Ночной хозяин

Непослушные губы, между тем, с усилием произносят:

– Tuus dabit tibi (37). Твое отдаю тебе.

Мир мигнул. Чернота скованного лютой стужей неба рвется, расползается, плывет темно-синими вечерними прорехами, в которые вонзаются, разрывая звездное покрывало на клочки, злобные вопли серо-черных птиц.

Рука Оттавио, вылетев из-за спины, вскидывает ствол по плавной дуге.

Вспышка!

Разочарованно звенит по камням двора прервавший свой хищный полет бронзовый меч.

Адлер гер Брюнне заваливается назад с дырой посреди лба.

Ар Стрегон медленно, посреди наступившей после выстрела тишины, подходит к телу старшего сына владетеля. Опускается на колени и окунает кончики пальцев в кровь, текущую из простреленной головы. Достает опутанный медью камень, трогает его окровавленными пальцами:

– Tuus dabit tibi (37).

(37 Tuus dabit tibi. – твое отдаю тебе. Ритуальная формула жертвоприношения)

Actum est.

7

Ерс отошел к престолу владык во вторую ночную стражу. Оттавио сидел с ним все время после того, как бастарда перенесли в его комнаты. В изножье смертного ложа Оттавио чудилась смутная фигура сгорбленного слепца, завернутого в шелушащиеся кожистые крылья, терпеливо ждущего, чтобы получить свое. Но это, конечно, была лишь игра воображения.

Заговор ран, кровоостанавливающий порошок – ничего не помогло. Ерс был нуллумом, и рана, нанесенная ему, – смертельной. Ерс, страшно бледный, метался по кровати, страдал от боли, бредил. Несколько раз он приходил в себя и начинал каяться.

– Владетель, – шептали бескровные губы, – владетель Аделхард приказал… грех… она такая… Рената…, а я… ничтожество… долг, понимаешь, в долге нет греха… я бы никогда сам…, а грех был…

– Какой грех? – спросил Оттавио, наклоняясь к мечущемуся в бреду бастарду, чтобы лучше расслышать шепот умирающего.

– Любовь… любовь – это грех. – С этими словами Ерс бессильно опал на кровати, голова свесилась на сторону. Струйка крови вытекла изо рта.

Оттавио вышел из комнаты Ерса и поднялся на третий этаж. Он видел, что дверь в комнату Барсука распахнута, и изнутри в коридор падал свет лампы. Он попытался сказать себе, что все его дела здесь уже закончены. Но не смог. Оттавио вошел в нору к Барсуку.

Датчс гер Брюнне сидел в кресле, окруженный своими шедеврами, и тупо смотрел перед собой. В руке он держал кубок, наполненный вином. Рубиновые капли стекали по руке, промочив рукав халата и ковер. Оттавио встал напротив мольберта с незаконченной работой Датчса и медленно произнес:

– Ерс умер. Я думаю, вы хотели знать. – Датчс вздрогнул, вино снова плеснуло из кубка на руку.

– Вы убили владетеля Аделхарда. Все трое. Адлер, Аделинда и вы. Впустили в дом через зеркало могущественного темного духа. Вы решили, что плата, которую возьмут с каждого из троих, будет меньше той, что взяли бы с одного. Не так ли?

– Вы… ничего эээ не докажете. – Голос Датчса скрипел, как дверная петля в заброшенном доме. Губы прыгали и плохо его слушались.

– Инга была Свидетелем Сделки. И вы, после того, как дух выполнил свою часть, ее устранили. Это было большой ошибкой, знаете ли. У вас тут зомби по округе из-за этого гуляли. Духи не любят нарушения ритуалов.

– Не я. Адлер. Бешеный говнюк. У него всегда было одно дерьмо в голове. Теперь у него в голове ваша пуля, Отто… – Датчс неожиданно тонко хихикнул, икнул и снова ушел в себя.

– Ваша супруга заплатила своей красотой. Племянник – здоровьем. А вы, – Оттавио сдернул с холста закрывающую его ткань. На беленом полотне были видны разноцветные бесформенные пятна и ломаные пересекающиеся линии, похожие на те, что иногда чертят углем на стене дома дети-трехлетки, – вы заплатили своим талантом. Плохая сделка.

– Нам, знаете ли, Отто, не давали выбирать, чем отдавать долг.

Некоторое время двое находящихся в комнате мужчин молчали.

