Америка выбирает: от Трумэна до Трампа. Президентские выборы в США с 1948 г. Книга 1. Выборы 1948–1956 гг

Успешный процесс против Лучано буквально катапультировал Дьюи наверх. В январе 1937 г. Дьюи также успешно осудил «Тутси» Герберта, еще одного нью-йоркского рэкетира, – за вымогательство. Герберт терроризировал местную птицеводческую отрасль, притесняя фермеров. Тогда же Дьюи, его сотрудники и полиция Нью-Йорка совершили серию решительных и жестких рейдов по аресту 65 ведущих нью-йоркских рэкетиров, притеснявших местные пекарни, рынки и рестораны. «The New York Times» выпустила хвалебную для Дьюи статью, называя его «сокрушителем теневого правительства рэкетиров в Нью-Йорке», а «The Philadelphia Inquirer» писала: «Если вы все еще сомневаетесь, является ли Дьюи общенациональным героем № 1, просто послушайте аплодисменты, которыми каждый раз сопровождается его появление в кинохронике…»134. В 1936 г. Дьюи был награжден Золотой медалью нью-йоркской некоммерческой городской Ассоциации «100 лет» за «выдающийся вклад в развитие города Нью-Йорк».

В 1937 г. Дьюи был избран прокурором Нью-Йорка (официально должность называется несколько громоздко: районный прокурор Нью-Йоркского округа / District Attorney of New York County), победив кандидата демократов после того, как прежний прокурор Додж решил не баллотироваться на новый 4-летний срок. Дьюи оказался настолько популярным кандидатом, что на избирательных участках в Бруклине (который не входил в федеральный судебный округ, где проходили выборы прокурора) даже были вывешены большие таблички с надписью «Дьюи не баллотируется в этом округе». Зато были рады жители Манхэттена – они дали Дьюи внушительную поддержку на выборах.

Как для нового районного прокурора для Дьюи сразу нашлось небывало серьезное и громкое дело – требовалось осудить самого Ричарда Уитни, бывшего президента Уолл-стрит, т. е. Нью-Йоркской фондовой биржи. Уитни подозревали в крупной растрате. Дьюи довел дело до суда в довольно короткий срок – и Уитни был приговорен к 5 годам тюрьмы. Далее требовалось разобраться с Джеймсом Дж. Хайнсом – боссом знаменитого «Таммани Холла», традиционной еще с XIX в. вотчины политической коррупции Нью-Йорка, к слову, контролируемой местными демократами. Хайнса Дьюи осудил по 13 пунктам обвинения в рэкете. Тот процесс широко освещался в СМИ.

За 4 года работы районным прокурором Дьюи и его штаб юристов добились невероятного показателя – 94 % осуждений обвиняемых, привлеченных к суду. Ими в Нью-Йорке было создано новое Бюро по борьбе с мошенничеством, рэкетом и детской преступностью. Проведено было расследование деятельности казино, когда были выявлены многочисленные нарушения ими пожарной безопасности. В итоге число казино, давнего рассадника преступности в тогдашнем Нью-Йорке, сократилось с 13 тыс. до 3,5 тыс. Дьюи действительно стал звездой – он вдохновил Голливуд на создание нескольких фильмов на основе его подвигов. Одной из таких лент стала «Меченая женщина», вышедшая в прокат 10 апреля 1937 г. Главную роль прокурора в фильме сыграл сам Хэмфри Богарт, и прототипом для него был Томас Дьюи. Бетт Дэйвис сыграла роль хостес – девушки из ночного клуба, работающей на могущественного гангстера, прототипом которого был Лучано. Показания героини помогают осудить этого мафиози. Этот «гангстерский фильм» студии Warner Bros. имел успех. О популярности Дьюи в те годы говорит и то, что многие в Нью-Йорке и не только стали по-доброму шутить над прокурором, приводя при этом выдуманную историю-притчу о том, что где-то в Америке некая молодая девушка будто бы вдруг захотела подать в суд на самого Бога, желая остановить продолжительный сезон дождей. Когда ее отец промолвил: «Но ты не можешь судиться с Богом и победить», она возразила: «Нет, могу… если Дьюи будет представлять меня на суде»135.

