Пленница. Цена любви

Но в отличие от тех мужчин, окружавших меня всю жизнь, есть что-то в этом безумце такое провокационное и дерзкое.

Воздух между нами накаляется, и напряжение это неуловимо нарастает. Взгляд Адама держит, утягивает в зеленую топь.

Я до сих пор чувствую прикосновения на своем теле, как будто кожу в этих местах заклеймили.

Леви расплывается в довольной ухмылке, считывая мои эмоции. Никогда не умела их прятать, и за это отец частенько ругал меня. А после похищения мир для меня как будто перестал быть цветным, и необходимость держать лицо отпала. Я просто перестала испытывать хоть что-то. Далеко не сразу ко мне вернулось даже просто жалкое подобие желания жить и дышать, да и то лишь благодаря заботе Марко.

– Почему у меня ощущение, что мы с тобой виделись раньше?

Я и себе-то не могу объяснить, почему задаю именно этот вопрос. Однако Адам мгновенно меняется в лице. Его взгляд становится серьезным и даже хмурым.

Не успеваю вскрикнуть, как мужчина вновь вторгается в мое личное пространство, мягко приподнимая мое лицо за подбородок.

Меня как-то враз окутывает странным предвкушением – словно вот-вот я получу ответ на свой вопрос. Нечто забытое свербит где-то под ребрами, а в памяти всплывают те слова и оговорки самого Леви.

Взгляд Адама скользит по моему лицу, опускается к губам, а затем медленно возвращается к глазам.

– Почему?

9 Белла

Почти неделю я мучаюсь вопросом – о чем же промолчал Адам? В тот день, когда я надеялась, наконец, получить ответ, он просто ушел – звонок мобильного так не вовремя нас прервал. После него Леви отстранился и направился к дверям.

– Позже обсудим, – бросил он напоследок и ушел, даже не попробовав салат, который вроде как хотел.

С того дня мой похититель так и не возвращался. Ни разу.

Зато Маттео приезжал регулярно. Как выяснилось, он – двоюродный брат Адама и тоже живет здесь в доме, но частенько остается на квартире в центре города.

В отличие от того же Фабио, он не задирал и не провоцировал меня, не отпускал неприятных шуточек. Мы даже несколько раз относительно неплохо пообщались.

Впервые это случилось, когда он приехал, пока я гуляла с Реми. Маттео подошел к нам и долго наблюдал со стороны, ничего не говоря.

– Так что ты все-таки с ним сделала? – наконец, спросил он, не выдержав.

– Ничего, – искренне удивилась я. – А должна?

Реми в этот момент вышел передо мной и сел с таким видом, словно собрался защищать.

– Вот видишь! – возмутился Орсини. – Он считает меня угрозой.

– А это так? – уточнила я на всякий случай.

Маттео демонстративно фыркнул.

– Я еще не спятил, чтобы переходит дорогу брату.

– О чем ты?

На это он лишь многозначительно хмыкнул и не ответил, но я все же попыталась выяснить больше:

– Что ты имеешь в виду? У Адама есть какой-то план насчет меня?

Орсини нервно мотнул головой и отвел взгляд.

– Это знает только он. Хочешь подробностей – спроси у него сама.

Реми в этот момент недовольно зарычал, негромко, но достаточно, чтобы Маттео демонстративно скривился.

– Кажется, он с тобой не согласен, – намекнула я. Однако Орсини в тот раз предпочел просто уйти.

Потом он появился на кухне, когда я по памяти готовила лазанью. Я как раз пыталась вспомнить порядок слоев – в том рецепте он был измененным, и результат получался куда интереснее классики.

– И что это будет? – поинтересовался Маттео, разглядывая кухонный стол.

– Лазанья, – неохотно ответила я. – Если, конечно, будет.

Вздохнув, я решила рискнуть и сделать наугад – вспомнить детали рецепта так и не вышло.

– Откуда столько неуверенности? – удивился Орсини.

К этому моменту он уже неоднократно пробовал то, что я готовила, и в итоге заявил, что ради такого ужина будет возвращаться каждый вечер.

Это даже стало своего рода традицией. И я была вовсе не против – мне так даже проще было. Когда я была занята хотя бы приготовлением еды, мысли о брате были не таким громкими. Меня изводили неизвестность и волнение за Марко. Я отлично помнила, с каким предвкушением Леви заявил, что благодаря мне сможет держать его на коротком поводке.

Правда, за эти дни его намеки и провокационные заявления поблекли, и я даже стала надеяться, что Адам просто запугивал меня.

