Ген превосходства

В коридоре замигал синий свет. Это был старт. Тестирование запустили. В лабораторные двери впускали по трое, выводили их почти сразу, через минуту-другую, так что очередь продвигалась быстро. Редко когда вошедший не выходил обратно к своим. На памяти Ви такое было лишь пару раз, когда она проходила свое первое тестирование. Прямо перед ней завели двух молодых парней и одну пожилую, хорошо сохранившуюся женщину. Два парня вышли спустя пять минут, а женщина осталась внутри. СМЧ допустил ее к себе, и она была отправлена в отдельную комнату для процедуры вживления. Чуть позже чип достался малолетке, который работал от силы ниципц. Тестирование было поистине штукой непредсказуемой.

У СМЧ были свои параметры, которые нигде и никогда не разглашались. Пока очередь была далека от Ви, девушка старалась припомнить старые байки на эту тему, чтобы отвлечься и не нервничать. Их покойный сосед по уровню мистер Бон любил повторять, что СМЧ выбирает тех, кто ровнее и тише ступает к экспериментальному колпаку. Его супруга же верила, что все дело в частоте вдохов и выдохов. Иной раз девушка слышала в пабах и на базарчиках разговоры о том, что, мол, один из выбранных поделился секретом успеха: достаточно не пить жидкости три дня и организм придет в мистический баланс с СМЧ. Легенда была так популярна, что в один год многие молодые энтузиасты скончались от обезвоживания.

Ви перепробовала все советы из тех, что ей доводилось слышать, еще в самый первый свой отбор. В особенности те, что давал ей Буггида, старый приятель семьи, ушедший с завода сразу после получения СМЧ и открывший свое собственное дело. Ничего не сработало. Стоявший позади колпака независимый экзаменатор, эксперт по чипам и наносхемам, с пронизывающим до самых костей взглядом кинул взор на чип и жестко объявил: «Непригодна, следующий». Этот леденящий душу приговор потом еще долго преследовал ее в ночных кошмарах.

Вынырнув из воспоминаний, Вивиан внезапно осознала, что вот-вот настанет их с Рокко черед пройти в лабораторию. Электронная дверь отъехала в сторону, из нее вышла очередная разочарованная троица, уступая дорогу следующим. Изящная женщина в темно-сером брючном костюме обладала невообразимым, янтарно-бирюзовым, цветом волос. Волосы были собраны в тугой пучок на затылке. Ви замерла, разглядывая, как причудливо цвет распределился по ее прическе: от светло-янтарного у лба к темно-бирюзовому в пучке.

Дама посмотрела перед собой алыми глазами, внешние уголки которых были украшены рубиновыми ромбиками, и черкнула что-то на сенсорном голографическом экране, подключенном к ее ладони. Затем невозмутимо молвила:

– Дальше, проходите, пожалуйста.

Проходя мимо нее, Ви беззастенчиво вгляделась в пропорциональные черты лица и изумилась: зрачок женщины был похож на гипнотизирующую запятую дымчато-багрового цвета, окруженную яркой алой радужкой со светящимися крапинками, будто микроскопические рубины, а лимб, обрамляющий ее и выделяющийся на белоснежной склере, был широким и густо-черным, как бездна. Руководитель тестирования на этот раз, похоже, была выходцем из четвертого класса. Вивиан впервые видела кого-то столь высокого ранга, на минуту у нее испарился весь кислород в легких. Пришлось приложить небывалые усилия, чтобы заставить себя спокойно пройти в процедурное помещение.

Слегка замявшись на входе, вся компания прошествовала внутрь белоснежной двухэтажной лаборатории. На втором этаже, за стеклянными стенами, собрались наблюдатели в белых халатах: они лицезрели происходившее внизу. Ви не помнила, чтобы во время двух предыдущих тестирований их было так много. Посередине полупустого помещения стояли три аккуратных столика с тремя колпаками. За каждым колпаком вне гравитации витал тот самый ключ к здоровью, лучшему образу жизни и перспективной работе: микрочип цвета человеческой кожи.

Женщина-экзаменатор с панелью управления на ладони зашла за колпаки и скомандовала:

– Каждый встаньте напротив своего колпака, пожалуйста. Думаю, вы знакомы с процедурой. Не займет больше пяти секунд.

