Ген превосходства

– Лилы больше нет с нами. Выбросилась с террасы сегодня днем.

Отец с болью смотрел, как младшая дочь сначала отрицательно мотала головой, потом начала дрожать, а затем сжала тонкие губы в подавляемом вопле, полном отчаяния и непонимания. Вонгу хотелось остаться с ней и быть сильным, несломленным человеком, чтобы дочери не пришлось в одиночку сражаться с тоской и скорбью по невосполнимой утрате, чтобы она не запирала себя в клетку из вины и ненависти к себе, к тому, как жестоко и несправедливо отнеслась к ним судьба. Но у него не было права рассчитывать на понимание со стороны закона или помилование, у него не осталось сил и способов бороться за свою семью, он чувствовал, как внезапный ветер пронизал до костей его тело, которое скоро должно было стать прахом. Он вновь прижал к себе дочку здоровой рукой и горько зашептал ей на ухо:

– Мне пришлось выйти за лекарствами и пенсией в ЦОГ[9], Виви, это было днем, ты ведь знаешь, мог пойти только я, я не знал… Лила не хотела становиться обузой, она не хотела, но я… не мог поверить…

Душа будто заледенела, Вивиан перестала чувствовать свое тело. Кончик носа начал холодеть и стал влажным. Боль ударила под дых. Перед глазами у девушки все поплыло, навернулись самые первые, самые горькие слезы в ее сознательной жизни.

– Что ж, – откашлялся патрульный, что стоял ближе всех к старшему Фэю, – думаю, довольно прощаний. Вонг Фэй, продублируем постановление для вашей дочери, она имеет право знать. Ваш родитель обвиняется в сокрытии несанкционированного ребенка и в связи со своей неспособностью лично отработать положенные рабочие смены направляется с нами в ЦГЛ[10].

Вивиан истошно закричала, вцепившись в отца и озираясь на стражников:

– Нет! У меня больше никого нет, вы не можете так поступить! Прошу вас, я отработаю за него, сколько потребуется, оставьте…

– Несогласие или препятствие аресту может расцениваться как гражданский бунт, мисс Фэй, не стоит…

– Арестуйте меня! Ликвидируйте! Я не буду больше жить! Я не буду работать!

– Придите в себя, мисс Фэй, вы ценный сотрудник предприятия и должны отработать положенные смены. Господина Фэя мы вынуждены забрать.

Двое рослых патрульных буквально вырвали отца из рук Ви, пока двое других держали ее саму и заламывали руки за спину. Вивиан кричала из последних сил, надрывая звонкий голос. Отец беспомощно обмяк в руках патрульных, виновато улыбаясь ей, и шевельнул губами, произнеся: «Прощай». Это было последнее, что видела девушка, прежде чем почувствовала укол транквилизатора в шею.

* * *

Тяжелые веки не поддавались, сколько бы сил она ни прикладывала. Было оглушающе тихо. И пахло до боли знакомо. Прежде чем веки поднялись, Вивиан уже понимала, где находится.

Слабое голубоватое сияние щита встретило ее распахнутые глаза. Сама она лежала на облезлом диванчике в своей капсуле, пустой и холодной. Шея и затылок неприятно ныли. Голова была тяжелой и жутко болела – явные последствия транквилизатора. Похоже, соседи отнесли ее в капсулу, открыв двери с помощью ее зрачка, и уложили на диван. Поднимая голову, девушка больше всего на свете хотела, чтобы все произошедшее оказалось ночным кошмаром, чтобы на соседнем диване по-прежнему видел тревожные сны измученный отец, разочарованно, но стойко принявший проваленное тестирование младшей дочери, а за спиной мирно сопела Лила, приобняв сестренку одной рукой, а второй инстинктивно поглаживая набухший живот. Но капсула была леденяще пустой – только гул щита, редкое потрескивание проводов и жужжание холодильника. И призрачно-бледная брюнетка с мокрыми глазами, сидящая на диване и подавляющая стоны. Вот и все, что осталось от несчастного семейства Фэй, вымершего, как и бесчисленное количество семей первого класса до этого.