– Потому что я не помню рецепт, – с досадой вздохнула я. – А телефона, чтобы поискать его в сети, у меня нет.

Я ответила без какой-либо цели, хотя меня жутко угнетала невозможность связаться с Марко и Аделиной. Как я ни пыталась, у меня не вышло застать никого из клининга. Я надеялась, что у тех, кто приходит, будет мобильный, и я смогу связаться с братом.

Но увы.

Маттео почти минуту сверлил меня подозрительным взглядом, после чего достал свой телефон и лично поискал тот несчастный рецепт.

У него было такое сосредоточенное лицо при этом, что впервые за долгое время я поймала себя на желании улыбнуться – даже мой брат не занимался подобным для меня. А ведь если подумать, Орсини такой же жестокий и циничный мафиози, как и Марко.

Рецепт он мне все же нашел, а телефон тут же спрятал, бросив на меня еще один задумчивый взгляд. Лазанья тогда вышла вполне себе съедобной. Но именно с того дня меня захватила мысль либо попросить телефон у Маттео, либо потихоньку забрать.

– Это тоже можно есть? – раздается сзади меня голос брата Адама.

Едва заметно вздрагиваю, а у самой пульс резко подскакивает. Стараюсь сосредоточиться на бутоне, который уже в третий раз получается кривым. Все-таки работать с марципаном без своих инструментов жутко неудобно.

– Можно и есть, – отвечаю, не оборачиваясь.

Орсини обходит стол и садится напротив меня. Когда пару дней назад я нашла упаковку старого марципана, глазам своим не поверила. Откуда она здесь завалялась? Но мне это помогло скрасить ожидание.

Сегодня снова пытаюсь сделать те самые розы, которые привлекли мое внимание в первый день нахождения в этом доме.

Маттео аккуратно отщипывает кусок от шарика, пробует и едва заметно морщится.

– Что это?

– Марципан.

– Может, лучше стейки пожаришь? – с надеждой спрашивает он.

– Могу и стейки. Или что-то поинтереснее, – пожимаю плечами. – Только нужно поискать рецепт. Но без телефона не выйдет.

Поднимаю взгляд на Орсини. Тот замирает на несколько мгновений, а затем, усмехнувшись, качает головой.

– Хорошая попытка, Белла, но нет.

– Почему? Боишься, что я что-то расскажу Марко?

– Обсуди это с Адамом. Он, кстати, вернулся, – небрежно бросает Маттео.

Я замираю, так и не положив бутон к остальным готовым.

– Вернулся? – голос почему-то садится, а по телу как будто легкое покалывание волной прокатывается.

– Он у себя, – добавляет его брат. – Если хочешь позвонить Марко, иди спрашивать у него. Он сегодня в отличном настроении, так что как знать – когда еще такой шанс выпадет?

Что-то такое звучит в голосе Орсини, что я действительно иду, даже не убрав на кухне.

Поднимаюсь на второй этаж, а у самой ноги дрожат. Я стараюсь не думать, по какой причине такой, как Леви, может быть довольным.

У двери его спальни я торможу и почти минуту собираюсь с мыслями. Страх во мне все еще силен, но я понимаю, что чем больше времени проходит, тем сложнее моему брату.

Открываю дверь, делаю шаг, затем другой, готовясь выпалить свою просьбу, но в комнате никого.

Я прохожу чуть дальше, оглядываясь по сторонам. Я знала, где комната Адама, но ни разу не заглядывала – банально боялась.

Теперь у меня есть возможность осмотреться.

– Заблудилась, лисица? – раздается позади меня.

Резко обернувшись, я вижу Леви. Абсолютно голого. С полотенцем в руках.

Я застываю изваянием. Даже вдохнуть не получается полноценно – горло как будто спазмом сводит.

Адам стоит, совершенно не стесняясь своей наготы – у него в руках белое полотенце, а волосы влажные и в беспорядке.

– Или, может быть, ты соскучилась? – вкрадчиво интересуется Леви, вырывая меня из ступора.

Я резко зажмуриваюсь и тут же отворачиваюсь.

– Нет, я хотела поговорить, – бормочу, чувствуя, как жар и стыд заливают меня от макушки и до пяток.

– А чего тогда прячешься? – раздается у меня за спиной. Судя по голосу, мужчина уже значительно ближе ко мне.

Я все еще стою с закрытыми глазами, надеясь забыть все, что увидела. Однако в памяти как будто специально отлично отпечатался его образ.

