Семена Перемен

Эрик не был уверен в том, как ему стоит отвечать, и поэтому сначала протянул длинное «эм-м-м», затем выдавил из себя многозначительное «кхм-м» и закончил монолог неопределенным «ну-у-у».

– Что ж, – улыбнулся Веньян, не дождавшись ничего другого. – По крайней мере, ты не глуп. Лучше не болтать, если не знаешь, что сказать. Как говорят у меня на родине: слова должны быть верными, а действия решительными. Так, что тут у нас?

Послышался звон стекла. Веньян одну за другой доставал из шкафа маленькие бутылочки и придирчиво их оглядывал. Некоторые тряс, другие смотрел на свету. Иногда приговаривал что-то вроде: «Эта, пожалуй, пойдет», и бутылочка отправлялась на край стола. Очень скоро там оказалось множество склянок различных форм и размеров, на которые Эрик смотрел с недоумением и каким-то зачарованным благоговением.

Вернулся Луций, неся чайник с кипяченой водой. Он выглядел уставшим, но сосредоточенным.

– Замечательно, – проговорил Веньян. – Хорошо, что это кипяченая вода.

– Я вспомнил ваши слова о том, что рану нельзя промывать водой из колодца, – ответил Луций.

– Да, кажется, я говорил такое. И это действительно так. Если не вскипятить воду, может стать только хуже. Рана загноится, а этого нам не нужно. Я почти готов, если Клео уснул, нужно промыть рану.

Эрик взглянул на кота. Тот явно успокоился и пытался дотянуться до трав. Мальчик передвинул руку, чтобы коту было удобнее.

– Кушай давай, – сказал он.

Луций недоверчиво хмыкнул.

– Ваш друг делает все правильно, маленький господин, – заметив это, сказал садовник. – Травы успокоят боль и дадут Клео уснуть. То, что ему сейчас нужно. Сон стимулирует в организме циркуляцию энергии, отвечающей за здоровье. Для больного в большинстве случаев он одно из самых чудодейственных лекарств.

– Дагэ Веньян, откуда вы все это знаете? – спросил Луций.

– Я не всегда был садовником, – улыбнулся тот. – Уход за растениями – лишь одно из моих увлечений. Если хотите, это всего лишь любимое дело, которое позволяет расслабить ум и дать телу необходимую в моем возрасте нагрузку. Много лет назад я служил чиновником при императорском дворце, в самом Лонча́не, городе дракона. Там я и научился большему из того, что знаю сейчас. В Семиградье больные обращаются к целлитам, а те черпают силы совсем из других источников, чем знахари из-за жезла. Служители Культов прибегают к сакрифициям, чтобы переместить энергию из одного живого сосуда в другой: от здорового к больному, от прихожан к целлитам, от целлитов к доминусам. И этой энергией они творят поистине невероятные чудеса. Но всегда одно происходит за счет другого. Им нужно поклонение и вера. Целлит без своей паствы – ничто, как и доминус без Культа. За жезлом же шаманы нань-у обращаются к силам самой природы, к огню и воде, к дереву, металлу и земле. Эти пять основных начал присутствуют везде, из них состоит все, и в них все обращается. Через их взаимодействие возникает жизнь, и они же движут ею. Нань-у использует ту энергию, которая уже есть в каждой из вещей, будь то камень или цветок, лошадь или телега, человек или животное. Те, кто познают это, познают, как устроен мир.

Веньян замолчал, разглядывая кучу склянок, выставленных на стол. Кот лежал рядом, закрыв глаза, его грудь медленно поднималась и опускалась в такт дыханию.

– Теперь рану все-таки нужно промыть. Кипяченая вода – один из примеров взаимодействия стихий. Грязная вода может быть ядом, а неуправляемый огонь – причиной многих бед. Но в соединении этих двух начал вода перерождается и становится настоящим лекарством, хотя ее действие не всегда наглядно и очевидно.

Веньян кружкой зачерпнул воду и начал промывать рану. Клео лишь слегка повел ушами, глаза оставались закрыты. Красные струйки побежали со стола на пол, и старик велел расстелить полотенце.

– Сейчас нам снова понадобится огонь, но на этот раз мы соединим его с металлом. Рана большая, и ее необходимо прижечь. А для того, чтобы поддерживать огонь, нам понадобится что? Правильно, дерево. Таким образом мы соединим силу трех элементов. Если же посмотреть на этот процесс глубже, то для того, чтобы вырастить дерево, нужны земля и вода. Все пять стихий сойдутся сейчас для того, чтобы вылечить Клео. Впрочем, это же было справедливо и для кипяченой воды. Все в мире взаимосвязанно.

