Полная версия:
Покорение дворца Яньси. Том 3. Хозяйка дворца
Мо Чжоу
Покорение дворца Яньси. Том 3. Хозяйка дворца
周末 延禧攻略下
Zhou Mo
The Story Of Yanxi Palace. Volume 3
© DongYangHuanYu Film&Culture Co., Ltd.
© Назарова Ю. А., перевод на русский язык, 2024
© Naoki dead, иллюстрация на переплете, 2024
© ООО «Издательство АСТ», оформление, 2024
Глава 112. Императрица-преемница
Дом, в котором никто не живет, ветшает; места, где не бывают люди, приходят в запустение.
Совсем скоро сад дворца Чанчунь заполонили сорняки.
Хунли стоял посреди цветника, в котором буйно разросшиеся дурные травы отдавали поклоны под порывами ветра.
– Я знаю, Жунъинь была твоей первой женой, и ее уход не мог не причинить тебе боли, – успокаивающе произнесла вдовствующая императрица-мать. – Но прошло уже немало времени, пора утешиться.
Утешиться?
Хунли наклонил голову, рассматривая цветы жасмина у ног. Пока в мире есть хоть одна ветка жасмина, император никогда не забудет о женщине, что была такой же чистой и элегантной, как этот цветок.
– Императрица – управительница шести дворцов, ее пост не может пустовать вечно. Рано или поздно тебе придется избрать новую главную супругу, – продолжала мать. – И супруга Сянь подойдет на эту роль как нельзя лучше: хоть она пока и не произвела на свет наследника, зато превосходит остальных в гареме по положению и авторитету.
– Все так, матушка. – Хунли вздохнул. – Я просто… Я просто чувствую, что виноват…
– Ваше императорское величество! – Вдовствующая императрица, как никто другой, понимала его чувства, но не собиралась потакать сыну в слабости, а потому назидательно и строго произнесла: – Былым сожалениям место в прошлом, а сейчас следует обратить свое сочувствие на тех, кто все еще рядом!
Хунли долго смотрел на белые цветы среди диких трав, после чего удрученно вздохнул.
= Спустя три дня во дворце Чэнцянь =
«Отданная за меня во времена правления моего высочайшего деда, наложница Шушэнь из рода Нара внимательна в обращении, изысканна в воспитании, покорна наставлениям вдовствующей императрицы и способна стать образцовой матерью Поднебесной, а потому сейчас, когда окончен срок траура, достойна занять положение императрицы. Да будет по воле моей, супруга из рода Нара становится императрицей…»
Отослав евнуха, передавшего приказ, Чжэньэр в приподнятом настроении вернулась в опочивальню, но, едва толкнув дверь, застыла на месте.
Облаченная в наряд императрицы, благородная супруга Сянь стояла перед зеркалом и говорила своему отражению:
– Вот ты наконец и стала императрицей.
Однако, несмотря на радостное известие, на ее лице не было и следа довольства.
– Матушка… – Благородная супруга Сянь погладила поверхность зеркала рукой и пробормотала: – Твоя Шушэнь уже не та слабая и беспомощная девчонка, что прежде. Теперь я императрица, хозяйка шести женских дворцов, мать Поднебесной! Тебе больше не пришлось бы жить в нужде и терпеть чужие насмешки. Я отстояла твою честь и не обманула ожиданий.
Она говорила, и слезы катились по ее лицу.
– Почему ты не со мной? Почему ты не можешь своими глазами увидеть этот наряд? Почему… не придешь похвалить и обнять меня, мама… мама…
Она прикрыла лицо рукой, ноги ее подогнулись. Она опустилась на колени перед зеркалом, слезы текли между пальцами.
Чжэньэр вздохнула про себя, осторожно прикрыла дверь и встала на страже: никто не должен был увидеть и услышать благородную супругу Сянь в момент слабости.
Дела государственные тесно соседствуют с семейными: пока появление новой императрицы должно было изменить жизнь страны, жизнь одной семьи менялась из-за военного похода.
– Дайте мне умереть! Дайте мне спокойно умереть!
В особняке Фуча царил переполох. На висках Эрцин выбились пряди, а в руках плясал кинжал. Казалось, она мечтала покончить с собой.
