Пленница. Цена любви

– То есть мой помощник не смог защититься от девчонки с ножом? – задумчиво протягивает Адам.

Тот растерянно смотрит на своего босса.

– Слушай, она так внезапно напала, что…

– Фабио, из вас двоих это ты мафиози со стажем, – вот теперь в голосе Леви слышна откровенная насмешка. – Так почему с ранением оказался ты? Возможно, стоит вернуться на прежнюю должность?

Фабио бледнеет и отступает на шаг.

– Нет, босс. Это все случайность.

Адам коротко кивает, и практически тут же мы остаемся одни. Хозяин дома медленно оборачивается ко мне и окидывает нечитаемым взглядом, а затем направляется к кофемашине.

И все? Ничего не будет?

– Тебе стоит научиться себя защищать, – доносится до меня чуть погодя.

Кошусь на нож, который так и остался валяться на столе после случившегося. Интересно, у меня есть хоть один шанс, чтобы воспользоваться им против Адама?

Тот ловит мой взгляд и понимающе ухмыляется.

– Пока он в твоих руках бесполезен, лисица.

Опять это странное прозвище, от которого становится неуютно.

– Я просто резала зелень, – тихо говорю, сама не зная зачем. – Все вышло случайно.

Кофемашина тихо шумит, перемалывая зерна, пока Леви задумчиво рассматривает меня. Затем, коротко кивнув, отворачивается, оставляя меня в полном недоумении.

Про Адама ходит много разных слухов. Я жила затворницей, но даже до меня они долетали.

Меньше всего я ждала от него адекватной реакции. В прошлый раз похитители наказывали меня по поводу и без.

– Когда я смогу вернуться домой? – спрашиваю, когда молчание затягивается, а Леви как ни в чем ни бывало пьет свой кофе, даже не глядя в мою сторону.

– Время покажет, – повторяет он свой же ответ.

– Но мой брат…

– Твой брат – та еще заноза в заднице, – ухмыляется мужчина, снова посмотрев на меня.

Сейчас яркая зелень его глаз была острой и манящей. У Марко тоже глаза меняли цвет, но не так сильно, как у Адама.

– Пока ты здесь, он не рискнет лезть на мою территорию. А это, знаешь ли, очень удобно – держать Марко Лучано на коротком поводке.

Каждое слово пропитано насмешкой и пренебрежением. Однако что-то такое во взгляде Леви заставляет насторожиться. Как будто он намеренно говорит вот так и ждет моей реакции.

– То есть ты боишься, что он нападет на твоих людей? – осторожно уточняю, чтобы разобраться, из-за чего я здесь оказалась.

– Я ничего не боюсь, – неожиданно заявляет Адам и ставит чашку на стол так резко, что из нее выплескивается кофе, пачкая белую поверхность. А затем как будто успокаивается и добавляет: – Если нечего терять, то нет и страха.

Я не понимаю, что он имеет в виду – очевидно, он говорит не про себя. Ведь Леви-то как раз есть что терять. Тогда о чем речь?

– Подумай об этом, – говорит Адам, приближаясь ко мне.

– Вы…

Он неожиданно кладет палец мне на губы, пресекая мою попытку заговорить.

– Ты, лисица. Давай знакомиться ближе – теперь ты живешь в моем доме.

Нервно сглатываю, испуганно глядя в глаза мужчины, который практически нависает надо мной.

Я снова попалась в ловушку, но теперь место Фабио занял Леви. И я уверена – они оба хищники. Вопрос только, кто из них опаснее – тот, кто открыто проявляет агрессию, или тот, кто действует иначе?

Взгляд Адама падает на мои губы. Их начинает покалывать от такого пристального внимания. В голове проносится мысль, что то, чего я так боялась, вот-вот может случиться. Мы одни, и вряд ли кто-то в доме захочет заступиться за меня, если Адам решит взять меня силой.

Из страшных мыслей меня вырывает вопрос, который я даже сразу не понимаю. Потому что это последнее, что я ожидала услышать:

– Что ты помнишь про первое похищение, лисица?

Лучше бы он меня ударил. Пусть причинил бы боль физически, чем вот так – жестоко бросил в болото образов прошлого.

Близость мужчины усугубляет мое состояние – он опасный и жестокий. От него исходит энергия хищника – совсем как от тех, кто держал меня в плену.

