Второй дом от угла… Страницы жизни семьи, республики, страны

Чайхана – излюбленное место отдыха старших по возрасту жителей, она готова принять их в любое время суток, здесь отсутствует понятие меню, так же как и временного распорядка работы. Нетронутыми остались те традиции, которые были не в тягость свободе общения, окружающая обстановка больше напоминала семейную атмосферу. По обеим сторонам улицы высятся глинобитные дувалы (ограждения из глины), виноградная лоза и плодовые деревья, из глубины дворов раздаются крики детей, блеяние овец…

Место и время нашей встречи с Бобом и Карлухой определено у подножия горы Аюб-Тоо. С Бобом мы ровесники, но он старше классом, одеты мы налегке, по погоде, рюкзак один на троих, в нем бутерброды и вода. Тропа петляет вблизи от скудных жилых домов, сараев, примостившихся на склоне возвышенности.

Мы играем в одной футбольной команде и обсуждаем досадное поражение в финале областной спартакиады школьников из команды шахтерского города Сулюкты.

– Как же так произошло, Карлуха, – с досадой говорю я, – ведь вели в первом тайме 3:0, считай, победа в кармане и желанная поездка во Фрунзе на республиканское первенство.

– В том-то и дело, в кармане, – сердито отвечает мой спутник. – Успокоились, потеряли цепкость, перестали бороться за каждый мяч.

– Нас как будто подменили, – ускоряя шаг в гору, продолжаю я.

– Наше с тобой обращение к команде на поле оставалось безответным, ушли в глухую оборону, – откликается Карлуха.

– Если бьют прицельно по воротам с близкого расстояния, – подает голос Боб, – то и Хомич пропустит мяч.

– Мы тебе в вину не ставим пропущенные мячи, – успокаиваю я вратаря, – здесь больше вина защитной линии.

– Потеряли спортивную агрессивность или выдохлись, заметно снизили остроту атак, – горячится вратарь. – Они противопоставили нам атакующий футбол, и защита у них была плотная, а Шамиль-вратарь, в отличие от первого тайма, преобразился – видимо, вломили ему как следует.

– Вот и нам не мешало бы поддать, Михаил Алексеевич очень расстроился, каждому тренеру хочется видеть плоды своего труда.

– Винить защиту, нападение или вратаря – бесперспективное дело, – говорю я. – Был же разбор полетов, наш наставник прав, трудно выделить игроков, которые бились по-настоящему за победу.

– Одним словом, шахтеры, вы знаете какого мнения они о своем городе? – спрашивает Боб своих товарищей и, не дождавшись ответа, продолжает: – У нас, они говорят, мостов как в Ленинграде, а татар как в Казани, вот какие ориентиры они ставят себе.

– Хотя город можно за пару часов пройти вдоль и поперек, предприятий и того меньше: две шахты, швейная фабрика, автобаза, молочный завод, а на футбольном поле гаревое покрытие.

– Это надо ставить им в заслугу, – дает свою оценку Карлуха. – При таких скромных возможностях, самый отдаленный город от центра области, а первенство выиграли.

– Им было предоставлено право формировать сборную области, – с обидой продолжает Карлуха, – и они воспользовались им, взяли в команду только одного, хотя могли двух-трех игроков дополнительно взять из нашей команды.

– Я видел все их игры и могу об этом говорить с учетом мнения наших друзей по команде. Ну что теперь махать кулаками после драки.

– Вероятно, их можно понять, – размышляю я. – Будет ли еще предоставлена такая возможность съездить в столицу? Вряд ли.

(Через четверть века Валентин Карев [Карлуха] привез команду юных футболистов области на первенство республики. Он позвонил мне, мы встретились, но те общие интересы были утрачены, дороги наши не пересекались в дальнейшем.)

Вот так, за разговором, незаметно мы добрались до Всесоюзной здравницы, к рощице вечнозеленой арчи. Я глубоко вдыхаю насыщенный смолистый запах…

Рощица располагает к привалу и перекусу.