Возможно, все дело было в бликах или игре теней, а может, в чересчур взбудораженном состоянии, вызвавшем стимуляцию мозга и буйную фантазию, но «первичке» показалось, будто язык женщины светился желтоватым сиянием. Ви, последовав инструкции, послушно приблизилась к крайнему левому колпаку и затаила дыхание.

В лаборатории раздался громкий щелчок, какой-то механический прибор пикнул, от чего присутствовавшие «первичники» вздрогнули. Экзаменатор лишь недовольно дернула бровью и обернулась на источник шума: репродуктор, встроенный в угол лаборатории, ожил, заговорив бархатным мужским голосом:

– Прошу прощения, достопочтенная Олиминдрия, за вмешательство в процесс, но сегодняшнее тестирование соблаговолил посетить великодушнейший представитель нашей незабвенной Элиты, коему мы должны оказать все необходимые почести согласно протоколу о посещении тестирования высшими расовыми слоями.

Все застыли в немом ужасе. Первые несколько секунд приглашенные на тестирование работники пытались уловить смысл услышанного. Осознание неизбежности встречи с представителем высших разумов ударило по каждому из них минутой позже, заставляя содрогнуться и присесть от неожиданности в плохо скрываемом порыве провалиться сквозь уровни. Никто из правящей верхушки не появляется просто так перед гражданами низших классов. Если Ви до этого старалась держать себя в руках, то теперь она побледнела и чуть было не задохнулась от подступившего к горлу рвотного позыва.

Помещение наполнилось тяжелой энергетикой, будто радиоактивность котла, около которого работала Ви, увеличили в десять раз. Подавляющая аура вынуждала низших пребывать в предобморочном состоянии от резкого перепада давления в воздухе. У Виви кровь зашумела в ушах.

Дверь на втором этаже неуклюже брякнула, будто тоже не выдержав напряжения. За стеклом наверху появилась величественная фигура чуть выше двух метров ростом. Все кричало о ее превосходстве и совершенном строении: идеальные пропорции, длинные и крепкие руки, крепость костей которых явно была такой, что ни одна тяжесть не могла бы их переломить, даже если все стены и потолок завода рухнут. Длинные ноги не переступали, а буквально возносили тело над землей, словно действовали по собственным законам физики, для которой нормой была левитация. Невозможно было уловить, как это существо делает плавные, быстрые шаги. Мощная, широкая грудная клетка была обтянута перламутровой экзокожей, прикрытой белоснежным пиджаком. Длинная шея, словно искусственная, вытягивалась и поворачивалась незаметно, плавно, будто обтянута была не кожей, а мягкой, податливой глиной. Однако такая шея могла бы удержать мраморную колонну. Вытянутое лицо было высечено идеально: аккуратный нос с узкими ноздрями, припухлые губы розоватого оттенка. Но больше всего поражало не это.

Когда существо застыло за стеклом, будто виртуальное изображение на плоском экране или чья-то лабораторно воссозданная фантазия, переведенная в голограмму, на тестируемых словно направили свет из космической материи с невыразимым узором, который тенью лег на весь первый этаж и мог быть осязаем. Тонкая белоснежная кожа сияла сквозь перламутровую экзокожу, которая усиливала это свечение, а глаза поражали своим уникальным строением. Большие бездонные зрачки были иссечены яркой сеткой, наполненной лиловыми искрами, которые вспыхивали каждую миллисекунду. Их обрамляла радужка, ее глубокий фиолетовый цвет был как живой, движущийся элемент, он напоминал густую жидкость, которая плавала вокруг зрачка, но не заплывала в него или за границы серебристого лимба. Склера была светло-голубой и отдавала неоновым свечением. Глаза казались огромными, и каждую долю секунды рисунок в них менялся: искры вспыхивали в разных частях сетки, жидкость стекала по радужке то сверху вниз, то наоборот, завораживая и приковывая взгляды на долгие-долгие минуты.

