Семена Перемен

Прошло три декады, и мудрые цверги

построили Башни, под ними – колодцы,

чтоб копоть и гарь из глубин поднималась,

Завесой закрыв многозвездное небо.

Когда Синеглазый к Соле вернулся,

жара не губила уже все живое.

План удался ее младшего сына,

и ныне влюбленные кружатся вместе.

Их танец прекрасен, три Оборота

За день совершают, прячутся ночью.

И лишь Наблюдатель тоскует о звездах,

Что больше не видно на небосводе.

* * *

Мать замолчала. История закончилась, но повисла в воздухе тысячей вопросов. Осталось что-то недосказанное, однако очень важное и жутко интересное.

– Топазовое ожерелье Вена… Как представлю себе, должно быть, красота невероятная. – Мия мечтательно закатила глаза. – Что с ним стало?

– Никто не знает, – улыбнулась мать. – Во всяком случае об этом не помнит ни одна из гуддарских сказок. Быть может, так и лежит где-нибудь на дне реки, ждет своего часа. Его искал сын Гудда, Акке Длинноволосый. Обошел полмира, но ничего не добился. Об Акке ходит множество легенд, но их я расскажу вам в другой раз.

– Сын того самого Гудда?

– Да, того самого, родоначальника всех гуддаров, младшего сына Солы. Я рассказывала вам про него.

Эрик заерзал. Почему девчонкам всегда интересны только украшения? В маминой сказке было кое-что действительно таинственное. Не какое-то там ожерелье, пускай и топазовое. Пускай и подаренное самим богом.

– Что стало с цвергами? – задал мальчик крутившийся на языке вопрос.

– Говорят, они до сих пор живут где-то в глубинах Башен и следят за тем, чтобы те исправно работали, – ответила мать.

– Ух ты! – Глаза Эрика загорелись. – Вот бы увидеть такого!

– А еще говорят, что они, мол, выдумка. Но мало ли, что говорят. Башни надежно хранят секреты. В мире множество разных сил, недоступных нашему пониманию. Ежедневно наблюдая действие одних, невозможно отрицать другие. Вы ведь помните, какие чудеса творят целлиты?

Дети переглянулись и кивнули. Время от времени семья ходила в целлу, где культисты проводили свои сакрифиции. По несколько часов прихожане стояли на коленях перед алтарем и пели Гимны. Ноги Эрика затекали и начинали болеть, но он только крепче сжимал зубы. Наконец, к ним выходил облаченный в черную сутану толстый целлит Корнелиус, который и завершал ритуал, бормоча что-то на древнем языке. В этот момент кубок в его руке начинал тускло светиться, отбрасывая жуткие тени на сальное лицо. Эрик ахал то ли от страха, то ли от восхищения, не в силах оторвать взгляд и пошевелиться. Когда они наконец выходили из целлы, глаза матери были печальны, а отца – напряжены.

– Истории о цвергах среди нас, гуддаров, передаются из поколения в поколение, они – наше прошлое и настоящие, такие же как Вен или Сола. Взгляните. – Мать подошла к окну. Там, на фоне заката, величественно вздымалась в небо огромная Башня, древняя, как само время. – Разве может гуддар или либер, альмаут или виджа́ец, кайанец или цтек построить подобное? И раз Башни до сих пор работают, раз пламя Вена до сих пор не убило нас, кто-то за ними да присматривает. Ни одна летопись не заглядывает так глубоко в пучины времени, где Башен еще не было, это вы можете спросить у мастера Фроуда, уж он-то точно знает. Только сказки помнят о тех далеких временах. Одну из них вы сегодня услышали. За чашей, в Вольных гуддарских княжествах, цвергам возносят хвалу, но здесь, в Семиградье, это приходится делать тихо, за закрытыми дверями и с закрытыми ставнями. Целлиты и ораторы не признают любое инакомыслие, боятся его, как заразу. Вы достаточно взрослые и вам пора знать: не все, что говорится в целлах, единственно верно. Помните об этом, но будьте осторожны и не говорите вслух.