– Вы правы, господин Датчс. Доказательств нет. Одни косвенные улики, которые Каролина (38) называет полуулики. Вы и ваша жена из благородного сословия, выяснить правду под пыткой, в силу ваших привилегий, не удастся. На основании полуулик вас не осудить. Думаю, окружной судья закроет дело по иску вашей невестки за недостатком доказательств. Но знаете, что? Мне почему-то кажется, что правосудие уже свершилось.

(38. Каролина – имперский уголовный кодекс.)

Pro et contra – За и против. Старолацийский.

28. Actum и Actum est. – Этими словами в тексте выделяется переход в изложении к настоящему времени (Actum), и окончание перехода (Actum est). Переход нужен, чтобы подчеркнуть, что события происходят «здесь и сейчас», увеличить динамику. сами слова просто выделяют этот прием в тексте.

29. Dio cane – вульгарное выражение типа «черт побери». Лацийский

30. Faccia di merdа, tua madre troia – сраный урод, мать твоя шлюха. Лацийский

31. Magister habentis malefiса – магистр колдовства, университетское звание, примерно равное званию академика.

32. Фокус – материальный компонент заклинания, это может быть порошок, кристалл или специально изготовленный амулет.

33. Шуляйтер – староста.

34. Геллос – Просторечное имя Владыки Гипериона – повелителя небесного огня, бога солнечного света

35. Керы – слепые духи-помощники повелителя царства мертвых – Владыки Криоса, собиратели душ.

36. Va fa’n'fica, stronzo – пошел в (женский половой орган), мудак

37. Tuus dabit tibi – твое отдаю тебе. Ритуальная формула жертвоприношения. Старолацийский.

38. Каролина – имперский уголовный кодекс.

Эпилог

Долги похожи на всякую другую западню: попасть в них весьма легко,

но выбраться довольно трудно

Б. Шоу

1

Оттавио, нагруженный седельными сумками и сопровождаемый несущим остальную поклажу слугой, спустился в конюшню Фертсайтхайта.

Оседланная серая потянулась к нему, требуя взятку, и он отдал лошадке взятую специально для нее на кухне морковь. Каурый, выбранный на этот раз в качестве заводного коня, стоял опустив голову, как обычно изображая, что он находится при смерти.

– Господин коронер! – Рената явно поджидала его. – Могу я быть уверенной, что убийцы моего мужа понесут заслуженную кару? Я имею в виду брата владетеля и его супругу. Если я правильно поняла ваш ночной разговор, с этим… старым говноедом, вы не собираетесь ничего предпринимать по этому поводу! Я желаю, чтобы имперское правосудие опустило меч на их шеи! Они виновны!

Оттавио смотрел на Ренату, пытаясь разглядеть вчерашнюю неуверенную девочку, простую дочь захолустного найта. И не мог ее отыскать. Та девочка умерла вместе с Ерсом, замерзла и раскололась на части во время обретения ее сыном дара.

Перед ар Стрегоном стояла владетельница Брюнне, будущая мать наследника и нынешний регент владения.

– Я ничего и не могу предпринять, ваша милость гер Брюнне. Я изложу судье все известные мне факты на предварительном слушании. Судья найдет их недостаточными для возбуждения дела против конкретных персон и назначит основное следствие с целью установить виновных в преступлении. Пройдет положенный год, и дело сдадут в архив недорасследованным. Таково мое мнение.

– Это если на этапе предварительного следствия не найдутся свидетели, которые видели, как преступники входили на место проведения темного ритуала и выходили оттуда. Или даже подсмотревшие некоторые подробности. Такие свидетели найдутся, господин ар Стрегон. Непременно.

– Слуги? Не смешно. Впрочем, это ваше право, как истца, приводить во время основного дознания любые свидетельства и доказательства в пользу своей позиции. Моя же роль в этом деле уже исчерпана.

– Дольчик сказал, что вы слишком тщательно провели предварительное следствие и любые свидетельства, возникшие позже, будут выглядеть неубедительно. Вы должны, Оттавио, получить эти доказательства здесь и сейчас. Пойдемте.

Оттавио молчал, молчала Рената, требовательно глядя ему в глаза.

– Мое расследование здесь завершено. Я не вижу необходимости более задерживаться в Фертсайтхайт. Мои лошади оседланы, и мне пора в путь. – Что самое забавное, Рената даже не предложила Оттавио взятку. Видимо, считала, что он должен действовать из соображений общей-вселенской справедливости и разделять ее оскорбленные чувства. Но Оттавио ни в какую справедливость не верил, а Рената была ему абсолютно чужим человеком.