В 1938 г. сверхпопулярному прокурору-звезде исполнилось только 36 лет! С таким багажом можно было думать и о политической карьере. Потому, когда Эдвин Джекль, председатель местной организации Республиканской партии Нью-Йорка, предложил Дьюи баллотироваться в губернаторы штата против действующего губернатора-демократа Лемана, Дьюи согласился. У него уже хватало в ту пору уверенности в своих силах. Получив полную поддержку республиканской парторганизации, и оставаясь прокурором, Дьюи включился в кампанию. В его пользу была репутация известного, успешного и главное, честного прокурора – борца с оргпреступностью и коррупцией в Нью-Йорке. На стороне Лемана был опыт управленца. В ноябре чуть было не произошло чудо – но Дьюи потерпел поражение, выступив все же на удивление сильно: от Лемана он отстал всего на 1,4 % (получив 49 %, или более 2,3 млн голосов). Результат республиканцы штата оценили как успешный, учитывая возраст кандидата. Дьюи привлек к себе внимание уже на национальной политической арене, а в мае 1939 г. Gallup показал, что он является лидером среди возможных кандидатов в президенты от республиканцев в 1940 году! Но это было не все. Тот же удивительный опрос показал, что нью-йоркский окружной прокурор еще и популярнее самого президента Рузвельта – имея 58 % против 42 % у ФДР! Это было что-то неслыханное. Популярности «охотника на гангстеров», как стали называть Дьюи, в 1939 г. добавляло и успешное осуждение им лидера американских нацистов Фрица Джулиуса Куна – и тоже за растрату, хотя в обвинении фигурировало и нанесение вреда государству.

Тогда-то Джекль и Дьюи и решили выдвигать его кандидатуру в 1940 г. Да, американские СМИ тогда всерьез называли молодого нью-йоркца «первым претендентом на выдвижение», но его поддержка в партии ослабла в конце весны 1940 г. А все из-за того, что Вторая мировая война вдруг внезапно нависла грозной тучей над Америкой, и рейтинг президента стал стремительно расти. Это смутило некоторых республиканских лидеров, которые стали сомневаться в Дьюи, называя его слишком молодым соперником для такого опытного политика, каким был Рузвельт. Прокурор виделся слишком неопытным в случае войны, избегать которую США становилось все тяжелее и тяжелее. В общем-то, Дьюи тогда подкосила высказанная им позиция о невмешательстве Америки в дела Европы, хотя откровенным изоляционистом Томас тогда все же не был. Летом многие республиканцы обратили свой взор на представителя бизнес-кругов Уэнделла Уилки136. Он был на 10 лет старше Дьюи и поддерживал позицию президента по оказанию помощи ближайшим к США странам – сражающимся с Германией Англии и Франции. Уилки проиграл Рузвельту на всеобщих выборах, что помогло сохранить реноме Дьюи как перспективного кандидата.

Вот только президентские выборы его уже не привлекали – в 1942 г. Дьюи снова был выдвинут местными республиканцами на пост губернатора штата Нью-Йорк, и на этот раз победил с большим отрывом. Соперником его был демократ Джон Беннетт, уходящий в отставку генпрокурор штата. Упрочило шансы Дьюи то, что Беннетт не был поддержан Американской трудовой партией, традиционными сторонниками демократов в Нью-Йорке. Голоса рабочего электората разделились, а кандидат трудовиков Дин Алфанж тогда получил почти 10 % голосов избирателей штата, в основном демократов. Правда, был переизбран действующий заместитель губернатора, демократ Чарльз Полетти, который едва не проиграл напарнику Дьюи, Томасу Уоллесу (в штате Нью-Йорк губернатор и его зам избираются отдельно). Дьюи получил на выборах 52 % голосов (более 2,1 млн), его соперник-демократ – 36,4 % (1,5 млн).

Прогрессивный губернатор Нью-Йорка

Выходя на новый уровень, да еще и в таком урбанизированном и либеральном штате, Дьюи пообещал стать высокоэффективным губернатором, а это в эпоху «Нового курса» означало только одно – признание ведущей роли государства в экономике и общественной сфере. Так, Дьюи удвоил государственные субсидии в сфере образования штата, увеличил зарплату служащим штата и сумел сократить долг штата более чем на 100 млн долл. Программу своих действий новый губернатор назвал «либерализмом с оплатой по факту». В его понимании это означало, что «правительство штата может быть и прогрессивным, и финансово ответственным одновременно». Прогрессизм Дьюи выразился в том, что он сразу бросил вызов расовой дискриминации. В частности, при нем в Нью-Йорке – впервые среди штатов – приняли закон, запретивший расовую дискриминацию при трудоустройстве.