Сложно отрицать – сложен Леви потрясающе. Одного взгляда хватает, чтобы почувствовать его мужественность и силу. Рельефный торс, крепкие плечи, осанка и его наглый, самоуверенный взгляд…

– Мне надо позвонить, – говорю, чтобы как-то преодолеть неловкость, висящую в воздухе.

Слышу какой-то шорох и искренне надеюсь, что это Адам одевается.

– И?

– И я прошу дать мне телефон, – тихо отвечаю.

Между лопатками жжет – я уверена, от взгляда Леви.

– Я должна поговорить с Марко, – добавляю, когда в ответ не получаю даже слова.

Адам обходит меня и встает так, что я вынуждена посмотреть на него. Выдыхаю с облегчением – по крайней мере, на нем сейчас хотя бы штаны. Хотя, конечно, было бы лучше, если бы он еще и рубашку накинул.

– Твой брат – взрослый мужик, – насмешливо фыркает Леви. – А ты носишься с ним, словно он беспомощный ребенок.

– Ты не понимаешь! – вскидываюсь тут же. Когда дело касается Марко, во мне вспыхивают решимость и смелость. Если себя я не в состоянии защитить, то вот брата – постараюсь. Я понимаю, скольким обязана ему. И если у меня есть хоть какая-то возможность облегчить его страдания, я это сделаю. – Он должен знать, что я в порядке. Он же с ума сходит, думает, что…

– Что? – заинтересованно спрашивает Леви. – Что я тебя пытаю? Насилую? Развращаю?

С каждым вопросом он делает небольшой шаг, приближаясь ко мне.

– Он не простит себе снова, – срывается с моих губ мой самый большой страх. Я же видела взгляд Марко, когда Адам появился у нас дома.

– Думаешь, он жалеет, что пострадала не ты, а Габриэла?

Этот вопрос выбивает у меня почву из-под ног.

– Что? – шокированно смотрю на него. Я была уверена, что та история осталась за дверями нашего дома. Марко говорил, что сделал все, чтобы никто не узнал.

Леви довольно ухмыляется, а в его глазах снова появляется тот самый пугающий блеск. Он нарочито медленно поднимает руку к моим волосам и пропускает пару прядей между пальцами. При этом в его взгляде мелькает странная одержимость, а еще предвкушение.

– Конечно, я знаю о том, что случилось, лисица. Больше того – я и помог твоему брату освободиться и жить дальше.

– Что это значит?

В груди холодеет от подозрений. Нет. Не может быть. Мотаю головой, пораженно глядя на Леви.

– Ты…

– Когда-нибудь Марко скажет мне за это спасибо и заплатит за эту услугу.

Я поражаюсь цинизму этого мужчины. Как он с такой легкостью может говорить про смерть другого человека, пусть и неизлечимо больного?

– Но раз ты так беспокоишься о брате, мы можем заключить сделку, – продолжает Адам, пока я ужасаюсь услышанным.

– Я должна буду учиться самообороне? – осторожно спрашиваю, вспоминая его прошлое условие.

Леви снисходительно смотрит на меня, наклоняется ниже. Между нами едва ли пара сантиметров, когда он практически выдыхает мне в губы ответ. А у меня от озвученного ноги подгибаются.

– Хочу тебя в свою постель на эту ночь.

После этих слов я не удивлюсь, если Адам прямо набросится на меня. Но нет. Он выжидающе смотрит, а его взгляд блестит одержимым предвкушением.

И меня пронзает острым пониманием – для него все это просто игра. Игра, которой он откровенно наслаждается. Так кот играет с мышью, загнав ее в угол и не позволяя сбежать. Он уже знает, что добыча скоро сдастся – у нее просто нет другого выбора.

Во мне вспыхивают злость и чувство противоречия. Порыв стереть наглую ухмылку с лица мужчины толкает меня на безумие – я пытаюсь не просто отстраниться, а оттолкнуть его, причинив если не боль, то дискомфорт.

Адам едва поддается, но буквально в следующее мгновение дергает меня на себя и практически вгрызается в мои губы.

Жестко. Властно. Подавляюще требовательно.

Леви не дает возможности спастись – удерживает, давя ладонь мне на спину, а второй фиксируя мою голову.

Он словно ураган сметает любые намеки на сопротивление. И где-то там, под нашим противостоянием, во мне тлеет огонек жажды жизни. Словно безумие Леви воскрешает во мне ту Беллу, которая так любила улыбаться, радоваться каждому дню и умела мечтать.

Я не знаю, как это выходит, но вопреки любой логике этот мужчина что-то такое делает со мной, что я начинаю рядом с ним вспоминать, как это – чувствовать.