Карлуха в одной руке держит хлеб с колбасой, другой подносит ветку разлапистой кроны к лицу, осматривает ее из этой арчовой дубравы.

Вступает в разговор Боб:

– Эффективность лечебной воды и лечебных грязей, вероятно, была бы не столь высока? – Он у нас философ, много читает о Робинзоне Крузо, Дон Кихоте, о Диккенсе и его светлом юморе, но бытовые английские черты нам были чужды и непонятны.

Размером лесок невелик, ствол деревьев лишен коры, структура его больше напоминает саксаул, крона обширная, пересекается с соседними деревьями. Она хорошо гармонирует с зеленой массой санатория, но отличается от арчи, растущей на склонах горных ущелий Тянь-Шаня, своими параметрами.

– Я знаю, здесь где-то рядом есть горячие источники и место, называемое Камнем любви. Жаль, что в наши планы не входит их посещение. Пусть вас это не огорчает, – взбадриваю я своих товарищей, – даже светового дня недостаточно, чтобы осмотреть здравницу и ее окрестности. Года два-три назад мы с одноклассниками посещали участников Кубинской революции, они находились здесь на лечении. Их больше всего впечатлили лечебные источники и розарии. И мы сейчас цветники увидим.

Медленно прохаживаясь, мы рассматриваем цветочную композицию, размещенную на нескольких участках земли. Розы отличались друг от друга яркими красками и букетом запахов, ими можно было любоваться и находить все новые и новые особенности. На первый взгляд казалось, кусты растений посажены хаотично, с налетом небрежности и произвольности, но ухоженность пейзажей говорила об обратном, хорошо продуманном и взвешенном вкусе садовника. Мне неизвестно имя того садовника, создателя совершенного красочного полотна, но ясно было одно, что он настоящий художник, ценитель, достигший мастерства в своем творчестве и рассматривающий свой труд без претензий на значимую оценку.

Тротуарные дорожки пересекали неровности, покрытые зеленым ковром, глотнули живой воды из источника № 27, пахнет сероводородом. Покидая здравницу, мы взобрались на крутой косогор (ныне на этом месте кафе), перед нами раскинулась розовая пелена кустарников миндаля, зеленая трава усеяна полевыми цветами, голубыми колокольчиками и незабудками, одуванчиками, красным маком, оранжевыми тюльпанами. Город как на ладони, парки, улицы, с ползущими по ним машинами, мы отыскали места нашего проживания, легко узнали ленту реки Кугарт. Она огибает северную часть селения, с ней у нас связано немало интересных историй.

– Боб, ты помнишь тот день большой воды, чуть не стоивший тебе жизни?

– Как-то незаметно все произошло, – делится воспоминаниями Боб. – Главное русло проходило стороной, я сидел на косе и копался в песке, а ее постепенно подмывало, потом меня понесло течением. Если бы не твой старший брат, все могло печально кончиться. Он схватил меня за трусы и вытащил на берег.

К концу лета таяние льдов уменьшалось, течение реки едва теплилось, и мы искали и находили места новых приключений.

За рекой Кугарт начинаются поля колхоза «Коммунизм».

Я всматриваюсь и с легкой иронией произношу:

– Помнишь, Боб, как вы с Ибрагимом и компанией на границе кукурузного и хлопкового поля играли в карты?

– Как мне забыть, – без тени обиды обращается к нам Боб. – У меня карта пошла, в банке рублей пять, все идет к тому, что я сорву банк, и вдруг голосом нашей математички, ох и строгая была, этот хохмач Бечик кричит: «Ах, вот чем вы заняты!», нас как ветром сдуло, побросали карты, деньги, боимся оглянуться, чтобы лица не раскрыть.

– Ну что ты, Бечик, все обо мне да обо мне, расскажи про Карлуху.

– Ты не хуже меня знаешь, Боб, что наш младший товарищ – ведущий игрок нашей команды, но однажды его незаслуженно обидели, довелось мне вступиться за него, обидчик просил извинения. Он у нас хранитель кожаного мяча, живет ближе всех к молодежному парку, окраина которого служила нам спортивной площадкой. К тому же ему рановато проходить испытания, которые выпали на нашу долю. – Рукой я показываю на Базар-Курганские горы, которые берут начало за хлопковыми полями. – В этих горах мы с тобой собирали фисташки.

