Покорение дворца Яньси. Том 3. Хозяйка дворца

– О, это приказ благородной супруги Чунь.

Минъюй моргнула.

– Что это она устраивает?

Затею полагалось держать в секрете, но, глядя на удивленное лицо девушки, Хайланча засмеялся.

– Ладно, ты ведь мне не чужая. Вот как обстоят дела…

Он приблизил губы к уху Минъюй – кажется, он не столько стремился удовлетворить ее любопытство, сколько искал повода придвинуться к ней поближе. От мужского дыхания возле уха ресницы Минъюй задрожали, а щеки еще сильнее заалели. Не дослушав, она оттолкнула его.

– Я… У меня еще есть дела, я, пожалуй, пойду.

Хайланча у нее за спиной смеялся, и от его смеха она шла еще быстрее.

Вернувшись во дворец Яньси, она похлопала себя по щекам, чтобы вернуть хладнокровие, после чего постучала в дверь.

– Госпожа, у меня есть новости…

Минъюй рассказала все, что узнала от Хайланчи. Вэй Инло кивнула.

– Я все поняла… Минъюй.

Она повернулась и, пристально глядя на подругу, сказала:

– Тебе не следует так поступать.

Та замерла.

– Когда используешь чужие чувства ради собственной выгоды, они ослабевают. – Вэй Инло была ее ровесницей, но все пережитое позволяло ей говорить как опытной женщине. – Хайланча – хороший парень, я не хочу, чтобы ты использовала его привязанность ради меня.

– А мне все равно!

– Зато мне не все равно!

Вэй Инло поднялась от туалетного столика и направилась к Минъюй. С каждым ее шагом сжималась и исчезала их разница в положении.

Они стояли, крепко сжимая друг другу руки, как когда-то во дворце Чанчунь.

– В этом дворце и так слишком много людей, не нашедших того, что искали, слишком много несчастных, кому был уготован трагический финал. – Глядя на нее с любовью и заботой, Вэй Инло легко погладила подругу по щеке. – Хотя бы одна из нас должна обрести счастье.

Минъюй опустила взгляд, а потом резко вскинула голову.

– Счастье… Но почему не ты должна его получить?

Вэй Инло нечего было ей ответить.

Глава 130. Цзяннаньские мотивы

Почему не ты должна его получить?

После долгого молчания Инло ответила со вздохом:

– Когда-то я хотела навсегда остаться рядом с госпожой… и никогда не покидать ее.

Разрозненные моменты жизни во дворце Чанчунь, словно засахаренные фрукты или парящие в воздухе кленовые листья, запрятались в щелках ее памяти, и не было ничего слаще и прекраснее их.

– Служить госпоже, пока она жива, а потом служить наследнику, когда ее не станет. – Вэй Инло улыбнулась. Минъюй давно не видела на ее лице этой искренней, открытой улыбки. – А когда он вырастет, я могла бы вернуться к госпоже, ухаживать за ее могилой, говорить с ней, радовать ее… пока мои кости не обратились бы в прах.

– Инло… – У Минъюй защипало в глазах.

Женщина перед ней больше не знала, что такое счастье, потому что его погребли в желтой земле вместе с императрицей Фуча.

– Довольно, закончим на этом. – Вэй Инло махнула рукой, не желая больше обсуждать эту тему. – Разыщи мне кого-нибудь, кто умеет говорить на наречии Цзяннани.

Кого только нет в Запретном городе, здесь можно отыскать даже тех, кто говорит на языке Арабского халифата, что уж говорить о цзяннаньском.

Не пришлось даже выходить из дворца, Минъюй просто позвала подметавшую двор служанку.

Эта девушка недавно попала во дворец и не успела еще как следует выучить официальный гуаньхуа – стоило ей открыть рот, как послышался акцент уроженки Цзяннани[26]:

– Слус-шаю госпожу.

Услышав, как она говорит, Вэй Инло одобрительно кивнула про себя и спросила:

– Грамоте обучена?

– Кое-что могу разобрать, – ответила служанка.

Инло подала Минъюй знак, та подошла и показала служанке несколько слов, которые та прочитала все с тем же нежным акцентом:

– «Желаете вина? Какого изволите? „Опадания листьев тутовника“, синфэнского, хризантемовой настойки, „Зелени листьев бамбука“ или красного девичьего?»