«Интересно, что бы ты ответил, если бы она предложила солидную сумму, – прошелестел в голове ар Стрегона призрачный голос. „Не знаю.“ – мысленно ответил он невидимому собеседнику, – „А ты вообще заткнись, что-то разговорился в последнее время.“

– Это ваше твердое решение? – голос Ренаты дрогнул, но не от сдерживаемых слез, а от едва прикрытой ярости.

– Да, ваша милость.

– Убирайтесь! К темным духам убирайтесь! И помните: во владениях Брюнне вам больше не рады!

Вот и благодарность за спасение жизни. Оттавио, удерживая на лице маску безразличия, взгромоздился на серую кобылу и выехал из поместья. У него осталось на земле Брюнне только одно, последнее дело.

2

В семейный склеп, находившийся под второй крепостью, Оттавио проник, использовав ключ, который он вчера позаимствовал у капеллана. Открыв хорошо смазанную тяжелую дверь, он прошел в правый придел, в расположение родового алтаря.

Рассыпал по алтарю четыре вида злаков – ячмень, пшено, просо и овес.

Налил в специальное углубление вино.

Зажег молитвенные лампады от живого огня.

Произнес положенные славословия.

В алтарную комнату влетела огромная седая ворона и, усевшись на алтарь начала клевать рассыпанную по нему смесь семян.

– Мне не кажется, что Сделка завершена, о Славная, – сказал Оттавио, обращаясь к птице. – Убийство пяти упырей стоит больше, чем исцеление моих ран после боя с ними.

– Чего ты хочешь, смертный? – ответила, конечно, не ворона, голос молодой и певучий доносится сзади.

Оттавио обернулся.

Существо, явившееся ему, ничем не было похоже на привлекательную молодую женщину, в образе которой оно предстало ему вчера. Перед ним стоял обгорелый труп, с которого клочьями слезало мясо. Вместо милого лица – безгубый череп, облепленный остатками плоти, в глазницах которого сиял изумрудный огонь. Между ребер из груди торчал бронзовый церемониальный меч, точная копия тех, которыми вчера были вооружены мужчины гер Брюнне.

– Я прошу ответов на вопросы, о Могущественная.

– Спрашивай!

– Кто вы были, о Блистательная? Это мой первый вопрос.

– Я Ольга. Младшая жена конинга Рольфа Рваное Ухо. Когда его племя пришло сюда, меня вместе с лучшим конем конинга положили на алтарь рода. От семени Рольфа пошли Брюнне. Я дух-хранитель рода.

– Как тебе, о Прекрасная, удалось заставить меня сначала прийти к Ханне, а потом потерять дорогу? Ведь мне помогает мой собственный дух-хранитель, и на груди у меня находится его Аспект! Я не давал согласия на сделку. Это мой второй вопрос! – под черепом ар Стрегона перекатывается потусторонний смешок.

– Твой дух-хранитель. Он был мне должен. Еще с очень давних времен. И дал использовать своего человека. Теперь с ним мы квиты. И с тобой тоже. Сделка совершена. Ступай.

«Духи не испытывают чувств, они не бывают ни злыми, ни добрыми в нашем с вами понимании, – вновь дребезжащим старческим голосом влезает, прерывая собственные мысли Оттавио, его внутренний Вальтер гер Шелленберг. – Они могут притворяться, делать вид, но все, что для духа существенно, – это Сделка, услуга за услугу. Баш на баш. Запомните это крепко!»

– Сука ты, – зло сказал своему духу-хранителю Оттавио. – И мать твоя была шлюха!

Часть вторая. Одержимые

Замечательно для диалектики человеческих чувств и страстей, что фанатизм, который всегда есть нелюбовь к свободе и неспособность ее вместить, может обнаруживаться на почве одержимости идеей свободы.

Бердяев Н. А., О назначении человека, 1931

Все эти мистические способы создания идеальных бойцов из одержимых духами ерунда… Не этой одержимости надо опасаться… Увлеченный идеей натурфилософ создает новые сущности, меняющие мир… Авторы религиозных откровений могут зажигать огни одержимости в миллионах душ. Вот где кроется настоящая опасность. Одержимость идеей – не рассуждающая, жадная, разрушительная! Вот чего надо бояться. Фанатиков, что ворвутся в твое жилище с клинком и факелом в руках. Владетелей, чья жажда власти столь велика, что они не задумываясь сжигают в кострах войн и религиозных гонений тысячи жизней! Говорю вам, самая сильная власть, это власть идеи! И она же самая страшная!