В дополнение ко всему о наивысшем происхождении существа говорил невероятный шлейф из роскошных, крепких длинных волос, переливавшихся серебром под лучами лабораторных ламп. Идеально ровные передние пряди послушно ниспадали до плеч, но сзади волосы вились почти до поясницы. Ходили мифы и легенды о невероятных свойствах прекрасных локонов и кудрей Элиты: поговаривали, что те могли выдержать груз весом в несколько тонн, что именно из них в годы гражданской войны делали жгуты для перевязки ран, так что раны никогда не гноились и не вскрывались вновь, а по мере исцеления жгуты растворялись в ткани зажившей кожи, которая больше никогда не повреждалась. Ви всегда считала, что это сказки для маленьких впечатлительных «первичников». Ведь ничто и никогда не указывало на то, что представители Элиты были способны на подобное непрактичное сострадание и трату собственных ресурсов.

Теперь, глядя на удивительный серебряный водопад, спадавший по плечам и спине высшего существа, она могла все-таки признать, что, хотя волосы выглядели легко и воздушно, они все же могли оказаться крепче любой металлической цепи. Весь облик существа был настолько безукоризненным, что Ви в жизни бы не смогла по внешним признакам даже приблизительно угадать его возраст: никто точно не знал, сколько эвтонов могла длиться жизнь представителя Элитного класса.

Все работники лаборатории без исключения медленно склонили головы и почтительно опустились на одно колено, в том числе изящная и грациозная Олиминдрия. Ведь в помещении вместе с ними теперь находился один из Сотни. Это был не просто высший класс, превосходящий всех в эволюционной цепочке. Сотня возглавляла общество и управляла им, потому что являлась недосягаемым абсолютом, от которого высший, четвертый, класс людей отделяли долгие-долгие световые годы эволюции и развития.

Вивиан почему-то вспомнила старинное, древнее слово – Боги. Когда-то оно означало для людей что-то вроде совершенного существа, всезнающего и всемогущего. Если это было так, то Элита была вполне достойна подобного титула.

Экзаменатор Олиминдрия, встав с колена, преподнесла к коралловым губам запястье и заговорила в него:

– Жду дальнейших указаний.

По тестируемой тройке прошла волна возбуждения и волнения. Никто из них даже в дерзких мечтах и снах не мог вообразить себе встречу с представителем Сотни и уж тем более не мог догадаться, что это значило и к чему могло привести.

Вновь загремел репродуктор:

– Госпожа Олиминдрия, наш гость на основании протокола А4В76 запросил внесение коррективов в тестирование в виде дополнительной сверхпроверки претендентов. Для допуска к процедуре совместимости СМЧ уважаемый господин Глоуроусаудерс лично проведет повторное собеседование с участниками и выдаст по их результату свое экспертное мнение. – Сердце Вивиан загрохотало так, что, вероятно, стало мешать проверяющим с их более чувствительным слухом. – Проведите претендентов наверх, будьте любезны. – Олиминдрия сдержанно кивнула, приняв информацию и внося пометки в расписание, затем лучезарно, но все же как-то фальшиво улыбнулась троице, вспотевшей от ужаса:

– Вам выпала огромная честь: достопочтенный член правящего класса проявил великодушный интерес к процедуре отбора и желает убедиться в вашей пригодности для теста на совместимость с СМЧ. Я проведу вас наверх и буду приглашать к нему на собеседование по одному. Не стоит бояться.

Последняя фраза прозвучала так неестественно… Совершенно очевидным было то, что леди из четвертого класса не был знаком страх. Это первобытное чувство свойственно лишь классам ниже по генетической цепи. Ранги выше второго были наследственно лишены этого чувства за отсутствием необходимости в нем. Однако эксперт хорошо изучила психологию и анатомию низших людей, судя по тому, что ее допустили работать с ними и даже давать столь щедрые советы.

Вивиан с немыслимой болью оглядела СМЧ перед тем, как пришлось последовать за экзаменатором. Вот же он, так близко, необходимо было всего пять секунд, чтобы получить свой заветный результат! Она истязала себя ожиданием, совесть грызла ее, а болезнь отравляла организм – и все могло бы разрешиться здесь и сейчас! Но судьба сыграла злую шутку и устроила ей встречу, которая могла перечеркнуть все. И принести в ее жизнь новые фобии и ночные кошмары.

Наверху атмосфера была еще более тяжелой, чем внизу, здесь словно выкачали воздух. Несмотря на то что высшего существа уже не было видно на этаже, давление было неимоверным.

