Пленница. Цена любви

Я почти готова, что даже спустимся в подвал, однако вместо этого оказываемся в просторной гостиной.

Первое, что я вижу – камеру на штативе.

Сердце гулко ухает куда-то вниз, забирая с собой надежды с обугленными крыльями.

Будь у меня силы, я бы усмехнулась своей проницательности. Вместо этого я послушно встаю посреди комнаты – четко напротив Фабио, который с нескрываемым удовольствием разглядывает меня.

– На ней многовато одежды, – нагло заявляет он, пока Адам отходит, глядя в свой телефон.

Он бросает исподлобья взгляд на своего помощника, и тот мгновенно замолкает.

– Ты сам говорил, что все должно выглядеть эффектно, – добавляет Фабио уже не так уверенно.

В дверях появляется Маттео – на его лице я успеваю заметить промелькнувшее неодобрение, которое тут же сменяется холодным равнодушием.

Леви же между тем подносит телефон к уху и довольным тоном произносит:

– Как жизнь, Андреа? Занят, говоришь? – он расплывается в ехидной ухмылке. – У меня для тебя есть подарок. Интересует? С рыжими волосами.

То, с какой легкостью мужчина распоряжается моим телом и фактически моей жизнью, удручает. Заставляет себя чувствовать беззащитной.

Все, что мне помогает держаться – мысли о Марко. Он мой единственный близкий человек, моя семья.

– А ты открой ссылку, и все узнаешь, – продолжает Адам. Заканчивает разговор и, повернувшись, кивает Фабио.

– Связь работает?

– Да, босс, – торопливо отвечает тот.

Леви подходит ко мне. Я не вижу, скорее, чувствую его присутствие в опасной близости от меня.

– Соскучилась по жениху? – тихо спрашивает он, откидывая мои волосы назад и открывая тем самым шею.

С трудом сглатываю горький ком. Я не отвечаю – в этом нет смысла. Уверена, что моих слов никто и не ждет.

– Опусти руки, – приказывает Леви. Тело само подчиняется – мне бы хотелось быть сильной и сопротивляться. Но правда в том, что я слабая. Я хорошо помню, что такое боль. Следы от этого навсегда останутся на моей спине.

Я оказываюсь выставленной на обозрение. Открытая, уязвимая и униженная.

Единственное, о чем я сейчас думаю – только бы это не увидел Марко. Это может подкосить его, ударить так, что он сорвется.

– Улыбнись, – усмехается Адам и небрежно проводит пальцами по моей шее, затем ниже, по плечу, задевая бретельку платья.

Леви поворачивается в камеру и заявляет:

– Видишь, Андреа? Твоя невеста гостит у меня. И поверь, я покажу ей, что такое настоящее гостеприимство.

Он вроде как случайно ведет пальцами так, что платье чуть сползает с плеча, поселяя во мне панику уже иного рода.

Неужели он готов раздеть меня вот так – на камеру? При всех?

Картинка перед глазами размывается, и мне требуется несколько секунд, чтобы осознать – это из-за слез.

Ткань мягко скользит по моему телу.

– …уверен, она сможет оценить… – слова Адама доносятся до меня будто сквозь пелену.

Платье, и правда, такое, что белье под ним не предусмотрено. Значит, вот-вот я окажусь абсолютно голой.

Буквально в последний момент оцепенение удается побороть, и я придерживаю руками скользящую ткань. Напрягаюсь, ожидая, что Леви накажет за это. Но он лишь мягко разворачивает мое лицо к себе. Чувствую, как по щеке стекает слеза, а мужчина демонстративно медленно стирает ее пальцами.

– Поиграем, лисица? – едва слышно шепчет он мне, практически касаясь моих губ. – Насколько ты преданна будущему мужу?

7 Белла

“Поиграем, лисица?”

Всего два слова, но они так и крутятся у меня в голове. Снова и снова. Опять и опять.

Азарт и пугающее предвкушение, которые я увидела в тот момент во взгляде Адама, толкнули меня во тьму, спасшую от всего, что еще было для меня приготовлено.

Последний вопрос про Андреа я даже не до конца поняла – темнота радушно приняла меня в свои объятия. А в себя я пришла уже в той самой спальне, которая стала моим пристанищем.

Рядом никого не было, но я хоть и осталась в этом жутко откровенном платье, была надежно укрыта теплым пледом.

