скачать книгу бесплатно
Всё о нас… с улыбкой и без
Д.Ч.
***
Это о нас. Что-то списано из жизни, что-то придумано. Где-то правда, где-то откровенная выдумка. Иногда, чтоб перестать бежать в колесе рутинных занятий, которые нам подбрасывает жизнь, стоит остановиться и посмотреть на себя, на других под другим углом. А при необходимости и посмеяться. Пофантазировать. Поужасаться и даже испугаться. Этот сборник притч, баек, былей, размышлизмов, экспериментальных рассказов и стихов. Почти легкое чтение, позволяющее остановиться, отдохнуть и задуматься....
Содержит сюжеты для лиц старше 16 лет.
Содержит нецензурную брань.
Д.Ч.
Всё о нас… с улыбкой и без
Вместо эпиграфа:
Всё о нас.
С улыбкой и без.
Простой человек в литературу полез.
Не суди его строго, читатель.
Пред тобой просто писатель …
Вместо предисловия
Байки, шутки, были, размышления и эксперименты. Именно так выглядит эта книга: надеюсь каждый найдет тут что-то , что ему понравится. Понимаю, что все понравиться не может, но что-то одно – должно. И не судите строго. Это первый мой опыт в литературе.
С искренним уважением к Вам,
Д.Ч.
P.S. Иллюстрации автора
Где-то сказка, где-то быль…
Искушение Иакова
Сотрудник N-ского отдела внутренних дел, майор полиции Бернштейн Яков Моисеевич сидел за своим столом и с грустью взирал на папку, которую не далее как пятнадцать минут назад он получил в общем отделе. Папка лежала на столе, там же ровными колоннами возвышались стопки других дел. «Вей из мир!» – Подумал он, к месту вспомнив подходящее выражение на идиш, коим так часто пользовалась его бабушка.
Грустить были причины: ровно две недели тому назад он благополучно сдал эту папку в прокуратуру на проверку. Что там было? Да обыкновенная жалоба мужика, считавшего, что любовница попросту его наколола, уведя из-под носа хорошую сумму. И вот эта папка вернулась, изрядно растолстев. Мало того, что с предписанием прокурора о восстановлении доследственной проверки, так еще и с дополнительными материалами, которые не сулили ничего хорошего.
А как все было радужно. Получив заявление в начале июля, после прочтения он просто отложил материал на самый краешек стола. Он всегда так делал, когда не хотел сразу заниматься делом, выглядевшим бесперспективным. Ну, подумаешь, не отдала полтора миллиона по распискам. Это в суд надо. Собственно, это он и хотел порекомендовать неуемному мужику, нацарапавшему сей документ. Но для очистки совести стоило опросить участников происшествия, зафиксировать это на бумаге и – лети, папочка, в прокуратуру, а постановление об отказе в возбуждении уголовного дела – к заявителю. Поскольку заявление от «потерпевшего» есть, значит, половина дела сделана. Оставалось опросить горе-любовницу. И он ее опросил. Эффектная блондинка (правда, крашенная) поведала, что это просто месть за то, что она ушла от него. Расписок не было, и даже суд в своем решении написал, что долг погашен. А если такое суд написал, то на фиг ему тогда и направлять запрос в суд? Да и вообще – баба с возу (в смысле заява прикрыта) – менту легче.
И вот – на тебе!
Он открыл папку, и увидел то, что боялся увидеть. Ровной стопкой, прошитые, лежали копии из материалов судебного дела. А сверху гневное (по своей сути) предписание районного прокурора. Полистав материалы, майор стал изучать их.
А блондинка-то не так проста, как казалось. В разводе. У мужа свое семейство уже. Судились из-за квартиры, на которую… Твою дивизию!… Она брала в долг деньги у этого мужика – заявителя. Бывший муженек под протокол заявил, что «не исключает этого, а деньги при нем передавались». Это ж надо было так опростоволоситься… Яша, ты – шлимазл. Шана това не для тебя. Так, экспертиза… Хех! Расписки-то – липа. Дальше, показания этого займодавца… ага. Ясно. Суд первой инстанции решил. Что он там решил? Пардон… а где про расписки в решении? Ах, вот оно где… Так это же фигня на свином сале. В описательной части. Всего лишь! Смотрим дальше. Апелляционное определение от … м-да. Теперь жалоба.
Яков Моисеевич взял в руки два листка белой бумаги, на которых шрифтом Arial Narrow десятым кеглем было написано такое, что волосы на всем теле встали дыбом, а в довершение ледяной пот прошиб бедного полицейского от пяток до макушки.
В этот момент сработала напоминалка в смартфоне. Ах да, чуть не забыл. Вчера заявитель напросился на встречу. Как будто знал, подлец, что сегодня Якову принесут этот кошмар. Встреча через 30 минут.
Яков Моисеевич, хоть и был человеком относительно неверующим, закрыл глаза, мысленно одел тфилин на руку и голову, и, тихо, почти про себя, начал читать молитву.
