай, – вздохнул отец. – Я не говорил, что она была неправа. Я говорил, что это можно было решить по-другому.

– По-другому? Как? Написать заявление в «жалобную книгу праведного гнева»? Пока та стерва ходит по кампусу и ухмыляется?

– Это университет, а не улица. Здесь действуют правила. Она их нарушила. Ты же сама слышала – могла получить дисциплинарный выговор. Или хуже.

– Она спасла другую девушку от унижения, а мы говорим о выговорах. Ты слышишь себя?

Я знала, что должна вмешаться, но не хотела. Пусть они говорят. Пусть наконец скажут всё, что думают. Пока я – просто часть их спора.

– Я горжусь ею, – тихо сказал отец. – Честно. Но я боюсь за неё, Лисс. Она не умеет отступать. А этот мир жесток. Особенно к таким, как она.

Мама отвернулась к окну и провела пальцами по стеклу.

– Она такая, потому что мы её такой воспитали.

– Или потому что сама выбрала быть такой, – ответил он. – Слишком честная. Слишком живая. Слишком настоящая для этих деканских кабинетов и бумажных угроз.

Папа звучал убедительно, но и в словах мамы была своя правда. Я прекрасно знаю – как поступила я, так же поступила бы и мама. Папа мужчина, и его жесты другие, но он тоже сделал бы так же. Я слишком справедлива, и часто гнев от несправедливости заслоняет разум – наверное, это мой минус.

Но я не хотела, чтобы мама с папой ссорились и злились друг на друга. Пожалуй, пора нарушить молчание.

– Пап, мам, простите, я не хотела, чтобы так всё вышло. Папа, я не хотела тебя подставлять, – виновато сказала я и снова опустила голову.

Последние часы я чувствую себя страусом, который только и мечтает спрятать голову в песок.

Папа ответил:

– Детка, всё отлично, – сделал паузу. – Думаю, дядя Феликс отдаст голос за тебя, – добавил с улыбкой.

Папа уже почти перестал сердиться и вновь разбавлял ситуацию своими подколами и шутками.

Я подняла голову, когда мама фыркнула.

– Мам? Прости? – обратилась я, и она, повернувшись, посмотрела на меня.

Вздохнув, она сказала:

– Это уже случилось. Ничего не изменить, но прошу – больше так не делай. В первую очередь ради своей безопасности. Кто знает, что у этой сте…

Папа неодобрительно посмотрел на неё.

– … девушки могло быть в кармане. Я переживаю за тебя, малышка.