Первое, что я делаю – переодеваюсь. А вот дальше…

Дальше я несколько часов провожу, сидя на широком подоконнике. Окна комнаты выходят на сад, но так же захватывают ту часть территории, которая примыкает к гаражу.

Я сижу и жду. Не знаю чего. Но когда из гаража выезжают одновременно две машины, мне кажется, что это тот самый момент, когда вероятность встретить кого-то в доме минимальная.

Мой брат чаще всего покидал дом в сопровождении охраны. Так что, скорее всего, Адам со своими помощниками уехал. И только поэтому я рискую покинуть комнату.

В этот раз глухая тишина в доме мне кажется хорошим знаком, и я торопливо направляюсь в кухню.

Естественно, просить Маттео о доставке я не хочу и не буду. Моя надежда – продукты в холодильнике, которых оказывается более чем достаточно.

Первые полчаса я постоянно оглядываюсь, боясь, что вот-вот кто-то войдет. Но постепенно успокаиваюсь и сосредотачиваюсь на процессе приготовления.

Вспоминаю, как Аделина удивилась тому, что я готовлю сама. Это и правда необычно – как правило, в семьях, держащих власть в мафиозных кланах, достаточно обслуживающего персонала. И до первого похищения я не владела какими-то кулинарными навыками.

Однако после возвращения домой, когда кошмары отступили, я рьяно начала изучать поварское дело.

Отец был против, постоянно бросал уничижительные фразы. Но вскоре его не стало, а брат, наоборот, готов был поддержать меня в любом начинании – только бы мне стало лучше. Именно так у нас и появилась конюшня с моей любимой Ласточкой.

Грусть по семье горечью оседает на языке. В глазах сухо, но тоска по брату и по его жене наваливается с новой силой.

Зачем-то вспоминаю слова отца о том, что Лучано – это сила. А значит, никто не смеет нам диктовать условия. Когда-то папа был для меня авторитетом, мужчиной, который казался идеалом. Потом это место занял Марко.

Я так далеко ухожу в свои мысли, что не сразу слышу щелчок замка на стеклянной двери, через которую можно выйти на улицу.

Поднимаю взгляд, лишь когда улавливаю какое-то движение в стороне. И тут же замираю с ножом в руке.

Ситуация повторяется, но в этот раз неожиданно появившийся мужчина стоит достаточно далеко, чтобы я не смогла его поранить.

Адам с интересом оглядывает стол, на котором я заканчиваю теплый салат с курицей. Сейчас на нем легкая кожаная куртка темного цвета, надетая поверх футболки, и темно-синие джинсы. Он как будто окончательно перестает быть похожим на мафиози.

Я привыкла видеть их в строгих костюмах – негласная униформа, которая придавала статус. Леви же словно и в этом нарушает привычные для меня правила.

– Почему не попросила Маттео? – спрашивает так, точно не он буквально вчера меня практически раздел на камеру. Да еще и в онлайн трансляции перед Андреа. Это если я правильно поняла, что Леви организовал.

Я молчу и впервые решаюсь просто игнорировать хищника, который находится в опасной близости от меня. Пусть между нами стол, но я не питаю иллюзий – для такого, как Адам, это не преграда.

Методично нарезаю курицу и перекладываю в миску, стараясь не думать о том, что я не одна на кухне.

И это становится моей ошибкой – хозяин дома как-то неуловимо оказывается совсем рядом. Буквально перетекает из одной точки в другую, что вообще-то сложновато при его габаритах.

Я дергаюсь, и в этот раз режу уже свой палец.

Охаю и, тут же бросив нож, замираю, глядя, как из раны выступают алые капли. Раньше я не боялась вида крови.

Пока меня не похитили в первый раз.

Теперь же алый цвет на моем пальце вгоняет меня в полнейший ступор. Я даже боли практически не чувствую, полностью сосредоточившись на том, что вижу.

Именно поэтому упускаю, как Адам перехватывает мою руку, а затем, глядя мне прямо в глаза, медленно слизывает капли крови.

Я ошарашена его поступком и не могу не то что возмутиться, даже просто мысль сформулировать. Язык Адама на моем пальце ощущается странно, и пока я препарирую свои эмоции и чувства, он резко притягивает меня к себе и накрывает мои губы своими.

Пожалуй, ему удается шокировать меня сильнее и тем самым перебить странную беспомощность от вида крови.

Поцелуй.

Мой первый настоящий поцелуй. С привкусом крови…

И он происходит прямо здесь и сейчас. С чужим мужчиной, который не станет мне мужем. С которым я не обручена и не связана долгом.