– О! Жара была невиданная, у меня даже кровь носом пошла! Листочки фисташковых кустов с ноготок, плоды растут гроздьями, нам платили двадцать копеек за килограмм, корни этого растения достигают тридцати метров вглубь.

– Мы так далеко удалились в горы, что их отсюда не видно, жажда уже много часов изнуряла нас, вокруг никакого намека на родники, нам стало не до фисташек, к концу дня случайно набрели на речушку, переночевали на берегу. Утром запаслись водой и отправились на запад, вышли мы близ села Сакалды и рейсовым автобусом отправились домой. Взоры наши устремились на стадион, гора на крутом повороте шоссе во время футбольных турниров служила ВИП-трибуной, нередко рев с ее склона заглушал гул болельщиков на стадионе.

Нам поневоле пришло на память сравнение спортивных арен других городов Ошской области.

Первым не выдержал Карлуха:

– Не думаю, что вы будете со мной спорить, но лучшее впечатление у меня осталось от пребывания в городе Майлуу-Суу. Зеленое ухоженное поле, играть на нем одно удовольствие, трибуны, удобные для зрителей, а деревянная баскетбольная площадка выше всяких похвал. Улицы и тротуары чистые, на многих зданиях таблички: «Дом образцового быта». Вскоре и город, вероятно, заслужит звание образцового.

– Да уж, Карлуха, ты расхвалил, – вступил в разговор Боб. – Надо отметить, что обеспечение промышленными и продовольственными товарами там московское, ты заметил, что все талоны, выданные нам на питание, мы использовали на покупку конфет – нас выручило то, что хлеб в столовых был бесплатный.

– Пожалуй, и заработная плата родителей наших сверстников соответствует тому, что они работают на вредных производствах – на рудниках по добыче урана. У них хватает средств на все – заасфальтировать улицы, водопровод, школы построить, стадион, который кратно превосходит наш.

– Нам, конечно, не дано знать, – предположил я, – каким трудом достигается внешний лоск, думаю, что нелегким, и сколько усилий потребовалось для того, чтобы даже мы, пацаны, увидели особенные отличия не только от нашего города, но и от Оша. Областной центр, конечно, превзошел нас, особенно после того как Джалал-Абад утратил статус центра области.

И здесь не удержался Карлуха:

– Зато мы их наказали на первенстве области.

Именно в эти годы футбольная команда «Алай» играла в классе Б и стремилась завоевать путевку в класс А. Увлечение футболом было массовым. Это был способ самоутвердиться, он спасал от многих бед: от беспризорности, недостатка образования и общения – это был способ противостоять детской преступности.

– Боб, ты у нас значишься философом, много читаешь, рассказываешь занимательные истории, в твоем доме даже телефон установлен. – Я перечисляю положительные качества своего друга без иронии и тени насмешки. – Через год завершается твое обучение в школе. Поделись своими планами на будущее, если это не секрет…

– Никакого секрета нет, если ты намерен серьезно обсудить затронутую тему. Мы могли бы завершить сегодняшнее путешествие, кстати оно мне понравилось свободным обсуждением вопросов, волнующих нас. Пейзажи, которые мы созерцали, напомнили мне полотна Ван Гога, например его «Цветущий миндаль». У меня есть предложение, – продолжает Боб, – вернуться к нашему разговору через два-три дня, пригласить еще пару толковых ребят и в неформальной обстановке, подобной той, в которую мы сегодня окунулись, обсудить предложенную тему.

– На предстоящие дни у меня предусмотрена поездка, – вступает в беседу Карлуха. – Так что желаю удачи, кстати, по поводу сегодняшнего времяпровождения, я присоединяюсь к оценке Боба.