Геркхард гер Шлоссен шестнадцатый Маркиз Вестенброк

Глава первая. Из ослов в лошади

(1. Из ослов в лошади. Поговорка. Означает сомнительное продвижение по служебной лестнице.)

Чины и должности – так уж повелось –

даются человеку чаще по счастливой случайности, чем по заслугам…

М. Монтень

На служебную лестницу легче всего забраться с фамильного древа.

Вилберт Иоган Франц гер Хагенцолерн

Блеск клинков в лучах Селены (2)

(2 Селена – имя богини – луны)

Бесшумных засад не бывает. Цеховые и городские стражники выдают себя скрипом кожаных доспехов и громким пердежом, дворянские слуги – шумным чесночным дыханием и позвякиванием кольчуг, городская голытьба – ищущая случая ощипать загулявшего жирного «гуся» – ожесточенно чешет покусанные вшами задницы и шуршит лохмотьями. Каждая засада не только шумит, но и пахнет своим особым запахом. Запахом раскаленного железа потайных фонарей, смрадом немытых тел, острым селитряным ароматом дымящихся, скрытых под плащами фитилей.

Все россказни о «бесшумных тенях, молчаливо растворяющихся во тьме», которые так любили вплетать в свои поэтические истории романтизирующие подонков общества писатели, вроде анонимного автора романтической поэмы «Theuerdank», – враки – не знающих жизни борзописцев.

Вот и сейчас Оттавио, идущий узким темным проулком, который соединял Аптекарские ряды и Альфонсштрассе, сперва почуял стелящийся по воздуху невидимый дымок тлеющих фитилей, а затем услышал впереди себя какую-то подозрительную возню.

Оттавио попятился к выходу из переулка, но пути отступления ему уже перекрыли. Сзади раздавались торопливые, чавкающие уличной грязью шаги нескольких человек.

Нападения, или провокации дуэли, Оттавио ожидал уже некоторое время. Но почему потасовка начинается именно тогда, когда он возвращается от алхимика с только что приобретенными зельями и эликсирами? Риторический вопрос растворился в равнодушном молчании вселенной.

Оттавио поставил деревянную коробку с хрупким содержимым на землю, поближе к стене, и отступил в противоположную сторону, прижавшись спиной к каменной кладке.

Вот диспозиция: позади, не особо скрываясь, топали двое-трое загонщиков, которые должны, по идее, заставить его ускорить шаг и влететь под клинки тех, кто прячется впереди в темноте переулка. Ну и ударить в спину при первой возможности.

Фланги у Оттавио были прикрыты глухими и довольно высокими каменными стенами. К сожалению, они же не позволяли ему совершить маневр отступления, а по-простому – взять ноги в руки.

Впереди находилось неизвестное количество убийц, вряд ли больше трех, но, как минимум у одного – огнестрельное оружие.

Оттавио извлек из кобуры пистолет и нащупал большим пальцем левой руки руну воспламенения на стальной зарядной трубке.

– «Пора начинать танцы.»

Actum:

Впустить в себя холод Той Стороны, правой вытянуть из кармашка на портупее щепоть жгучего тайренского перца. Метнуть перец в сторону смутных силуэтов загонщиков, выделяющихся на фоне входа в переулок, сопроводив подарочек формулой и порцией силы.

«Два крейцера (3) псу под хвост.»

(3 Крейцер – самая мелкая серебряная монета. см. примечания)

И сразу, без перерыва, два шага вперед, скьявона издает легкий шелест, покидая ножны. Сзади раздаются крики ярости и боли и надсадный кашель. Удачно накрыл заклятием уродов, на время тыл безопасен.

– Прекрасно, господин ар Стрегон, – одну из находящихся впереди теней прорезает узкий отблеск Селены, играющий на обнаженном клинке. Ждали все же именно его, это не просто случайная охота Ночного Двора. – Скрестим клинки, как подобает благородным людям, мне доставит удовольствие убить вас лично.