Я вспоминаю, как в первый момент просила вернуть меня домой, как стучала в дверь и кричала, чтобы позвонили папе. Понимание, что все по-настоящему, пришло позже, когда меня впервые заставили сниматься в видео для отца…

И вот теперь Адам спрашивает о том, что я хотела бы забыть. Зачем? Чтобы напомнить, что я здесь пленница? А это его издевательское “гостья” только для отвода глаз?

Сглатываю тугой горький ком под пристальным взглядом Леви. Он так жадно смотрит, словно я должна дать правильный ответ. Но я его не знаю!

– Какая разница, – шепчу, сдаваясь первой в нашем молчаливом противостоянии.

На короткий миг на его лице мелькает едва заметная тень досады, и в следующее мгновение мужчина отступает, даря мне возможность дышать.

– Ты можешь свободно передвигаться по дому везде, кроме третьего этажа. Если голодная, – его взгляд скользит по тарелке на столе, на которой лежит пара яиц, – то Маттео закажет доставку.

Больше ничего не сказав, Адам уходит из кухни, оставляя меня одну. Ноги подрагивают, и я сажусь на ближайший стул, чтобы немного успокоиться.

Что задумал мой похититель? Я плохо помню, что именно он говорил Марко – только что-то про свадьбу и требование не посещать ее. Странное условие. А теперь Адам использует меня, чтобы влиять на моего брата, делая меня просто удобной пешкой в этой игре за власть.

Горькое осознание, что спустя три года я снова оказалась, по сути, в той же ситуации, отравляет каждый мой вдох.

Чуть позже, справившись с приготовлением омлета и тостов, я завтракаю. Вкуса практически не ощущаю, но прошлое похищение научило меня тому, что в любой момент настроение хозяина положения может измениться. Меня могут запереть и заставить голодать, а я не настолько сильна духом и телом.

Из кухонного панорамного окна открывается шикарный вид на сад. Невольно разглядываю то, что по ту сторону.

Марко никогда не любил цветы. У нас и сад был вроде бы ухоженный, но какой-то бездушный. Когда брат женился второй раз, я понадеялась, что теперь в доме что-то изменится.

Сейчас, глядя на сад Леви, я испытываю схожие ощущения – все очень красиво, но как будто неживое. Даже те невероятно красивые кусты роз необычного окраса – чайного цвета с ярко-бордовой окантовкой. Поддавшись порыву, нажимаю ручку и толкаю створку окна, служащего одновременно и дверью в сад.

Теплый ветер ласково треплет волосы. На несколько секунд я торможу, наслаждаясь моментом. Солнце ласкает кожу лица. А дома сейчас еще довольно прохладно.

Осторожно спускаюсь по ступенькам, чтобы подойти поближе к кустам. Я никогда не видела подобного – завораживающе красиво. Мелькает мысль, что было бы здорово сделать такую же композицию из марципана.

Я успеваю сделать лишь несколько шагов, когда сбоку раздается шорох. Едва поворачиваю голову, как вижу несущегося на меня огромного добермана.

Он невероятных размеров, а может, это просто мое восприятие утрирует происходящее.

Пес сбивает меня с ног, но удар о землю я почти не чувствую. Лежу, медленно осознавая, как сильно прижимает меня лапами доберман.

Он скалится, и я отлично могу разглядеть не только его морду, но и то, насколько опасны и остры зубы в его пасти.

Я испытываю страх, но как будто глядя на себя со стороны. В голове всплывает голос Адама:

“Не смей отключаться, лисица… Держи глаза открытыми…”

Это так странно и неожиданно, что я упускаю момент, когда собака наклоняется ниже. Забываю напрочь, что это все может закончиться ужасно – так сильно меня поражает то, что вертится в голове.

Откуда эти фразы? Что они значит? Я точно помню, что Адам не говорил мне этого с момента, как забрал из дома. Тогда как?

– РЕМИ! – раздается голос Леви будто сквозь пелену.

Сначала мне кажется, что это какая-то галлюцинация. Но пес внезапно отстраняется и садится, а рядом оказывается его хозяин. Он бесцеремонно вздергивает меня за плечи и сурово смотрит, ища на моем лице какие-то ответы.

А у меня только один вопрос – что это было? Воспоминание или…

4 Белла

Темнота взгляда Адама манит, погружая меня в странное оцепенение. До этого момента он не показывал ту жадность, что сквозит в его глазах сейчас. Она давит, обволакивает, загоняя в ловушку, из которой не выбраться.