Именно губернатор Дьюи провел закон о создании Университета штата Нью-Йорк. Вскоре после того, как он стал губернатором в 1943 г., Дьюи узнал, что некоторым служащим штата и учителям платили только 900 долл. в год. Тогда он добился введения надбавок в 150 % к зарплатам служащим и учителям.

Еще одним приоритетом Дьюи было обеспечение финансирования строительства магистрали через весь штат. В конечном итоге, новое шоссе было построено и названо в его честь. Дьюи также упорядочил работу многих учреждений штата, сделав их более эффективными. Во время Второй мировой войны строительство в Нью-Йорке пришлось ограничить, перераспределив производственные мощности. Это позволило Дьюи получить профицит бюджета штата в 623 млн долл. Средства эти он разместил в созданный им «Фонд послевоенной реконструкции». Фонд создавался для будущих инфраструктурных проектов в штате. В конечном итоге Фонд помог обеспечить 14 тыс. новых койко-мест в системе охраны психического здоровья штата, предоставил жилье для 30 тыс. семей, позволил восстановить леса, высадив 34 млн новых деревьев. Кроме того, запущена была программа по борьбе с загрязнением рек и озер, что, между прочим, особенно привлекало Дьюи – заядлого рыбака. Его губернаторский Фонд также помог в обеспечении очистки городских трущоб и оплате программ помощи ветеранам. Была расширена особая программа Департамента здравоохранения штата, которая фактически искоренила в Нью-Йорке чахотку (туберкулез).

Одновременно с этим, его губернаторство оказалось «гораздо более дружелюбным» по отношению к частному бизнесу, нежели это было во время его демократических предшественников. Дьюи создал Департамент торговли штата для возможности привлекать новые предприятия и туристов на его любимый Манхеттен. (Тогда же г. Нью-Йорк застраиваться в основном частным образом – Джон Рокфеллер-мл. уже возвел свой знаменитый небоскреб Эмпайр-стейт-билдинг, точку притяжения для всего девелоперского бизнеса в городе.) С 1945 г. по 1948 г. в Нью-Йорке было открыто 135 тыс. новых предприятий.

Дьюи за время руководства штатом создал мощную политическую организацию республиканцев, которая позволила ему доминировать в политике штата и серьезно влиять на национальную политику.

В 1944 г. Республиканская партия безоговорочно поддержала популярного губернатора в качестве кандидата в президенты. Как говорилось выше, он выступил на выборах против ФДР лучше, чем все его предшественники. Ближе к концу той кампании именно Дьюи первым из республиканских лидеров открыто объявил о своей поддержке возможной конституционной поправки по ограничению будущих президентов только 2-мя сроками. Как говорил Дьюи, намекая на возможное переизбрание ФДР на новый, уже четвертый 4-летний срок, «четыре срока или 16 лет – это самая опасная угроза нашей свободе из когда-либо возникавших»137. Он также с некоторой опаской впервые с начала президентства ФДР поднял тему возраста и здоровья президента.

Впрочем, это не помогло, а Дьюи тогда было, в чем упрекнуть. Многие историки и политологи считают, что это даже стоило ему победы на тех выборах. Речь идет о трудно объяснимой позиции губернатора о том, что якобы президент Рузвельт знал о готовящейся японцами в декабре 1941 г. атаке на базу в Пёрл-Харборе. В одной из речей, например, Дьюи заявил, что после Пёрл-Харбора «вместо того, чтобы быть переизбранным, президент должен быть подвергнут импичменту». Фразу сочли неуместной и бестактной. Столь серьезнейший просчет кандидата может быть поставлен в вину его тогдашнему советнику по внешней политике, крупному бизнесмену-республиканцу, представителю вашингтонского истеблишмента Джону Фостеру Даллесу138.