Рокко и еще один паренек с ними, который скорее смахивал на старика, схватились за головы. Ви и сама испытала головокружение, которого не было, даже когда она поднималась на трехсотый этаж жилых массивов и строительных блоков. Было ощущение, будто капилляры сейчас лопнут, а из носа хлынет кровь.

Наблюдатели сразу среагировали на вялое состояние тестируемых и выдали каждому по пакетику с холодным кубиком плазмы внутри.

– Это стабилизатор, – разъяснила Олиминдрия, видя озадаченность «первичников». – Он поможет организму быстрее адаптироваться к изменениям в климате. Представители Сотни влияют на климат на нанобиологическом уровне, подстраивая его под себя. Поэтому вам сейчас, – она внезапно остановила речь, выдержала паузу, затем закончила, – нездоровится.

Когда вся тройка собиралась с облегчением отправить причудливый кубик в рот, наблюдатели немало удивились. Олиминдрия быстро произнесла:

– Нет. Применение неверное. Кладите куб на тыльную сторону ладони и ждите, пока он впитается в кожу.

Троица, смущаясь своей ошибки, под пристальными взглядами выполнила требуемое действие. Вивиан с интересом смотрела, как холодный куб темно-металлического цвета тает на глазах, оставляя на участке кожи слабое белоснежное сияние. Через пару секунд и оно исчезло, а девушка почувствовала себя значительно лучше.

Наблюдатели расступились, взглядом указывая на прочные электронные двери за ними. По волнам вибрации и мощным колебаниям в воздухе Ви поняла, что именно там сейчас ожидает тот самый представитель Элитного класса.

Верхушка власти. Всего в паре метров. Метры размером в пропасть эволюционного развития.

Олиминдрия кашлянула для привлечения внимания кандидатов на СМЧ (она воистину хорошо изучила невербальные привычки «первичников» и неплохо общалась с ними благодаря этому). Затем выставила перед собой ладонь и открыла на ней панель управления графиком теста. Текст на нем сменялся с поразительной скоростью, а загадочные зрачки-запятые самой Олиминдрии даже не шевелились. Казалось, жизнь в них застыла. Ви знала по слухам, что представители верхних классов могли без труда осваивать огромные гигабайты цифровой информации за считаные секунды без напряжения.

Отведя взгляд рубиново-багровых глаз от экрана, эксперт выдала максимально «очеловеченную» улыбку и слегка склонилась перед Виви, которая была на голову ниже ее.

– Мисс Фэй, вы приглашаетесь первой. – Ви ощутила, как руки и ноги немеют, а прекрасное создание все продолжало загадочно ей улыбаться. – Прошу, проходите внутрь, как только откроется дверь. Помните, пожалуйста, что в целях безопасности весь процесс собеседования записывается и переводится в нашу научную базу данных. Никто из посторонних экспертов не предусмотрен на повторном собеседовании, представитель Элитного класса будет вести его лично.

Виви ощутила терпкий, приятный аромат мускуса и почти сразу догадалась, что это тот самый таинственный натуральный феромон, который выделяют создания высших рангов. Странно, но он подействовал на девушку успокаивающе, и она смогла побороть оцепенение. Она сняла кепку, которую госпожа Олиминдрия согласилась подержать на время собеседования.

Ви сделала пару шагов вперед, и ее взгляд застыл на закрытой электронной двери. Чувствуя, как снова деревенеет, обернулась и поймала встревоженные, обеспокоенные взгляды Рокко и незнакомого паренька. Оба слегка ей кивнули в знак поддержки. Ви позволила себе шумно выдохнуть. Рука дернулась нервно поправить коротко стриженые волосы, убрать их за уши. Когда двери плавно разошлись в стороны, девушка изо всех сил натянула приветственную улыбку и выпрямила спину. Подождав, пока она войдет, двери с тихим шипением закрылись за спиной.

Комната, вопреки ожиданиям, оказалась совсем не просторной, причем ощущение тесноты было не от мебели и стен, а от находившего в ней представителя величественной расы – от него исходила тяжелая, подавляющая аура.

Не обученная правилам приличия и поведения в присутствии высших слоев общества, Вивиан только и смогла, что покорно согнуться в низком поклоне, увидев, что господин восседал на обычном человеческом стуле за черным матовым столом в полупустом темно-сером, как костюм госпожи Олиминдрии, помещении.