Да я даже не уверена, что он оставит меня в живых!

Все эти мысли проносятся в голове фееричным потоком, пока Леви заявляет права на мои губы.

Поначалу мягко, но настойчиво, втягивает меня в водоворот безумия, которое неуловимо отравляет меня.

Я ничего не могу ему противопоставить – слишком шокирована происходящим. В моей семье, как и во многих, невинность девушки – ценность, которая обязана быть сохранена для мужа.

Не потому, что это высокоморально и правильно. О, нет. Это всего лишь залог сделки, которая обязательно будет совершена, как только дочь достигнет своего совершеннолетия.

Я, как и многие, должна была стать женой кого-то из партнеров отца или одного из их сыновей. Браки в мафии – это сделки. Не более. Но как и в любой сделке здесь, есть условия.

Невинность невесты – одно из них. Обязательное условие.

Именно поэтому девочек в богатых мафиозных семьях не отпускали в школу, а чаще всего воспитывали и обучали дома.

Так было и со мной. Пока я не стала испорченным товаром, как сказал отец. Тогда я ощутила безысходность, хотя, может, и стоило бы порадоваться такой свободе – ведь мне не придется выходить замуж по указке. Но я в этом увидела лишь подтверждение того, что я – изгой в моем мире.

Лишь когда Марко сообщил мне, что нашел достойную партию, я смогла избавиться от этого разрушающего ощущения. Я подумала, что раз Андреа Соррентино – глава клана Unita Forza – согласился на мне жениться, значит, я не безнадежна. И держалась за эту мысль до момента, пока Аделина не стала намекать, что вообще-то я имею право не согласиться. Тогда я впервые задумалась – а хочу ли этого брака?

Для меня все было просто – Марко сказал, и я приняла это за единственно верное решение. Брат столько сделал для меня, что я даже не допускала мысли ослушаться. Если ему нужно укрепить связь с Unita Forza с помощью моего брака с Андреа – так тому и быть.

Но что теперь? Когда меня поцеловал чужой мужчина. Когда будущий муж увидел меня в этом безобразно откровенном платье. На мне появится клеймо шлюхи?

– Вкусная, – хрипло произносит Адам, отрываясь от меня с явной неохотой.

Его глаза настолько темны, что я могу лишь пугливо замереть, боясь спровоцировать хищника.

– Так нельзя, – шепчу, а у самой губы горят. Сердце стучит так быстро, а ноги дрожат.

На лице Леви появляется дерзкая ухмылка, а в глазах – опасный блеск.

– Кто сказал?

Его вопрос обезоруживает меня. Любой в моем окружении понял бы, о чем речь. Но Адам… Он как будто выбрал за правило нарушать все сложившиеся уклады – начиная от похищения девушки, заканчивая представлением, которое он устроил.

На этой мысли я замираю, оглушенная догадкой.

– Тут тоже камера, да? Для Андреа?

На лице мужчины мелькает легкое замешательство, которое тут же сменяется довольной ухмылкой.

– А ты затейница, лисица, – произносит он, наклонившись и медленно вдыхая воздух рядом со мной. – Мне нравится. С тобой будет очень интересно.

Запоздало упираюсь ладонями ему в грудь, пытаясь оттолкнуть, но от этого наш контакт становится лишь более плотным. Адам прижимает меня к себе жестко и бескомпромиссно, ясно давая понять, что не собирается отпускать, пока не захочет этого сам.

– Не надо, – бормочу, отворачиваясь в сторону. – Отпусти.

На контрасте с принудительными объятиями, которые не позволяют мне отстраниться, Леви в остальном действует очень мягко и даже нежно – проводит пальцами по моим волосам, задевает шею и спускается чуть ниже.

– Хранишь верность Андреа?

Я молчу. Нет смысла что-то объяснять – правила нашего мира известны нам обоим. Наверняка Леви специально провоцирует меня этим вопросом.

– Уверена, что в этом есть смысл? – продолжает он бить прямо в цель, ловко жонглируя моими страхами.

Я знаю, что Соррентино – жестокий мужчина. Аделина просветила меня насчет своего брата. Но еще я понимаю, что не имею права отказать брату. К тому же Андреа уже начал ухаживать за мной, чем сильно удивил.

Адам резко разворачивает меня так, что я оказываюсь к нему спиной и прижатой к его груди. Наша близость становится слишком провокационной, но, конечно же, моя попытка вырваться ни к чему не приводит.