После войны Дьюи критиковали за поддержку очень спорного решения законодательного собрания штата о прекращении финансирования созданных во время войны центров по уходу за детьми. Эти центры создавались федеральным правительством в помощь матерям-одиночкам, призванным в армию и участвующим в военных действиях, а потому вынужденным оставить детей без присмотра. Решение легислатуры штата вызвало широкий резонанс, а правительство штата было вынуждено согласиться на финансирование местных общин, которые могли бы, по задумке Дьюи, перенять заботу об оставленных детях, создавая более мелкие частные приюты. Призванные и мобилизованные в оборонную промышленность матери штата Нью-Йорк во время войны без поддержки не оставались – им помогали различные гражданские и общественные организации. К тому же, шло финансирование из федеральной казны, но так или иначе детские учреждения прекратили получать субсидии с 1 марта 1946 г. Помощь штата Нью-Йорк таким центрам по уходу за детьми тоже оказалась временной и закончилась в январе 1948 г., что вызвало волну протестов по штату. Оппозиция настоятельно просила Дьюи оставить центры, но реакция же губернатора, мягко говоря, удивила – он назвал выступающих за подобные меры… «коммунистами».

Еще одним противоречием его губернаторства был тот факт, что Дьюи решительно поддерживал в штате институт смертной казни. За 12 лет губернаторства Дьюи в штате Нью-Йорк казнено было более 90 человек. Впрочем, среди них оказались и особо опасные преступники – киллеры-гангстеры из организованной группы «Убийство по найму», возглавляемой главными мафиозными боссами Нью-Йорка Луисом «Лепке» Бухалтером и Альбертом Анастасией.

Ноябрь 1946 г. для Дьюи, как и для всей остальной Республиканской партии, оказался весьма удачным – он был с блеском переизбран на 2-й губернаторский срок, получив почти 57 % голосов (2,8 млн голосов – почти на 700 тыс. больше, чем у соперника, и это был рекорд в истории штата). Подводя итог, следует еще раз подчеркнуть, что Томас Дьюи к лету 1947 г. представлял собой серьезную угрозу для президента Трумэна как возможный кандидат республиканцев.

Кампания набирает обороты: Тафт, Трумэн и Уоллес

После принятия Законопроекта Тафта – Хартли президент сразу заявил, что наложит на него вето, что он и сделал 20 июня. На что Тафт не без оснований и с нескрываемым высокомерием возразил, что Конгресс спокойно вето преодолеет. Далее развернулась «законодательная война» Конгресса с президентом. Трумэн воззвал «к совести конгрессменов-демократов» и призвал партию поддержать его и не голосовать за преодоление вето, но то, что произошло после этого, обозначило явный раскол в Демократической партии – иначе это и назвать нельзя. В тот же день Палата представителей собралась и… сходу преодолела вето Трумэна (хотя, согласно Конституции США, для этого требуется не менее 2/3 голосов!). За преодоление вето был подан 331 голос против 83 (80 % против 20 %). За голосовали 225 республиканцев и уже 106 демократов (на 13 больше, чем при первом голосовании!), причем, голоса пришли всё от тех же демократов-южан – так, целиком проголосовали за преодоление вето Алабама и Арканзас, почти целиком – Луизиана, Вирджиния, Миссисипи, Северная и Южная Каролины, представленные только демократами. Против проголосовали 11 республиканцев и 71 демократ. Больше всего голосов против подали Массачусетс, Иллинойс и Нью-Йорк.

В Сенате на голосовании 23 июня расклад был не многим лучше. Тафту легко удалось набрать необходимые и там 2/3: 68 голосов против 25 (при 2 воздержавшихся). Поддержали Законопроект 48 республиканцев и 20 демократов (все те же южане). Таким образом Конгресс отменил вето Трумэна на Закон Тафта – Хартли, и скандальный документ вступил в силу и без подписи президента, сенатор же Тафт заявил о себе как о новом кандидате в президенты. Правда, его позиции тогда были не слишком сильны, если верить опросам. Gallup на 18 июня давал Трумэну без малого 55 % одобрения, а среди республиканцев у Тафта тогда было только 9 %, причем тенденции к росту рейтинга сенатора от Огайо не наблюдалось. Позиции же президента, наоборот, укреплялись, и причины увидеть тут было не сложно – росло недовольство среди американцев новым Законом Тафта – Хартли.

