Счастье

–Поздравляю вас, товарищ!

–С чем, товарищ?

–А вы разве не слышали? Говорят сам Бог опустил для нас облака. Как вы могли такое не слышать? Весь день эта новость облетает город по радио и почте. Вам даже кирпич в окно не прилетал?

–Нет, товарищ. И ведь так и не скажешь с первого взгляда, ну черт с этим, товарищ, я поздравляю вас и вашу семью!-тут они начали обниматься.

–А вон, смотри! Опять этот дурак тут ходит.-после этих слов один из собеседников показал пальцем на Юру, показав ему свою презрительную улыбку.

В городе началась перестройка, грузчики тащили на себе маленькие, одноэтажные домики на носилках вместе с жильцами, перенося их на новые места дислокации, но из-за того, что эта процедура была организованна халатно, то многие домики оказались оставлены посреди дорог и центральных площадей. Хотя данный факт ни сколько не бил по самочувствию граждан, то они умудрялись выходить из дома прямо на ходу, попутно нацепив на себя пальто и шляпу. Каждый из них держал в левой руке портфель, а правой ощупывал пустой карман в поисках видна какой-то нужной, но постоянно теряющейся вещи, при этом они еще осмеивались курить, крепко накрепко сжав сигарету промеж губ. Вот пронесся дом Юры, он не знал куда его несут, от чего было вполне вероятно остаться без крыши над головой до следующего утра, ровно до тех пор пока полиция сама не приведет его туда, но из-за того, что он не хотел отвлекать грузчиков от их громоздкой и крайне нервной работы, ему пришлось лишь примерно догадываться где каморка будет ночевать сегодня вечером. Но отчаиваться его сердце не собиралось, ведь перед ним стояла задача разузнать содержимое письма, и чтобы вновь удостовериться в правильности отправленного текста он достал кирпич из брюк и нацелив на него взгляд, начал вновь искать строчку со своим именем. И не смотря на то, что в письме фигурировало всего-то три с половины строчки, он тщательно и скрупулезно рассматривал каждую буквы, двигая глазами слева направо в поисках собственного имени. И только спустя пять тунит, Юра смог удостовериться в правильности письма, радостно закладывая кирпич в карман и весело насвистывая под такт своих ног, он врезался в какого-то рослого мужичка. Мужичек оказался настолько коренастым и сильным, что Юра просто отлетел назад как после удара об стену, все же успев закинуть кирпич в карман, и закрыв лицо в преддверие скорых ударах, он начал ожидать своего избиения, но ничего не происходило, от чего глаза открылись и он увидел как крошится небо.

В следствие низкорослости небес, огромная по высоте труба завода уперлась в небесную твердь, от чего та зверски загудела и осыпалась. Собравшийся по округе народ пооткрывал рты и с вожделением наблюдал за происходящим процессом. Некоторые даже выхватили старые палароиты и нацелив их к небу, начали осуществлять запечатление истории на бумаге. Народ пытался по максимуму вкусить всю эпичность данного момента, все те кто мог вышли на улицу и лицезрели небо, делали то, что никогда не делали, по этому даже пришлось приостановить работу завода. Но на цену общего люда попалась и старая бабка, все время кричавшая о богохульности происходящего, правда ее сразу заставили замолчать, кинув в старческое лицо сверток новоиспеченной газеты, после чего ей уже больше ничего не оставалось как последовать общему примеру и с удивлением наблюдать за происходящим. Но общее приятное удивление длилось ровно до тех пор, пока кирпичи небесной тверди не попадали на головы ошарашенных граждан. После этого народ стал расходиться как по сигналу.

Воздушная полиция сразу же отцепило небо и возобновила работу заводу, тем самым инцидент был полностью исчерпан. Коренастый мужичек обернулся и со словами "А! Это ты!" толкнул Юрия от чего тот вновь повалился на асфальт. "Слава Богу не побил" подумал Юрий, после чего быстро оправился, встал на ноги и затопал к дому своей знакомой, внимая неодобрительный вой толпы направленный к нему. Абсолютно все жители города недолюбливали его, постоянно издеваясь и подтрунивая над ним, они сами создали ему образ дурачка, но он не горевал из-за этого, аккуратно поправив маленькое сердечко, его ноги направились к подруге.

