скачать книгу бесплатно
Прошли годы. И вдруг в голове что-то щелкнуло – а что такое фламандское возрождение? Про итальянское я уже знал, а эти, с севера, как они возродились?
Возродились они чуть позже итальянцев, но их возрождение было не менее прекрасно. Кампен, Рогир ван дер Вейген, Ван Эйк… Я смотрел на их картины и радовался, удивляясь деталям, выписанным с фотографической точностью. У итальянцев такого нет. Посмотрите на гениальные картины Рафаэля, на его изображение статуй на заднем плане. А потом сравните, например, с работой Кампена, где Лука пришел к деве Марии, читающей книгу. Посмотрите, как выписаны распятье и кувшин над камином. И так почти на всех картинах ранних фламандцев.
Я смотрю на их картины и вспоминаю подвал с картиной Рогира ван дер Вейгена. Пропала она за эти годы.
Серость
Мы все красивы на сером фоне!
Играют там ярко любые краски.
Мы там заметны и даже любимы.
И уйти от серости нет желанья.
А если появится – страх сильнее!
В других местах ты сразу поблекнешь.
А тут, среди серости, так уютно!
Еще серый фон спокойный и тихий.
Движения медленны, говорят шепотом.
Но тебя все равно поймут, услышат.
Там, как в ночи, очень мало звуков.
Лишь тишина и капель шуршание.
И так легко раствориться в серости.
Просто молчать, чтоб тебя забыли.
Покрыть серой пылью яркие краски.
Чтобы отличья в глаза не били.
Тогда ты станешь прозрачным и тихим,
Возможно, даже счастливым по-своему.
Но никогда не ищи дорогу,
По которой ты шел за серым покоем.
Она растворилась вместе с тобою,
В густом тумане,
Таком липком…
Шахматы
Если я вижу шахматную доску, то сразу вспоминаю о времени, когда мысли были только о будущем. Вспоминать тогда было нечего, оставалось мечтать. Приятель Юрка мечтал о звании чемпиона мира и матчах в экзотических странах. Мои мечты дальше турнира в Сочи не распространялись.
А какие красивые слова в шахматах! По ним можно изучать географию: английское начало, французская защита, славянская защита, испанская партия, венгерская партия, шотландский гамбит, русская партия, итальянская партия, белградский гамбит, будапештский гамбит, венская партия, голландская защита, индийская защита, польская защита, каталонское начало, львовский гамбит, сарагосское начало, швейцарский гамбит.
А как вам такое: защита каро-кан, дебют орангутанга, система дракона в первой руке, система «ёж», двойное фианкетто.
– Ужас какой-то! – сказал Юрка, полистав учебник по шахматным дебютам. – Никакой головы не хватит, чтобы все это выучить.
Он выучил только английское начало (с2-с4).
– Так не так много вариантов ответов, – пояснил он. – Мне надо быстрее разряды получать, а не книжки читать. Путь к короне долгий.
Я давно не играл в шахматы. Последний раз в поезде Москва-Кисловодск. С компьютером. Проиграл.
Бессонница
Я прихожу сюда из светлого радостного мира, где живут мои друзья и любимые, где я брожу по серым тротуарам большого города, где в чистых окнах отражается белые облака, где ветер шелестит золотыми листьями под холодным осенним солнцем, а в печальный час заката с зеленых лужаек поднимаются стаи гусей, и неровными клиньями летят на юг к теплому морю.
И даже когда кончается день, когда затихают звуки, прохлада спускается с неба, а в вечернем саду старые клены превращаются в черные силуэты, меж которым виднеются далекие звезды, – все это продолжение светлого мира, из которого так не хочется уходить.
Я лежу в маленькой комнате и смотрю в окно, которое царапают колючие ветки малины. Колышется занавеска, по стенам ползают мутные желтые пятна от ночных огней, на часах горят красные цифры, отсчитывающие минуты наступившего дня.
Надо закрыть глаза и перейти в другой, сумеречный мир. Там нет света, там серая пелена закрывает картины прошедшего, там нет четких мыслей, там подступают страхи, там приходят воспоминания о тех, кто ушел, перед кем ты был виноват, и это никогда не исправить. Ты бредешь в этом мире по краю черной бездны, твои шаги неслышны, воздух густой, душный, ты пытаешься вдохнуть полной грудью, но что-то мешает тебе, ты открываешь глаза, слушает биение сердца, часто дышишь и смотришь на пятна, ползающие по белой стене.
Нет, надо набраться смелости и снова войти в этот мир между светом и чернотой, где тебя тут же окружают тени. Порой цветные, порой черные, у которых нет лиц, которые так похожи на тех, с кем ты встречался, и кто так равнодушно на тебя смотрел. Теперь вокруг тебя много равнодушных. Раньше тебя любили, тобой интересовались, тебя ждали, кого-то ты раздражал, кто-то тебя ненавидел. И казалось, что это будет всегда. Ты и представить не мог, что самое страшное не ненависть, а равнодушие. Ты постепенно становишься никому не нужным, все меньше людей радуются, когда ты открываешь дверь и входишь в комнату. И ты отчаянно цепляешься за тех, кто еще любит тебя, кто думает о тебе в эти минуты или будет думать завтра, когда встанет солнце и прогонит ночные ужасы.