– Тише, лисица. Я кое-что тебе покажу, – шепчет он мне на ухо и демонстрирует мне свой мобильный.

Решение приходит мгновенно. Мотаю головой, закрывая глаза, и торопливо говорю:

– Не надо. Я не хочу. Не буду смотреть!

Леви усиливается хватку, отчего задевает мой порез, и я, не сдержавшись, охаю. Не потому что очень больно – просто неожиданно.

Я не жду этого, но мужчина внезапно отпускает меня.

Тут же отскочив на два шага, я хватаю нож и выставлю тот перед собой.

Меня потряхивает – ощущение на моих губах все еще слишком яркое, а то, как руки Адама меня держали…

Я не понимаю, почему, но не испытываю отвращения. Страх, да. Но нет того липкого ужаса, который был с другими.

Леви же довольно ухмыляется – зелень его глаз становится насыщенно-изумрудной, глубокой и топкой. Не будь он врагом моей семьи, то…

Ужаснувшись своей мысли, снова мотаю головой.

– Мне все равно, что там, – повторяю гораздо тише.

– Плевать, что делает твой вроде как жених? – насмешливо фыркает Леви. – Как думаешь, он разорвал помолвку? Хотя ее ведь официально и не было.

Адам начинает приближаться, и чтобы сохранить между нами дистанцию, я начинаю обходить стол. Конечно же, он это видит, но не торопится что-то делать – просто медленно преследует, поддерживая мою инициативу.

– Это все неважно. Есть договор, – шепчу. Горло дерет, а губы пересохли.

Я не уверена, что хочу замуж именно за Андреа. Я вообще не уверена, что хочу становиться женой. Это когда-то я мечтала о семье, детях. Но для меня брак – подтверждение того, что я не изгой. Что со мной все в порядке, несмотря на прошлое.

Ухмылка на лице Адама становится шире.

– Пока, возможно, есть. А может, уже и нет. Как думаешь, готов ли Соррентино поставить свою репутацию на кон ради договора с твоим братом? Так ли ему нужен мир с ним?

Он бросает в меня вопросы, которые прицельно бьют в сомнения, мучающие и меня.

Я помню, как отец сокрушался, что теперь меня вряд ли можно будет удачно выдать замуж – а ведь меня тогда лишь били. Сейчас – после той съемки – ситуация куда хуже.

Вероятно, брат будет разочарован мной – он же рассчитывал на меня, а я, получается, подвела его. Даже если не в моих силах было избежать похищения, все равно в итоге бракованной и бесполезной окажусь я.

– В твоей голове царят бестолковые установки, – неожиданно жестко выплевывает Леви. – Традиции и привычки, которые в тебя вложили, не стоят ни черта.

Такая резкая перемена в нем застает меня врасплох. Я останавливаюсь и непонимающе смотрю на мужчину, а тот пользуется моей заминкой и буквально за пару мгновений настигает. Перехватывает мою руку с ножом и как-то так ловко выворачивает ее, что я сама его отпускаю. Адам тут же отталкивает тот ногой, а мое запястье держит уже куда более бережно.

– Ты не обязана оправдывать чьи-то ожидания, – добавляет он все таким же бескомпромиссным тоном.

– Зачем ты это говоришь? – спрашиваю, а у самой внутри все подрагивает от нашей внезапной близости. – Зачем?!

– Чтобы ты стала свободной, лисица.

Взгляд мужчины снова становится давящим, темным. Я не понимаю, как ему это удается, но он словно сворачивает пространство вокруг нас так, как ему вздумается. Мне опять кажется, что мы заперты в коконе, и пока Леви не захочет, я так и останусь в нем без возможности выбраться.

– Не смей, – шепчу, когда он наклоняется все ниже. Понимаю, к чему все идет, и боюсь. Боюсь снова почувствовать то, чего быть не должно.

– Отпусти. Зачем я тебя? – вопрос, сотканный из отчаяния, срывается с моих губ быстрее, чем я успеваю осознать, что ответа все равно не получу.

Но Леви меня удивляет – многозначительно усмехается, а затем выдает:

– Я расскажу зачем, но у меня будет условие.

8 Белла

Я даже не удивляюсь тому, что Адам разыгрывает свои козыри таким образом. Но как бы мне ни хотелось получить ответы на свои вопросы, я не готова платить цену, которую он установит. И если до той унизительной съемки я еще могла надеяться на то, что моя честь не пострадает, то теперь не жду снисхождения.