Хватка на плечах чуть слабеет, но я остро ощущаю, что нахожусь в полной власти мужчины.

В голове вновь повторяется фраза, всплывшая так внезапно.

Леви медленно переводит взгляд на добермана и коротко бросает:

– Свои.

Я судорожно вдыхаю и едва не глохну от того, что запах Адама практически заполняет меня.

Взгляд у мужчины становится еще более пугающим – опасный блеск провоцирует меня попытаться отступить. И Леви отпускает. Неожиданно легко убирает руки, но я все равно как будто остаюсь скованной его властью.

Воздух вокруг уплотняется, и даже страх от произошедшего не идет ни в какое сравнение с тем, что я испытываю сейчас.

– Не думал, что ты так быстро освоишься, – усмехается Адам, криво ухмыляясь. Я медленно пячусь, стараясь выдерживать безопасное расстояние.

– Я просто вышла подышать, – с трудом отвечаю. – Нельзя?

– Теперь – можно. Реми не тронет.

Медленно поворачиваю голову к доберману, который сидит рядом с хозяином и при этом встречает мой взгляд так, словно понимает, о чем мы тут говорим.

Когда-то я очень мечтала о собаке, но родители были против. Точнее, отец не позволял.

После похищения мама упросила его согласиться, но мне в тот момент уже не хотелось никого заводить. Только Марко удалось соблазнить меня, купив лошадь и построив ради этого целую конюшню. Психолог, с которым я занималась, посоветовал это в качестве терапии. И отчасти это даже сработало – я сразу полюбила Ласточку и с радостью возилась с ней днями напролет. Тоска по ней оставляет горький осадок сожаления. Увижу ли я ее снова?

Неожиданно Реми встает и приближается, тыкаясь мордой мне в руку. Холодный влажный нос скользит по пальцам, вынуждая потянуться и провести ладонью по морде.

Завороженно наблюдаю за тем, как пес требовательно ластится, требуя внимания.

Запоздало замечаю движение рядом – к нам приближается Маттео. Судя по выражению его лица, поведение Реми для него нехарактерно.

Мужчина шокированно смотрит на меня, затем на Адама, а тот лишь криво ухмыляется.

– Доставку из магазина привезли, – наконец, произносит Маттео, покосившись в мою сторону.

Хозяин дома лениво кивает и бросает мне, прежде чем оставить одну с собакой:

– Пакеты будут в твоей комнате. Разбери.

Они вдвоем уходят, а я совершенно сбита с толку. Мне все еще не по себе от того, как Адам смотрел на меня буквально пару минут назад. Как трогал. Так, словно у него есть на это право.

А еще те самые слова все никак не выходят у меня из головы. Да и его вопрос о первом похищении тоже выглядит странно.

Реми между тем легко бодает меня в бедро, привлекая к себе внимание. Перемена в его настроении слишком разительная. Доберман однозначно выглядит под стать своему хозяину – такой же пугающе огромный для своей породы – темный, мрачный и опасный. Но вместе с тем он как будто признал во мне своего.

Вспоминаю, как долго мне пришлось добиваться доверия Ласточки, как мы с конюхом выгуливали ее, задабривали вкусняшками, прежде чем я впервые смогла на нее сесть и проехать хотя бы пару кругов.

Рассеянно оглядываюсь по сторонам и снова вижу те самые кусты, ради которых и вышла из дома. Подхожу ближе. Реми не отстает ни на шаг – присаживается рядом, как будто и правда решил меня охранять.

Бросаю на него взгляд, и снова кажется, что доберман смотрит на меня слишком уж внимательно. Провожу еще раз по его голове, чуть задевая стоящие уши.

А затем все же возвращаюсь в дом. Реми, как будто так и надо, остается на улице, даже не пытается за мной пробраться через дверь на кухне.

Вернувшись в свою комнату, я торможу на пороге, озадаченно глядя на несколько пакетов с ярлыками дорогих брендов.

Осторожно подхожу и заглядываю в первый.

Одежда. Внутри оказывается женская одежда! Но не та, что я ношу обычно – удобная и свободная. Нет, внутри я нахожу довольно откровенные блузки, платья, юбки. Быстро возвращаю все обратно и заглядываю в соседний пакет.

Там кое-что похуже – у меня в руках оказывается нижнее белье. Такое, что я мгновенно покрываюсь румянцем. Это настолько чуждо мне, что я побыстрее возвращаю на место все, что было в пакете. В остальные я даже не смотрю – вряд ли там будет ситуация лучше.