И вот они, любящие и любимые рядом, ты закрываешь глаза и видишь родные лица, они с тобой в этих сумерках, рядом с бездонной пропастью, которая уже не кажется такой страшной. С тобой есть те, кто протянет руку и поддержит тебя, если поманит чернота, если чужие тени подступят слишком близко.
Красные цифры на часах безжалостно отсчитывают время, и вот ты снова один. Ты ушел из сумеречного мира, ты не смог там раствориться в мягких теплых волнах сна, ты устал от черноты и вернулся. Горит лампа, в руках у тебя книга, где незнакомые тебе люди влюбляются, ходят на работу, сидят в кафе и пьют горячий сладкий кофе.
Ты вдруг понимаешь, что тебе неинтересны эти люди. Ты равнодушно представляешь их лица, тебе безразлично, что с ними будет вечером, кто будет любить того несуразного парня в кожаной куртке, и как он поступит с той, кто скажет ему в лицо малоприятные слова. Ты закрываешь книгу и вдруг понимаешь, что и тому парню была бы неинтересна твоя жизнь. Он бы никогда не думал о тебе, о твоих проблемах и радостях. Вы бы прошли мимо друг друга, не взглянув в глаза, не обернувшись, не прерывая своих мыслей.
Так вот оно что! Это не к тебе стали равнодушны, это тебя перестали интересовать проходящие мимо. Ты слишком много видел и знаешь, что скажет твой собеседник в следующую минуту, что он подумает и что сделает, когда вы расстанетесь. И тебе это неинтересно. И тебе платят тем же.
Ты гасишь лампу и долго думаешь об этом открытии, по-другому вспоминаешь прошедший день и даже хочешь прожить его иначе. Ты встаешь с кровати, надеваешь халат и бредешь к двери, ведущей в сад. На улице холодно, ты вдруг понимаешь, что спать уже поздно, надо включать компьютер и садиться работать. Привычное мягкое кресло, свет настольной лампы, строчки текста и цифр. Все это опять становится для тебя важнее проходящих мимо людей, у тебя ведь так мало осталось времени, чтобы успеть все, что задумано, что кажется тебе важным и главным.
По экрану бегут строчки, ты смотришь на них и вдруг вспоминаешь женщин, которые уходили от тебя. Ты вот также смотрел на буквы и цифры, женщины что-то говорили, ты слышал, как хлопала дверь, тебе даже хотелось встать и пойти вслед, чтобы сказать что-то важное, но ты не смог вспомнить нужные слова и просто слушал, как стучат каблуки по кафелю лестничной площадки, как открывается дверь лифта, и как затихает гудение спускающейся кабины.
Ты что-то делаешь не то. Иногда ты понимаешь это, но понимание приходит ночью, когда бессонница мешает тебе забыть дневную суету. И все уходит утром, когда розовеют облака и восходит солнце.
Почему кратко?
– Ты пишешь кратко, собираешь эти краткости в книги. А ты знаешь, что сейчас люди книги слушают, а не читают, а такой формат не годится для аудиокниг?
– Эти книги не для чтения, а для гадания. Надо открыть книгу, ткнуть пальцем и прочитать, например, про мотыльков и луну.
– И что дальше?
– А дальше понять, что сегодня тебе надо смотреть в небо, хотя бы мысленно летать, а не копаться в своих переживаниях.
Дела домашние
Один дома
У меня как-то выдались три недели холостяцкой жизни и нагрянул ко мне творческий экстаз, который выразился в наведении порядка на кухне, работы, сидения у камина и чтения всего, что попадется под руки.
Теперь я понимаю женщин, которые возмущаются, когда их любимые ножи и чашки оказываются не на месте. Ну а если молоко или кастрюля с супом поставлены в холодильнике не на ту полку… В общем, все ножи сейчас лежат так, как удобно мне и горе тому, кто в эти дни их положит не на то место! Одно радует – некому их переложить, никто сюда не приходит, тишина в доме, даже музы решили на всякий случай ко мне не заглядывать – вдруг у меня настроение неправильное или я трезвый, что еще хуже?
Самое сложное в холостяцкой жизни – это заставлять себя хоть иногда отходить от компьютера и не забывать поливать цветы. Помню, как-то друзья уезжали на месяц и попросили меня (нашли кого!) поливать их ботанический сад. За день до их возвращения я вспомнил о цветах, ужаснулся, примчался к ним и увидел уснувшие цветы, все в горизонтальном положении. Я схватил ведро, вылил, набрал второе, тоже вылил, потом встал перед цветами на колени и стал их просить не обижаться на меня и воспрянуть.
Друзья приехали и сразу позвонили.
