Столкновение директивы номер 143

– Хорошо, что приехала, – осипшим не понятно от чего, голосом, произнес командир Ред и тяжело, очень устало выдохнул.

– Что случилось? – непроизвольно голос Эрнесты окрасился явными беспокойными нотками. – Ты ранен?

– Нет…я в порядке… относительно… по крайней мере жив…

Мужчина прикрыл лицо ладонью и закрыв глаза, надавил на переносицу, в попытке снять то ли напряжение, то ли головную боль.

– А кто тогда не в порядке? Что произошло?

Гидеон посмотрел на нее со странной смесью чувств, с досадой и разочарованием и конечно же тяжестью. Он жестом предложил пройти в его кабинет, вероятно намекая, что разговор не для общего коридора.

– Эфес мертв… – тяжело сообщил он, стоило за ними закрыться двери. – Скончался минут тридцать назад… – слова прозвучали как гром среди ясного неба.

– Блять… – только и выдала Эрнеста, явно шокированная этой новостью, даже невольно прикрыла рот ладонью. Это были ужасные известия и для того, чтобы переварить их, требовалось немного времени, поэтому между родственниками ненадолго повисло молчание. – Как это произошло?

– Он недавно пришел в себя…в последние часы жизни, кажется был в сознании и даже что-то соображал. Я думал, что кризис наконец то миновал, а оказалось совсем наоборот. Словно…

– Словно предсмертный хрип…

– Не было похоже…, но с мечеными нельзя говорить обычными человеческими симптомами.

– Какая причина смерти?

– Все по стандарту, сильное внутреннее кровотечение, скорее всего диссонанс убил его… – Мужчина подошел к раковине и включив воду, начал остервенело намывать собственные и так чистые ладони, переходя на предплечья, чуть ли не захватывая локти. Гидеон был ужасно напряжен, да и вообще, Эрнеста бы сочла его состояние близкое к панической атаке. Пришлось его остановить, выключив воду и ухватиться за руки, привлекая к себе внимание. Отец уставился на нее взглядом полным досады и вины и скорее словно смотрел сквозь собственную дочь. После чего вырвал свои руки из чужой хватки и силой дернул рубашку, отрывая пуговицы и срывая себя окровавленный кусок ткани, бросая прямо на пол. Ред отошел к шкафу, в поисках новой рубашки, но раскрыв деревянные дверцы, замер, опершись об отделение комода и оказавшись скрытым от глаз Эрнесты.

– Я правда старался… – произнес он хрипло, почти совсем пропавшим голосом и Эрнеста не решалась к нему подойти, зная, что каждая потеря меченого, бьет по нему с весомой силой, вызывая ужасные и болезненные воспоминания о Маркусе.

– Я знаю…

– Из-за всех сил старался… но… Но в какой-то момент он начал харкать кровью и его состояние резко ухудшилось, в разы, буквально за считанные минуты… подозреваю его внутренние органы не выдержали… я… просто ничего не смог сделать…

– Я уверена, что ты сделал все возможное и даже больше этого, – попыталась успокоить его Уроборос и все же подошла. Гидеон отчаянно потирал глаза, не позволяя им увлажниться. Не из-за Эфеса и его смерти, а из-за Маркуса, которого он так и не может отпустить, рана все еще оставалась свежей. Эрнеста осторожно уложила свою ладонь на плече отца, по началу даже еле ощутимым касанием, будто боясь спугнуть или сделать хуже. Но мужчина тут же благоприятно среагировал, сжав ее ладошку в своей, благодарно закивал, словно это именно то, что ему сейчас требовалось.

Не смотря на полученную крохотную обоюдную моральную поддержку, девушка продолжала тревожиться. Еще одна ниточка в ее деле была прервана и вновь чужой смертью. Ситуация просто хуже некуда, надежда остается на двоих оставшихся членов excellent choice, в самом крайнем случае, Алека придется брать уже не хитростью.

Словно что-то резко вспомнив, отец нервно дернулся и схватил дочь за плечи своими крупными ладонями. Смотрел своими покрасневшими от напряжения глазами внимательно вперед, но словно сквозь Эрнесту. Его сильные пальцы непроизвольно влились в кожу девушки, он будто пытался что-то вспомнить или осознать.

– Эфес сказал нечто странное… – туманно сообщил Гидеон, словно сам в эту секунду пытался сообразить, что именно, мучительно хмуря брови.

– О чем ты? Что он сказал? – девушка так же ухватилась за своего собеседника, неким неясным инстинктом почувствовав что-то крайне важное. Эфес действительно мог передать нечто стоящее ее внимания, на последнем своем издыхании.

– Я и сам до конца не могу понять, все твердил и твердил некое название или что-то в этом роде … я не знаю, что это…

– Ты запомнил?