Она замолчала, поцеловала сначала Мию, затем Эрика, пожелала спокойной ночи и вышла.

Мальчик лежал на кровати и представлял себе цвергов, которые строят огромные Башни. Как Башни постепенно поднимаются в небо, становясь все больше и больше, как начинают чихать клубами черного дыма, скрывая волшебные звезды Наблюдателя.

– Мия, – не выдержал Эрик. – Спишь?

– Чего тебе? – нехотя отозвалась сестра.

– Как думаешь, до того, как появились Башни, ночью было светло?

– С чего бы?

– Ну, помнишь: «Бусины света… мир освещали…» Как-то так, кажется…

– Может, и освещали, а может, враки все это и нет никаких звезд.

– Мастер Фроуд говорит, что есть.

– Ну у него и спрашивай. Я-то почем знаю?

Мальчик замолчал. Когда он наконец уснул, его рука держала под подушкой камушки, подобранные днем на городской площади.

* * *

Эрик проснулся посреди ночи. Где-то внизу устало проскрипела входная дверь, послышались приглушенные шаги. Мальчик тихонько встал, вышел из комнаты и на цыпочках прокрался к лестнице на первый этаж. Снизу доносились звуки беседы, и Эрик весь превратился в слух. Не очень-то хорошо подслушивать, но если никто не узнает, то и ругаться не станет.

– Как ты? – Голос матери звучал взволнованно.

– Лучше, чем могло бы быть, – устало ответил отец.

– Что слышно из-за чаши?

– Нет никакой определенности, одни только слухи. Говорят, кто-то общался с купцом. Тот сказал, что по дороге в Бьёрнста́д встретил парня, который кичился, что он-де из крига князя Ларса. И что, мол, князь этот собирает вассалов на военный совет… Другой купец шепнул на ухо балбесу Хьюго, мол, что-то затевают в Фоксшта́де. На это наш Хьюго, как он сам рассказывает, «загадочно улыбнулся», но подробностей не расспросил. Поэтому, что именно затевают, мы не знаем. Так-то вот… Говорят еще, что князья скупают оружие, да это не ново…

На этом отец замолчал, а Эрик сильнее вжался в стену. Мгновения тишины показались ему бесконечно долгими. Сердце бухало в ушах, и мальчик уже подумал, что ему пора вернуться в комнату, когда разговор продолжился.

– В общем, ничего мы не знаем. Слухи слухами погоняют… Письмо князя Сигурда наделало шума. Парни Айварса точат ножи. Горячие головы. Навлекут беду, помяни мое слово.

– Остановить их сейчас будет еще сложнее, чем прежде. Лишь бы кровь не вскипела раньше времени…

– Кипит, кипит кровь. Айварс кулаком в грудь бьет, предлагает захватить целлы и Префекту́ру, как будто это что-то изменит. И успокоится, похоже, только когда его вздернут над городскими воротами.

– Эрик сегодня говорил про деканов. Думаешь, либеры что-то подозревают?

– Доминус стар, да хитер. Уж если мы что-то слышим, то либеры и подавно. Под стенами города разбили лагерь Псы Крови, сама знаешь, лучше бы их тут не было. Дело легко дойдет до кровопролития, раз уж их деканы разъезжают по городу. Айварс мнит себя воином, но он, завесова пьянь, всего лишь углежог!

– И что теперь?

– Не знаю. Я ужасно устал, нужно вздремнуть. Сегодня было много пустых разговоров. Хочу встретиться со стариком Фроудом, вот уж кто всегда даст дельный совет… Ах, да. Я опять спрашивал про Эрика. Пристроить бы мальца, нехорошо, что шатается без дела. Но скряга Клетус стоит на своем, не хочет брать еще одного подмастерья…

Эрик переступил с ноги на ногу. Скрипнула половица. Отец замолчал, а в наступившей тишине мальчик отчетливо услышал свое дыхание. Зажмурился, пытаясь не издавать ни звука, но, судя по всему, простая уловка не помогла. Быстрые шаги послышались на лестнице, большая рука больно сжала плечо.