В июле у президента рейтинг составил уже 59 % как следствие поддержки населением его энергичной внешней политики. 23 июля общественности было представлено открытое письмо Уоллеса Трумэну. Генри Уоллес все никак не унимался и решил еще раз обрушиться непосредственно на дипломатическую сферу. Было отчетливо видно желание бывшего вице-президента покончить с «Холодной войной» по мере ее разрастания. В письме он раскритиковал всю внешнеполитическую доктрину США, включая и «План Маршалла», подчеркивая, что такое «поведение в отношении СССР обозначит начало “века страха”, а не “века сотрудничества”». И снова из уст бывшего вице-президента зазвучали как будто бы нотки оправдания Советского Союза: «Много из того, что встревожило нас в недавнем советском поведении, было результатом их тяжелого экономического положения, их обеспокоенности вопросами безопасности, опасений по поводу капиталистического окружения. Советскому Союзу надо доказать, что мы хотим торговать с ними и укрепить наши экономические отношения с ними. Чем более жестко мы ведем себя, тем более жесткими будут становиться русские»139.

Письмо вызвало отклик. Сам Альберт Эйнштейн, живущий в США, выступил в поддержку Уоллеса. Именитый физик и нобелевский лауреат сам написал ему письмо, наполненное теплыми хвалебными словами: «Я не могу не выразить свое высочайшее и безоговорочное восхищение вашим письмом президенту. В нем содержится глубокое понимание фактической и психологической ситуации и многообещающее понимание нынешней американской внешней политики. Ваша мужественная позиция заслуживает благодарности всех нас, с глубокой тревогой наблюдающих за действиями нашего нынешнего правительства».

«Действия правительства», однако, развивались совсем в ином ключе. 26 июля Трумэн подписал Закон о национальной безопасности 1947 г., предусматривающий крупную перестройку всех военных и разведывательных органов США, работавших на тот момент с самого окончания Второй мировой войны – по мере усиления же «Холодной войны» они уже не отвечали всем потребностям внешней и оборонной политики государства. (Основные положения Закона вступили в силу 18 сентября, на следующий день после того, как Сенат утвердил Джеймса Форрестола140 первым в истории США секретарем обороны.) Крупная реорганизация заключалась в том, что Военный департамент объединялся с Морским департаментом в новое федеральное правительственное ведомство – Департамент обороны США. Внутри нового Департамента обороны создавался Департамент военно-воздушных сил (а сами ВВС США теперь становились самостоятельным родом войск – ранее они входили в состав Армии). Корпус морской пехоты утвержден был, в соответствии с Законом, как самостоятельная военная служба, подчиненная Морскому департаменту (или Департаменту ВМФ) в составе единого Департамента обороны. Разместился Департамент в огромном, специально построенном по заказу армейского командования еще в 1941–43 гг. здании в округе Арлингтон, Вирджиния (недалеко от Вашингтона). Здание это, спроектированное архитектором Джорджем Бергстрёмом, имело форму огромного (в 5 этажей) правильного пятиугольника и потому вошло в историю под названием Пентагон. С тех пор именно с этим словом будут всегда ассоциировать единое военное ведомство США.

Наряду с военной реорганизацией, Закон проводил реорганизацию военно-политической структуры правительства США, создавая новое отдельное федеральное правительственное учреждение – Совет национальной безопасности (СНБ), подчиненный напрямую президенту. СНБ должен был координировать вопросы обороны страны, иностранные дела, международную экономическую политику и политику в сфере разведки. Вопросы национальной разведки также организационно прописывались в Законе. В частности, созданное когда-то во время Второй мировой войны Управление стратегических служб США уже не могло отвечать новым задачам времени и было к тому моменту расформировано (все, что осталось от него – это небольшой аппарат во главе с директором Центральной разведки и его помощником). Потому на его месте решено было создать новое единое разведывательное ведомство – Центральное разведывательное управление, также непосредственно подчиненное президенту. Такая масштабная реорганизация в сфере обороны и военного планирования нужна была Белому дому для более успешного проведения в жизнь «принципа сдерживания», для чего требовалось с каждым месяцем все больше сил и ресурсов. Глобальное противостояние с СССР все больше затягивало Америку.

В это же время Дьюи, наконец, исподволь начинает свою кампанию. Пока что она была заявлена как «неполитическая» – губернатор все еще осторожничал, и ему хотелось «прощупать почву» для возможности выдвижения и привлечения средств в свой предвыборный фонд, больше «засветиться» в провинции, причем, в первую очередь на Юге и Среднем Западе. Дьюи начинает серию поездок, посетив для начала некоторые города Техаса, Оклахомы и Арканзаса. Губернатор выступил перед республиканцами г. Канзас-Сити, Миссури, но потом провел тур по Западу: посетил «столицу мормонов» г. Солт-Лейк-Сити в Юте, г. Денвер, Колорадо, проехался по штатам Вашингтон, а затем – по Неваде и Монтане.