Столпившиеся вокруг домашние, каждый на свой лад, утешали и отговаривали ее. Дуцюань уже вспотела от волнения и, завидев вошедшего Фухэна, стремглав бросилась к нему со словами:
– Молодой господин, наконец-то вы здесь! Молодая госпожа, как узнала, что вы едете в Цзиньчуань, так разволновалась, говорит, что лучше ей умереть, чем смотреть, как вы так собой рискуете. Скорее, помогите нам ее отговорить!
Фухэн смерил Эрцин взглядом и безразлично произнес:
– Как я вижу, на деле-то ты вредить себе не собираешься?
Эрцин и правда ломала комедию, вовсе не собираясь убивать себя, так что пришлось отбросить кинжал и зарыдать:
– Фуча Фухэн, я, твоя жена, последней узнаю о таком серьезном деле, как твой поход в Цзиньчуань… Теперь же оказывается, что ты еще и смерти моей желаешь. Да есть ли в тебе хоть капля человечности?
Слугам было не по себе от их ссоры, и Дуцюань тихо попросила:
– Молодой господин, войдите в положение, госпожа ведь и правда беспокоится…
– Беспокоится обо мне? – Фухэн рассмеялся. – Нет, она боится остаться вдовой, ведь тогда ее высокое положение и богатство обратятся в прах.
Эрцин фальшиво возмутилась:
– Что ты такое говоришь?!
Но Фухэн и бровью не повел.
– Хочешь сказать, я неправ?
Смущенная тем, как легко он разгадал ее помыслы, Эрцин разозлилась, подняла кинжал и нацелила на него.
– Уж лучше я отрежу тебе руку, посмотрим, как ты тогда отправишься в бой на верную смерть!
Но куда ей, изнеженной придворной даме, было тягаться с воином? Легкий удар – и Эрцин, закричав от боли, выронила оружие.
Откинув его ногой в угол, Фухэн холодно распорядился:
– Эрцин остаться, всем остальным выйти!
Его авторитет был так велик, что даже Дуцюань только наклонилась, чтобы подобрать кинжал, после чего вышла вслед за остальными.
– Хитара Эрцин. – Теперь, когда они были одни, голос Фухэна потяжелел, ему больше не было нужды сдерживаться. – Я пощадил тебя не потому, что ты носишь во чреве императорское дитя, а потому, что когда-то я чувствовал себя виноватым перед тобой! Но твоих выходок не выдержит ни одно чувство вины. Слушай внимательно: с этого дня ты будешь паинькой сидеть дома взаперти, а если только осмелишься сделать хоть шаг наружу…
– Как ты смеешь говорить со мной в таком тоне? – уставилась на него супруга.
Голос мужа звучал на редкость сухо и невыразительно, но от его слов мороз пробежал по коже:
– Если ты осмелишься сделать шаг наружу левой ногой, то я отрублю тебе левую ногу. Если же шагнешь правой – отрублю правую.
Эрцин долго смотрела на него и в конце концов пришла к выводу, что он говорил всерьез…
В душе ее шевельнулось сожаление. Она не раскаивалась в том, что совратила Хунли, но сожалела, что рассказала мужу всю правду о случившемся. Нужно было взвалить всю ответственность на императора – твердо стоять на том, что это он позарился на красоту и взял ее силой…
Верноподданный Фухэн не осмелился бы расспрашивать государя, как все было на самом деле, так что ее слово было бы решающим.
Но сделанного не воротишь, так что молодой женщине оставалось только бормотать сквозь рыдания:
– Для хлопка нужны две ладони, и в этой беременности виновата не я одна. Ты только и знаешь, что стыдить меня, так почему же я не видела, чтобы ты призвал к ответу императора?
Фухэн покачал головой.
– Я состою при императоре десять лет и куда лучше тебя знаю, что он за человек. Даже сравнись ты красотой с небожительницей, он и пальцем бы не тронул ту, что совершила со мной поклонения небу и земле и вошла в дом Фуча моей супругой. Можешь не рассказывать, откуда взялся этот ребенок, я могу догадаться и сам. Лучше тебе благословить меня и пожелать благополучного возвращения. Если же я не вернусь…
Тут сердце Эрцин гулко стукнуло.
– Что тогда?
Фухэн легко улыбнулся, и в этой улыбке не было ни чувства вины, ни нежности.
– Твоим пристанищем до конца дней станет монастырь в пригороде столицы!
Сказав это, он оставил Эрцин, исторгавшую из себя потоки брани, и ушел не оборачиваясь.