– Та-а-ак, – протянул отец. И это его «так» не предвещало ничего хорошего.

– Я… – промямлил Эрик.

– Определенно, это ты. Сейчас мы тихо спустимся, чтобы не разбудить твою сестру, а потом расскажешь, что слышал и почему подслушивал.

Пришлось подчиниться. Щеки Эрика горели. Когда они оказались на первом этаже, его взгляд встретился с глазами матери. В них читались усталость и напряжение. Отец усадил мальчика на скамью.

– Итак, ты подслушивал. Как считаешь, хорошо ли подслушивать то, что не предназначено для твоих ушей?

– Думаю, что плохо…

– Он думает, что плохо. Это очень плохо, Эрик. Если стал невольным свидетелем чужого разговора, сообщи о своем присутствии. Это не сложно. Почему ты этого не сделал?

– Мне… было интересно…

– Интерес – это хорошо, но уважение важнее. Подслушивая, ты проявляешь неуважение к нам.

– Извините меня, – попробовал исправить ситуацию Эрик, но отец пропустил слова мимо ушей.

– Теперь дальше. Что ты слышал?

– Про города за чашей, про князей и оружие, про каких-то псов, – начал перечислять Эрик. – И про дядю Айварса тоже… слышал.

– Отлично, теперь он будет на каждом углу рассказывать байки, в которых ничего не смыслит! – Отец в бессилии развел руками. – И еще один вопрос: часто ты подслушиваешь?

– Иногда, – признался мальчик. Врать при матери было бы бесполезно, она видела его насквозь.

– Завеса тебя дери, Эрик! – выругался отец.

– Герхард, успокойся, – вступилась мать. – Своей руганью ты ничего не изменишь. Может быть, детям пора знать больше? Неизвестно, что будет дальше. Мы не сможем вечно держать их глаза закрытыми. Как не сможем оградить от всего зла, которое их окружает.

Отец прорычал что-то неразборчивое, буркнул, что идет спать, и вышел. Эрику было стыдно и обидно одновременно.

– Прости меня, мама. – В глазах мальчика застыли слезы.

– Обещай, что никогда больше не станешь подслушивать.

– Никогда. – Эрик шмыгнул носом.

– Отец успокоится, но дай ему время. И дай время себе подумать о том, что можно делать, а что нельзя. Договорились?

Она улыбнулась, а Эрик потупился и вытер лицо рукой, стараясь скрыть предательские слезы.

* * *

Наутро отец был молчалив. Эрик пытался поймать его взгляд, но тот смотрел куда-то в сторону, а на вопросы домашних отвечал односложно. Наконец ушел. Обстановка стала чуть менее напряженной, дети помогли прибраться на кухне.

– Эрик, останешься дома? – спросила мать, собираясь с Мией на рынок.

– Нет, я гулять. Если ты не против.

Было неудобно признаваться в собственных желаниях, чувствуя себя виноватым. Мать улыбнулась, похлопала по плечу и сказала:

– Конечно, только возвращайся непоздно.

Эрик не стал ждать, пока мать передумает, и через заднюю дверь выскочил на улицу. Здесь, во дворах, у него было свое место. Скрытое от посторонних глаз кустами, оно множество раз давало ему приют и возможность побыть наедине с самим собой. Он юркнул между веток и вышел на небольшую полянку, со всех сторон окруженную зеленой изгородью. Утоптанная трава пестрила сухими глинистыми проплешинами. Между корней лежал короткий игрушечный меч. Рядом из земли наподобие заборчика торчали деревянные палочки. За заборчиком из таких же палочек был собран шалаш, настолько маленький, что в него едва бы вошла даже мышь. Все вместе напоминало подобие замка, точь-в-точь как в книгах мастера Фроуда. Кое-где в беспорядке валялись небольшие камни. Эрик представлял себе, что это жители его поселения.