Далее градус политики в выступлениях кандидата только нарастал. Дьюи перемещается на Северо-Восток – в г. Ливан, Нью-Гемпшир, а в конце августа он выступил на национальном съезде крупнейшей организации ветеранов страны, «Американского легиона»141. Что примечательно, говорил губернатор о внешней политике, впервые открыто обрушившись на администрацию Трумэна с критикой. И в последствии все кандидаты в президенты США, как правило, будут избирать площадкой для своих внешнеполитических выступлений именно съезды «Американского легиона», каждый раз подчеркивая там свое желание заручиться поддержкой у такой патриотической категории электората, как ветераны, и каждый раз говоря, как важно поддерживать ветеранов. Не всегда это будет иметь успех, но появление кандидата перед ветеранскими организациями (в том числе и еще одной – «Ветеранами иностранных войн», традиционно конкурирующей за популярность и внимание с «Американским легионом») станет обязательным пунктом каждой предвыборной кампании, тем более, если сам кандидат когда-то служил в рядах вооруженных сил и являлся членом той или иной ветеранской организации. И в тот раз Дьюи (к слову, никогда не служивший в армии и не воевавший) говорил жестко: например, он выступил как самый настоящий интервенционалист, еще больший, чем сам президент – такой позиции придерживаться ему рекомендовал вновь приглашенный в предвыборный штаб Дьюи бизнесмен и дипломат Джон Фостер Даллес. Дьюи обратил внимание аудитории на «проблемы США в Китае», где союзник Америки Гоминьдан теснился коммунистами, а потому было вполне уместно, говорил Дьюи, критиковать Белый дом за самое настоящее «упущение Китая», за то, что администрация «упустила коммунистическое наступление в Китае и по всему миру».

Вообще, осень 1947 г. выдалась неспокойной – как в США, так и в Европе и мире. В сентябре делегация СССР выступила на II сессии Генассамблеи ООН с заявлением, где, в частности, говорилось: «Становится все более очевидным для всех, что проведение в жизнь «Плана Маршалла» будет означать подчинение европейских стран экономическому и политическому контролю со стороны США и прямое вмешательство последних во внутренние дела этих стран. Вместе с тем, этот план является попыткой расколоть Европу на два лагеря и завершить с помощью Великобритании и Франции образование блока ряда европейских стран, враждебного интересам демократических стран Восточной Европы и в первую очередь Советского Союза»142.

Наконец, последовал и ответ Советского Союза на сам «План Маршалла», и ответ этот стоило теперь учитывать – восстановлен был коммунистический Интернационал. Но теперь он не назывался, скажем, 4-й Интернационал или Коминтерн, как раньше. Новый единый орган руководства коммунистическими партиями во всем мире назывался «Информационное бюро коммунистических партий» или Коминформ143. Его появление стало свидетельством отказа от концепции «национального пути к социализму», – прежней политической доктрины, которой до того придерживались в Кремле. Теперь там решили изменить стратегию и действовать в стиле «красного натиска», как когда-то в 1920-е и 1930-е гг. А потому страх в Западном мире с появлением Коминформа все больше нарастал.

Этого не могли не учитывать антикоммунисты в США, а потому активизировался одиозный Комитет по расследованию антиамериканской деятельности (HUAC). Комитет к тому времени (после промежуточных выборов в Конгресс в ноябре 1946 г.) обрел нового, чрезвычайно энергичного председателя, конгрессмена-республиканца из Нью-Джерси Джона Парнелла Томаса144. Именно ему принадлежала исключительная по своему безумию и нелепости мысль провести расследование возможного «проникновения коммунистов» в… Голливуд. Изначально «проникновение коммунистических взглядов», по мнению Томаса, могло идти в Голливуд через Гильдию сценаристов – тех, кто придумывает сюжеты для кинолент. Вскоре именно сценаристы больше всего и пострадали от неистовства Комитета и его главы Томаса (вскоре HUAC станут прямо называть «Комитетом Томаса»). 20 октября в столице прошли первые публичные слушания по вопросу «проникновения коммунистов» в Голливуд, сразу приковавшие к себе всеобщее внимание. Что было не удивительно, ведь Комитет составил список из без малого 43 работников кинобизнеса – тех, кто был вызван для дачи показаний для HUAC.