Оттавио не отвечает на похвальбу, просто делает еще два плавных скользящих шага вперед, а его визави, в том же ритме, движется навстречу. Клинки сталкиваются во тьме, и тут же шокирующее заклятие срывается с меча Оттавио и поражает стоящего напротив мужчину.

Жертву чар скорчивает, он начинает падать на колени, и Оттавио хладнокровно наносит ему колющий удар сверху вниз в верхнюю правую часть корпуса, погружая острие скьявоны примерно на четыре пальца.

Верхушка легкого пробита, почти наверняка. Парень больше не боец, а вот поговорить с ним, пока он не захлебнется кровью, будет можно.

«Доставит ему удовольствие лично убить. Ишь ты. Baciami il culo, вastardo!» (4)

(4 Baciami il culo, вastardo! – поцелуй меня в жопу, ублюдок. Жаргон лацийский.)

Шаг вправо, вплотную к стене, пистолет смотрит в темноту прохода.

Рукоять теплеет, есть контакт.

Выстрел!

Глаза закрыты, но вспышка все равно прорывается сквозь веки.

В ушах звенит, эхо выстрела мечется по переулку в поисках выхода. Сквозь вату в ушах, пока Оттавио падает на землю, пробивается чей-то визг на одной ноте – похоже выстрел не пропал зря.

Из темноты проступают двое, один вооружен мечом, а вот у второго – здорового амбала – в руках алебарда.

Выпустить пистолет, потянуться к Той Стороне.

Левой рукой нащупать два кремня, висящих на поясе. Щелчок, искры, толчок холода, формула – и переулок снова озаряется вспышкой. На этот раз это не тусклый сноп красного пламени, вырвавшийся из ствола пистоля, а ослепительный сполох солнечного света, выжигающий сетчатку.

Открыв плотно зажмуренные глаза, Оттавио неловко вскакивает – похоже, он случайно попал в стрелка, и падение на землю было лишним, – отводит в сторону слепо тычущее лезвие алебарды, с шагом вперед всаживает скьявону под грудину здоровяку.

Не останавливаться.

Если остановишься в бою против нескольких противников – умираешь.

Последний участник передовой засады яростно пластает воздух перед собой солдатским кошкодером. Оттавио, обогнув алебардиста справа, оказывается у мечника за спиной и бьет мечом под лопатку. Мужик издает звук, нечто среднее между поскуливанием и ноющий хрипом, тело падает головой вперед.

Засадный полк, судя по только что прекратившимся мерзким чавкающим звукам, которые доносились с их стороны некоторое время назад, тоже бесславно пал.

Оттавио, слегка пригнувшись, всматривается в темноту переулка, пытаясь рассмотреть едва различимый силуэт. Тот вскидывает руку, и Оттавио слышит:

– Здесь Лоренцо, монсеньор! Все в порядке, эти вastardos мертвы.

В этот момент аспект, висящий на груди ар Стрегона, наливается тяжестью, Оттавио невольно дергается вперед и вниз, с его головы исчезает шляпа, а переулок заполняет грохот нового выстрела и вонь сгоревшего черного пороха.

Оттавио оборачивается на вспышку, делает пару диких прыжков к противнику и наносит вертикальный удар лежащему на земле стрелку, буквально пригвождая его к земле.

Этот pezzo di merda только что чуть не убил его:

«Mille cazzi nel tuo culo!» (5)

(5 Pezzo di merda, – Mille cazzi nel tuo culo! – Кусок дерьма, тысяча членов ему в задницу. Жаргон лациский.)

Actum est.

Тишина.

Вот теперь точно кончено.

Оттавио прислонился к стене и начал жадно глотать стылый осенний воздух. Легкие горели огнем, голова кружилась. Такие танцы уже явно не для его возраста. Похоже, он растянул мышцы на лодыжке во время своих прыжков. По шее текла теплая струйка крови, кажется, пуля, выпущенная стрелком, содрала кожу с головы.

– Лоренцо, засвети фонарь! И свяжи вон того, который еще булькает, хочу с ним поговорить.

Лоренцо, ругаясь вполголоса, зажег фонарь и наклонился сперва над двумя телами, лежащими ближе ко входу в переулок. Оценив качественно проломленные головы, шагнул к раненому дворянину.

– Эээ, монсеньор, этот тоже, кажись, кончается, совсем плохой уже.

Оттавио двинулся к слуге, по пути проверяя своих противников. Все мертвее дверных ручек. Нормально поработал.