– Ты меня покормишь, – внезапно выдает мужчина, чем ставит меня в тупик.

– Покормлю? – недоверчиво повторяю за ним.

Адам довольно ухмыляется, а искры безумия в его глазах становятся чуть ярче. Он словно бросает мне вызов, пока сам тасует колоду карт, но так, что козыри в итоге все равно окажутся у него в рукаве.

– Да. Хочу, чтобы ты приготовила еду для меня.

– Вот так просто? – я все еще не верю в то, что нет никакого подвоха.

– Конечно, нет, Белла. Будет и второе условие.

Мой пульс резко ускоряется, и я с горькой обреченностью понимаю, что все же не зря почувствовала, что что-то не так.

– Дай угадаю – заставишь снова сниматься? – тихо предполагаю.

Мы слишком близко, и бросать подобные предложения банально опасно. Это я понимаю, как только взгляд мужчины темнеет. Зелень его радужки меняет оттенок, и я невольно сравниваю Адама с Марко – у того тоже есть такая особенность.

– Я мог бы, – вкрадчиво произносит Леви. – Но не стану. Ты согласишься на уроки самообороны. Для начала, например, ножи.

– Для начала? – выцепляю самое главное, стараясь не думать про само оружие. – Зачем мне ножи?

Он отпускает меня, и внезапная свобода производит на меня странный эффект – я как будто остаюсь без опоры.

Хватаюсь рукой за стол и медленно отступаю, стараясь снова достичь безопасной дистанции.

Леви же поднимает с пола нож, которым я пыталась ему угрожать.

– Чтобы суметь себя защитить.

Я непонимающе смотрю на него. В чем смысл? Это какая-то хитроумная уловка, чтобы что?

Этот безумец пытается меня запутать и потом воспользоваться ситуацией? Но как?

– Не боишься, что тогда я смогу тебя убить? – с вызовом спрашиваю.

Адам смотрит на меня с таким откровенным азартом, что у меня все волоски на коже буквально дыбом встают – я понимаю, что ему все нравится. Вот эта перепалка, ощущение опасности, игра – все это заводит Леви.

С трудом сглатываю и делаю еще один шаг назад.

– Для этого тебе придется хорошо постараться, – лениво отвечает мужчина, продолжая разглядывать меня. – Но я уверен, у тебя хороший потенциал, Белла. Так что насчет еды?

То, как стремительно Адам меняет тему разговора, сбивает с толку. Чувствую, что проигрываю, банально не понимая, как дальше вести себя. Поэтому переключаюсь на более простые вещи.

– Салат почти готов, – киваю в сторону стола. – Могу еще мясо приготовить.

Хозяин дома медленно кивает, а затем усаживается за стол, всем своим видом показывая, что готов быть зрителем.

Мне становится как-то жутко не по себе. Развернувшись, направляюсь к одному из шкафов с посудой. Но стоит мне подойти ближе, как в дверцу – прямо рядом с моим лицом, втыкается нож.

Тот самый, который меня вынудил бросить Леви.

Пульс мгновенно разгоняется до безумных отметок, стоит мне только осознать, что я только что едва не…

– А если бы ты промахнулся? – хриплю, дрожа всем телом. Только собираюсь обернуться, чтобы посмотреть в лицо этому безумцу, как чувствую, что он уже позади меня, а его руки по обе стороны упираются в дверь шкафа.

– Я никогда не промахиваюсь, – шепчет Леви с явной усмешкой. – И ты тоже так сможешь.

У меня начинает кружиться голова от таких качелей. Адам как будто задался целью прокатить меня по адреналиновым горкам. Это безумство! Но… Но я впервые, пусть и мимолетом, но ловлю себя на том, что в эти короткие мгновения испытываю нечто такое, чтобы во мне жило раньше.

Я словно на несколько секунд снова ощущаю себя живой. Как когда-то.

Наваждение быстро рассеивается, стоит только как следует прочувствовать намерения мужчины.

– Почему в доме нет прислуги?

На ум приходит вопрос, которым недавно задавалась, и я тут же использую его, чтобы снизить витающее вокруг напряжение.

– Не люблю посторонних.

– Но дом такой огромный, и как…

– Клининг приезжает в определенные часы. Для остального есть доставка, – поясняет Леви.