Поход в Цзиньчуань длился уже давно, прежний командующий Нэ Цинь был арестован и препровожден в столицу, а так как трусливые попытки избежать боя привели к сокрушительному поражению, Хунли снял с его шапки павлинье перо[1].
Теперь дело поручили Фухэну… Вот только поручение это было не из тех, что каждому по душе, а из такого сорта, от которого любой поспешил бы избавиться.
Поэтому, стоило Фухэну вернуться домой, к его дверям один за другим потянулись с уговорами старый хозяин с хозяйкой, друзья и родные. Все они полагали, что молодому воину нужно отказаться от поручения, даже рискуя вызвать монарший гнев, – все лучше, чем пасть на поле брани и сгинуть в пограничье.
Даже приставленная к нему служанка Цинлянь, подавая чай, спросила:
– Молодой господин, вы правда собираетесь в Цзиньчуань? Я слышала, войска там несут большие потери и никто во дворце не осмеливается отправиться в поход. А теперь туда посылают вас. Наверное, это очень опасно…
После того как он получил это назначение, у Фухэна не было времени даже на короткую передышку: едва окончилось его дежурство во дворце, он поспешил домой, взял с книжной полки трактат по военному искусству и стал его пролистывать. Услышав слова служанки, он поинтересовался:
– Цинлянь, это старая госпожа тебя надоумила?
Девушка стушевалась и поспешно опустила голову.
– Простите, молодой господин, слишком я распустила язык. Но старая госпожа совсем разболелась от волнения, говорит, если вы не откажетесь, она вас больше не увидит…
– Если втягивать голову, как черепаха, страшась войны и смерти, зачем тогда вообще изучать военные трактаты и поступать на службу? Если старая госпожа спросит снова, так ей и передай: Фухэн отправился заниматься тем, чем всегда хотел, и просит за это у нее прощения.
– Мечи на поле боя слепы, всякое может случиться… Неужто нет у молодого господина на душе кого-то, по кому он не перестанет скучать? – Цинлянь увидела, как изменилось его лицо, и вновь потупилась. – Простите меня, негодную, не следовало мне такого говорить…
Казалось, эти слова задели что-то в душе Фухэна; взяв в руки военный трактат, он надолго застыл перед полкой, словно прекрасное изваяние, а потом вдруг отложил книгу.
– Выйду ненадолго.
– Молодой господин! – кричала служанка у него за спиной. – Куда вы? Темнеет!
Молодой человек стремительно выбежал из особняка.
«Герой, что у коня лишь ищет славы»[2], Фухэн был превосходным наездником – он летел во весь опор, так что прохожие замечали лишь порывы ветра рядом с собой, а повернув вслед головы, видели только клубящуюся в воздухе пыль.
Фухэн так резко натянул поводья, что лошадь встала на дыбы.
В резиденции Юаньмин дворцовые служанки как раз занимались вечерней уборкой.
Вэй Инло оглянулась, не выпуская из рук метлы.
– Странно, мне как будто послышался стук конских копыт.
Что-то промелькнуло в тени деревьев, чья-то рука раздвинула завесу зелени и притянула девушку к себе.
– Ты слишком долго пробыла на солнце, тебе напекло голову, вот и грезится всякое. – Рука легла на плечо Вэй Инло, Юань Чуньван прижался к ней и томно произнес: – Поторопись, а не то я сомлею. Проводи меня и смочи голову.
– Ох, держись! – Вэй Инло в тот же миг забыла о том, что ей послышалось, и ушла, поддерживая собеседника под руку.
Позади раздался вздох.
– Какой смысл заводить с ней разговор? – сказал себе Фухэн, отводя руку. – Вот если я вернусь живым…
«Нашли погибель многие герои среди сотни битв, другие же чрез десять лет вернулись»[3]. Раз нельзя условиться о времени свиданья, зачем заставлять кого-то ждать? Уж лучше уйти не попрощавшись.
И снова раздался стук конских копыт, унося от резиденции Юаньмин слова, что не были сказаны, и решимость идущего на смерть генерала.
Глава 113. Новая встреча
– Празднование дня рождения матери-императрицы в этом году проводится в павильоне Дагуанмин в резиденции Юаньмин. Прибудут правящая императорская чета, вдовствующая императрица и благородная супруга Чунь, поэтому недопустима даже малейшая ошибка. Вам я поручаю уборку императорского павильона Циньчжэн.