Подойдя к кругу света, исходящего от светильника в руках слуги, он увидел последнего оставшегося в живых участника засады.

Молодой, лет двадцати, парень, у которого только начала расти нормальная борода. Темная одежда, добротная, но ничего особенного. Ни кружев ни манжет. Лицо было искажено гримасой боли, пальцы скребли землю. Изо рта свисали липкие нити зеленой слюны. Вот он судорожно дернулся, вытянулся и затих.

Оттавио наклонился к лицу bravo (6) и втянул ноздрями воздух. Изо рта убийцы пахло нечищенными зубами. И совсем немного горьким миндалем. Оттавио почесал в затылке – что-то слишком круто для обычной засады. Яд был явно не из дешевых, да и попытка отравиться, вместо того чтобы сдаться в плен, никак не сочеталась с обычным образом действий уличного наемного убийцы.

(6 Bravo – наемный убийца. Лацийский.)

– Посвети на остальных, – потребовал он от Лоренцо. Тот немедленно отошел к двоим уложенным собственноручно злодеям, держа фонарь повыше.

Обычная городская рвань, за коппер готовая зарезать родную мать, а органы продать некромантам еще за один коппер. Оружие – дубинки, такие же, как у Лоренцо. Добротная дубовая палка, обмотанная на конце несколькими слоями кожи. Впрочем, на дубине Лоренцо поверх кожи еще приклепана железная цепь и имеется круглая металлическая пластина для прикрытия кисти.

Трое вояк, сопровождающих убийцу, были интереснее. Ландскнехты. Из какой именно компании, было неясно, сигны на их одежде отсутствовали. Оттавио повезло, что никто из них не экипировал на дело кирасу. И не повезло, что молодой bravo решил воспользоваться услугами ландскнехтов. Теперь придется постоянно оглядываться, наемники всегда старались отомстить за гибель своих товарищей. К тому же, по мирному времени, они сидели на половинном жаловании и были не очень-то этим довольны Они часто ввязывались в потасовки или поножовщину, даже без всякого повода.

– Обыщи тела, – приказал Оттавио своему сопровождающему, – может, у них хоть деньги с собой есть. Забери пистолет вон того stronzo и заряды к нему. Ну, в общем, чего тебя учить, сам все знаешь. Я схожу за стражей.

– Может, ну ее, стражу эту. Соберем рыжье, да свалим отсюдова. Охота была вам, монсеньор, со свиньями (7) связываться…

(7 Свиньи – жаргонное название стражников.)

Оттавио только головой покачал на эти речи. Лоренцо неисправим. Перед уходом он проверил коробку с зельями: она совершенно не пострадала. Повеселевший Оттавио, насвистывая новомодный мотивчик услышанной недавно в кабаке песенки, отправился обратно в Аптекарский ряд, искать патруль.

Тайная вечеря

Месяц назад, проведя в пути неделю, Оттавио на перекладных вернулся из владения Брюнне в имперский город (8) Эвинг, административный центр округа Вестгау. Оттавио проводил в Эвинге вот уже девятую зиму подряд. Сюда он перебрался из Вышеграда, едва получив звание Dominus habentis malefiса.

(8 Имперский город – город, признавший своим сюзереном императора. см комментарии)

Сразу же по прибытии он представил имперскому фогту (9) обстоятельный доклад о событиях, сопровождающих смерть и упокоение Аделхарда гер Брюнне. Его вердикт гласил:

(9 Фогт – наместник императора – окружной судья. см. Комментарии)

«Смерть владетеля наступила вследствие нападения враждебного потустороннего существа, бывшего инструментом в руках неустановленных лиц».

Судья согласился принять это заключение и назначил дознание, которое должно было установить личность убийц.

Оставался незакрытым вопрос с убийством Адлера гер Брюнне, жалобы в суд на Оттавио пока не поступило. Но это пока. Это происшествие висело над головой Оттавио дамокловым мечом: срок давности подачи жалобы по делам такого рода составлял три года и три дня. Учитывая то, кем был убитый и кто есть Оттавио, если бы родственники Адлера захотели подать жалобу как на обычное убийство, исход дела мог быть любым, вплоть до банна (10).

(10 Банн – смертная казнь)

С фогтом, председателем окружной судейской коллегии Конрадом гер Хейном, Оттавио связывали чисто служебные отношения. Они, хоть и принадлежали формально к одному сословию, на деле жили в разных мирах.