Вдруг слабый теплый ветерок наполнил капсулу. Смахнув рукавом жаркие слезы, Ви устремила взгляд в сторону распахнутого окна. За ним начиналась проклятая терраса, с которой открывался вид на затхлый, душный металлический город, мерцавший огнями сварок. «Пойдем внутрь, – часто повторяла сестра, – грязный воздух оседает». Разумеется, Лила корила себя за беременность, ненавидела тот страшный момент в ее жизни, когда никто не смог ее спасти, и как результат ей пришлось стать обузой для родной семьи. Первые ниципцы она всячески изводила себя, сожалея о том, что не решилась отправиться на ликвидацию еще на ранних сроках, дабы облегчить жизнь отцу и сестре. Но постепенно беременность меняла ее: она стала ограждать себя и ребенка от радиации, вредных лучей Мьерна и токсичных паров в воздухе. Она верила и надеялась, что, сохранив ребенка, сможет вместе с ним помочь обществу и семье, воспитает его достойным гражданином, помощником и защитником.

Виви на ватных ногах подошла к окну на террасу. Лила не могла оборвать свою жизнь, воспользовавшись недолгим отсутствием отца и пребыванием сестренки на смене. Она ни за что не поступила бы так с ребенком, не обошлась бы так с отцом, осознавая все последствия ее обнаружения. Лила просто не могла! Слезы вновь заструились по щекам. Она, однако, нашла в себе силы оторваться от окна и повернуться к излучающему красное сияние щиту – железной плите на стене возле отцовского дивана, за которым находился пульт управления капсулой: энергосбережением, отоплением, освещением. Но самое главное – в этом щите хранилась запись с внутренних стен капсулы, которая обновлялась каждые тридцать часов.

Стоя перед металлическим щитом, Виви ощущала, как дрожат руки, и боялась ими пошевелить. Ее переполнял ужас от одной мысли, что могла показать ей система записи происходившего в капсуле. Она почувствовала, как цепенеет все внутри, присела на корточки и жалобно провыла в пустоту:

– Лила… папа…

Девушка никогда не ощущала себя настолько беспомощной, жалкой и одинокой. Как бы невыносимо тяжело ни было, Вивиан понимала – она должна, обязана увидеть своими глазами последние часы жизни сестры. В память о сестре Вивиан должна была найти в себе силы посмотреть на нее в последний раз.

Поднявшись на ноги, она рывком открыла щит. Кнопка проигрывателя мерцала красным, как обычно. Вивиан медленно выдохнула и нажала на нее. Освещение капсулы стало приглушенным. Из щита на стены начало проецироваться изображение. Вивиан встала в центр комнаты и замерла, глядя, как проходили последние записанные часы жителей капсулы.

Звуки не записывались, поэтому было неясно, о чем долго беседовали отец и Лила, сидя на диванчике. Они пообедали. На обоих не было лица. Лила постоянно оглядывалась на электронные часы над дверью в уборную. У Вивиан сжалось сердце: Лила часто так делала, когда ждала конца смены Ви, проверяя, сколько времени осталось до прихода сестры с работы. Затем Лила начала помогать отцу собираться в ЦОГ. Она аккуратно вставила его импланты, стряхнула пылинки с его пиджака и дала в руки трость. Плача, Виви наблюдала за тем, как отец нежно целует дочь в лоб перед выходом. Она улыбается ему своей фирменной нежной улыбкой. Сестра осталась в капсуле одна. Вивиан от страха и боли неосознанно закрыла глаза, но затем заставила себя распахнуть их.

На изображении было видно, как Лила тремя натужными рывками открывает оконную металлическую пластину, по ее щеке бежит одинокая слеза. У Виви слеза синхронно упала со щеки на пол. Лила неуклюже переваливается за окно, придерживая живот, и переходит на террасу. Дальнейшее виднелось смутно, но Виви напрягла зрение и увидела: Лила подошла к самому краю террасы. Ее легкое бежевое платьице развевалось на ветру, как и тонкие длинные волосы. Плечи дрожали. Девушка сделала шаг вперед, и тело пропало из виду.