Теперь становится понятно, почему мне так любезно предложили готовую комнату, а не отправили в подвал. По спине пробегает мороз от догадок о том, для чего все это доставили. Нервно хожу по комнате, пытаясь придумать, как быть.

Сейчас я очень жалею, что так и не рискнула начать тренировки по самообороне. Вряд ли добилась бы больших успехов, но у меня была бы хоть какая-то уверенность в себе!

Внезапно открывшаяся дверь застает меня врасплох. Резко оборачиваюсь и вижу на пороге комнаты Адама.

Он окидывает меня цепким взглядом, косится на пакеты и недовольно хмурится.

– Не готова, – констатирует он. – Переодевайся, лисица, – а вот это уже звучит как приказ.

Жесткий и бескомпромиссный.

– З-зачем?

На лице мужчины появляется предвкушающая ухмылка.

– Поработаешь актрисой. Запишем с тобой интересное видео.

5 Адам

– Уверен, что провоцировать Соррентино – хороший ход? – не унимается Маттео, чем бесит меня до чертей в глазах.

Привычно кручу нож между пальцев, поглядывая в окно на нашу гостью.

Надо же, Реми ее принял. Не рассчитывал я, что сестра Лучано так быстро рискнет выбраться на улицу. Учитывая ее прошлое, я ставил на то, что она и из комнаты-то решится высунуться хорошо если через день-два.

Но Белла приятно удивила. Значит, не все потеряно, и тогда…

Обрываю ненужные мысли.

– Он что, реально ее охраняет? – озадаченно спрашивает Маттео.

Брат с самого начала не одобрял мой план, но разве можно было устоять, когда все карты сошлись настолько идеально?

Ухмыляюсь, наблюдая, как Белла возвращается в дом, а Реми остается ждать.

Вопреки расхожему мнению, доберманы не настолько агрессивны и трудны в дрессуре.

Они дружелюбны, обладают высоким интеллектом. А еще чертовски преданны.

Вот только Реми – особый пес. То, в каких условиях проходило его детство, наложило определенный отпечаток, который остался с ним на всю жизнь.

Его было непросто приручить, и чтобы заслужить его доверие, понадобилось очень много времени. Но с того момента, как он признал меня хозяином, никто не был для него авторитетом. И уж тем более он ни от кого не пытался получить внимание.

До этого дня.

Я уверен, что Реми достаточно умен, чтобы сделать это не просто так. Что-то он такое увидел или почувствовал в Белле, раз внезапно сменил линию поведения.

А ведь даже мой двоюродный брат Маттео, которого он знает с момента появления в этом доме, так и не смог с ним найти общий язык. Лишь холодный нейтралитет.

Это лишь подстегивает и усиливает мой азарт в отношении Беллы Лучано. От нетерпения даже пальцы зудят – так хочется начать игру.

– Нет, все-таки как ей удалось? – продолжает рассуждать Орсини. – Она пахнет собакой? – делает он очередное нелепое предположение.

Ухмыляюсь и, похлопав брата по плечу, бросаю:

– Не переживай, она станет единственным исключением.

Маттео недовольно кривится, задетое эго – дело такое.

– Ты, главное, следи, чтобы это исключение не вышло нам боком. Ты ведь знаешь, что Лучано не упокоится – уже сегодня я кое-что слышал.

– Плевать, – отмахиваюсь от его попытки достучаться до меня. – Марко будет сидеть смирно, пока его сестра у меня. Ни один из его людей не пересечет границу.

– Это так, – признает очевидное брат. – Но Андреа? Зачем ты хочешь его спровоцировать?

Вместо ответа я лишь предвкушающе ухмыляюсь.

– Еще немного, и я подумаю, что ты работаешь на Соррентино, братишка. Что-то ты сильно волнуешься за него.

– Идиот, – фыркает он. – Я прекрасно знаю, насколько он вспыльчив и упрям. Его отец уже не удержит нерадивого сына от глупостей. Ты всерьез решил развязать войну именно сейчас?

– Почему бы и нет? Расширить территорию нам не повредит.

Маттео напряженно вглядывается в мое лицо. Мы с ним выросли вместе. И когда мой отец вдруг понял, что наследник подрастает, а ему не хочется делиться властью, то решил избавиться от меня.