На строительство замка у него ушло несколько дней, и он был очень доволен результатом. В прошлый раз получилось гораздо хуже. Сейчас палочки заборчика плотно прилегали друг к другу, а заточенные сверху концы обеспечивали надежную защиту жителям замка.

Через ветви кустов пробивались разноцветные лучи Вена и Солы. Все утро Эрик думал о маминой сказке. Сходить к Башне хотелось до невозможности. Прикоснуться рукой к холодному камню и представить себя в те времена, когда звезды еще освещали небо. А вдруг там и правда до сих пор живет цверг? Все действующие лица – вот они, рядом. Сказка была о прошлом, но и о настоящем. Однако, чтобы пройти к Башне, нужно преодолеть большое расстояние, углубиться в богатые либерские районы. Опасно, родители никогда бы этого не одобрили. Он и без того достаточно провинился.

Эрик тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли, лег и закрыл глаза. Сама собой, Башня возникла перед внутренним взором. Мальчик попытался отвлечься и подумать о чем-то другом. В голове всплыла книга, которую он видел у мастера Фроуда. Как же звали автора? Кажется, Гияс. Вот уж кто точно ничего не боялся. Дошел до самого края мира, а может быть, даже дальше. Интересно, как это, плыть на корабле в неизвестность? Эрик попытался представить море: вода со всех сторон, смертельно опасные штормы, о которых рассказывала мать. Что бы сделал Гияс на его месте? Разве испугался бы опасности?

Эрик открыл глаза, глянул на игрушечный замок, нащупал теплые камушки в кармане, встал и пошел прочь.

* * *

Поначалу Эрик двигался не спеша, но через некоторое время ускорился и наконец побежал, как заяц, виляя между прохожих. Гладкие камни мостовой под ногами, недовольные окрики слева и справа, громада Башни впереди. Напряжение, которое копилось с ночи, улетучивалось, а настроение становилось все лучше.

Когда улочки начали подниматься вверх, к подножию Башни, Эрик все-таки замедлился. В этой части города жили самые состоятельные либеры, и тут надо было держать ухо востро. Мальчишка-гуддар привлекал слишком много внимания у стражников-кустодиев. Здесь могли поймать, а поймав, создать проблемы и ему, и его родителям. Этого только не хватало, учитывая ночную оплошность.

Старательно делая вид, что выполняет какое-то важное поручение, Эрик забирался все глубже в кварталы либерской знати. Смотрели на него косо, но не останавливали: одет он был прилично, не как какой-нибудь попрошайка. В конце концов, мало ли с каким делом его мог отправить кто-то из взрослых? Для себя Эрик решил: если остановят, то будет утверждать, что идет в дом эра Клетуса, владельца кузницы, в которой работал отец. Мальчик понятия не имел, где живет эр Клетус, но заключил, что это и не важно.

Дорогу Эрик не знал, но как промахнуться, если вот она, Башня, все время впереди? Как-то он ходил к ней с отцом. Не сказать, чтобы зрелище его вдохновило: каждый день Башня была видна из окна. Но в тот раз он и думать не думал, кто и как ее воздвиг. Просто еще одна часть города – та, куда гуддарам лучше без нужды не ходить. Теперь же впереди ждало нечто таинственное, неизведанное. Настоящая тайна.

– Эй, малой, куда это ты? – окликнул его охранник-ликтор около одного из домов, выглядевших особенно богато. Наверное, здесь жил купец или какой-нибудь городской префект.

– Эм, – начал Эрик, вспоминая заготовленную фразу. – Я ищу дом эра Клетуса, у меня к нему дело.