– Володя, – сказали они, – огромное тебе спасибо, все растения даже выросли за наше отсутствие.
Это я к тому, что надо не только поливать домашнюю оранжерею, но и разговаривать с ней, просить прощения и говорить что-нибудь ласковое.
Вешалка
В моей московской квартире на своем месте осталась только вешалка в прихожей. В сентиментальные минуты я обращаюсь к ней чеховскими словами: «Многоуважаемая вешалка…»
Откровенное
Родители приучали меня бороться с ленью, доводить все дела до конца и помнить о своих обещаниях. Они не читали мне морали, они просто так жили. Но кроме их примера работала генетика.
Где-то из средних веков ко мне попали гены (наверное, от родственников Ильи Муромца), которые шепчут: «Ты полежи, подумай, а потом вставай и руби всех налево и направо. Илья тридцать три года лежал на печи, а потом уже взялся за дело». Другие гены шепчут: «А что такое – закончить дело? Любой дело бесконечно, начинай и сам определи, когда его закончить». И совсем уже никудышные гены бубнят: «Ты обещал, ты это помнишь. Но ведь бывают обстоятельства непреодолимой силы».
Когда из мрачного средневековья выплывают такие слова, то включается механизм сопротивления. Тут мне помогает фотография, где родители счастливы, несмотря на скромный быт и постоянную занятость. И тогда лень стыдливо прячется под диваном, выполнение дел уже приближается к пределу, дальше которого уже ничего нет, а обещания выполняются до той степени, что совесть успокаивается и начинает мной гордиться.
Ну а если даже фотография не помогает, то на помощь приходит жена. «Только не по-дарагановски», говорит она, когда я начинаю что-то делать. Это значит, что работа, которая требует одного часа, не должна быть сделана за три минуты. Это еще намек, что надо отключить средневековые гены и вспомнить, что после моего отца ничего не надо было переделывать, что все его инструменты и даже прочитанные газеты лежали на местах, а уборка не заканчивалась в момент, когда все разложено параллельно или перпендикулярно.
Часы
Мои любимые часы незаметно стали винтажными.
Банк
Звоню в банк и прошу объединить два счета в один. Мне долго говорят, что они рады моему звонку, что это большое счастье, что я являюсь их клиентом, спрашивают о самочувствии, говорят, что всегда готовы мне помочь и… просят повторить вопрос.
Соус к макаронам
В Сицилии могут с утра и до обеда обсуждать рецепт соуса к вечерним макаронам. А ведь иногда хочется пожить так, чтобы рецепт соуса был главной проблемой проходящего дня!
Муха
Дома завелась муха. Она любит греться на экране моего компьютера. Я ее прогоняю, она возвращается и смотрит на меня с укором: «Ты бы лучше покормил животное!»
Диван
Диван у меня стал главным пожирателем свободного времени. Наверное, это время скапливается внутри дивана. Но как его извлечь обратно?
Желания
Мне как-то сказали, что у меня привычка: если я вошел в воду, то добираюсь до другого берега. Хоть вброд, хоть вплавь, хоть верхом на крокодиле. Потом, на берегу, оглянешься и не сразу поймешь, а какого лешего тебя сюда принесло? Но дело сделано, мечта исполнена.
Потом я стал замечать, что исполнение желаний может быть опасно. За каждое желание приходилось расплачиваться. И не всегда Властелин Мира брал деньгами.
Домашние мысли
– Если часто думать о пятне на стене и отбитой кафельной плитке в ванной, то жизнь пройдет мимо.
– Неглаженая рубашка у женщин вызовет нежное чувство сострадания, а мужчины этого не заметят.
– В раю точно нет утренней зарядки, и мне надо к этому готовиться.
– Пусть плохая погода будет единственной утренней неприятностью, а хорошая погода – главной утренней новостью.
Неловкое положение
Перестал спрашивать друзей, что интересного они прочитали за последнее время. Не хочу ставить хороших людей в неловкое положение.
На диване
В море акулы, в озерах крокодилы, на берегу комары, в лесу змеи и клещи, на улицах гололед и бандиты. И только на диване все спокойно. Над диваном всегда безоблачное небо.
Чай
– Как тебе чай с новой заваркой?
– Горячий!
Джентльмены
Говорят, что джентльменом является тот, кто умеет играть на волынке, но не играет. Но это британцы так считают. У нас все проще, ближе к жизни. Не является джентльменом тот, кто не умеет правильно нарезать лук для оливье, но берется это делать.
Счастье
Все семьи счастливы одинаково – в этих семьях счастливая женщина.
Мечта
Пожарить картошку, нарезать в миску помидоров с огурцами, добавить лук, залить лимонным соком и авокадным маслом, посолить… Не спеша отрезать ломоть черного хлеба, положить на него кусок ветчины, достать из холодильника бутылку, налить пятьдесят грамм в синюю рюмку…
Почему в синюю? У бабушки в «горке» стояла такая посуда.