Дочитав, она осторожно посмотрела на Вэй Инло.

Та холодно произнесла:

– Прочитай еще раз.

– «Желаете вина? Какого изволите? „Опадания листьев тутовника“, синфэнского, хризантемовой настойки, „Зелени листьев бамбука“ или красного девичьего?»

– Еще раз.

– «Желаете вина? Какого изволите? „Опадания листьев тутовника“, синфэнского, хризантемовой настойки, „Зелени листьев бамбука“ или красного девичьего?»

– Еще.

– Желаете…

Мягкие речи, поднимаясь и опадая, витали в воздухе дворца Яньси, и так прошла половина месяца.

Был яркий солнечный день. По дворцовой дороге двигалась огромная толпа.

– Благородная супруга Чунь, – процессию возглавляла вдовствующая императрица, и взгляд ее был прикован к желтому шелку, ее снедало любопытно, – что ты тут такое устраиваешь таинственное?

Благородная супруга Чунь предложила ей руку, чтобы та могла опереться, и сказала, смеясь на ходу:

– Госпожа, а вы послушайте!

– Цветы! Две штучки за один медяк!

– Не угодно ли чаю? Первоклассный билочунь[27]!

– Сестрица, купите штуку шелка, свежий завоз!

Бамбуковая флейта наигрывала мелодии Цзяннани, кругом кричали торговцы.

Вдовствующая императрица сорвала желтое полотно, и оказалось, что повсюду, куда хватало глаз, обе стороны дворцовой дороги были заставлены бесчисленными ларьками и лотками, исполненными на цзяннаньский манер: кто торговал чаем, кто закусками, а кто диковинками из яшмы.

За каждым лотком располагался евнух или служанка, переодетые в торговцев и занятые их обычным делом: стоило им кого-то завидеть, как они принимались кричать, нахваливая свой товар. Казалось, что вся процессия случайно оказалась на рынке в Цзяннани.

– Благородная супруга Чунь, как это ты все устроила? – Вдовствующая императрица была поражена.

Благородная супруга мягко улыбнулась.

– Госпожа императрица, вам же хотелось увидеть пейзажи Цзяннани? В Запретном городе, конечно, нет похожих мостов над реками и каналами, но я велела евнухам и служанкам устроить рынок, описала их так, как помню сама. Да, у нас здесь нет изящных ив, склонившихся над журчащими водами, зато реют вывески трактиров и царит веселое оживление. Считайте это маленьким развлечением в вашу честь!

– Благородная супруга Чунь, ты расстаралась на славу!

– Благородная супруга Чунь действительно тщательно продумала каждую деталь, только ведь все это ненастоящее, – с улыбкой сказал шедший по другую сторону Хунли. – Вот что я решил: по обеим сторонам дворцового рва, напротив храма Ваньшоу, нужно выстроить улицу в сучжоусском стиле. Когда она будет готова, госпожа императрица сможет полюбоваться на настоящий цзяннаньский пейзаж.

Вдовствующая императрица одновременно обрадовалась и встревожилась.

– Государь, это слишком сложная затея…

– Я буду счастлив порадовать вас, матушка.

За его спиной наложницы ревниво уставились на благородную супругу Чунь.

И как она опять взяла над всеми верх? Императрица-преемница вдруг улыбнулась.

– Госпожа императрица, благородная супруга Чунь – настоящая искусница, и она приготовила прекрасный сюрприз. Я думаю, раз уж у нас тут сам собой образовался рынок, мы должны не просто им любоваться, а воспользоваться по полной!

– И как же мы можем им воспользоваться?

Они как раз проходили рядом с украшениями из нефрита. Императрица-преемница ловко сняла с руки яшмовый браслет и, наклонившись, положила его на прилавок.

– Война в Цзиньчуани закончилась совсем недавно. И хотя победа осталась за Цин, мы потеряли немало солдат, другие были тяжело ранены. Семьи этих воинов получают скромное вспомоществование, и их осиротевшим детям и женам приходится непросто. – Императрица-преемница медленно выпрямилась. – Я предлагаю всем дворцовым супругам и наложницам пожертвовать драгоценности для благотворительной распродажи. Разумеется, распродажа не должна устраиваться только для жителей дворца и сановников. Мы можем установить эти лотки за воротами, а все вырученные при продаже деньги пустим на помощь семьям раненых и убитых.