Веньян пошел к камину в углу комнаты. Там уже плясали языки пламени. Железными клещами он взял нож и поднес к огню.

– Эрик, помоги-ка мне, – попросил старик.

Мальчик с готовностью подошел к камину.

– Держи. Нагревай нож и старайся не опалить рукоять. Мы с Луцием пока займемся приготовлением мази, которая поможет ране зажить.

Эрик взял клещи и подставил лезвие ножа пламени. Иногда мальчик помогал отцу в кузне. Там он надевал плотные рукавицы, чтобы не опалиться. В кузнечной печи металл нагревался докрасна, становился вязким и пластичным. Для того, чтобы поддерживать температуру, там пользовались огромными мехами. Огонь в камине и близко не был так жарок. Глядя на искры пламени, Эрик задумался о словах Веньяна. Почему-то вспомнил о камушках, которые нашел вчера на площади и которые до сих пор лежали в кармане.

– Мастер Веньян, – обратился он к садовнику. – А почему одни вещи не такие, как другие?

– Что ты имеешь в виду? – Тот оторвался от миски, в которой тщательно перемешивал содержимое нескольких склянок.

– Ну вот… некоторые вещи, они… Я не знаю… Почему-то они другие. Такие же вроде бы, но другие совсем. Никто этого не понимает, и я сам не знаю, как объяснить. Эти камушки, например…

Эрик продемонстрировал содержимое своего кармана.

– Вот. Я нашел их на площади, там таких – пруд пруди, но эти… другие. Они… Я не знаю…

Веньян внимательно посмотрел сначала на камушки, потом на Эрика.

– Ваш друг все больше удивляет меня, молодой господин, – сказал он. – Так как вы, говорите, познакомились?

Луций закусил губу.

– Хорошо, оставим это, – сказал Веньян, когда понял, что ответа не последует. – Что же касается твоего вопроса, сын Герхарда, то на него можно ответить так: в некоторых вещах энергии больше, чем в других. Как правило, само собой это не происходит – случилось что-то, что наполнило камни энергией.

– Что же? – заинтересовался Луций.

– Возможно, это была работа со стихиями, такая же, какой мы занимаемся сейчас. Или перенос энергии от одного источника к другому. А может, излишек энергии в камнях говорит о чем-то еще. Сложно сказать. Интересно другое: ваш друг… Так-так, нам пора вернуться к делу, пока мазь готова, а Эрик не сжег рукоятку ножа.

– Ой! – Эрик отдернул клещи от огня. Рукоятка зажатого в них ножа и правда слегка почернела.

Веньян забрал у Эрика нож и скомандовал:

– Теперь Клео почти наверняка проснется. То, что мы будем делать, болезненно, но необходимо. Крепко держите его и ни в коем случае не отпускайте.

Луций осторожно взялся за задние лапы, Эрику достались передние. Веньян прижал боковую поверхность ножа к задней лапе Клео. Тот громко мяукнул, дернулся и зашипел. Эрик удержал передние лапы, хоть кот и начал вырываться изо всех сил. Поняв, что его не отпускают, тот вцепился зубами в руку мальчика. Эрик вскрикнул от неожиданности и боли, но кот не собирался разжимать челюсти.

– Больно! – заверещал мальчик. – Отпусти!

– Тихо-тихо, все хорошо, – приговаривал Веньян, успокаивая то ли кота, то ли Эрика.

Наконец садовник убрал нож, и хватка Клео ослабла. Эрик почувствовал, что кот дрожит. Клео жалобно застонал, а Луций протяжно выдохнул.

– Самое тяжелое позади, – проговорил Веньян. – Сейчас Клео немного успокоится и снова заснет, а мы продолжим.

Садовник слегка передвинул пучок трав ближе к морде, и кот медленно, но широко раздул ноздри.

– Кайанские мудрецы нань-у считают, что раны нарушают течение энергии в организме. Энергия циркулирует внутри каждого, словно вода, которая течет по руслам рек. Если перекрыть русло, энергия начинает застаиваться, портиться, загнивать. Она образует нарывы, воспаления, становится причиной болезней. Прижечь рану – словно расчистить засор на реке и дать потоку энергии возможность двигаться так, как задумано природой. Мы сделали самое главное, но поможем Клео еще немного.