– Клетуса? – Ликтор почесал затылок. – По этой улице до самой Башни такого нет, это точно. Уверен, что идешь правильной дорогой?

– Ну-у-у… – протянул Эрик, поджав губы и пытаясь выглядеть озадаченным. – Если честно, нет…

– Вот что, поворачивай-ка назад, пока не встретил кого-нибудь построже меня.

– Д-да, конечно.

Эрик удрученно взглянул на Башню, до подножия которой было рукой подать, и пошел в обратном направлении. Задача оказалась не такой простой, как думалось поначалу.

* * *

Когда ликтор скрылся из виду, Эрик шмыгнул в проулок между домами в попытке выйти на другую улицу. Проулок был достаточно темный, но ухоженный. Стены домов поросли плющом, тут и там стояли вазоны с цветами. Чуть поодаль на корточках сидел мальчишка-либер. Он был явно чем-то занят и не замечал ничего вокруг. На мгновение Эрик задумался, не стоит ли развернуться и сделать круг побольше. Непроизвольно сунул руку в карман и нащупал вчерашние камушки. Они придали уверенности. Отбросив сомнения, Эрик двинулся вперед. В конце концов, что мог ему сделать ребенок?

– Эй, постой-ка! – окликнул мальчишка, когда Эрик уже проходил мимо. – Помоги мне.

Эрик остановился. Сказано требовательно, но миролюбиво. Наверное, это сын какого-то местного эра. Отец учил Эрика держаться от либеров подальше, следовало быть осторожным.

– Мой кот. Смотри. Залез к соседям, и его покусала собака.

Перед либером действительно распласталось окровавленное животное: задняя лапа изодрана, кровь запеклась на шерсти.

– Надо отнести домой, но он в таком состоянии, что придется держать двумя руками. А по дороге будут калитки, двери… Поможешь?

Конечно, Эрик торопился. Конечно, все мысли были только о Башне. Конечно, его учили обходить либеров стороной. Но вид страдающего животного не оставлял равнодушным. Как можно пройти мимо и притвориться, что тебя это не касается?

– Да, хорошо, – быстро ответил он. – Что нужно делать?

– Просто проводи меня. Будешь моими руками, пока я понесу Клео.

– Договорились. Похоже, ему сильно досталось.

– Да… Повезло, что я его нашел.

Либер снял с себя белоснежную рубаху – такая, пожалуй, стоила огромных денег – и аккуратно укутал в нее кота. Тот зло рычал, но скорее от боли, чем в попытке сопротивляться.

– Пойдем, тут недалеко.

Мальчишка повел Эрика между домов. Шли медленно, с осторожностью, чтобы не навредить животному. Пару раз встретились калитки, одна из них оказалась заперта. Эрику пришлось перелезть и, следуя указаниям, открыть ее с внутренней стороны.

– Похоже, ты все здесь знаешь, – проговорил Эрик, когда они преодолели очередное препятствие.

– Моя семья давно живет в Патере, – ответил мальчишка. – Захочешь развлечься, найдешь и не такие лазейки. На самом деле ходим кругами, напрямик в два раза быстрее, но нам надо зайти с черного хода, чтобы никто не увидел.

– Дома не знают, что ты ушел?

– В яблочко, – усмехнулся мальчишка. – А ты? Давно в Патере?

– С рождения, но в этих местах впервые, – сказал Эрик и прикусил губу. Не стоило говорить слишком много, чтобы не навлекать подозрений.

– И как тебя зовут? Меня – Луций Пинарий.

– Эрик… Эрик, сын Герхарда.

– Рад знакомству, сын Герхарда, – очень даже серьезно кивнул Луций. – Мой отец… а впрочем, это не важно, мы почти пришли.

Дети стояли около очередной калитки, за которой раскинулся ухоженный сад.

– Похоже, слуг не видно, – прошептал Луций, оглядываясь. – Полезай через забор и открывай.