Вдовствующая императрица и сама любила творить добрые дела, так что, едва заслышав предложение, она вознесла хвалу Будде Амитабхе. Хунли тоже растрогался:

– Какая прекрасная мысль. Тщательно подготовленный благородной супругой Чунь рынок не пропадет зря.

Благородной супруге не понравилось, что другие так ловко воспользовались ее затеей, но она изобразила улыбку.

– Как госпожа императрица все тщательно продумала. Я-то всего лишь хотела порадовать матушку его величества, мне и не приходила в голову такая глубокая мысль. Но теперь, конечно, и я постараюсь от всего сердца!

Договорив, она сняла с уха серьгу с драгоценным камнем и положила на прилавок.

Наложницы, услышав их речи, тоже принялись снимать украшения и складывать их в общую кучу.

Хунли стоял, заложив руки за спину, и с улыбкой смотрел на эту картину, как вдруг взгляд его привлекла винная лавка неподалеку.

Запели птицы на тысячи ли,                   травы алеют цветами.В селеньях у рек и на кручах гор                   реют винные флаги[28].

Красный флаг развевался на ветру, а под ним были установлены четыре больших черных кувшина, деревянный стол и несколько стульев.

Возле одного из кувшинов стояла девушка, с длинного черпака в ее руке в чашу с мелодичным журчанием лилось вино.

Перед чашей сидел старый евнух. Он медленным глотком допил вино, а потом вынул из-за пазухи пару медяков и положил их на стол. Когда девушка протянула руку, чтобы взять их, на стол упала чья-то тень. Подняв голову, она встретила холодный взгляд императора.

– Что ты здесь делаешь?

Одетая в простую одежду Вэй Инло кокетливо улыбнулась, достала из-за пояса платок, сноровисто протерла стол и произнесла мягко, на цзяннаньский манер:

– Желаете вина? Какого изволите? «Опадания листьев тутовника», синфэнского, хризантемовой настойки, «Зелени листьев бамбука» или красного девичьего?

Хунли смерил ее взглядом с головы до ног – в пышном дворцовом саду этот полевой цветочек смотрелся неожиданно.

– Младшая супруга Лин, что за переодевания?

– Сегодня здесь нет никакой младшей супруги Лин, только торговка знаменитыми винами Цзяннани. Редкие образцы, мало кому доводится такие отведать, – серьезно отвечала девушка. – Если не собираетесь покупать, то и ступайте себе, продам свой товар кому-нибудь еще! «Опадание листьев тутовника» – двадцать монет за кувшин, синфэнское – двадцать пять, хризантемовая настойка – тридцать, «Зелень листьев бамбука» – двадцать, красное девичье – двадцать пять монет! Подходи, налетай, не скупись!

В Хунли пробудился интерес, он вошел в роль покупателя, указал на кувшин и произнес:

– Что это за вино?

Вэй Инло зачерпнула из сосуда и поднесла ему.

– Настоящее дуканское вино[29], сами попробуйте, господин хороший!

Уголки рта Хунли поднялись, он весьма достоверно изображал дотошного покупателя, который ищет, к чему придраться.

– «Опадание листьев тутовника» и «Зелень листьев бамбука» делают в Шаньси, с каких это пор ими торгуют в Сучжоу? Может, перед продажей стоило бы получше поинтересоваться ценой и происхождением своего товара?

Вэй Инло остолбенела.

Позади раздались шаги. Хунли повернулся и обнаружил, что к ним направляются вдовствующая императрица и все остальные. Он слегка нахмурился, быстро выхватил из рук Инло черпак, сделал глоток, сплюнул и сказал:

– Вино здесь дрянное, матушка, нам лучше пойти дальше!

После чего развернулся и направился к вдовствующей императрице, уводя ее вместе со свитой от лотка.

Вылитый пьяница, не желающий делиться с окружающими прекрасным вином, которое с трудом раздобыл.

Вэй Инло крикнула:

– Ваше величество, мой черпак! Вы так мне его и не вернули…

Она еще не успела закончить фразу, как Хунли отстегнул с пояса яшмовую подвеску и протянул ее на открытой ладони.

– Вот тебе на чай!

Вэй Инло удивленно протянула руку за подвеской. Хотя чаевые были поддельными, зато флирт вдруг оказался настоящим – Хунли тихонько сжал ее руку.