С этими словами Веньян начал осторожно наносить мазь, которую он приготовил, на лапу вновь задремавшего кота. Мазь была густой и сильно пахла. От запаха у Эрика слегка закружилась голова.

– В этой субстанции стихии соединены так же, как в живом организме, она поможет заживлению и выздоровлению, – сказал садовник. – Думаю, очень скоро Клео оклемается и будет бегать, как и прежде. Впрочем, и это не все, что мы можем для него сделать.

Веньян отошел от стола к одному из шкафов и достал из него деревянную, украшенную изысканной резьбой, шкатулку.

– Поскольку потоки энергии в организме Клео были нарушены, – продолжил он, – кроме большого засора, в нем образовалось множество маленьких. Со временем они расчистятся сами, но мы можем ускорить этот процесс.

Веньян открыл шкатулку, продемонстрировав мальчикам содержимое. На дне лежали иглы очень похожие на те, которыми мать Эрика штопала одежду. Садовник достал несколько из них.

– Это древнее искусство, известное только в Кайане. С помощью этих игл нань-у нормализуют в организме энергетические потоки. Но нужно хорошо понимать, куда и как прикладывать усилия.

Веньян поднес одну из игл к спине Клео. Пальцы держали металл уверенно и твердо, так старый стражник держит оружие, кузнец – молот, а целлит – чашу. Плавным, точным и медленным движением садовник воткнул иглу. Кот не пошевелился.

– Если все делать правильно, процедура безболезненна, – прокомментировал Веньян, втыкая еще одну.

Как-то Эрик видел игру менестреля. Его пальцы порхали над инструментом, меняя положение без всяких видимых усилий. Мальчик попробовал повторить движения и почувствовал невероятное сопротивление. Нужны были годы тренировок, чтобы добиться такой легкости. Руки Веньяна двигались непринужденно, словно руки менестреля.

Воткнув еще дюжину игл, садовник остановился и удовлетворенно кивнул.

– Вот и все, – проговорил он.

Эрик перевел взгляд, который до того не мог оторвать от рук Веньяна, на Луция. Тот подпер подбородок и смотрел на иглы.

– Дагэ Веньян, я хотел бы у вас поучиться, – сказал он.

Садовник улыбнулся.

– Желание похвальное, маленький господин. Однако нам, как минимум, понадобится согласие вашего отца. А также множество лет тренировок и практики. Что-то подсказывает мне, что у вашего родителя другие планы.

Луций вздохнул.

– Так или иначе, спасибо за помощь и объяснения, – поблагодарил он. – Было невероятно поучительно и интересно.

– Помочь хорошему делу – задача любого доброго мужа. Без разрешения вашего отца я не возьмусь вас учить, но моя комната всегда открыта для интересной беседы и хорошей компании. Главное сейчас не увлечься разговорами и не забыть про Клео.

Руки Веньяна медленно проплыли над котом, собирая иглы.

– Пускай он немного поспит у меня. Лишние движения ему сейчас не показаны. А мы пока можем отдохнуть и выпить по чашечке чая.

* * *

Через половину Оборота дети вновь вышли на улицу. Все это время Веньян развлекал их необыкновенными историями, подливая душистый напиток в широкие чаши. Луций сбегал на кухню и принес горячие пшеничные лепешки. Эрик расслабился и позабыл о том, как и зачем здесь оказался. Но время шло, садовник сослался на занятость, и мальчишки, раскланявшись, покинули его комнатушку, оставив измученного кота отсыпаться. Когда они были на пороге, Веньян бросил мимоходом: «Буду рад видеть вас обоих в другой день». Улыбнулся и похлопал детей по плечу.

– А ведь я так и не спросил, что ты здесь делаешь, – заметил Луций, когда они пробрались обратной дорогой через сад и перелезли через забор.

– Ну-у-у… Это длинная история, – неуверенно ответил Эрик. Он так и не решил, доверяет ли Луцию.

– Кажется, что сегодня я совершенно свободен, поэтому время у нас есть.

Эрик помялся. В целом он испытывал к Луцию симпатию. В отличие от большинства либеров, тот не вел себя надменно, скорее сосредоточенно. В этой сосредоточенности было что-то от подражания взрослым. Но не только. Эрик чувствовал в Луции какую-то внутреннюю силу, которая отличала того от большинства знакомых детей из бедных районов.

– М-м-м… – протянул Эрик. – Я хотел дойти до Башни.