Эрик послушался. Железные прутья были теплыми и гладкими. Наверху рубаха за что-то зацепилась. Мальчик неловко дернулся, услышал звук рвущейся ткани и сжал зубы, представив лицо матери, когда та увидит, во что превратилась одежда. В любом случае отступать поздно. Он освободил рубаху и быстро спустился с другой стороны.

– Так, смотри, – скомандовал Луций через прутья забора. – Вон там, за кустом, керамическая миска, в ней запасной ключ от калитки. Слуги не знают, что я его нашел. Впрочем, толку от этого ключа обычно немного… Если хочу уйти, ключ надо оставить на месте, а когда прихожу, чтобы добраться до него, нужно все равно перелезть через забор. А с этим у меня проблем, как правило, нет.

Луций смотрел на порванную рубаху Эрика, и тот не мог понять, насмехаются над ним или нет. На всякий случай Эрик буркнул:

– У всех бывают плохие дни.

– Ты прав, – согласился Луций. – И сегодня у меня один из них. Ладно, давай не будем затягивать, иди за ключом и открой уже эту калитку, пока сюда кто-нибудь не пришел.

Эрик нашел ключ и открыл Луцию калитку. Та скрипнула, но не очень громко.

– Что теперь? – спросил Эрик.

– Теперь мы найдем старика Венья́на. Он садовник, но мне кажется, что отец держит его не за это…

Луций кивнул Эрику, чтобы тот следовал за ним, и уверенно двинулся через сад, прячась за кустами.

– Как-то раз к нам прискакал раненый гонец из Каду́ция. Рука была перемотана какой-то тряпкой, но кровь не останавливалась. Отец крикнул Веньяна, и я еще подумал: с чего бы это? Почему не отправить за целлитом? Тем более до целлы пара кварталов. И знаешь что? Наш садовник оказался отличным знахарем! Поэтому сначала мы найдем его. Обычно он у себя в каморке. Там отдельный выход в сад. Как раз кстати. Сейчас только не хватало оханий и расспросов.

При этих словах кот в руках Луция зарычал и жалобно мяукнул, словно бы соглашаясь.

Озираясь, они прошли вдоль аллеи из странного вида растений, добрались до стены дома и крадучись двинулись вдоль нее. Внезапно Луций остановился и шикнул на Эрика:

– Тихо, кто-то идет. Прячемся за тем кустом.

Дети скрылись за раскидистыми ветками. Раздались голоса. Луций посмотрел на Эрика, беззвучно призывая к молчанию. Эрик, который и так боялся дышать, вжался в куст и задержал дыхание.

– Правда или нет, но надо обратить на это внимание, – сообщал один из голосов. Он принадлежал мужчине, был глубоким и твердым. – Город гудит, словно кто-то засунул палку в осиное гнездо. Доминус нагнал деканов, будто мы на осадном положении. Каждое утро требует от меня подробный отчет. Мне теперь шагу нельзя ступить, чтобы за мной не следовал оратор Сервий, этот высокомерный выскочка, впрочем, как и все они. Даже здесь я не уверен, что наш разговор удастся сохранить в тайне. В моем собственном доме!

– Нужно быть осторожными, нельзя давать им поводов, – отвечал второй голос, тихий и размеренный. – Культы сильны, как и прежде, им доступны силы, о которых мы не можем даже мечтать. И все же надежда есть. Ничто не вечно в этом мире, множество империй рухнуло под гнетом довольства и ложной самоуверенности.

– Оставим это пустословие. Веньян уверяет меня, что все договоренности в силе. Так ли это? Ты встречался с ними?

– Да, нам подтвердили, что окажут поддержку.

– Знать бы еще, насколько можно доверять обещаниям в это непростое время.

– Разве есть выбор?

– Всегда можно остановиться и отказаться от задуманного…

Разговаривавшие удалились, и их голоса уже невозможно было разобрать. Эрик продолжал стоять в напряжении. Он опять подслушивал, хотя обещал этого не делать.