День

Старое зданице, пережившее не одну эпоху перестройки и инноваций города, тем самым пропустившее сквозь себя даже те одноэтажные коммуналки, все так же невозмутимо стояло в окружение малого лиственного сада, высотой ровно на пятнадцать сантиметров выше голенища, оно придавало отголоску старины, до крайности монументальный и могучий вид рыцарского замка, хотя это и было лишь ветхое жилье ели доживавшее свой век в ожидание неминуемой кончины своей от пакостей времени. На лицевой стороне уже почти полностью, а где-то и одним сплошным мазком кисти, осыпалась штукатурка, пряча за своей серостью и затхлостью уютные скамеечки при подъезде, в то время как за ними скромно расположились когда-то красочные двери парадных, что в свои годы приносили сея зданию крайне статный и благородный вид, но теперь лишь прятались за тонкой пеленой стройматериала и осыпавшегося шифера. Но, не смотря, на всю отпугивающую своей мрачностью картины, не стоит воспринимать ее исключительно как старый ни кому не нужный барак спокойно ожидающий свою кончину. Ведь в этом, на первый взгляд, затхлом и непристойном месте все еще сохранилась жизнь: за садом ухаживал старенький вдовец, двери парадных все время бились своим деревянным контуром об стальной косяк, всяк раз аккуратно и почтительно провожая молодых мам и пап на улицу, издавая бесноватым скрежет петель им вдогонку. И хоть это и выглядит для многих мрачно, но тут все еще тщательно выживает и дерется за всякую возможность существования жизнь. Даже из этих старых и развалившихся дверных проемов она не желает выпячиваться на улицу и ожидать там подачек, обе, хоть и хлипкие, но живые, руки жизни схватились за эти самые дверные проемы и не хотят отпускать их из рук, все еще на что-то надеясь. И похоже надеясь не зря, ведь время от времени ей приходится расслаблять иссохшие ладоши, чтобы впустить в дом нового жильца. На этом самом моменте мы закончим с описанием и перейдем к самим событиям.

Как и всегда подле дома в гуще сада возился старичок-вдовец. Жену он потерял где-то на улице лет этак с двадцать назад и с тех самых пор о ней и не вспоминает, хотя пару раз ему все же бывало пытались задать провокационные вопросы насчет супруги, но он их простодушно и очень мягко отвергал, возвещая на своем лице радужную улыбку. Наружности этот пятидесятилетний старичок был крайне приятной, даже не взирая на появившиеся морщины и складки лица, он оставался на лицо крайне молодым и энергичном, чему мог позавидовать любой его сверстник, и что было очень странно если учитывать еще иссохшую из-за порывов времени кожу. Его руки бегло и крайне весело копошились в свежей от дождя земле, время от времени доставая из нее созревший в срок хрен, чему старик, к слову, был не особо рад. Позади него послышались шаги.

–Вот что не посажу все время хрен растет, даже не знаю как мне быть. Коль чего-нибудь подскажешь мил человек?– задорно произнес старичок, даже не оборачиваясь к гостю, но все так же как всегда, натянув радужную улыбку.

–Ну, тут дело не хитрою только надо…– только было начал говорить Юра, как его сразу прервал старик. Причем теперь он уже обернулся и приобрел злой, по-настоящему звериный оскал.

–Вали от сюда к черту! Советчик понимаешь ли нашелся, видали мы таких советчиков. От таких как ты по всей стране один хрен и растет. Да проваливай быстрей пока я тебе морду не набил.

Совсем легкий и от части ветреный силуэт проскочил в подъезд, из которого сразу же вытеснилась молодая пара с детской коляской и до крайности перекошенными лицами. Звонок в дверь, потом еще один звонок и еще, но ни кто не открывает. И только он было решился постучать напоследок, как дверь открылась и его рука застыла прямо перед головой Лизы. Это была девушка лет двадцати четырех, милой и приятной наружности, хотя и не вполне красивой, она была чуть ли не единственным жильцом дома без перекошенного лица. Познакомились они давно и при непонятных обстоятельствах, при чем настолько давно и настолько непонятно, что даже сами не помнили когда и как. Вот такие вот чудеса, но помимо всего этого она являлась еще единственной знакомой Юры кто умел бы читать и писать, от чего он достаточно часто наведывался к ней за помощью, а бывало и оставался гостить, если тому позволяла ситуация.