Они были похожи на юных влюбленных, чьи чувства не одобряют старшие, и потому они вынуждены назначать свидания, рисуя особые узоры на ладонях друг друга. И каждый узор означает время и место следующей встречи, когда «глядела луна из-за верхних ветвей разросшихся ив на веселых людей»[30].

Вэй Инло медленно отняла руку и улыбнулась ему вслед.

Ночью Хунли вернулся ко дворцу Яньси после долгого отсутствия.

Внимательно глядя по сторонам, он мерил шагами пространство за воротами дворца, но внутрь не заходил.

Вдруг он увидел приближающуюся вереницу служанок во главе с Минъюй, которая держала в руках сделанную из красного дерева коробочку с едой – казалось, она просто вышла за едой для хозяйки в императорскую чайную. Увидев императора, Минъюй поспешно приветствовала его, но тот ничего не ответил, а Ли Юй рассердился:

– Что у вас тут за порядки такие: видите, что прибыл император, и не говорите хозяйке, чтобы она вышла к нему?

Минъюй, потупившись, ответила:

– Хозяйка говорит, император все равно не станет входить, так она и не будет силы зря тратить.

Поначалу Хунли и сам точно не знал, будет ли он входить, но после этой подначки посуровел лицом и твердо объявил:

– Опять она выдумывает!

Оставив колебания, он направился в покои младшей супруги.

Губы Минъюй дрогнули в легкой улыбке, а возле ее уха раздался голос главного евнуха:

– Опять твоя хозяйка обхитрила императора?

Минъюй поспешно стерла с лица улыбку и с невинным видом произнесла:

– Ну что вы такое говорите, главный управляющий Ли, моя хозяйка всего лишь сказала, что думает!

– Ладно, продолжай свое притворство. – Ли цокнул языком. – Но вот что я тебе скажу: душа императора исполнена гнева. Может, не так уж и мудро со стороны младшей супруги Лин было пытаться завлечь его внутрь.

Минъюй замерла и с сомнением посмотрела в сторону дворца.

Двери открылись и закрылись, отгораживая покои от евнухов и служанок снаружи.

– Младшая супруга Лин, – Хунли смотрел на приближающуюся к нему женщину, – что на тебе за наряд?

На Вэй Инло по-прежнему была одежда торговки: платье цвета свежего зеленого вина, простая деревянная шпилька в волосах, – а когда она подняла правую руку, в ее пальцах показался маленький винный кувшин из белой яшмы.

– Давно к приходу гостя не мели дорожек,Но двери сирого приюта теперь я господину открываю[31].

Инло крутнула в пальцах сосуд, и он мелодично зазвенел.

– Какое вино господин хотел бы испить сегодня вечером?

Хунли не хотел пить вина и слушать ее слов, он казался посетителем, зашедшим по ошибке, который хочет одного: уйти из этого места, уйти от нее.

И это было бы самым что ни на есть закономерным исходом.

Переодевание в простушку могло лишь удивить его на мгновение, а пара цзяннаньских фраз – чуть завлечь. Вэй Инло прекрасно понимала, что этого мало, чтобы он сменил гнев на милость, чтобы растопить лед между ними…

Он должен был увидеть ее дальнейшее представление.

Глава 131. Украденное добро

Вэй Инло поднесла ко рту яшмовый сосуд с вином и сделала глоток. Когда же Хунли нахмурился, она вдруг изогнулась всем телом, и голос ее стал деланым и жеманным:

– Ваше величество, все мои помыслы только о вас, вы же влюбились в эту лису и совсем меня забросили. Я просто не смогла удержаться, вот и нацелилась на нее! Сколько бы гадостей я ни устраивала, это все только потому, что я люблю вас!

Эти жесты, эти манеры, этот жалобный тон – она как две капли воды напоминала младшую супругу Цзя!

Пока Хунли ошарашенно смотрел на нее, Вэй Инло вдруг резко отставила кувшин с вином, из ее движений пропало жеманство. Она медленно подошла к вазе с цветами, взяла орхидею и поднесла к лицу, чтобы вдохнуть аромат, представ перед ним в облике блестящей гаремной красавицы.

…Это определенно была благородная супруга Чунь.