Спустя несколько дней решили встретиться у Ибрагима и его сестры Фатимы в садовой беседке, дом его был расположен вблизи от железной дороги, по соседству с Бобом и чуть подальше от усадьбы моих родителей. Место для беседы было выбрано удачное, окружающая обстановка гармонировала с доброжелательностью хозяев. Живая изгородь с плотной кроной, вдоль мощеных тротуаров – привычные фруктовые деревья, спеющие гроздья винограда, фасад дома обсажен елью и соснами, образующими тень и поглощающими шум проходящих поездов.

Ибрагим всегда производил приятное впечатление на окружающих своим покладистым характером, обходительными манерами, внешним видом. Его смоленые вьющиеся волосы прикрывала кепка, стильные брюки и мокасины завершали образ. Через три десятка лет я встречу Ибрагима в Бишкеке, в разгар челночного бизнеса, волей судьбы он со своим напарником оказался в Казани. Отстаивая свои коммерческие интересы, они вступили в жесткое противоборство с местными рейдерами, как это было не похоже на него.

Фатима под стать брату, черноокая красавица, умелица, она с мамой испекла сладкие пироги, в которых малиновое варенье скромно выглядывает из-за решетки сдобного теста, как и подобает такому соблазнительному лакомству к чаю.

В нашем общении всегда присутствовали доброжелательность и искренность, если и возникало недопонимание, то оно было непреднамеренным. Мои товарищи знали о том, что мой старший брат поступал в один из московских институтов, но не преодолел конкурсных испытаний и в настоящее время служит в армии. Письма он писал часто и обстоятельно делился своими размышлениями о том, что свободное от службы время посвящает восполнению пробелов знаний в естественных науках и изучению английского языка. Мое предложение озвучить одно из писем не вызвало возражений.

– С вашего согласия я не буду цитировать первые строки персонального обращения, а перехожу к той части письма, которая, на мой взгляд, будет интересна всем нам:

«…времени у меня достаточно, чтобы осмыслить, взвесить и выявить свои заблуждения не только в познаниях, но и других жизненных коллизиях… Касательно восполнения пробелов в знаниях тех предметов, которые подвергаются анализу при вступительных экзаменах технических вузов, с учетом моего опыта. Школьная учебная программа рассчитана на средний уровень знаний, их недостаточно, чтобы стать студентом вуза. Поэтому есть настоятельная потребность отдельные ее части углублять и расширять. Иными словами, следует запастись учебными пособиями, которые рассматривают тему урока гораздо глубже и шире. К примеру, сборник задач по элементарной математике под редакцией Н. П. Антонова и других или краткое пособие по физике Л. В. Соболева, наставления по изучению английского и русского языков – вспомогательные материалы по разным предметам в нашей домашней библиотеке имеются, так что желаю тебе успехов».

Боб слегка повел левой ресницей, у него иногда одна липла к другой, при этом левая щека стремилась к подбородку, и сказал:

– Главное – понять, где ты находишься, какой у тебя запас знаний, к чему направлены твои устремления и как преодолеть препятствия на пути к цели. Долгое время я был под впечатлением профессии моего отца. Как вы знаете, он связист, разговоры в кругу семьи в той или иной плоскости касались этой специальности. Мои знания для вступительных экзаменов достаточно прочные, спортивные увлечения вам известны, иногда я стою перед трудным выбором, за сборную какой команды мне играть: по баскетболу, ручному мячу или футболу.

– В настольном теннисе Бобу нет равных в нашей школе, так что Институт физкультуры его примет с большим желанием, или я не прав?

Ибрагим обращается к сестре:

– В горле что-то пересохло, у нас есть кок-чай № 95 самаркандского развеса? Он будет нам как раз впору. Мне лестно, что друзья выбрали наш дом для встречи и задушевной беседы. Будущее так и свербит в голове, а поделиться своими мыслями не всегда получается. Родственники – это одно, совсем другое – обсудить завтрашний день с… друзьями и не только по спорту. Хотя я все чаще склоняюсь к Институту физкультуры… В нашей семье Фатима тоже метит в педагоги, но иного профиля.