На его беду у меня хватило мозгов его опередить и покинуть дом. Маттео выбрал мою сторону – поддержал и сбежал вместе со мной.

В тот момент мы оба были уже членами Ombra Morte. Наш побег был предательством по отношению к клану, а такое карается смертью. Полагаю, мой папаша на это и рассчитывал.

Вот только он жестоко ошибся и заплатил за это кровью. Реками крови.

– Ты задумал что-то еще, – раздраженно цыкает брат. – Черт тебя дери, Адам! Мы же решили взять паузу в твоих гениальных планах!

Скалюсь на его вспышку. Из нас двоих именно я всегда был и остаюсь безумцем. Риск, адреналин, хождение по краю – все это моя жизнь.

Мне нечего терять, а значит, нечего и бояться.

Страх убивает нас. Каждый раз, когда ты содрогаешься и оглядываешься, когда дрожишь, боясь принять выбор и его последствия, ты умираешь. Разлагается, превращаясь в живой труп.

Черта с два я стану таким.

Однажды я выжил, выгрыз свое место, и больше никто не заставит меня бояться.

– Пора встряхнуть наших соседей, – подмигиваю Маттео, который только обреченно качает головой. – Уверен, шоу выйдет достойное. Ты со мной?

Орсини неодобрительно кивает:

– Потороплю парней, чтобы подготовили комнату для съемки.

Поднимаюсь на второй этаж. Переступая порог спальни, которую выбрала моя гостья, я испытываю дикий азарт, гадая, что же увижу.

Но лисице удается меня удивить и здесь. Что ж, игра начинается.

6 Белла

Адам смотрит на меня так, словно ждет какой-то определенной реакции на свои слова. А я просто в ступоре. Не от растерянности. От ужаса!

Пусть я жила затворницей, из-за чего Марко меня порой даже ругал, я все же знала о том, что может происходить между мужчиной и женщиной.

Пару раз становилась свидетельницей пикантных сцен между охранником и горничной.

И вот теперь мой страх, что меня заставят участвовать в подобном, оживает.

– Я не хочу, – тихо говорю, особо ни на что не надеясь.

На лице Леви появляется снисходительная ухмылка.

Он высокий, широкоплечий и, очевидно, физически гораздо сильнее меня. Легкая небритость лишь усиливает ощущение опасности. Марко всегда тщательно следил за своим видом, да и отец тоже. Адам же ломает все стереотипы о мужчинах, держащих власть. В нем нет того лоска, что невозможно не заметить, например, у Андреа.

Он как безумец, который только и делает, что нарушает правила. Впрочем, про него ведь так и говорят.

Кажется, Адам убил своего отца, забрав власть в Ombra Morte, хотя это считается предательством. И все же его приняли – с тех пор Леви является главой мафиозного клана.

Пока я разглядываю своего похитителя, он, совершенно не стесняясь, начинает копаться в одном из пакетов. На его лице такое сосредоточенное выражение, словно он всерьез озабочен выбором наряда. Несколько блузок мужчина решительно откладывает в сторону, а затем тормозит, разглядывая платье насыщенного зеленого цвета.

Бросает на меня оценивающий взгляд и практически силой вкладывает мне его в руки.

– Тебе пойдет. Переодевайся.

Как только его пальцы прикасаются к моим, по телу пробегает мороз.

Изумрудная зелень его глаза наполнена чем-то темным – предвкушением, которое пугает до дрожи.

– Выбора у тебя нет, – добавляет он чуть тише.

Внутри все стягивает в узел. Опускаю взгляд на платье, которое держу. Ткань очень приятная на ощупь, тонкая, струящаяся. Вероятно оно, и правда, будет хорошо смотреться.

Но не на мне!

Меньше всего мне хотелось бы привлекать к себе внимание.

– Смелее, лисица, – ухмыляется Леви, делая всего лишь маленький шаг в мою сторону. – Камера уже ждет.

Странное дело, но несмотря на то, что мне страшно, слез нет.

– Отвернись, – шепчу, медленно отступая. Не понимаю, согласится ли мужчина хотя бы на это. Слишком уж жадное ожидание отражается на его лице.

– Тебе нечего стесняться, лисица. Уверен, под этими тряпками ты бесподобна.

Такой откровенный и наглый комплимент окончательно выбивает у меня почву из-под ног. Кажется, я близка к истерике, но Адам резко разворачивается и демонстративно встает спиной ко мне, вроде как уважая мою просьбу.