–Привет.– добродушно слетело с уст девушки.

–Привет.– сразу же ответил Юра, пожав руку товарища.

Она впустила его в квартиру и ласковым движением кисти по пиджаку пригласила на кухню, куда сама сразу же прошмыгнула, и от куда пронеслись двое ранее знакомых ему людей: Федор Павлочич и Игна Мариевна. В руках у первого болтался маленький ребенок с золотистыми волоса, а у второй застыла на лице истерическая насмешка, как ни странно в своем старом платье она была похожа на кликушу. Так и пронеслась это несчастная пара в зал, где, к слову, располагался балкон. Юрий не стал заострять на этой повседневной картине внимание и сам уже, попутно сняв обувку, прошмыгнул на кухню.

Над столом висел до ужаса точный портрет какого-то старичка лет семидесяти, с самым наиточнейшим и четким изображением каждой выемки и складины лица, с морщинами и шрамами. И вроде все хорошо и стоит отдать дань должного художнику, но эта картина выглядела на столько страшно из-за своего напыщенного реализма, что в голове у главного героя ненароком пронеслась фраза "Ничего в мире нету страшней чем человеческое лицо". Но встретив после этого нежную улыбку Лиза, прошлая мысль как-то затерялась в искренности и доброте ее. Она пригласила его за стол.

На слегка потрепанной скатерти величественно разместилась большая тарелка с борщем и совсем маленькое блюдо с черным и уже изрядно иссохшим хлебом. Первым делом он принялся жадно поедать предложенное ему первое, но, к сожалению, оно оказалось без мяса, хотя не евший ничего как уже один день Юрий этого даже не заметил. Хозяйка видно была рада такому аппетиту гостя, и позволив себе спросить на сколько вкусно, получила ответ, что со вчерашнего утра в их доме перестали раздавать талоны на еду. Но ответ выглядел не язвительно, а даже крайне добродушно и просто, от чего в оном нельзя было усмотреть злобную черту, а тем более нахальство. Юра на столько сильно был занят едой, что даже забыл о кирпиче с письмом. А в это время через две стены одной и той же квартиры доносились дикие фырканья и крики, далеко ушедшие от человеческого языка и возвратившиеся к животному жаргону.

–А кто это на картине?– спросил Юра, вновь ощутив что-то не под его силу страшное и ужасное в висящем над ним портрете.

–Это мой дед.– было видно что она хотела сказать дедушка, но от чего-то сконфузилась. Я крайне редко вижу его, вот он и решил подарить нам свой портрет, чтобы мы его не забывали. Он… он живет в другой части города.

–Видно твой дедушка очень хочет, чтобы ты его не забывала, если он подарил тебе такой точный портрет, можно сказать даже фоторобот.

–А это– как взволнованно и нерешительно произнесла девушка. Просто он большой любитель реализма.

–Я не знаю как ему, но мне, правду говоря, немного жутковато смотреть на эту картину карандашом.

–Я в этом тоже нахожу что-то устрашающее, если можно так сказать. Где бы ты не была он все время смотрит на тебя и не спускает глазу– и вправду портрет был выполнен такой, что постоянно наблюдал за тобой где бы ты не находился, и даже Юрий сидящий совсем под ним чувствовал на себе пристальный взгляд со стены. Но с этим можно смирить, сложно, но все же можно. Вот если бы ты это сейчас не заметил, так я быть может вообще и не вспомнила о нем.– приятно улыбнулась Лиза.

После того как она закончила их разговор, а если быть точней, после того как он решил его не продолжать, из балкона выскочила огромна, мужицкая рука, держащая в своей твердой хватке того самого ребенка, которого только что видел Юра. Ребенок плакал и кричал так, как это умеют делать малые дети запуганные и загнанные в угол. Он кричал так громко и так душетрепательно, что никому не было его жалко. Но еще более неистово и громко кричал отец семейства из него просто-напросто вырывались фырканья и гавканья, в нем перестала существовать человеческая речь. Мать предалась тем же утехам.

–Опять?

–Опять.

–И так каждый раз… Интересно, они могут прожить хоть день без этого?

–Не знаю. Порою мне кажется что они только ради этого и рожают детей. Хотя оно так и есть. У тебя наверное какое-то дело ко мне?– еще с того момента как она застала его на пороге, ей бросился выступающий из кармана кусок кирпича, и похоже от вежливости решила подождать от гостя первого шага, но не выдержав ноту разговора, она проявила фамильярность и начала первая. Гость был не против.