– Настоявшийся кок-чай. – Она наливает в пиалу, едва прикрывая дно. – Вообще-то мне еще два года до последнего звонка, так что есть время все обдумать.

– Мне нравится «Педагогическая поэма» Антона Макаренко или «Эмиль» Жан-Жака Руссо, я не исключаю для себя и профессию врача.

– Любая профессия, какую бы мы ни выбрали, потребует того, чтобы любить ее и постоянно совершенствоваться, то есть трудиться на всех этапах жизненной дороги. – Фатима подумала и добавила: – Эти две профессии – самые древние на земле, и без них не обойтись как в семейной, так и в общественной жизни. Где-то я прочитала слова Сократа: «Все профессии – от людей, и только три – от Бога: педагог, судья и врач».

– Лучше не скажешь, – искренне я поддерживаю Фатиму. – Хорошую сестру ты воспитываешь, Ибрагим, она и вкусные пироги испекла – один из них я и сам не заметил, как съел, – и чай замечательный заварила, и выбор своего пути обосновала. Она, наверно, отличница?

– Так и есть.

Продолжая чаепитие, Ибрагим дал понять, что доволен поведением сестры. Он мог бы много рассказать о Фатиме, но счел возможным умолчать, давая возможность больше слушать своих друзей.

Боб во время обмена суждениями успел уделить внимание чаю, кивком головы выразил свое согласие, он редко обходился без дополнений или возражений.

Вдохновившись его согласием, Ибрагим простер вперед правую руку, не выпуская из левой пиалу, поинтересовался:

– А какие намерения у тебя, Бечик? И какие твои практические шаги, если выбор сделан, или тоже в поиске?

– Вероятно, больше в поиске, однозначно не ответишь. – Я взвешиваю, насколько интерес моих друзей искренен, и продолжаю: – Тогда мне можно начать с общего?

– А мы не торопимся, можно и пофилософствовать, составить конкуренцию одному из нас, – намекая на Боба, заводит окружающих спикер нашей встречи.

– Ты не против, если по ходу твоих рассуждений мы будем задавать вопросы или комментировать? – спрашивает меня парламентским голосом председательствующий.

– Это даже желательно, поскольку свежий глаз обратит внимание на то, что кажется бесспорным.

– Выбор своего пути меня часто беспокоит по многим причинам. Серое, будничное течение жизни нашего города, можно предсказать наперед, что произойдет через год или десять лет. Условия однообразия, отсутствие новизны меня, к примеру, угнетают.

– Не слишком ли сурово?

– Мне по-своему дорог город, в котором я родился, так же как и вам, и его улицы, неказистый кинотеатр, убогий стадион, замечательный курорт. Сколько я себя помню, изменений почти не происходило, жизнь наша ограничена домом, школой, спортивными играми и сезонными забавами. Взять хотя бы обсуждаемый в прессе ракетный Карибский кризис, что мы знаем о противостоянии с Америкой? Ту скудную информацию, опубликованную в периодической печати, и ничего более, по сути и разъяснений получить не у кого. От случая к случаю проводятся учения гражданской обороны, нас обучают пользоваться противогазом, как уберечься от ядерного взрыва и его последствий. При этом каждый из нас понимает, никакие противогазы нас не спасут, а учения проводятся ради галочки. Исключением назвать это нельзя, приведу пример из школьной жизни. Один день в неделю мы посвящаем производственной практике на ремонтно-механическом заводе. Преподаватель делает вид, что он занят нашим обучением, мы слоняемся по цехам, дирекция завода не знает, как от нас избавиться. Месяца полтора назад один из наших учеников взобрался на высотную водонапорную башню и сбросил фуфайку с вершины, сопровождая полет муляжа криком. Рабочие соседних цехов, прервав работу, сбежались на место возможного происшествия. Предполагаю, что вы наслышаны об этой истории? А все это происходит отчего? Думаю, согласитесь со мной в том, что наше пребывание на заводе вместо овладения азами профессии превратилось в ее имитацию. Чего проще, к примеру, двигатель автомашины поручить разобрать и найти поломку под руководством наставника, устранить ее и вновь собрать двигатель. Или любой другой механический или электрический агрегат. В таком случае нам не надо объяснять, для чего предназначены отвертка, разводной ключ или плоскогубцы и как ими пользоваться, это прояснится в процессе технических операций. Мне хочется покинуть этот замкнутый круг, как это сделать, я пока не знаю. Сейчас я в поиске того, куда приложить силу молодости, только раз в жизни подаренную нам, – на искусство ли, на науку ли, на любовь ли к женщине, или на практическую деятельность?