Не получив никаких реплик в ответ, Ви взволнованно устремила взгляд на высшее расовое существо. Первой бросилась в глаза россыпь серебристых локонов на полу. В голове у девушки мелькнула мысль о том, что таким роскошным волосам не место на грязном полу, который они, «первичники», оскверняют подошвами своей обуви. Затем она увидела, что господин разглядывал встроенное в запястье сенсорное устройство. Линия его белоснежных, низко посаженных бровей была сдвинута к переносице, выдавая его сердитость и недовольство. Сердце девушки бешено заколотилось, стоило лишь подумать о том, что недовольство вызвано ее присутствием и это может отразиться на результатах теста.

В комнате раздался бархатный тембр голоса, который казался трехмерным и доносился будто из всех углов комнаты, транслируясь прямо в мозг: представитель Элиты заговорил в записывающее устройство на запястье:

– Заявленная протоколом А4В76 запись беседы с работником номер 222617 Вивиан Фэй на основании запроса представителя Сотни Ид'Омантиса-Террея Глоуроусаудерса. Просьба учитывать вопросы и ответы в порядке хронологии и отправить мое решение в базу данных без возможности апелляции и пересмотра под грифом конфиденциальной информации, доступной только членам Сотни.

Вивиан все это время стояла в полупоклоне, от которого начало сводить спину, и пыталась идентифицировать голос, но его невозможно было охарактеризовать ни как мужской, ни как женский.

Наконец девушку одарили вниманием и обратились к ней напрямую:

– Достаточно, не утруждайтесь формальностями, мисс Фэй, – интонация сменилась в сторону учтивости, но Виви все равно была сбита с толку этим трехмерным звучанием. – Займите свое место.

Фраза прозвучала столь властно, что Вивиан сначала не поняла, означает ли это, что ей стоит вернуться к своему котлу, то есть занять типичное для полубольных и немощных «первичников» место в пищевой цепи, или же говоривший указывает на нечто более простое – сесть. Оказалось, второе. Взгляд странных глаз с мерцающим узором пристально наблюдал заторможенную реакцию кандидатки, ожидая, когда она сядет на стул напротив.

Виви вспомнила, что для сверхточного и сверхскоростного восприятия представителей высшей расы с их быстрым обменом веществ в совершенных телах привычное замедленное поведение и мышление людей первого класса сродни долгим томительным годам ожидания. Поэтому девушка ускорилась и в один быстрый шаг преодолела расстояние к стулу.

Неестественно розовые губы зашевелились, привлекая рассеянное внимание девушки, которая была обескуражена такой близостью с Элитой. Вновь поток приятного голоса идеальной степени громкости разлился по стенам комнаты.

– Я ознакомился с вашим досье, – сообщило существо, продолжая шевелить губами, доказывая этим, что это оно говорит так, будто репродукторы с разных сторон, за спиной девушки в том числе, транслируют его слова. – Два эвтарка и три года. И стаж уже составляет половину эвтарка. Занимательно. Где вы трудились до предприятия, мисс Фэй?

Ви привыкла отвечать на подобные обыденные при трудоустройстве вопросы и с легкостью выпалила:

– На строительстве грузоподъемных лифтов, сэр.

– Труд во благо общества, – по интонации невозможно было определить, похвала ли это была, и если да, то насколько щедрая. Но Ви некогда было реагировать на эту фразу, ведь существо говорило быстрее, чем Ви могла осмыслить, и ей приходилось очень внимательно слушать и не отставать от темпа беседы. – Я правильно понимаю, что вы уже дважды выдвигали свою кандидатуру на обладание СМЧ?

– Да, сэр. Все правильно.

Глаза с необычной сеткой, за которой светились мелкие лиловые вспышки, считывали эмоции и мимику Вивиан без выражения и малейших движений. Густая фиолетовая жидкость медленно ползла вверх по радужке.

– Любопытно, какими мотивами подпитывается столь похвальная целеустремленность?

Ви вздрогнула оттого, что тембр голоса господина Глоуроусаудерса прозвучал странно – совсем как у юноши-подростка, чересчур молодо и звонко. Но она не позволила себе растеряться и сосредоточилась на ответе:

– Я хочу двигаться вперед, как прописано в обязанностях и ценностях Кодекса Каждого Гражданина. Подниматься выше по ступеням эволюции, пользуясь уникальной, единственно законной для моего класса возможностью, щедро предоставленной правящим классом. Это есть цель моей жизни, которую я стремлюсь посвятить всем классам нашего сбалансированного общества.