– Младшая супруга Лин и господин Фуча давно знакомы, если при случайной встрече они перебросились парой фраз, это сущие пустяки. – Ее выражение лица стало мягким и ласковым, даже тембр изменился, став похожим на голос той, кого она изображала. – Если между ними и была любовная связь, это дело прошлое. Теперь младшая супруга Лин – ваша жена, и все минувшее обратилось в дым. Ваше величество, я доверяю младшей супруге Лин, она не из тех бесстыдных женщин, которые, будучи замужем, заглядываются на других.

– Вэй Инло, – Хунли смотрел на нее удивленно и подозрительно, – что ты делаешь?

Она вернула цветок в вазу и направилась к императору, с каждым ее шагом в ней становилось все меньше от благородной супруги Чунь и все больше от новой императрицы. С почтенным и добродетельным видом она произнесла:

– Не переживайте, ваше величество, как глава шести женских дворцов я непременно расследую со всей строгостью, кто стоит за распространением слухов, и восстановлю доброе имя младшей супруги Лин.

Хунли, не удержавшись, притянул ее к себе. Он долго смотрел на нее, но взгляд его был озадаченным и подозрительным.

– Ты недавно стала моей наложницей, но отлично их знаешь, – медленно произнес он. – Такое ощущение, что ты слышала их разговоры собственными ушами.

Он заподозрил, что Инло подкупила слуг в других дворцах, может, даже его собственных.

Но, хорошенько подумав, решил, что это невозможно.

Если бы Вэй Инло и впрямь была столь ловкой и хитроумной, он ни за что бы не увидел ее за приватной беседой с Фухэном в саду Юйхуа: кто-нибудь непременно вовремя известил бы наложницу, чтобы она успела удалиться, и ничего бы не случилось.

Вэй Инло довольно улыбнулась, без стеснения и уверток села к нему на колени и, склонив голову, сказала:

– Это несложно, никто не может понять женщину лучше, чем другая женщина.

«Никто не знает тебя лучше, чем твой враг», – про себя продолжил Хунли ее мысль, но внешне остался спокоен.

– И, зная, что они болтают у тебя за спиной, ты посмела встретиться с Фуча Фухэном в саду?

Вот оно!

Вэй Инло внутренне собралась, поняв, что наступил решающий момент этого вечера.

Его спокойствие было показным: если бы случившееся его действительно нисколько не волновало, он бы не избегал ее так долго.

Но начинать этот разговор самой было нельзя. Одно неосторожное слово – и шипы в его сердце вонзились бы еще глубже. Оставалось лишь любыми способами постараться вывести на этот разговор самого Хунли.

– Встретилась бы я с ним или нет, какая разница? – Инло пожала плечами. – Если бы я развернулась и ушла, они бы сказали: «Ох уж эта младшая супруга Лин! Только увидела господина Фуча и сразу ушла, понятное дело – совесть у нее нечиста!»

Хунли рассмеялся.

Если бы ей было все равно, она бы не появилась на «цзяннаньском рынке», не переоделась бы в простое платье и не обратилась бы к нему.

– Ваше величество, слухи легко вносят смятение в умы, если трое скажут, что в городе тигры, им все поверят. – Она быстро перестала притворяться и серьезно посмотрела на него. – Я надеюсь, вы можете не только одарять меня своими милостями, но и хоть немного доверять. Иначе, даже будь мои кости сделаны из железа, плевки этих женщин сотрут их в пыль.

Гнев Хунли уже наполовину рассеялся.

На самом деле его куда больше злила не встреча с Фухэном, а ее безразличие.

Теперь, увидев, насколько он ей важен, он преисполнился довольства, сощурился, словно тигр, перед которым подвесили кусок мяса, поднял ее лицо за подбородок и произнес с едва заметной улыбкой:

– Никому в гареме не сравниться с тобой в изобретательности, ты одна умеешь так меня дразнить…

Она улыбнулась в ответ, взяла кувшин с вином, который прежде поставила на низкий столик неподалеку, покачала им и обольстительно произнесла с мягким акцентом:

– Господин, вы будете пить или нет?

– Что у тебя там за вино? – улыбаясь, спросил Хунли. – «Опадание листьев тутовника», синфэнское, хризантемовая настойка, «Зелень листьев бамбука» или красное девичье?

– Нет, мое вино… называется «Инло». – Девушка сделала глоток, а потом поцеловала его.

Вино с ее именем коснулось его губ, смягчая сердце.