– До Башни? – Луций поднял брови.

– Да, когда-то я был там с отцом, но… – Эрик осекся.

Мать учила никому не рассказывать те сказки, которые они от нее слышали. Впрочем, Эрику обычно и не хотелось. Семейная традиция оставляла место тайне. Зная то, что не знают другие, мальчик чувствовал себя особенным.

– В общем, мне стало интересно взглянуть на Башню снова, – закончил он.

– Составить тебе компанию?

– Хм, да, – улыбнулся Эрик.

Боевой настрой несколько улетучился, и он обрадовался, что не придется идти одному.

– Знаешь дорогу? – спросил Луций.

– Ну, я ориентировался по направлению. Башня-то – вот она, – Эрик махнул рукой над домами.

Луций улыбнулся.

– Она-то, конечно, вот. Но некоторые места лучше обойти. Здесь живут богатые семейства, префекты, ораторы. Около некоторых домов вечно толкутся ликторы. Если выбрать не тот путь, нас с тобой развернут куда подальше.

– Знакомая история.

– Уже разворачивали?

Эрик кивнул.

– Ну вот, об этом и говорю. Конечно, одинокий гуддар вызывает больше подозрений. Но и вдвоем мы сможем проскочить не везде. Ладно, раз дорогу знаю я, то мне и вести. Пойдем.

Они зашагали по узким переулкам. Иногда стена дома с одной или другой стороны сменялась высоким забором, пару раз они проскакивали через широкие улицы. Эрик пытался запомнить дорогу, но очень скоро запутался. Увидев его замешательство, Луций спросил:

– Уверен, что найдешь обратный путь? Если ты шел, ориентируясь на Башню, не поддался ли соблазну не запоминать приметы? До своего дома я тебя доведу, но ты знаешь, куда идти дальше?

Эрик задумался и через некоторое время поджал губы от досады.

– Кажется, что дорогу я не запомнил.

– И часто ты вот так, не запоминая дороги, гуляешь по городу?

– Обычно я гуляю по знакомым районам…

– Ладно, не переживай. Ты ведь примерно знаешь, где живешь, наверняка там есть какие-то ориентиры, целлы, парки? Ну хоть что-то? Какое-то место, откуда ты точно дойдешь до дома.

– Да, конечно. Городской рынок. И правда. Я всегда могу спросить кого-нибудь, как мне пройти к городскому рынку!

Эрик улыбнулся. Луций заметил это и улыбнулся в ответ.

– Ну тогда и переживать не о чем, – сказал он. – Я отправлю с тобой слугу и дело в шляпе. Проведет кратчайшим путем.

Вопрос был исчерпан, и некоторое время они шли молча. Под ногами приятно стучали камни мостовой. Над самой головой светила Сола, где-то справа от Вена, на Втором Обороте. День достиг середины, цель была близка и у детей оставалась масса времени, чтобы реализовать все сегодняшние планы. Полтора Оборота – это огромная куча времени, за которое можно провернуть любую затею.

Глава 2. Семейные тайны

Отвесные стены Башни Чаши уходили влево и вправо на сотни шагов. На расстоянии она казалась огромной, но у самого подножия слово «огромный» становилось каким-то маленьким и незначительным: здесь Башня занимала собой половину мироздания. С одной стороны – знакомый город, с его домами и кварталами, стражниками и мастеровыми, купцами и префектами, с другой – бесконечная каменная поверхность, без конца и края. Она заменяла собой все, делила пространство пополам, словно граница между знакомым миром, в котором можно было ходить, бегать, махать руками и заниматься прочей повседневной ерундой, и миром камня, могучего и неподвижного, остановившего само время.

Эрик положил руку, все еще немного болевшую после укуса кота, на черную поверхность стены – связующее звено между прошлым и настоящим. Она видела древних богов и героев, падение и рождение империй, тысячи поколений и маленьких Эриков, которые также, открыв рот, стояли напротив, прислушиваясь к биению собственного сердца, приглушенным шумам за спиной и абсолютной тишине впереди. Эрик желал услышать или почувствовать ладонью хоть что-то, но Башня молчала. Где-то там, в ее глубинах, скрывалась загадка, тайна, ради которой он был здесь. Где-то там жил цверг, создание могучего Вена, светившего сейчас ему в спину.