–Вот– протянул он ей кирпич. Сама знаешь проблема у меня с этими письмами, хорошо хоть ты есть, а то и не знал что делать.

–Я тоже не знаю чтобы ты делал– доброжелательно улыбнулась ему, после чего прильнула к письму. И хотя в нем было всего-то пару строчек, но она разглядывала их в течение минут пяти то ли не понимая что написано, то ли негодуя и не веря написанному.

Минуты тишины прервал еще более пронзительный крик мальчика теперь уже слетевшего вниз, в следствие броска отца. Ребенок полетел вниз головой и ею же вонзился в огород, издав на последок тихий хлипок, а после молчание.

–Вау! Ты смотри, он его отпустил!

–Правда? Да, вижу что правда. Это у них первый раз, раньше такого не было.

–Наверное стоило ожидать такого исхода, но все равно как-то неожиданно.

–И не говори. Ладно хватит с этим– быстро отрезала Лиза. тут в письме говорится… Ты только не нервничай, но тут сказано что у тебя Гепатит С.

–Знаешь что это такое?– спокойно пролепетал Юра.

–Нет, не знаю.– взволнованно и почти плача произнесла Лиза.

–Наверное к врачу надо сходить, пусть он мне и расскажет что это. Ты как думаешь?

–Да, да, непременно иди к нему. Только подожди немного. Сейчас, сейчас я приду– после этих слов хрупкий, женский силуэт растерянно выскочил из кухни и исчез в коридоре.

Во времена мимолетного одиночества Юра прильнул к окну и начал разглядывать падшего мальчика, как-то еще недоумевая над происходящим. Он конечно догадывался что так рано или поздно произойдет, но при этом никак не мог поверить в содеянное. Все произошло слишком быстро и стремительно, от чего мальчик торчащий в земле выглядел чудно и даже был похож на чудо. Но в этом не было ничего ужасного, многие жители города уже сталкивались с этаким феноменом и он им приелся. Тут была точно такая же ситуация, не смотря на свое доброе сердце, Юрий не почувствовал в себе ничего из того что называется состраданием, ибо здесь оно не могло иметь место даже у самого доброго человека. Данный момент всем приелся на столько, что это стало нормой, о которой не задумываешься, точно так же как отрезая от котлеты совсем малую часть ножом, мы не задумываемся что это чья-то нога или голова, что это чей-то сын или чья-то мать. Ведь это норма, а значит и не зло.

Старик заметил торчащие из земли ноги и решил подойди по ближе, чтобы удостовериться в этом. И как только он понял, что это и вправду мальчик, то сразу же залился благодетельным смехом и совсем по доброму закричал.

–Мальчик вырос! Вы только посмотрите Мальчик! Как же я рад, теперь у меня есть свой мальчик. Да и плевать что мальчик, ведь самое главное не хрен. Не хрен! Слышите!?– старик и вправду был крайне глуп от юности и до самой старости, от чего не смог понять суть данного феномена. Но не будем вникать в старческую радость и огорчать ее, ведь в комнату вбежала Лиза.

В руках у нее раскрывался на бегу приличный темно-синий шарфик. Она сразу же вручила свой подарок Юре, аккуратно завязав его у него шея, и столь же аккуратно поцеловав его в щечку, начала провожать гостя из дому, делая и это достаточно деликатно, что ни кто бы не смог рассмотреть ее действия как нахальные, а напротив благородными и доброжелательными. На последок она попросила его быть аккуратным и позаботиться о себе, в словах ее проскальзывала крайне взволнованная интонация, было видно что она переживает внутренние негодование. И вот уже после того как Юра распрощался с подругой, из зала вышел Федор Павлович с крайне благоприятной миной на лице, от чего наш герой решил кинуть ему язвительную штуку, сказав не замысловатую фразу "Гуляй мужик". После этого оный не на шутку взбесился и покраснел, возможно он даже хотел убить Юру, но наш герой уже выскочил из подъезда, а тем более из квартиры.

Старик на улице выкорчевал из земли мальчишку, и поняв что он мертвый, резко вскричал почти навзрыд, но при этом сдерживая себя в благом гневе, все же опрокинулся парочкой слов с самим собой.

–Лучше уж хрен бы вырос, нежели этот негодяй. Ей Богу лучше хрен. Но ты не серчай на меня, я тебя на рыбалку возьму, а пока домой пошли.

Сразу после этих слов старик затащил парнишку в подъезд, волочя его труп по каменным ступенькам лестничных проемов. Всю эту странную, но не слишком по меркам города картину, Юра наблюдал слегка недоумевающи, но досмотрев ее до конца, скрылся за одним из дворов, уже позабыв и мальчугана и старика.

Вечер

Третьего дня больницу выселили из дома напротив, в котором она базировалась, и теперь мед персоналу из двух человек приходится ютится подле прошлого места обитания в переулке. Регистратура была сооружена из коробок картона и древних уже изъеденных коррозией металла стальных бочек из под мусора, но справедливости ради ради стоит отметить, что местные власти в лице самоуправление вынесли от сюда два пуда мусора и тем самым освободили место для палаты с больными. Наверное вам до ужаса интересно почему так произошло. Все до глупости просто, кстати, насчет глупости "Болеют только дураки"– это предвыборный лозунг одного из депутатов, который и одержал победу в предвыборной гонке и уже начал осуществлять свой план по искоренению болезней, по принципу запрета оных. Как ни странно народ принял это заявление добродушно и радостно, ведь болеть теперь не нужно, болеют только дураки, ну, а если и тебя настигла кара, то ты дурак и с тобой уже ничего не сделать. Да и тем более ни кто не хочет быть дураком.

Перейдем к самому явлению. Юра занял очередь в регистратуре, где до него уже успели выстроиться два молодых человека и одна старуха. По ним было не возможно определить цель визита в больницу, но старшая медсестра сразу отгадывала цель визита и выдавала нужную им справку. В принципе, в очереди не было ничего странного кроме мужичка с ведром на голове. Юра стоял сразу за ним, и вот уже очередь серьезно продвинулась вперед и Ведро уже начал получать необходимую помощь.

–Здра-авствуйте!

–Как полагаю у вас головные боли?

–Да, да, да. Совершенно верно.– разрывисто произнес мужичек. А еще у меня темно…

–Проблемы со зрением?

–Со-овершенно верно.

Медсестра аккуратно сняла жестянку с головы юноши, закинув ее под стол.

–Помогло? Следующий!– рявкнула сестра, наблюдая за тем как мужичек уходит в даль, попутно щупая свою голову.

–У вас грипп?

–Нет, у меня тут вот что…– Юра протянул ей кирпич с письмом.

–Игнат, твое или нет?– резко выкрикнула сестра.

За ее спиной какой-то доходяга лет тридцати пяти разбирал стену красного кирпича, из которой только что кричала какая-то суетливая домохозяйка, только что заметившая как у нее пропадает часть дома и открывается семейный быт наружу. Ей это конечно не слишком понравилась, от чего всю округу заполнил крик "Что это вы тут делаете?". Но Игнат не растерялся и спокойно, крайне размеренно и серьезно отрезал "Во благо Родины мы это делаем, тетенька". Она сразу и замолчала, наполнившись чувством патриотизма и отваги. А на заданный вопрос Игнат убедительно кивнул "Да".

–Так, значит ждите доктора, можете присесть на стул.

Юрий великодушно принял предложение медсестры и расположился на маленьком стульчике из пластмассы. Но это его никак не смущало и всего лишь через пять минут, он смог найти нужную позу, чтобы чувствовать себя вальяжно и одним словом хорошо. К счастье, ожидание длилось не долго и уже через каких-то пятнадцать тунит ему на плечо сел доктор, зачем-то понюхал его щеку, побил челюстью, засунул в ухо орех и убежал. Конечно Юра очень сильно удивился и так же сильно испугался, но сделать с этим ничего не мог, ибо все произошло так быстро, что даже не успел толком понять, а тем более сделать. И лишь спустя какое-то время с его ухода он оглянулся и понял, что доктор как оказывается был белкой в маленьком, опрятном халатике из белой ткани и с какой-то железякой на голове. Юра предался шоку еще более чем ныне и лишь после того как собрался с силами, решился задать вопрос в регистратуре.

–Что он сказал?– дрожащим голосом произнес Юра.

–Все нормально, вы здоровы.

–А что мне с этим делать?– он показал на торчащий из уха орех, о котором он, к слову, совсем уж позабыл пока был в шоке и вспомнил лишь сейчас.

–Что хотите, можете вынуть например– надменно произнесла женщина. Не мешайте работе регистратуры. Проваливайте от сюда.

Солнце зашло за крыши домов и уже понемногу начало заходить за горизонт. Город постепенно переходил во власть темноты и это усугублялось отсутствием света от фонарных столбов, которые решили не включать "в экономических интересах города". Главный герой шел домой почти на ощупь, расспрашивая каждого встречного о переносе утренних домов, но почти ни кто не мог дать внятную информацию, а некоторые так и вообще отказывались что-либо говорить и прогоняли его с глаз долой. И вот такими гонениями из одной стороны в другую он все же смог найти, а точней увидеть свой дом почти на окраине города, за которым сразу же начиналась самые что ни на есть бескрайние поля с зерном .В окнах света тоже не было, как никак комендантский час. "Уже давно за девять" подумал Юрий, как вдруг его кто-то схватил за руку подле парадной.

–Ты знаешь что сейчас комендантский час?– отчеканил парен с красной повязкой на руке.

–Да, я как раз таки спешил домой, его сегодня утром…– нервно заговорил Юра.

–Нам без разницы что было сегодня утром! Ты уже час просрочил.– ввязался другой дружинник. Всего их было трое.

–Простите, я и вправду очень…

Ему вновь не дали договорить, но теперь уже из-за удара в зубы. Юра повалился на земли, а они принялись его пинать и бить дубинка. Ему ничего не оставалось кроме того как схватить голову руками и кататься по жесткому асфальту. Но все это продолжалось не долгу, насытив свою агрессию парни утомили свой же пыл, и как ни в чем не бывало скрылись в соседнем переулке. А Юра все так же продолжал лежать на земли и стонать. Кстати, стонал он в основном для того, чтобы показать свою поверженность, а не от боли, но даже после того как они ушли, он не унимался. И только после того как кто-то из соседей не прокричал "Заткнись, спать мешаешь!" в нем нашлись силы чтобы встать и зайди в подъезд. Как ни странно в нем тоже было крайне темно, чуть светлее чем на улице, и Юре вновь пришлось пробираться к своей комнате в бесноватой темноте, от чего он даже чуть не проник в квартиру соседа. Конечно без умысла, а по великой случайности.

Тело бездушно повалилось на кровать. Из носа и слегка открытого рта шла кровь, но он этого не замечал, а лишь изредка трогал лоб на котором образовалась шишка и только маленькое сердечко на груди и истрепанный дракой шарф заставлял все время проверять их целостность. Лежал он и по правде бездушно совсем как труп, и если бы кто-нибудь сейчас ворвался в квартиру, то сразу же удивился трупу и быстренько захлопнул дверь перед выходом, тем самым незаметно испарившись с места преступление. Ведь оное было на него похоже, матрас и простыня уже окрасилась в багровые оттенки закаты, которые в темноте отдавали непривычным синим цветом, от которого почему-то сразу же хотелось пощупать свой нос. И единственно о чем думал Юра так это о том, что его слава богу не убили и он сейчас живой. Достаточно справедливая мысль, но не очень, ведь дружинники не убивают, а только калечат. Это было известно всему городу и даже Юре, но если бы он их повстречал еще раз то обязательно сказал им в лицо "Спасибо". Эти отряды из юношей от шестнадцати до восемнадцати лет одно из самых опасных происшествий, которое только может случиться с гражданами в нашем городке. Но было у нас кое-что по страшней, а об этом потом…

–Ну что, здравствуй– серьезно произнесла ворона. Вижу приехали тебе дружинники под окном. Не удивляйся, я все видел из этого же окна. И не дивись тому, что я говорю, ведь это на самом деле не так странно как орех в твоем ухе. Сам подумай.

Толи от страха начавшейся белой горячки, то ли от страха подумать что это происходит в реальности Юра молчал как рыба, имея прекрасную возможность разглядывать пред собой белую ворону с чудной возможностью говора.

–Что молчишь? Думаешь я тебя лелеять буду? Нахрен ты мне сдался, я гордая птица. Тут либо ты входишь со мной в конфронтацию, либо все продолжаешь утренние ловли до самой смерти. Как видишь выбор у тебя не большой.