Его противоречия сбивают, мешая ориентироваться в происходящем.

– Мое терпение на исходе, – лениво бросает он, напоминая о том, ради чего пришел. – И кстати, под это платье не носят белье.

Рвано выдохнув, отступаю и, смирившись с тем, что я проиграла, начинаю переодеваться.

Я не вижу себя в зеркало, но стоит только надеть платье, как чувствую себя чужой. Ткань приятно холодит тело, и если бы не обстоятельства, вероятно, я бы даже восхитилась. Но вместо этого острое ощущение откровенной пошлости моего внешнего вида заставляет чувствовать себя унизительно.

Леви не дожидается, пока я дам знать, что готова – просто молча разворачивается.

Его по-мужски жадный взгляд медленно скользит по мне снизу вверх.

Платье с открытыми плечами и с довольно приличным вырезом – наверное, ничего крамольного, но для меня чересчур. Я привыкла носить совершенно иное. Пусть все мои шрамы прикрыты тканью, но я чувствую себя уязвимой и беспомощной, даже закрываю руками грудь.

Я не знаю, чего ждать от мужчины. Наверное, даже если он набросится на меня, я не удивлюсь. Надежда, что все закончится благополучно, практически умерла во мне.

Адам чуть сдвигает брови, будто хмурится или сдерживается. А затем приближается нарочито медленно, словно давая мне понять его намерения.

Все мое тело пронизано холодом. Изумрудная зелень его радужки становится едва ли не черной. И когда Леви наклоняется, чтобы жадно вдохнуть и провести пальцами по моему плечу, я задерживаю дыхание, готовясь, что вот сейчас зверь и накинется.

– Идеально, – выдыхает мне в губы Адам.

Горячее дыхание опаляет кожу. Ее жжет, покалывает, а в голове становится пусто – стылая обреченность заполняет меня, медленно подчиняя себе.

Леви слишком близко, между нами не остается ничего – только дыхание. Практически одно на двоих.

Кажется, пространство застывает, и нельзя пошевелиться или даже моргнуть лишний раз. Однако резкий звук где-то за пределами этой комнаты заставляет вздрогнуть и отступить, вырываясь из плена безумства хозяина дома.

Который тут же хватает меня, не просто не позволяя отстраниться, но еще и прижимая к себе.

Ловушка захлопывается, а я так и не успела сбежать.

– Тише, – усмехается Леви, не позволяя мне снова сделать даже попытку сбежать.

Между нами лишь тонкая ткань моего платья да его рубашка.

Жар мужского тела подавляет, обнажая неприглядную правду – я всего лишь игрушка в его руках.

Какой смысл бороться, если в итоге меня все равно заставят выполнить все требования?

В памяти тут же всплывает, как я сдалась в прошлый раз.

Сначала держалась, была уверена, что папа придет, что меня не оставят. Понимание, что я не настолько важна для отца, пришло гораздо позже – когда на моем теле появились рубцы, а мне пришлось неоднократно смотреть в объектив камеры, чтобы передать послание семье.

Я стала расходным материалом, досадной оплошностью, как однажды заявил папа.

В тот день я случайно услышала его разговор со своим помощником, и эти слова навсегда отпечатались в моей памяти.

Только Марко поддерживал меня и оставался рядом. Долгое время я видела в его взгляде вину – горькую и ядовитую. Мой брат, которого называли бесчувственным и безжалостным, сидел ночами рядом с моей постелью и берег от комаров.

Мама не смогла. Не выдержала, а отец… Для него я стала бракованным материалом, который никто не захочет взять в жены, а значит, бесполезной.

Но в этот раз понимание безысходности ситуации приходит намного раньше.

Адам пойдет дальше – теперь меня можно использовать иначе. И я уверена – он сделает это. Иначе бы не устраивал это шоу с переодеванием.

– Парни просто развлекаются, – зачем-то добавляет Леви, видимо, поясняя выстрелы, которые я слышала.

Когда он отстраняется, мне становится неожиданно холодно. Желание закутаться в одеяло и спрятаться становится практически невыносимым. Но тяжелый давящий взгляд мужчин ясно дает понять – будет так, как он решил.

– Идем, тебя уже заждались.

Ноги плохо слушаются, но я следую за хозяином дома. Мы спускаемся на первый этаж и проходим по коридору в ту часть дома, куда я не ходила.