– О чем это они? – спросил он наконец.

– Вот я и сам думаю, – ответил Луций, но комментировать не стал. – Пойдем, сейчас у нас есть дело, которое надо закончить прежде всего.

* * *

Они двинулись дальше. Шли по траве, прячась за кустами. Клео вел себя тихо. По-видимому, руки хозяина успокаивали кота, хотя было видно, что он дрожит. Эрик представлял себя отважным героем, пробирающимся в стан врага с важной миссией, которую дал ему благородный князь или даже сам Гудд.

Вход в каморку садовника был в угловой части дома. Дети спустились по узким ступенькам, открыли скрипящую дверь и прошли по темному коридору, освещенному тусклым светом единственной свечи. За хлипкой дверью им открылось небольшое помещение, обставленное просто, но чисто убранное. Вдоль стен стояли многочисленный шкафчики. На полках – книги, какие-то склянки с мутной жидкостью, причудливого вида инструменты, о назначении которых Эрик мог только гадать. В дальнем углу на кушетке в странной позе, казавшейся жутко неудобной, сидел пожилой мужчина. Его глаза были закрыты, длинные волосы зачесаны наверх и собраны в хвост, а редкая седая борода непослушно топорщилась отдельными прядями. Просторная одежда с длинными широкими рукавами напомнила Эрику облачения купцов, торговавших тканями и приходивших в Семиградье из-за жезла.

– Дагэ Веньян, нам нужна твоя помощь, – вместо приветствия сказал Луций.

– Маленький господин, рад вас видеть. – Садовник, открыв глаза, поклонился. – Вас и вашего друга.

– Это Эрик, сын Герхарда, – представил Луций.

Веньян посмотрел на Эрика, но быстро перевел взгляд на Луция, в руках которого затравленно мяукнул кот.

– Что с ним?

– Покусала собака. Когда я его нашел, Клео лежал в луже крови и почти не шевелился.

Садовник резко поднялся. Веньян был стар и сутул, но двигался уверенно. Он расчистил стол и зажег несколько свечей.

– Сюда, только осторожно. – Садовник указал Луцию на освободившееся место. – Нужно сбегать за водой…

Веньян собрался выйти из комнаты, но Луций остановил его:

– Не отвлекайтесь, дагэ, я схожу.

Луций осторожно положил кота на стол и выскочил из комнаты. Эрик остался наедине с садовником. Тот, покашливая, начал осматривать Клео. Рубашка, в которую был завернут кот, краснела от крови. Он напряженно зарычал и жалобно замяукал, хотя почти всю дорогу вел себя тихо. Эрик украдкой взглянул на его лапу. Она выглядела ужасно. Кое-где кровь запеклась, во все стороны торчали клоки шерсти, рана пульсировала и явно доставляла страдания. Эрика передернуло, но не от отвращения, а скорее от испуга.

Веньян прекратил осмотр и начал ходить по комнате между стоявших вдоль стен шкафчиков, открывая то один, то другой и бормоча под нос что-то невнятное.

– Так, Эрик, сын Герхарда, подсоби-ка мне. Пока я готовлю лекарства, нужно успокоить кота, раны страшны и будет лучше, если он уснет. Эти травы помогут. Подержи их перед носом Клео какое-то время, только не нюхай сам, а то заболит голова. Будет хорошим знаком, если он начнет их жевать.

Эрик взял пучок трав и на вытянутой руке подсунул коту. Тот недоверчиво взглянул на мальчика, затем на травы и несколько раз широко надул ноздри, принюхиваясь.

– Вы ведь не здесь его нашли, не в саду? – спросил Веньян, продолжая рыться в шкафах. – Откуда ты, сын Герхарда? Я раньше тебя не видел. Не думаю, что стал настолько стар, чтобы не запомнить маленького гуддара…