«За фужуновым пологом в жаркой тиши провели ту весеннюю ночь»[32].

Весть о том, что Вэй Инло снова обрела милость императора, облетела гарем и больше других рассердила благородную супругу Чунь.

– Мало того что императрица воспользовалась моей затеей для своих благодеяний, так еще и младшая супруга обернула ее в свою пользу! – Чунь кусала ноготь, ей явно уже было известно о том, что Инло переоделась торговкой вином, чтобы вернуть расположение императора.

– Успокойтесь, госпожа, сейчас важнее всего разобраться с пожертвованиями, – пыталась успокоить ее Юйху.

– И правда. Добрая слава длится куда дольше, чем радость от постельных утех. – Благородная супруга посмотрела на крепко спящего сына, и взгляд ее смягчился. – Нужно думать не только о себе, но и о шестом принце: накопленная репутация поможет ему в будущем…

Хотя идею о пожертвованиях предложила императрица-преемница, но цзяннаньский рынок организовала она, так что через три месяца упорного труда затея наконец увенчалась успехом. В тот день в столице выпал снег, и зонтики над головами важных господ казались разноцветными цветами.

– Вдовствующая императрица, – благородная супруга Чунь поддерживала императрицу-мать под руку, – за эти три месяца мы получили немало пожертвований из всех гаремных дворцов. Узнав о происходящем, многие княгини и жены чиновников тоже захотели поделиться своими богатствами. Сначала рынок на день будет развернут внутри Запретного города и его посетят государственные сановники и жители дворца. После того как подготовят ворота Шэньу, рынок переместится за дворцовые стены и откроется для торговцев и простолюдинов. Когда выручка от распродажи будет собрана, ее сразу можно будет передать на благотворительные цели.

Вдовствующая императрица кивнула с улыбкой.

Улыбнулась и императрица-преемница:

– Госпожа, благородная супруга Чунь заранее подготовила расписание мероприятия во всех деталях, сразу после того, как его одобрит его величество, можно будет запускать распродажу. А в будущем в четвертый день каждого месяца на рынке будут выставляться товары для свободной продажи – так старинные вещицы со склада Дворцового управления больше не придется никуда возить. Мы сможем возместить расходы или направить все заработанное на благотворительность.

Благородная супруга добавила:

– Госпожа императрица может прогуляться по рынку, если ей хочется, разузнать, что думают торговцы. Конечно, все мои предложения основаны лишь на том, как я вижу этот рынок. Если госпоже вдовствующей императрице что-то покажется неподобающим, я немедленно все исправлю.

Мать-императрица похлопала ее по руке.

– Благородная супруга Чунь, отличные идеи, мне все очень нравится, ты постаралась на славу.

Молодая женщина кокетливо улыбнулась.

– Взгляните, впереди лоток с диковинками, там продается медная утварь периода Сюаньдэ, а еще новые эмалевые вещицы, созданные Дворцовым управлением в этом году. Давайте посмотрим!

Широкая улыбка вдовствующей императрицы внезапно застыла, она пристально уставилась на лоток с диковинками. Сопровождавшая ее тетушка Лю вышла вперед и изумленно воскликнула:

– Госпожа, это же вещи, которые пропали из дворца Шоукан!

– Только посмотрите: это яшмовое кольцо, нефритовый жезл жуи, расписанная цветами и травами плевательница… Это ведь все собственность дворца Шоукан? Они исчезли без следа, их искали по всему Запретному городу, но не могли найти, а теперь они вдруг объявились на рынке!

– Ой! – Из толпы вдруг выскочила Минъюй. – Госпожа, это ведь ваш пропавший вышитый кошель?

Дворцовые дамы, которые собирались полюбоваться веселым гуляньем, услышав ее слова, тоже подошли поближе и одна за другой стали обнаруживать свои пропавшие вещи.

– Да это не дворцовый рынок, а логово скупщиков краденого! – Младшая супруга Цзя скривила губы. Она тоже нашла на лотке пару пропавших у нее жемчужных серег и не могла упустить случая атаковать врага. – Пропавшие у нас вещи теперь продаются на дворцовом рынке, а вырученные деньги пойдут на покрытие долгов дворца. Ах, как ловко!

Услышав подобную клевету в свой адрес, благородная супруга Чунь вспотела от волнения и, опустившись на колени перед вдовствующей императрицей, сказала: