скачать книгу бесплатно
– Вот это разговор, – одобрительно сказал Юрий Федорович. – Хорошо. Тогда… – начальник училища сделал паузу, запустил руку в стол и вынул две книжечки, – получай удостоверение курсанта и зачетную книжку. И в отпуск, Николай. Двадцать пятого августа быть здесь, без опозданий.
– А Князь, извините, Князева тоже вернули?
– Князь, как ты говоришь, уже… в море, у них рейс был в Японию, в Майдзуру. Да, Коля, летнюю форму ты не получишь – вещевой склад закрыт, но это же не главное?..
– Так точно.
– Свободен.
– Есть!
– Счастливо, курсант Воронов.
Улыбающийся Воронов вышел в приемную.
– И как? – спросили Лена.
– Второй курс. Аж не верится…
– Это Моисей за тебя лысиной по паркету постучал, – сказала Лена. – Ему спасибо скажи.
– Скажу, – пообещал Коля.
А в это самое время Вася Рогов критически осмотрел то, что нагородили сельские умельцы. Сделано было, что называется, от фонаря.
– Кто старший? – раздраженно спросил Вася.
– Ну – я, – поднялся мужик. – Пантелеев, моя фамилия. А ты кто будешь, пацан? Поработать хочешь?..
– Хочу. Итак, Пантелеев, с этой минуты я руковожу работами по установке и запуску дизеля.
Мужики посмеялись.
– А бетон мешать, не желаете, товарищ начальник?
– Нет, – спокойно сказал Вася, – а желаю я видеть всю документацию и альбом с монтажными чертежами.
– Иди, хлопец, иди… Пока пинка не дали. Начальничек… Вот их развелось…
И кто его знает, как бы обернулось дело, но подъехал начальник лесоучастка.
– Пантелеев! – нервно сказал он, нервный, как все начальники. – Опять богодулите…
– Да я чо… Газ кончился. Поехали в Малую Кему за баллонами.
– Так. Старшим на стройке назначается курсант судомеханического факультета мореходного училища товарищ Рогов. Все его распоряжения выполнять беспрекословно. Вопросы есть?
– Баба с возу – кобыле легче, – мрачно сказал Пантелеев. – Только уж больно он молодой…
– Придет время – состарится, – отрезал начальник. – Какие замечания, товарищ Рогов?
– Звать – то как начальника, – спросил Пантелеев. – Мы знаем, что он – Василий, а как по батюшке, раз начальник, то положено авторитет блюсти…
– Обойдемся без отчества, – сказал Вася. – А сделано всё не так. Вы, Пантелеев, в чертежи заглядывали?
– Да вон они лежат. Попробуй, разберись…
– Зачем же тогда… Ладно.
– Что нужно, товарищ Рогов? – спросил начальник участка.
– Пятитонный кран… Трубы цельнотянутые… Я чертежи посмотрю, а завтра утром скажу метраж и диаметры… Так, газосварка – есть, инструмент – есть, а остальное по ходу дела.
– А кран зачем? – удивился Пантелеев.
– Двигатель нужно разобрать и уже по блокам устанавливать. Вы эту махину вчетвером поднимите? То – то… Установим картер на фундамент, закрепим и начнем сборку и обвязку. А что вы наворотили – убрать.
– Вот так вот, Пантелеев, учись. Кран будет после обеда, – сказал начальник участка. – Ну, работайте. Я на тебя, Вася, надеюсь. Ух, голова…
– А куда они денутся… – Усмехнулся, Вася. – Так, гвардия лесов. Хватит сидеть! Начали…
– Ты смотри… – озадачено сказал Пантелеев. – Тут в пору в ухо дать, чтобы не мешался, а нельзя – начальник. Пошли, мужики, работать. Говори, малец, что делать нужно, раз такой умный…
– Отсоединяйте трубы. Снимайте, головки цилиндров. Будет кран, начнем разбирать полностью. Завтра устанавливаем…
– Ну, ничего ты даешь, парень… Мы же не кони…
– Все претензии к начальнику участка. Можете доложить, что я с вас масло жму и требую работы, а не выпаривать сало из живота.
– Ух, ты какой… Смотри, не надорвись…
Вася круто взялся за дело. И двадцать второго августа дизель – генератор зарокотал, давая поселку дополнительную энергию. А двадцать четвертого Вася открывал парадную дверь училища.
Если бы не работа по монтажу дизель – генератора, то Вася, наверное, очумел бы от скуки. Поселок представлял одну улицу в сорок домов по двадцать с каждой стороны дороги. Школы – нет, клуба – нет, в больницу за сто верст… Баня у ручья, правда глубокого, заезжая лавка с водкой, песни женщин за околицей – вот и всё. Даже магазина постоянного не имелось. Всё в Малой Кеме, до которой тридцать километров по жуткой дороге. «Сто рублей не деньги, сто километров не расстояние», – говорили лесорубы. Впрочем, такая поговорка бытовала на всем Дальнем Востоке.
Вася не был привязан к поселку древними или дальними корнями. Вырос у бабки в Малой Кеме, учился в Тернее, а в поселок наезжал повидать мать, что рубила сучки на лесоповалах, и не столько от тяги к родному очагу – что ему было родным, в этом временном поселке? – сколько по житейской необходимости. Папа?.. Что – то смутное мелькало в памяти. Это смутное пахло крепким самосадом, лесом и дымом костров. На единственной фотографии, что сохранилась в доме, был снят молодой парень, прислонившись плечом к кедру. Снимали, видно, для газеты, а может для Доски почета… Кто его знает… Мать с годами все больше и больше отдалялась от сына и, кажется, он становился ей обузой. Вася это чувствовал и замыкался в себе.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ, в которой Воронов впадает в раздумье о правильности выбора, начинаются суровые будни, Рогова ранит стрела Амура, но Черт толкнул под руку и стрела пролетела мимо. Тяжелый разговор
В школе почти ничего не изменилось за время отсутствия. Так же стояли якоря у входа, чуть поодаль стояла на кильблоках высохшая шлюпка, а у входа скучал курсант с повязкой дежурного по училищу. Часто встречались парни с одним шевроном на рукаве – первокурсники, в новеньких, ещё необмятых форменках.
– Ну – ну… – хмыкнул Вася.
Он поднялся на третий этаж, с удовольствием читая таблички: «судоводительское отделение», «судомеханическое…». Он открыл дверь. У препарированного дизеля стояла знакомая фигура и, заглядывая в толстую книгу, что – то шептала.
– Коля! Воронов! – вскрикнул Вася. – Не отчислили?
– Привет, Вася, – сказал Николай так, словно вчера расстались. – Изучаю вот…
– Ещё изучишь, – сказал Вася. – Рассказывай.
– Да что рассказывать, – смутился Коля. – Уже настроился уголь в топки «Бухары» бросать… Думал год – два отхожу и прощай флот. А в кадрах пароходства приказали в училище вернуться. Вот вернулся. Говорят – Моисей подсуетился…
– Ну и правильно! – с жаром сказал Вася. – А наших много вернулось?
– Почти все. Городские завтра появятся. Вечером увидишь. Кто в город подался, кто в кино… Пока гуляй. Служба завтра начнется. На нас даже не готовят ничего. Камбуз закрыт.
– Пойдем, сходим куда – нибудь, я кучу денег получил. Мамане было оставил, а она мне половину тайком в чемодан сунула.
– Где же ты подзаработал?
– Помог деревенским коллегам дизель установить и запустить, вот начальство и отвалило… Пошли…
– Нет, Вася, спасибо, конечно, но я ещё позанимаюсь.
– Да брось ты этот дизель. Ещё каждую деталь во сне называть будешь.
– Я вот что думаю, – Воронов закрыл книгу, – а не свалял ли я большую глупость?..
– Не понял.
– Да что тут понимать… Я же как думал – год проучусь в ШМОньке, получу специальность и буду работать. А сейчас столько лет париться…
– Ты женат, Коля?
– Не сподобился. Бог миловал от такого счастья, – мрачно сказал Воронов.
– Нет, я понимаю. Жена, дети по лавкам скачут… Тог – да – да. А если ты свободен, то получи нормальную специальность, а потом уже думай о личной жизни. Да и образование… Тебе же не в мешке свои знания носить, не надорвешься. А там, кто знает, может за эти годы Моисей сделает из тебя великого музыканта, и тогда мы будем гордиться тем, что учились с тобой в одной роте.
– Скажешь тоже, – усмехнулся Коля. – Я, почему пошел на трубе дудеть в Дом культуры?..
– Наверное, музыка потянула.
Воронов усмехнулся.
– Все – таки, какой ты еще мальчик, Вася… Кто в оркестре играл, тому отпуск летом давали. Какая музыка, скажешь тоже… Это когда стало получаться, тогда да – стало интересно. Так опять же, мы с концертами всего несколько раз выступали, а все больше жмуриков провожали. Какая же это музыка… Ду… ду… ду – ду… Тарелками – бац! Тьфу! А Моисей, конечно, человек, слов нет – голова. Если бы не он, я бы завязал навсегда с этой трубой. Скажу по секрету – только не болтай – мы тихонько музыку из кинофильма «Серенада солнечной долины» разучивали. Классная музыка. Ты кино видел?
– Нет.