Член Сотни продолжил сразу же:

– Упоминание ККГ значительно украсило ваш образ, мисс Фэй. Добавило вам патриотизма и интеллекта в моих глазах. Но не откровенности. На это вы, к сожалению, оказываетесь весьма скупы. А ведь ваша откровенная история была бы намного ценнее и занимательнее цитирования кодекса или клятв верности моему классу.

Ви ощутила смену в тоне, так как энергетика сменилась моментально, став более прохладной и тяжелой. Элитный собеседник не делал пауз и не давал возможности задуматься, он продолжал говорить так, словно беседа протекала предсказуемо и была отрепетирована в тысячный раз.

Ви не видела этого на идеальном лице, но ощущала, что она начинает испытывать терпение Элиты и терять нить беседы. Подавив отчаяние, девушка постаралась как можно спокойнее выдавить:

– Простите?

– О гражданских ценностях нашего общества вы высказались весьма точно и верно. Я одобряю вашу способность рассуждать здраво на тему политического строя и сопутствующих ему деликатных аспектов, требующих высокой степени жертвенности и патриотизма с точки зрения вашего класса. Но что насчет личных семейных ценностей, мисс Фэй? Неужели ответ на вопрос о поразительно стойкой мотивации не достоин упоминания вашей многоуважаемой матери?

Ни один мускул не дрогнул на прекрасно высеченном остром лице, в то время как Вивиан несколько раз успела сглотнуть слюну и сжать-разжать губы пару раз. Пусть и поздновато, но она вернула себе стойкость и ясность мышления, не желая больше теряться в этой беседе. Тем более что тема, которой коснулся господин Глоуроусаудерс, была близка только ей одной и никому больше.

– Моей матери? Не хочу показаться недостаточно сообразительной, но искренне недоумеваю, зачем предаваться воспоминаниям о моей матери и отдавать ей почести за мои гражданские амбиции?

– Действительно недоумеваете? – совсем по-человечески приподнял бровь представитель Сотни. – Неужели Анна Фэй, достопочтенный представитель вашего класса, вошедший в совет инженеров электротехнического предприятия, не вызывает у вас желания избрать ее себе кумиром и пойти по ее стопам?

Искусственность фразы не могла не насторожить Вивиан. Быть может, некоторые из высших классов и преуспевали в понимании низших людей, но таким, как Элита, эти чувства уж точно были недоступны, какими бы политкорректными те ни хотели казаться.

Господин Глоуроусаудерс вел себя умело, но выражение «пойти по стопам» не могло замаскировать его отдаленность от принятых традиций и обычаев. Он не утруждал себя детальным изучением досье Вивиан, иначе бы понял, что теория преемственности не работает.

Ви напустила на себя строгий и уверенный вид:

– Вы правы, моя мать очень усердно и упорно трудилась, чтобы при жизни занять высокое место в обществе, но, к сожалению, в плане реализации себя как части нашей семьи и в качестве моей матери-наставницы, достойной быть примером для подражания, она, так сказать, не преуспела. У меня осталось не много воспоминаний о ней, а те, что есть, вызывают во мне очень мало симпатии или привязанности.

– Ваше пренебрежение ее заслугами перед обществом упирается в сложное и неоднозначное отношение к ней как к ролевой модели в частной социальной ячейке?

Арктический холод обдал Вивиан с ног до головы. Если у Элиты и были свои феромоны, то они точно не были столь теплыми и успокаивающими, как у госпожи Олиминдрии.

– Ни о каком отношении к ней речи идти не может, сэр. Фактически мы не успели сформировать крепкие узы до ее ухода из жизни. Не думаю, что это произошло по чьей-то вине. У матери были свои приоритеты, и в них не входило попечительство и наставничество в качестве потенциального примера для подражания у малолетней дочери. Проблема наследия и преемственности не беспокоила мою мать, миссис Анну Фэй.

Ви хотела звучать убедительно, поэтому в конце добавила имя, которое ни разу в жизни не произносила. Но надеялась, что ее речь не отразилась негативно на ходе незапланированного собеседования, где она не собиралась так долго говорить о покойной матери.