Мальчик прижался ухом к стене, закрыл глаза и весь обратился в слух: рядом дышал Луций, шуршал одеждой, скрипел камнями; сверху и сбоку доносились взмахи крыльев пролетающей мимо птицы; издалека раздался скрип петель и стук закрывающейся двери. Все это было неважно, мелко, отвлекающе. Эрик поджал губы и закрыл второе ухо рукой. Ему показалось, что он услышал тихий, едва заметный гул. Мальчик сосредоточился на нем, пытаясь понять, реален ли этот звук. Уверенности не было.

Эрик простоял так еще некоторое время и наконец отпрянул. Что он надеялся здесь найти? Как хотел открыть тайну, которую не могли разгадать поколения взрослых, живших до него?

– Среди либеров ходит легенда, – нарушил молчание Луций. – В ней говорится, что Башни возвели великие герои прошлого, по одному от каждого Большого Народа.

– Чепуха.

– Может и нет, кто теперь скажет? Они построены так давно, что мы даже не знаем когда. А еще говорят, что в те давние времена народы были едины, не было ни княжеств, ни королевств, ни империй. От моря Серпа и Арфы до моря Копья и Жезла простиралось единое государство. Я бы хотел жить тогда, ездить по миру, каждый день просыпаясь в новом месте, общаться без титулов и регалий. Вот как мы с тобой. Смех, рассказать кому, не поверят: сын префекта завел дружбу с сыном мастерового-гуддара.

– Я не говорил, что мой отец мастеровой, – возмутился Эрик. В словах Луция он услышал нотки превосходства. И тот был прав: разве они ровня?

– Ну а кто еще? Уж точно не целлит, кустодий или ликтор.

– Некоторые гуддары торгуют, держат лавки, – начал перечислять Эрик.

– Согласен, и все-таки подавляющее большинство – мастеровые. Я, конечно, предположил, но у меня очень хорошие шансы оказаться правым. Итак, верно ли мое предположение?

Эрику пришлось согласиться.

– В этом нет ничего зазорного. Извини, если я как-то обидел своими словами. Иногда я хотел бы быть сыном простого мастерового…

– Почему? Разве плохо иметь большой дом, свой сад, слуг?

– Неплохо, но не всегда так уж хорошо. Мать умерла, когда мне было три. Отец почти все время в разъездах. Меня готовят к тому, чтобы стать префектом. Большинство учителей – занудные идиоты. То, что они рассказывают, вызывает только зевоту. Я бы с радостью променял все это на возможность быть с мамой и каждый вечер видеть отца…

Луций присел на камень рядом с подножием стены и посмотрел куда-то вдаль. Не только Башня возвышалась над городом, но и площадка, на которой она стояла. С этой площадки открывался вид на улочки и кварталы, крыши и целлы. Застройка начиналась шагах в ста и продолжалась почти до самого горизонта. Где-то там можно было различить башни городской стены. На свободном от построек пространстве виднелись фундаменты древних домов – многие хотели поселиться ближе к Башне, но никогда такое соседство не продолжалось более года.

– Зачем они это делают? – вглядываясь в остатки одного из фундаментов, спросил Эрик.

– Что? – Луций обернулся. – Ах, это. Полагаю, каждый думает, что он особенный. Что уж с ним-то и его домом точно ничего не случится. Ты знаешь, что раньше город доходил до самой Башни?

– Правда?

– Да. Дома примыкали прямо к ее основанию. Здесь стояли огромные дворцы, сейчас таких не строят. Поднимались в небо шпили, цеплялись за Башню, словно гигантские плющи. Вот такенные. – Луций развел руки. – Я видел древнюю гравюру в одной из книг. Правда, может быть, все это враки, книга была написана, когда от дворцов уже ничего не осталось. Но, с другой стороны, зачем бы кому-то это придумывать?

– Пожалуй, незачем.

Эрик снова огляделся по сторонам. Он с трудом мог представить, как это место выглядело много поколений назад. Может быть, вот там стояла целла, а тут особняк префекта?

– Как-то не верится, – наконец подытожил он.

– Если честно, мне тоже. В книгах иногда такое пишут… Например, что раньше здесь жил гуддарский князь и управлял огромным княжеством. Ну, не княжеством, как-то оно называлось по-другому. Но суть-то от этого не меняется. И никто не был против, никто не сомневался в его праве на этот город, на это место. С одной стороны – чудно; с другой, если учесть, что Башни возведены по одной каждому народу, – логично. Скажем, если эту построили гуддары, то надо полагать, что здесь они и жили.

– Хм-м-м… – протянул Эрик. – И что с ними случилось?