– Жаль. Ты не обижайся. Еще наговоримся… Я бы позанимался…
– Раз так, конечно, – сказал Вася огорченно. – Пока.
– Ага, – сказал Воронов.
– Здравствуйте, товарищи курсанты! – сказал Юрий Федорович.
– Здравия желаем, товарищ начальник училища! – громыхнуло на плацу.
Юрий Федорович с удовольствием оглядел училище, что выстроилось поротно четкими квадратами. И тут он разразился речью. Синонимы, метафоры, глаголы и деепричастия так и перли из начальника училища. Увлекшись, он вставил в свою речь пару слов без падежей, что вызвало в строю сдавленный смешок.
Смысл его выступления сводился к тому, что теперь он будет драть всех подряд (Моисей толкнул секретаря – Лену локтем и прошептал: «Приготовьтесь, родная». «Я всегда готова», – так же тихо ответила Лена и хихикнула) за нарушение дисциплины, что они попали в серьезное учебное заведение, и, что, если кто вздумал богодулить и получить диплом за красивые глаза, то – банан! Не поможет ни оркестр – взгляд в сторону Моисея, – ни спорт, ни какая другая херня. Единственным критерием, по которым будет оцениваться курсант, это, во – первых, учеба, а, во – вторых, дисциплина.
– Надеюсь, что всем понятно!
Строй озадачено промолчал.
– Вот и ладно, – мирно закончил речь начальник. – Вольно! Разойдись на занятия!
В Приморье осень приходит по – разному. Например, если в поселках и городах побережья ещё тепло, то в Чугуевке или какой?нибудь Самарке, хоть кожушок одевай. На земле заморозки, в воздухе не бодрящая прохлада, а прямо – таки морозец. Оно хотя и не шибко, но после тридцатиградусной жары нулевая температура всё равно, что из жаркой бани – в снег. Вроде бы и полезно, но лучше не надо.
Август – Сентябрь во Владивостоке – золотое время. Кажется, что до осени, как до Луны, но в октябре начинается листопад, деревья становятся прозрачнее и наползает плотный туман. В парках и скверах шуршит под ногами листва, а воздух напоен легкой грустью по ушедшему лету, может разбитой любви или безответной… И всё как бы замирает в ожидании зимы, пронизывающего колючего ветра, а то и снега по колено. Редко, но бывает.
И ожидание… Чего? А кто его знает… Перемен в жизни – хотя какие перемены у курсанта – выигрыша в лотерею… Словом, чего – то необычного, что ещё не произошло, но обязательно должно произойти, потому что, как же… Обязательно! И тогда… А что? А кто его знает?.. Но будет замечательно, неожиданно, хорошо. Нет, правда? А как же!..
К судовым механикам пришел новый замполит. Был он молод. Высокого роста и лицом похож на артиста Тимошенко, сейчас почти забытого, а в то время на пике популярности, выступавшего под именем Тарапунька. На форменной тужурке недавно полученный университетский значок. Видать, холостяк, потому что новенькая форма имела какой – то неряшливый вид. Казалось, что как получил её парень со склада, так и неудосужился пройти утюгом по брюкам и пиджаку.
– Взвод, встать! – сказал Петя Мартынов из бывших мотористов, и не успел он доложить по всей форме, как замполит смущенно махнул рукой.
– Садитесь, товарищи. Я, знаете ли… Словом, вы у меня первые… И, полагаю, наши симпатии будут обоюдными. Так, тема нашей беседы, товарищи курсанты, основы философии вообще и марксистко – ленинской в частности. Но сначала давайте познакомимся. Меня зовут Аркадий Ильич Иванов.
– А какой Иванов? – спросил Мартынов.
– Не понял… – брови замполита метнулись вверх.
– Последний Иванов, что служил на Тихом океане, имел номер тринадцатый. Вот я и спрашиваю: а вы, какой?
– Вы имеете в виду… Как ваша фамилия, курсант?
– Мартынов.
– А-а, это вы стреляли в поэта Лермонтова?
– Очень дальний родственник.
– Так вот, курсант Мартынов… Очень рекомендую не афишировать свои знания истории белого офицерства. Вредно для здоровья. А приписывать себе родство – пусть дальнее – с белогвардейским офицером, это даже не шик, не геройство, не исключительность личности, это глупость с непредсказуемыми последствиями. Вы поняли меня, курсант Мартынов?
Судя по лицу, Петя понял всё и мгновенно.
– Кто ваши родители, Мартынов?
– Мать – фельдшер в больнице, а отец на заводе работает, слесарь.
– Вот этой версии и держитесь, я понятно излагаю?
– Так точно.
– Садитесь. И прежде чем что – то сказать – подумайте. Ваше счастье, что я сам – недавний студент…