– Хасхир… Хосхир… Хомхис? – морщась, видимо отчаянно пытаясь вспомнить, сообщил мужчина. – Как-то так… Он говорил невнятно, хрипел и кашлял, захлебывался Нигмором, я плохо смог разобрать…, но он столько раз повторил это название, практически маниакально, словно очень хотел нам его сообщить, это было важно для него…

– Может «home is here»? – предположила девушка, потому что ничего другого не смогла отыскать в своей голове и воспоминаниях, никаких ассоциаций.

– Нет… " is» там точно не было… Что-то другое… Сказал зайти туда… Нет, он настаивал, чтобы мы зашли туда, требовал. Мол там есть все что нам нужно… или как-то так… Сообщил, что у него есть некое приглашение, но он не помнит где оно… В общем, у меня сложилось впечатление, что он не имеет в виду конкретное место, в физическом плане, а скорее… сайт?

– Попробую поискать в интернете, может наткнусь на что-нибудь подходящее… – тон меченой стал медленнее, перейдя в режим раздумий.

– Это как искать иголку в стоге сена, извини, что не смог ничем помочь, – отец вздохнул и отпустил дочь, шагнул обратно к шкафу, чтобы наконец накинуть на собственные обнаженные плечи хоть что-то.

– Все в порядке это не твоя вина…, но иных вариантов у меня нет.

– Подключи Фолкору, она хороша в поиске информации в Интернете, сама знаешь. Думаю, сможет помочь.

Эрнеста всерьез задумалась, потирая ладонью подбородок и уведя задумчивый взгляд вниз. Пока Гидеон одевался, у нее появилось немного времени подумать в определенной тишине. А предложение отца было заманчивым, даже более чем. Кто как не одиннадцатый меченый Черри, полный неутомимо энтузиазма, имея на руках лишь крошечную зацепку, сможет что-то найти? Ей было бы не впервой, весьма успешно, работать в столь сложных и скованных условиях. У Гидеона в кармане всегда отыщется ценный кадр с особенными талантами. Красный лис не только умудрялся заводить весьма полезные знакомства, в его жилах, иногда казалось, текла совершенно необыкновенная, может даже немного волшебная кровь.

На краткий миг, в помещение повисло задумчивое молчание, нарушаемое лишь шуршанием ткани, следуя неспешным и весьма уставшим движениям Декарда Старшего, что переодевался в свежую рубашку в этот момент.

– В Реликте нынче достаточно неспокойно… – осторожно начал отец, словно решив завести разговор издалека. Эрнеста, заслышав его голос, тут же подняла глаза на собеседника и заинтересованно повела бровью, таким образом, молча предлагая тому продолжить. – Я до последнего не хотел уходить в паранойю…, но целая череда неприятностей, с которыми мы столкнулись, перестали казаться мне такими уж случайностями. – Отец говорил неуверенно, часто прерываясь, видимо не до конца готовый выдать все свои карты. – Кажется я понимаю почему ты была столь насторожена после инцидента с поломкой системы безопасности в закрытой зоне. Я все проверил, специалисты из Управления все проверили, но мы не нашли признаков чужого вмешательства. Системная ошибка, неисправность… крайне удачная, но доказательств обратного у меня нет… и вот в общем контексте, этот инцидент меньше всего походит на совпадение…. Даже череду совпадений. Уж больно удачно все складывается. И еще кое что… – отец приблизился практически вплотную к дочери, заговорил тихо, шепотом, словно и вправду боясь, что их подслушивают. В какой-то момент, с безумным взглядом и растрепанными волосами, он начинал походить на сумасшедшего бродягу. – Я недавно проверил образец неизвестного Ирдиса, что ты принесла… не то, чтобы я не доверял Джасперу…, но твои подозрения показались не безосновательными. Кто-то намешал его со стандартным типом-В.

– Да что ты… – почти безразлично отреагировала девушка, лишь заставив себя удивленно поднять брови. Слова Гидеона начинали путать ее, это по-настоящему пугало. Эрнеста так и замерла на месте, выжидая, совершенно не зная, что говорить и как действовать, да и боясь спугнуть его или спровоцировать. Больше всего захотелось ухватиться за ниточку надежды, где-то глубоко внутри нее теплилась та самая надежда на то, что ее отец окажется не причастен ко всему происходящему.

– В Реликте крыса… – констатировала Эрнеста и без подозрений отца уже придя к этому выводу.

– В Реликте крыса, – без тени сомнений подтвердил Гидеон.

– Ты узнал что-то еще?

Отец задумался, глянул на дочь с осторожностью, будто опасаясь говорить дальше. И Эрнеста никак не могла понять почему, что его тревожит? Она так боится задать этот вопрос ему напрямую и получить, тем самым, ужасающий ответ, что разрушит ее и так нестабильный и хрупкий мирок.