Это так сильно пугает меня, что я замираю, испуганно раскрыв глаза.

Леви отпускает меня почти сразу. Настороженно смотрит, словно почувствовал перемену.

А я неуклюже пячусь назад к двери. Мне не по себе, и это еще мягко сказано. Мне страшно!

Рванув в коридор, я бегу со всех ног в свою комнату и запираюсь там.

Меня колотит, но теперь причина в другом.

Что он со мной делает? Как? Почему? Сколько Марко старался, чтобы я снова смогла улыбаться? Сколько врачей я сменила в попытках решить свои психологические проблемы? Но никто не смог дать мне хотя бы призрачного чувства, что я снова могу быть собой.

Но Адам…

Губы горят. Забравшись на постель, заворачиваюсь в плед и раскачиваюсь из стороны в сторону, пытаясь понять – что со мной?

На глазах слезы – это так несправедливо! Так жестоко и так непонятно. Я не могу. Просто не могу так реагировать на похитителя, человека, заставившего меня пройти через кошмар, которого я боялась больше всего!

Несколько часов я провожу вот так, пока не вспоминаю, что на кухне ничего не убрала. Понадеявшись, что Адам снова уехал, я спускаюсь вниз.

Однако меня ждет неприятный сюрприз – одного цветка не хватает. Пока убираю все со стола, гадаю, зачем Маттео забрал его с собой. Вроде ему не понравился вкус марципана. Тогда зачем?

Меня разбирает досада – материала и так немного, а Орсини еще решил покуражиться. Я уже всерьез подумываю найти его и попросить вернуть цветок, как слышу:

– Поговорить все же придется, лисица.

Стоило обернуться, как на меня тут же обрушиваются ощущения, которые я так тщательно старалась стереть – губы снова фантомно покалывает, а на спине опять чувствую руку Леви.

Правда, судя по выражению лица, мужчина настроен сейчас несколько иначе.

– Ты не носишь одежду, которую для тебя купили.

Я ожидала услышать вовсе не это, и Адаму снова удается застать меня врасплох. К тому же он прав – я до сих пор так и хожу в своем домашнем костюме.

Тогда я все же пересмотрела одежду из тех пакетов, но там не нашлось ничего приличного – все слишком откровенное или чересчур женственное. Учитывая, что за шоу Леви устроил для Андреа, я, конечно же, не хотела носить ничего подобного, чтобы не провоцировать его лишний раз.

Поэтому эти дни мне приходилось обходиться исключительно тем, что на мне. Я даже научилась застирывать одежду – за ночь та успевала высохнуть, и я, в общем-то, готова была обходиться и тем, что есть – лишь бы меня поскорее отпустили.

– Потому что она не подходит.

– Размер? – удивляется он.

– Стиль. Я такое не ношу.

Может, я и выгляжу капризной девчонкой сейчас, но это лучше, чем расхаживать в полупрозрачной блузке. Леви не торопится со мной спорить – напротив, задумчиво кивает, а затем подходит ближе, окинув при этом взглядом цветы из марципана.

Я почти готова услышать такую же пренебрежительную реплику, как от Маттео, но вместо этого Адам заявляет:

– Сегодня у тебя будет занятие по самообороне.

Я непонимающе смотрю на него, пытаясь разгадать, что за игру он ведет в этот раз? Еще несколько часов назад Леви целовал меня и предлагал переспать, а теперь зачем-то тащит учиться защищаться.

– Ты сама согласилась, – напоминает Адам, намекая на разговор недельной давности.

– Я согласилась в обмен на ответы, – возражаю ему. – Но не припомню, чтобы ты что-то мне рассказал.

– Так ты и не покормила меня, – ухмыляется Адам так нагло, словно свято уверен в своей правоте.

– Ты сам уехал, – пожимаю плечами,отводя взгляд. – Ушел от ответа, пообещал, что мы закончим разговор позднее.

– Значит, один-один, – легко соглашается Леви. А затем вкрадчиво добавляет: – Теперь я здесь, лисица.

Мужчина медленно приближается ко мне – я не вижу это, скорее, ощущаю. Сердце резко ускоряется. А Адам решает меня добить, окончательно загоняя в ловушку:

– Предлагаю компромисс – ты соглашаешься на занятие, а я расскажу тебе главную новость в жизни твоего брата.

10 Белла

Я сдаюсь и соглашаюсь ради возможности узнать про Марко. За эти дни я так сильно соскучилась по нему, что готова и не на такое. Меня терзает чувство вины – боюсь представлять, как сильно он винит во всем себя.