Вивиан прошептала «нет», наверное, с сотню раз, ударила по кнопке, чтобы прекратить запись, и рухнула на пол. Чувствуя, что задыхается от слез, Ви громко задышала ртом и запустила пальцы в волосы, до боли царапая кожу головы, всхлипывая и прикусывая нижнюю губу. Она не могла заставить себя поверить в кончину родной сестры даже после увиденного собственными глазами.

Почему последние слова, которые она сказала Лиле, были так холодны и небрежны? Почему она не могла быть с Лилой такой же открытой, доброй и любящей, какой та всегда старалась быть? Вместо этого Вивиан всегда лишь осуждала ее, даже когда говорила, что все ошибки прощены и забыты. Это было ложью. В глубине души она никак не могла смириться с тем, что произошло с сестрой и что та не сделала никаких попыток предотвратить все жуткие последствия.

Виви всегда нуждалась в подпитке своего эгоизма, в порыве эгоистичности и озлобленности на жизнь ей постоянно нужно было винить кого-то конкретного в некомфортности и безжалостности внешнего мира, и она бездумно делала из сестры козла отпущения. Она просто не ставила себя на место сестры, не желала представить себе даже частичку того страшного кошмара, который ей пришлось пережить. Лила была достаточно зрелой и жертвенной, чтобы не показывать сестре и отцу, насколько было сильным ее потрясение, насколько плохо ей было от постоянно преследовавшей навязчивой мысли покончить со всем этим, избавиться навсегда от гнетущего чувства вины.

Вивиан же была зла на сестру и недовольна ею, постоянно подливала масла в огонь своим безразличием и скупым, ничтожным подобием сопереживания, выражавшегося в долгих сменах якобы в целях прокормить семью. На самом деле девушка бежала на работу оттого, что не желала принимать сложившуюся в доме ситуацию. Она не была никогда по-настоящему опорой и поддержкой отцу или Лиле. Она не прошла тест, и Лила решила покончить со всем этим. Вивиан рыдала во весь голос, не в силах поверить, что от семьи, которая была не идеальна, но которая была с ней всегда, теперь остались одни руины. Теперь у нее это отняли. Она потеряла всех своих близких и родных. У нее больше нет нежеланного племянника, старшей сестры и волевого отца. У нее нет умной, одаренной матери.

Внезапно всплыла хладнокровная реплика высшего существа Глоуроусаудерса: «Значит, вы были весьма отстранены от своей матери при жизни. А что насчет ее смерти?»

Смерть. Смерть ее матери, затем самоубийство сестры и ликвидация отца. Это все роковая случайность, стечение обстоятельств? Тот взрыв, в который заставили поверить отца и подробности которого всем членам семьи Фэй запретили искать или требовать?

Слезы начали высыхать, Вивиан поднялась на ноги, превозмогая дрожь в коленях. Глаза уставились на красную кнопку, которая всегда должна светиться красным. Но сегодня это было не так.

Заставив себя напрячься, Виви мысленно вернулась в момент своего пробуждения. Открыв глаза, она столкнулась с голубым неярким свечением, исходившим от щита. Но такого быть не должно. Вивиан почувствовала, как начала нервничать, а ладони стали потеть. Она беспокойно зашагала по капсуле туда-сюда, вгрызлась в большой палец. Мозг заработал в безумном ритме, выдавая ей одну страшную гипотезу за другой, распаляя в ней гнев и бешенство.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Notes

1

Кеотхон – материк, расположенный в северо-восточном полушарии. Вся территория материка является единым городом-государством, не имеющим естественных водоемов и природных заповедников. Площадь: 3 476 812 квадратных километров. Численность населения: полукреард (полтора миллиарда) человек. – Здесь и далее примечания автора.

2

Эвтон – единица исчисления времени, равная тремстам земным годам.

3

Зистиат – синтетический энергетик-релаксант, оказывающий временное расслабляющее действие на человеческие мышцы и суставы.

4

Эвтарк – единица исчисления времени, равная десяти земным годам.

5

Цикл – промежуток времени, равный тридцати земным часам.

6

Ниципц – единица исчисления времени, состоящая из тридцати пяти земных дней.

7

Системно модулированный чип.

8

Мьерн – сине-голубая звезда радиусом 563 965 квадратных километров.

9

Центр обслуживания граждан.

10

Центр гражданской ликвидации.