– Эфес… он испугался… – наконец выдал меченый еще более тихо, почти уже еле слышимым шепотом. – он… узнал кого-то из наших… и испугался его. Постарайся никому не распространяться о деле, что-то с Эфесом не чисто.

– Хочешь сказать, что это похоже на устранение свидетеля?

– Именно это я и хочу сказать. Мы меченых не вскрываем после смерти…, но тут я обязан найти причину произошедшего… у меня стойкое ощущение, что смерть пятнадцатого произошла с чьей то легкой руки.

Эрнеста взглянула на отца с тревогой, она и сама уже давно подозревала, что в Реликте кто-то ей упорно мешает, но вот кто? Мог ли столь скверную роль занять и сам Гидеон? Подозрения на этот счет периодически посещали девушку, не давая покоя. Но она не могла назвать ни единой причины почему бы ему это делать, собственно, как и любые другие мотивы, кого бы то ни было, чтобы мешать ее расследованию. Значит нет никаких несчастных случаев, нет случайных пробуждений меченых, все это кто-то делал, а теперь тщательно заметал следы собственных преступлений, но для чего этому мифическому «ему», все это?

– А если это эксперимент? – почти не слышно, одними губами произнесла меченая собственные мысли в слух, и поймав на себе непонимающий взгляд Гидеона, отшатнулась назад, словно тот ее ударил. Сколько времени и сил, а между ними вновь стена полного недоверия и недопонимания.

– Ты в порядке Эрнеста? – с тревогой и заботой уточнил отец.

– Не обращай внимание. Ты кого-то подозреваешь?

– Никого… среди моих кадров нет настолько подозрительных… он или она прекрасно маскируются. Это буквально может быть кто угодно, даже Я…

– Иронично, – она безрадостно усмехнулась, ее тот вновь стал до боли холодным, колющим ледяными иглами.

– Что?

– Иронично, что именно ты это сказал…

Гидеон нахмурился, не понимая к чему ведет его дочь, но судя по скользнувшей тени во взгляде, его все же кольнула неприятная догадка. В комнате тяжелым мертвецом повисла напряженная тишина, столь отвратительная и явственная, что ощущалась кожей почти физически.

– И к чему же ты клонишь, Эрнеста? – тон голоса Гидеона тоже стал холодным, пытаясь защититься от нападок дочери, что сейчас стали уже более чем явственными. Но Эрнеста не ответила, продолжала испытывающе смотреть на отца, не зная, что сказать, совсем не понимая к какому исходу хотела бы чтобы пришел этот разговор.

– Я не… не понимаю, – сдался Гидеон, лицо его исказилась гримасой какой-то муки, словно ему сделали очень больно. – И не пойму, если ты не объяснишь…

– Просто скажи, что не причастен к этому, – конечно девушка пыталась сделать свой голос максимально равнодушным, но разве не самая настоящая мольба просквозила в тембре.

Гидеон глянул на Эрнесту шокировано распахнув глаза, что тот час увлажнились. И винить его было не в чем. В контексте его непричастности, обвинения в адрес старшего Декарта от собственной дочери могли показаться не просто несправедливыми, а самой настоящей жестокостью. Мужчина в миг словно опору потерял, земля уходила у него из-под ног, и он поспешил усесться на больничную кушетку. Эрнеста уже гордиться могла бы тем, что умудрилась довести до слез трех крепких мужчин за столь короткое время, да вот только не особо хотелось.

– Не смей Эрнеста… – глухо произнес отец, смотря осуждающие, брови его исказились в мучительной гримасе. – Не смей говорить мне таких вещей.

– Я просто хочу знать, Ред…

– Почему ты так со мной? – он взвыл от бессилия, а после не специально повысил тон собственного голоса. – Я стараюсь, правда стараюсь! Но что бы я не делал… ты не можешь довериться мне. Почему?! Что мне… как я могу… черт! – Гидеон обреченно вздохнул и замолк, прикрыв лицо ладонями. Эрнеста совсем не мешала отцу, желая, услышать все, что он может сказать в столь стрессовой ситуации, надеясь, что поставленные условия не позволяет ему соврать. Декарду старшему понадобилось некоторое время, чтобы собраться с силами, словно перебороть некую часть себя, покуда из его легких не вырвался тяжелый выдох.