Управляющий Чжан кивал, по очереди отдавая распоряжения присутствующим. Последними он кивнул Вэй Инло и Юань Чуньвану:
– Вы двое отвечаете за очистку от сорной травы берега озера Хоуху.
Вэй Инло переспросила:
– Всего озера Хоуху?
– Именно! Всего озера Хоуху!
Опасаясь, что девушка не понимает всей важности этой работы, управляющий добавил:
– Во время празднования дня рождения вдовствующей императрицы на берегу озера в резиденции Юаньмин будет проводиться церемония освобождения живых существ, так что вбейте себе в головы накрепко: малейшую промашку вы ощутите на собственной шкуре!
Когда управляющий Чжан ушел, Чуньван смерил Инло взглядом.
– Что это ты разулыбалась? Работу нам поручили тяжелую и утомительную.
– Если в Юаньмин прибудут император и благородная супруга Чунь, значит, я смогу увидеть Минъюй, так ведь? – Вэй Инло засияла от радости.
После того как не стало императрицы, служанок из дворца Чанчунь распределили по разным местам, и Минъюй попала во дворец Чжунцуй в качестве прислужницы благородной супруги Чунь. Они с Вэй Инло оказались далеко друг от друга, но продолжали обмениваться письмами.
– Я сначала немного переживала за нее, боялась, что благородная госпожа Чунь сочтет ее слишком неотесанной, но потом прочитала в ее письмах, что во дворце Чжунцуй ей живется совсем неплохо, и успокоилась. – Лоб Инло прорезала хмурая морщинка. – Но в последние месяцы письма почему-то перестали приходить, не знаю, может быть, у нее что-то случилось. Спрошу, когда она прибудет, – может, удастся чем-то помочь…
Чуньвану стало смешно, и он коснулся пальцем морщинки на лбу девушки.
– Ты о себе-то не можешь как следует позаботиться, а все думаешь, как помочь другим.
Вэй Инло пробормотала:
– Что уж тут поделать, такова моя натура.
– Учись у меня. Меня вот ничуть не заботят чужие дела, кроме твоих.
Таким, как он, Вэй Инло было не стать.
Юань Чуньван отлично помнил нанесенные ему обиды. Она же хорошо помнила добро и не забывала ни капли проявленной к ней доброты, дружбы и любви, подобно тому, как трава в пустыне прекрасно помнит каждую благословенную каплю оросившей ее воды.
Спустя несколько дней благородные господа прибыли во дворец.
Каждого сопровождало бесчисленное количество слуг, поэтому вскоре в резиденции стало почти не протолкнуться. Вэй Инло потратила немало времени, но все никак не могла найти, кого так хотела.
– Минъюй? – Инло сначала не узнала старую подругу.
Недавно обе они были старшими служанками во дворце Чанчунь, но теперь положение их кардинально различалось: Вэй Инло в наказание отправили в резиденцию Юаньмин, а Минъюй, попав к благородной супруге Чунь, сохранила должность старшей служанки.
…Но что же случилось? Почему прислужница императорской любимицы выглядела хуже, чем провинившаяся Вэй Инло?
Инло не подала виду и продолжила заниматься своей работой. Наконец, выбрав удачный момент, приблизилась к Минъюй и тихо сказала:
– Следуй за мной.
В саду Юаньмин хватало камней и пышных зарослей, среди которых легко было найти укромное местечко.
Инло прожила здесь без малого полгода, так что знала, где лучше всего уединиться. Заведя Минъюй за декоративную горку, она какое-то мгновение внимательно изучала подругу, после чего серьезно спросила:
– У тебя неприятности?
Кожа Минъюй была бледной, словно девушка недавно оправилась от тяжелой болезни. Инло взяла ее за руку, казалось, что та состоит из одних костей.
Но хуже цвета кожи была необычная отстраненность Минъюй: она долго смотрела на Вэй Инло затуманенным взглядом, потом словно очнулась, задрожала и, качая головой, ответила:
– У меня все хорошо.
Сказав это, она вырвалась из рук подруги и собралась бежать.
Но разве могла Вэй Инло отпустить ее в таком состоянии? Но едва она дотронулась до нее, как Минъюй издала пронзительный крик.