Такое положение дел настолько разительно отличается от того, к чему я привыкла и что видела с детства – и у нас дома, и у партнеров отца.

Мне крайне неловко находиться в таком вот положении – слишком уже мы близко находимся, к тому же так я куда более уязвима, чем стоя лицом к лицу. И пускай взгляд Адама меня порой пугает – так я хотя бы могу понимать, чего ждать.

Судорожно ищу тему для разговора, чтобы Леви отступил и снова вернул мне личное пространство. Но как назло, все, что крутится в голове – лишь мысли про Марко.

– Я хочу связаться с братом, – сдаюсь, решив использовать хотя бы это.

– И что ты ему скажешь? – с неподдельным интересом спрашивает Адам. Кажется, даже чуть отстраняется, что меня ободряет и дает надежду, что я выбрала правильный путь.

– Что со мной все в порядке.

У меня, конечно, нет уверенности, что я смогу достаточно хорошо отыграть роль и успокоить брата. Но я чувствую сильную потребность хотя бы попытаться это сделать. Моя душа болит за Марко – он моя семья.

Адам задумчиво хмыкает.

– Может, ты и права, – тихо протягивает он.

Краем глаза улавливаю, что Леви действительно достает телефон из кармана куртки.

Резко подается вперед, а дальше…

Адам бесцеремонно кладет свою ладонь на мою грудь. Сам прижимается еще ближе, буквально впечатывая меня в свое тело.

И фотографирует.

Последнее я осознаю далеко не сразу – лишь когда Леви довольно хмыкает и показывает мне результат на экране.

Я настолько ошарашена его наглостью, настолько дезориентирована, что не нахожу слов.

– Ты…

– Отлично вышло, – между тем заявляет он, словно ничего такого не происходит. – Уверен, это фото убедит Марко, что с тобой все в порядке, и ты находишься под присмотром.

Насмешку в его голосе невозможно не заметить. В этот момент она возмущает меня куда сильнее того, что Адам находится так близко, и я отчетливо чувствую его возбуждение.

– Не надо! – испуганно шепчу и тянусь за телефоном, но мужчина ловко отдаляет тот. Перехватывает по-другому, освобождая из плена мою грудь. Теперь Адам уже полноценно прижимается, практически фиксируя меня собой.

– Не отправляй, – повторяю просьбу, представляя, что будет с Марко, если фото попадет к нему.

Я до сих пор надеюсь, что если Андреа и увидел ту унизительную трансляцию, то не стал рассказывать брату.

– Уверена? – насмешливо уточняет Леви. – Ты ведь хотела успокоить Марко.

Я жалею, что вообще заговорила про это. Теперь у Леви в телефоне есть фото, которым он сможет меня шантажировать. Хотя… Я в его доме, в его полной власти – куда еще хуже?

– Зачем ты это делаешь? – у меня не выходит спрятать горечь, она прорывается в голосе, хотя мне хотелось бы выглядеть сильной. – Хочешь меня сломать?

– Сломать? О нет, лисица, у меня на тебя большие планы.

– Тебе нравится причинять мне боль? – высказываю следующее предположение.

– Нет, но наш первый секс, вероятно, будет для тебя болезненным, – выдает он, притягивая ближе к себе. Видимо, чтобы я ощутила, насколько он крепкий и большой ниже пояса.

Чувствую, как меня заливает жаром. И снова мимолетное ощущение, что я как будто вернулась в прошлое. Словно фантом, призрак тех дней, когда я любила эту жизнь.

– Этого не будет, – мотаю головой, пытаясь вывернуться из мужских рук.

Мне вдруг становится страшно – но не только от того, что Адам может устроить этот самый опыт вот прямо сейчас. Меня пугает, что его провокация что-то делает со мной, будто дергает за какие-то ниточки в сознании, вытаскивая наружу нечто забытое.

– Я хочу тебя, Белла, – просто заявляет Леви. – А я всегда получаю то, что хочу.

– Готов меня изнасиловать? – ужасаюсь его бескомпромиссному заявлению.

Самые большие мои страхи здесь и сейчас обретают плоть и кровь. Так вот что мне приготовил Адам…

– Этого не потребуется, – усмехается он, и я, наконец, получаю возможность освободиться. Но лишь потому, что мужчина сам убирает руки и даже чуть отступает.

Его взгляд полон азарта и превосходства. А еще уверенности. Он буквально соткан из нее – как будто в мире Адама Леви не существует вероятности того, что я ему откажу.