«Шма Йисроэйль: Адойной Элойhейну – Адойной эход!
[Борух шейм кэвойд малхусой лэойлом воэд]
Вэоhавто эйс Адой-ной Э-лой-hэхо, бэхол лэвовхо увэхол нафшехо увэхол мэойдэхо: Вэhойу hадворим hоэйлэ, ашер онойхи мэцавэхо hайойм ал лэвовэхо: Вэшинантом лэвонэхо вэдибарто бом, бэшивтэхо бэвэйсэхо увэлэхтэхо вадэрэх, увэшохбэхо увэкумэхо: Укшартом лэойс ал йодэхо, вэhойу лэтойтофойс бэйн эйнэхо: Ухсавтом ал мэзузойс бэйсэхо, увишъорэхо…»
Тянуть нараспев слова древней молитвы, не раскрывая рта, было просто и приятно. Однако дело, лежавшее перед майором, смазало последние слова молитвы, окончательно испортив и настроение, и душевное спокойствие, которое дарила молитва. «Успокойся, Яша. В свои пятьдесят ты не идиот. Просто все неудачно сложилось».
Надо было подготовиться к встрече. Хотя какая тут встреча – в без того грустных глазах Якова Моисеевича, добавилось еще с полтонны еврейской печали. Полчаса пролетели быстро и незаметно.
Ровно в назначенное время дверь в кабинет открылась, и в него вошел заявитель. В меру стройный, в меру седой, далеко не старик. «Такие всегда бабам нравятся», – почти с завистью подумал майор. Посетитель сел на стул и уставился на Якова Моисеевича. Бернштейн, в свою очередь, опустил глаза на злосчастную папку и с полминуты смотрел на нее. Потом, не поднимая глаз спросил:
– Скажите, вы специально хотите меня доконать?
– В каком смысле?
– Вот материал вернули мне…
– Я, так понимаю, по моему заявлению.
– Вы очень верно понимаете.
– И что?
– Вы не хотите забрать его? Или написать отказ?
– Нет, такого желания нет и в помине.
– Но вы же понимаете, что я напишу отказ в возбуждении уголовного дела?
– Прекрасно понимаю. Равно как понимаю и то, что этот материал стоит на контроле в прокуратуре. Скажите, вам что, так нравится, когда вам прилетает по затылку от руководства? Вы хотите быть крайним в этом деле?
– Позвольте, вы о чем?
– Как о чем? О вас. Вот, допустим, что вы написали очередной отказ. При наличии вот этих документов. И что будет? Материал вы, несомненно, отправляете в прокуратуру на проверку. Ведь так?
– Да, все верно…
– И что вас ожидает при таком раскладе?
– Ну, как что? Очередная плюха из прокуратуры.
– И вам нравится такое садо-мазо?
– Вы на что намекаете?
– Ни на что! Просто, грешным делом, предположил, что вам доставляет удовольствие постоянное унижение и плюхи от начальства. Ведь помимо прокуратуры вас еще постарается отыметь и ваше начальство. Вот тут возникает вполне закономерный вопрос: а оно вам надо?
Яков Моисеевич, задумчиво почесал подбородок с суточной щетиной, прикинул и так, и этак, посмотрел на посетителя и задал вопрос:
– И шо вы мине хотите предложить? И за какие коврижки я тут буду растягивать мою радикулитную спину?
– Ничего противоестественного я вам предлагать не стану, – начал посетитель. – От вас потребуется всего лишь исполнить свой долг.
– Супружеский? – Внезапно ляпнул Яков Моисеевич.
– Ну, если вы, пардон за пошлость, любите, чтоб вас любимое начальство натягивало по всякому поводу, то тогда да.
– Ой. Простите, что-то не то сказал…
– Да, уж.. Каламбурчик вышел как у Ржевского, но хуже.
– А вы продолжайте, я слушаю.
– Долг надо выполнить служебный. По должности. Возбудить уголовное дело.
– Так! Стоп! – Наконец более твердым голосом сказал Яков Моисеевич. – И что? Я возбужу это дело из-за каких-то гребаных расписок? А тот факт, что в суде еще одно дело есть, это, по-вашему, не основание прикрыть эту лавочку?
– Отнюдь нет! Вы хоть читали иск по новому делу? Или опять со слов ответчицы?
– А вот тут попрошу не напоминать о моих промахах.
– И все же.
– Да, я читал.
– Значит, вы прочитали, что там требование о возврате денег. А не о признании факта мошенничества в особо крупном размере, да еще и группой лиц по предварительному сговору?
– Э-э-э, позвольте. Какой сговор?
– Между бывшими супругами, конечно.
– Где? – Старательно изображая возмущенную невинность, со сталью в голосе, сказал Яков Моисеевич.
– А вы откройте мое заявление, – и посетитель начал подробно излагать суть жалобы, которую Яков прочитал около получаса назад. Открывать не пришлось.