– Ты ранена? – Вэй Инло вздрогнула от испуга. Не обращая внимания на сопротивление подруги, задрала рукав. Но кожа Минъюй была чистой и гладкой, как яшма, не было никаких ран или следов от порезов.
– Я же сказала, что у меня все хорошо. Почему ты мне не веришь?..
– Почему же тогда тебе больно?
Минъюй долго искала оправдания, но так и не нашла разумной отговорки.
– Минъюй, здесь никого нет, ты можешь честно мне все рассказать, – серьезно сказала Вэй Инло, сжав ее плечо. – Это благородная супруга Чунь что-то с тобой сделала?
Девушка долго отводила взгляд, но наконец сосредоточилась на лице Вэй Инло и уже открыла было рот, чтобы что-то сказать, когда сзади раздался холодный голос:
– Минъюй, ты почему здесь бездельничаешь? Тебя ищет госпожа! Поторопись!
Девушка вздрогнула всем телом, словно в спину вонзилась стрела и пробила ее насквозь.
– Я… Я уже иду, – боязливо ответила она и непроизвольно сгорбилась. В девушке не осталось и следа живой привлекательности времен дворца Чанчунь.
Вэй Инло больно было видеть подругу такой, и, взглянув на приблизившуюся фигуру, она холодно спросила:
– Что вы сделали с Минъюй?
К ним подошла Юйху, приближенная старшая служанка благородной супруги Чунь.
Метнув яростный взгляд в сторону Минъюй, Юйху повернулась к Вэй Инло и невинно произнесла:
– О чем ты? Не понимаю, что ты хочешь сказать.
Вэй Инло указала на Минъюй.
– Как могла полная жизни девушка превратиться в эту испуганную птицу? Видимо, благородная супруга Чунь мила с ней на людях и издевается, когда никто не видит, другого объяснения нет!
Юйху отрезала:
– Не болтай ерунды!
– В былые годы благородная супруга во всем подчинялась воле императрицы, а стоило той умереть, как благородная супруга принялась исподтишка тиранить бывшую служанку дворца Чанчунь. Разумных причин для этого нет… – Вэй Инло холодно усмехнулась и смерила взглядом приближенную. – Уж нет ли тут какого подвоха?
Прежде спокойное лицо старшей служанки при этих словах вдруг резко вытянулось.
Свои угрозы Вэй Инло высказала наугад, но тут сердце у нее екнуло: неужели… за всем этим что-то кроется?
– Если часто открывать рот, можно нажить беду. – Юйху быстро взяла себя в руки. Она холодно взглянула на Вэй Инло и бесстрастно произнесла: – Предупреждаю тебя: болтай поменьше, а то однажды сгинешь без вести… Нам пора!
Вэй Инло смотрела вслед уходящим, когда за спиной у нее раздался шорох, а затем ленивый голос Юань Чуньвана:
– И зачем ты навлекаешь на себя гнев подобных людей?
Покачав головой, Инло мрачно ответила:
– Хочу посмотреть, осмелится ли она устроить на меня покушение. Если да… значит, во дворце Чжунцуй действительно скрыта серьезная тайна.
Глава 114. Новая опора
В ночной тиши два евнуха, взломав дверь, бесшумно вошли в комнату Инло.
Под одеялом проступали очертания спящей на боку девушки.
Пока один из евнухов стоял на страже, второй подошел к кровати, немного подождал и, убедившись, что фигура не двигается, ударил ее кинжалом.
Клинок легко пронзил одеяло, но что-то было не так.
Евнух растерялся, поднял покрывало и изменился в лице.
– О нет!
Под одеялом никого не было, там виднелись только две подушки!
– Все сюда! – Они поняли, что попали в ловушку и попытались сбежать, но из-за дверей уже доносились крики: – Убийцы, хватайте убийц!
Евнухи и служанки спят чутко, поэтому от внезапного крика в тишине ночи бесчисленные двери распахнулись, и слуги с шумом устремились наружу. Те, кто успел раньше, первыми столкнулись с убийцами.
– Это они! – Вэй Инло выбежала из-за спины управляющего Чжана и указала на них. – Смотрите! У них в руках оружие!
Оба евнуха проклинали себя за то, что не догадались бросить оружие там же, в спальне.
Пути назад не было, и, когда управляющий Чжан распорядился схватить злодеев, они, размахивая кинжалами, бросились в разные стороны. Но слуг в резиденции было много, и двоих пришлецов вскоре схватили.