– Честно говоря, я не знаю. Может быть, в той книге и написано, но я больше рисунки разглядывал. Да-да, не смотри так. У нас книг знаешь сколько дома? Все не перечитаешь.

– Я бы тоже хотел научиться читать, – признался Эрик.

Он очень любил книги. Каждый раз радовался, когда представлялась возможность сходить в лавку мастера Фроуда, прикоснуться к кожаным переплетам, вдохнуть ни с чем не сравнимый запах бумаги. Иногда лавочник читал вслух какой-нибудь отрывок, и всегда это было не менее интересно, чем мамины сказки. Как-то Эрик попросил научить его чтению, и старик Фроуд даже согласился. Однако отец не разрешил. Мать пыталась переубедить, но тот был непреклонен. «Незачем, и точка!» – твердил он полвечера, и мальчик впервые видел, как злится на отца мать.

– Похвальное желание. – Луций со знанием дела кивнул. – Я, конечно, ворчу на учителей, но только потому, что меня заставляют. Книги разные, далеко не все из них одинаково интересны. Но в них много того, о чем вслух стараются не говорить. А еще в них прошлое, то, чего сейчас нигде уже не увидишь… Но все эти занятия… От них порой так трещит голова. Сегодня у меня выходной, а обычно в это время я по уши в какой-нибудь риторике или арифметике, будь они неладны. Так что Клео везунчик. И да, еще раз тебе огромное спасибо за помощь!

Эрик улыбнулся и пожал протянутую руку.

– Слушай, – сказал Луций. – Что ты ищешь? Что пытаешься услышать?

– Сам не знаю. Думал, пойму на месте. Но Башня молчит, а эти стены… Они выглядят совершенно неприступными.

– Молчит? – усмехнулся Луций. – Ты думал, она будет с тобой разговаривать?

– Ну, может быть, я неправильно выразился. – Эрик задумался, пытаясь сформулировать. – Я надеялся увидеть или почувствовать что-то, что помогло бы мне понять, как действовать дальше.

– Дальше? В каком смысле? Хм… – Луций встрепенулся, протянул руку и положил ее на стену. – Она вибрирует!

– Как?! Что?! – Эрик подскочил с места и сделал то же самое. В первое волнительное мгновение показалось, что он ничего не чувствует, однако потом руке передалась мелкая, но вполне ощутимая дрожь. – И правда вибрирует…

– Как думаешь, тряхнет? Вот, кстати, в одной из книг…

Земля под ногами ожила. Все знали, что строиться рядом с Башней безумие. Около самой стены толчки порой сбивали с ног, разрушали фундаменты и любые конструкции. Чуть поодаль они быстро сходили на нет. Дрожала Башня не часто, может быть, раз или два в год, но этого было вполне достаточно, чтобы отвадить почти всех желающих поселиться к ней вплотную. Но периодически находился кто-то, пытающийся испытать судьбу.

– Бежим! – крикнул Луций застывшему на месте Эрику.

Они рванули с места. Земля ходила ходуном. Эрик с трудом удерживал равновесие. То под правой ногой, то под левой, то под обоими что-то ощутимо подскакивало в каком-то неправильном ритме, от которого начинала кружиться голова. Где-то слева вскрикнул Луций. Эрик остановился, припав на колени, и глянул на него. Тот лежал на земле, распластавшись. Из носа стекала капелька крови.

Эрик попытался встать, но, сделав пару шагов, упал от очередного толчка. Содранные локти загудели. Тело не слушалось. Он сжался от страха, мечтая оказаться подальше. Его бросало, толкало и кружило, словно груз в ветхой телеге. Удары сыпались с разных сторон. Зубы заскрипели, а из глаз брызнули слезы.

* * *

Все закончилось так же внезапно, как и началось. Эрик тяжело дышал, все тело болело. Он вытер лицо рукавом и невольно всхлипнул. Захотелось поскорее убежать, вернуться домой, под защиту родителей, где все знакомо, привычно, безопасно. С большим трудом мальчик сел, пытаясь прийти в себя.

Вокруг ничего не изменилось. С одной стороны так же сверкали под лучами Светил крыши домов. С другой – та же Башня занимала полмира. А между ними было по-прежнему пусто и безжизненно.

Эрик поднял глаза к небу. Завеса вокруг Башни чернела как-то особенно неприветливо. Клубы дыма и копоти пульсировали и переливались, меняя очертания и оттенки. У мальчика закружилась голова.