Мужик излагал все обстоятельства дела доходчиво, ясно. Можно было сказать, что он излагал их так вкусно, что будь это описание какой-то еды, то у бедного Якова потекли бы слюни, как у младенца, у которого режутся зубки. Терпила убеждал Якова сделать то, что было противоестественно для Бернштейна в сложившейся ситуации, неприемлемо по своей сути. Но терпила это делал как заправский дон Жуан, который обольщает очередную донну Анну. И надо признать, делал он это небезуспешно. Бедный Яков все больше и больше поддавался искушению выполнить просьбу этого обольстителя…В фигуральном смысле, он был готов отдаться этому соблазнителю невинных полицейских душ… «Яшенька!»– кричала полицейское ratio, его ментовское, ОБХССное alter ego,– «Держись, шлимазл ты этакий! Он бес – искуситель! Он тебя погубит!». Но этот голос плавно затихал под убаюкивающие сознание и разум речи обольстителя…
Бернштейн кивнул в знак согласия и тяжело вздохнул.
– Ладно, я понял вас. А что мне от этого будет в смысле на пощупать?
– На пощупать? Ну что ж, на пощупать у вас будет не ваша головная боль, отсутствие взыскания по службе за данное конкретное дело и – возможность забыть меня и это дело, как ночной кошмар.
Бернштейн задумался.
– Да и подумайте сами, – продолжал искушать терпила, – лишняя положительная «палочка» в вашу копилку лишней не будет. Ну? Выбирайте: плюхи или плюшки. Третьего не дано.
Яков колебался. С одной стороны, «на пощупать» у него ничего материального не выходило в данном деле. И отказать всегда много проще, чем потея и пыхтя сочинять постановление о возбуждении уголовного дела. С другой стороны, как ни крути, но «палка»! Плюсом может быть и премия за качественную отработку прокурорского подзатыльника. Тем более, терпила-то все сам расписал, делать ничего не надо. Просто берешь его текст, меняешь ряд формулировок, добавляешь протокольные фразы, и – вуаля! Кроме того, никто не требует от Якова договора, подписанного его, бедного-несчастного, кровью…
И Яков поддался искушению…
P.S. Спустя полтора часа после ухода терпилы, Яков Моисеевич задумчиво посмотрел на теперь уже папку радости и подумал: «Вот оно как вышло… Я так и не понял: и кто из нас двоих получается еврей?…»
Сказ о богах, ангелах и мудром полковнике
Как известно, в России со времен СССР, каждый год 2 августа группа граждан одевает тельники и голубые береты и начинает праздновать день ВДВ.
История эта случилась в 2005 году. Так вышло, что группа таких вот граждан тоже «праздновала» в центре Новосибирска и проходила мимо какой-то летней кафешки (на Советской). Она была оформлена как, скажем так шатер, поэтому тех кто ам находился видно не было. Дело было под вечер. За столиком в летнем кафе сидел полковник с петличными знаками артиллерии на погонах. Фуражка на стуле. На столике – немудреная закуска из картошки с мясом и графинчик белого столового хлебного вина. Проходя мимо этой кафешки группа граждан в тельниках решила зайти туда. Первым туда вошел молодой безусый парнишка, огляделся и сообщил во всеуслышание следом заходившим его товарищам: «Почти никого, только какой-то чмырь сидит!».
Полагаю не стоит напоминать , кого десантура называет чмырями.
Полковник, услышав эту фразу, поднял глаза на вошедших, а вошедшие оторопело встали и попеременно смотрели то на полковника, то на молодого горлопана. Напряжение в воздухе явно нарастало, и было даже слышно как трещат маленькие разряды.
«Ну-ка, боец, подойди сюда, будь добр», – без злобы и спокойно сказал полковник.
Горлодер нехотя и осторожно подошел к столику. Остальные тоже решили подойти к столику, но оооочень осторожно.
«Давай-ка, боец, разберемся, кто тут кто. Не против?»– сказал полковник и попросил перепуганную девушку официантку принести еще один стопарик.
Молодой, выпучив глаза, молча кивнул.
«Вот ты меня чмырем назвал. Я правильно услышал?»
«Да», – нехотя промямлил молодой.
«Товарищ полковник, простите этого балбеса, ведь не понимает что сам несет», – попытался вступиться за товарища седовласый усач в немного потертом и со следами ожогов берете.
«Да чего уж там. Мне ваши обзывалки хорошо известны. Да только я не обидчивый, но зануда. Поэтому давай разбираться. Ты в каком звании службу закончил, боец?» – спросил седого десантника полковник.
«Старшина», – отвечал тот.
«Ну, вот по званию я к тебе и буду обращаться. Теперь скажи мне, как вас, десантников называют?»
«Десантура, ВДВ»
«Хорошо. А еще как? Только поэтичнее»
«Ну, небесная пехота..»
«А еще как?»