Управляющий Чжан холодно спросил:
– Как вы посмели устраивать бесчинства в резиденции Юаньмин?
К ним подошел Юань Чуньван.
– Управляющий Чжан, в резиденции сейчас находится император. Эти двое наверняка замышляли напасть на него, а сюда ворвались по ошибке.
Обвинения в одном только покушении на жизнь Сына Неба было достаточно, чтобы кара обрушилась не только на самих преступников, но и на девять поколений их родных. Двое евнухов в ужасе уставились на Юань Чуньвана, не понимая, отчего тот нанес им столь жестокий удар, хотя прежде между ними не было никакой вражды, и принялись наперебой оправдываться:
– Нет-нет, мы всего лишь затеяли кражу! Мы не собирались никого убивать!
Юань Чуньван холодно усмехнулся: этих двоих он не знал, но, раз они осмелились поднять руку на Вэй Инло, пусть теперь не удивляются его безжалостности, – и поспешил добить:
– Зачем для кражи брать с собой кинжалы? Вы нас за дураков принимаете?
После этих слов управляющий больше не медлил и холодно отдал приказ:
– К палачу обоих!
= На следующий день =
– Говорят, вчера ночью к тебе проникли убийцы? – спросил Хунли в обители Чанчунь. Он стоял, заложив руки за спину и отвернувшись от Вэй Инло.
– Это правда.
Хунли хмыкнул и молча продолжал смотреть на статую императрицы Фуча.
Обитель была выстроена в честь императрицы, а статуя повторяла ее облик с таким мастерством, что выглядела неотличимой от живого человека. Если долго смотреть на нее, то начинало казаться, что путь в мир мертвых открыт и вы с императрицей смотрите друг на друга, стоя по разные стороны Желтых источников[4].
Хунли долго завороженно смотрел на статую, потом перевел взгляд на стол для подношений, где лежали цветы и сладости.
– Помню, когда императрица была жива, эти няньгао[5] нравились ей больше других. Вот только… почему у них такой странный цвет?
Ли Юй насмерть перепугался, вдруг император решит, будто слуги разленились, и поспешил вмешаться:
– Ваше величество, сладости каждый день приносят свежие, взгляните, от них еще пар идет!
Чем дольше правитель смотрел на няньгао, тем более странным оно казалось. Он протянул руку, взял лакомство, откусил и сразу же выплюнул, рассвирепев:
– Что это? Кто это сделал?!
Обителью Чанчунь всегда занималась Вэй Инло, она же прислуживала здесь после прибытия Хунли, так что при этом вопросе немедленно поднялась.
– Ваше величество, сладости делала я.
Хунли не знал, злиться ему или смеяться.
– Вэй Инло, это няньгао из клейкого риса или комок глины?!
Инло ответила:
– Ваше величество, вчера ночью мне приснилась госпожа императрица – впервые за прошедшие два года – и сказала, что соскучилась по вкусу няньгао! Жаль, что на кухне резиденции Юаньмин не знают ее предпочтений, так что я осмелилась приготовить их сама!
– Приготовила сама, и вышла эдакая гадость?
Инло обиделась:
– Лакомства для императрицы всегда готовила Минъюй, а я просто была на подхвате, простите!
Ли Юй отругал ее:
– Болтаешь ты складно, а делать ничего не умеешь!
У девушки защипало в глазах.
– Ваше величество, я всего лишь хотела исполнить желание госпожи, но своей неуклюжестью только оскорбила ее память!
Хунли замер. Спустя какое-то время он обернулся к Ли Юю.
– Эта Минъюй… Где она сейчас?
Не так уж просто отыскать служанку в императорском дворце, но и слишком сложным это дело не назвать. Всего лишь через полчаса Минъюй привели на кухню.
Обычно здесь готовили служанки резиденции Юаньмин, но сейчас пространство было временно передано ей в полное распоряжение. Ли Юй указал на набор ингредиентов и произнес:
– Всё здесь, приготовь няньгао как следует!
Когда он ушел, Вэй Инло поспешно схватила подругу за руку и заботливо произнесла:
– Минъюй, я солгала императору, что должна приготовить для госпожи императрицы подношения. И все ради того, чтобы вызвать тебя сюда… Не будем тратить времени, скажи мне, что у тебя болит.