– Я не имею к этому никакого отношения, – уверенно заявил меченый, он пытался держаться отстраненно, но получалось плохо, казалось, что еще немного, и он сломается. – Более того, я старался никоем образом не влезать в твое расследование и держаться подальше. Хотя мог бы оказать весомую поддержку в большинстве случаев. Я бы… правда, – Гидеон невольно сглотнул комок в горле, ему явно было некомфортно говорить об этом. Для него эти слова казались очевидными, естественными, а Эрнеста не верила, но продолжала искала в нем хоть крупицу искренности, самую малость, и она непременно поверит. Недоверие прожигало ее изнутри как страшная и неизлечимая болезнь, исцеление от которой она никак не могла отыскать. – Я бы не смог подвергнуть собственную дочь такой опасности…

– Вероятно и правда не смог, – девушка оставалась холодной, как глыба льда, желая продолжить свое давление и сейчас уже не могла сказать для чего конкретно она это делала. – Но мы с тобой фактически незнакомцы друг другу.

Если судить по тому, как у Гидеона непроизвольно сжалась челюсть, эти слова задели его и Эрнеста хорошо знала об этом. Она желала вскрыть тот панцирь надменного превосходства над другими, уязвить его, в надежде наконец узреть живого человека.

– Это только ты так думаешь… – в отрицании замотал головой мужчина. – Я не знаю, что мне еще сделать… как искупить свою вину перед тобой. Ты ни разу ничего не предложила, ни единого варианта. Хотя я бы все сделал!

– Но тебя никто не просил что-либо делать! – ледяное спокойствие вдруг треснуло, Эрнеста начала злиться, или это было чувство досады, она и сама не могла разобрать. Но осознание медленно начало доходить до нее, то самое осознание от которого она столь отчаянно пряталась. Иронично получалось, что Уроборос столкнулась ровно с той же проблемой, что и Марс в отношении с мечеными. Он ненавидел меченых, как она сама ненавидела собственного отца, что оставил ее когда-то одну, и оба они испытывали вину за эту ненависть, ведь меченые не были виноваты в том, что случилось с Марсом, а Гидеон по сути, не был виноват в том, что случилось с Эрнестой. Профессиональная дезориентация ужасная вещь, но Уроборос сейчас уверилась в ошибочном выборе собственной профессии.

– В этом и проблема, разве нет? Я не всевидящий, не смогу понять, что тебе нужно, если ты мне не скажешь. И что бы ты не думала, я считаю тебя своей дочерью, ты часть меня, которую я очень люблю…

Эрнеста молчала, не зная, что сказать отцу, приходя к мысли о том, что он прав. Как-то само собой, совершенно незаметно, их диалог перешел от дела к чему-то сугубо личному. Может быть проблема действительно была в их незначительной и недостаточной коммуникации? Когда отец был попросту вынужден то и дело угадывать, что нужно собственному ребенку.

– Мне правда жаль, что так…

– Прекрати! – прервала его девушка, повысив тон голоса, глаза ее предательски защипало, и отец тут же послушно замолк. – Не говори «мне жаль, что так вышло», извинись… просто извинись… скажи… что никогда больше не бросишь, не обманешь, не оставишь одну…

Вновь повисшее напряженное молчание между ними, так и грозились прикончить обоих на месте. Эрнеста тоже спрятала свое лицо в ладонях, чувствуя пристальный взгляд отца, который не могла вынести сейчас, ей было больно и страшно. Нет, ей нельзя было становиться психотерапевтом и на должность заместителя инспектора она заступать не должна была.

– Я не справляюсь… – честно призналась девушка, всеми силами давя рвущиеся наружу слезы. Она пришла к окончательной мысли, что ни при каких обстоятельствах не сможет обвинить собственного отца в причастности к происходящему, иначе все в ней сразу же сломается.

– Это не так… – заслышался тихий голос Гидеона полный печали и сожаления. – Иди ко мне…

И Эрнеста послушно зашагала к нему, и сама желая получить утешение, когда оказалась пойманной в отцовские, бережные объятия.

– Извини меня, моя девочка, – он обнял ее осторожно и трепетно, словно боясь сломать нечто крайне хрупкое и очень дорогое его сердцу, но Эрнеста так и не смогла дать волю слезам, ее боль была быстро заменена на не менее неприятное безразличие. Она совсем и не помнит, когда плакала в последний раз, кажется эта прекрасная форма выпуска нервного напряжения, атрофировалось у нее еще с детских лет. – Я всегда буду на твоей стороне. Сложности случаются дорогая, ты непременно справишься, ты всегда справляешься, иного и быть не может. Я верю в тебя…

И Эрнесте очень хотелось бы верить в это самой, иногда она даже была уверена, а иногда теряла всяческую опору в жизни. Гидеон пытался убаюкать свою дочь, покачивая на руках и извинившись безмерное количество раз, не отпуская ни на секунду. Им обоим потребовалось немало времени, чтобы прийти в себя и успокоиться. И судя по мирному молчанию, что висело между ними теперь, родственники с обеих сторон желали поразмыслить над сегодняшний днем и пока не поднимать эту тему заново. Отец взял на себя ответственность связаться с Фолкорой и передать ей назревшую задачу, оставалось только ждать.