– О! О любви, заговорил, может, расскажешь о своих сердечных делах. Говорит, как в книге написано. Ну, давай продолжай.

– Правда, бывают люди, лишенные этого порыва, которые, отправляясь в свое странствие по дорогам жизни, терпением и честным трудом зарабатывают себе на хлеб. Не утруждая себя поиском своего предназначения…

Ибрагим делает протестующий жест, перебивает меня:

– Прожить жизнь, как говорится, не поле перейти, но у нашего поколения нет того опыта, который выпал на долю наших родителей. Они прошли войну и восстановили разрушенное хозяйство, об этом мы знаем из книг и рассказов участников событий того времени. История наших родителей является примером для подражания, в то же время мы редко слышим от них слова о высокой материи, призвании, предназначении и т. д.

– Для меня примером для подражания является учительница нашей школы Ангелина Андреевна Шарова. Она всю свою жизнь посвятила преподаванию химии и воспитанию школьников.

– Удачный пример привела Фатима, – продолжил я. – Она классная руководительница в нашем классе, строгая и справедливая. На ее уроке не забалуешь: окидывая взглядом класс, определяет, кто из учеников витает в облаках, и тут же произносит: «Мечтаешь о своей незабудке?» Или просит повторить названный химический элемент и его порядковый номер в таблице Менделеева, никому не хочется выглядеть смешным. Ее предмет мы знаем лучше других, она с нами проводит большую часть своего свободного времени, вплоть до походов в Арсланбоб и купания на Серном.

– «Вернемся к нашим баранам» – эта фраза на протяжении столетий является крылатой: богатый суконщик возбудил дело против пастуха, укравшего у него овец. Забывший о тяжбе суконщик осыпает упреками адвоката пастуха, судья прерывает пламенную речь суконщика словами, сказанными в начале абзаца.

Боб, как всегда, оригинален и начитан, уподобился судье и возвращает внимание участников диспута к моим прерванным пояснениям.

– Я все больше склоняюсь продолжить образование в другом городе, наверное в Москве.

– Ого! – заметил Ибрагим с неизменным спокойствием. – Довольно сильно сказано.

– Однако губа не дура. – Мои друзья выражают свои суждения без лишних церемоний. – Ты, конечно, не обижайся, но мы учимся в одной школе, хотим этого или нет, осведомлены, кто какие знания проявляет, особенно по математике, физике, химии. Твои успехи больше в спортивных и дворовых играх, но ученик ты далеко не лучший, или мы ошибаемся?

– Оспаривать очевидные вещи не в моих правилах, мне об этом часто напоминают учителя, которые преподают предметы старшим братьям. Вы же знаете, как выражает свое возмущение математичка. Она костяшкой указательного пальца стучит по голове, сопровождая движение словами: «Бестолочь! У твоих братьев лучше голова варит!»

– Насчет терзаний и сомнений, поиска собственного жизненного пути, знакомо нам. Сколько дум передумано, вариантов осмыслено, пожалуй, мы затронули вечное. – Боб трет лоб большим и указательным пальцем. – В начале нашей беседы я обмолвился словом о профессии радиоинженера, но где-то в подсознании у меня теплится мысль о карьере военного специалиста. Без видения конкретного рода войск. Таким образом, Ибрагим во мне видит спортивного педагога, родители – связиста, а я себя все чаще вижу офицером. Голову сломаешь, колдуя над этим ребусом!

– Перехожу к практическим шагам.

– Давно пора, что-то многовато теории.

– Будьте великодушны, мы же условились проявлять понимание, слушая откровения. Ну без обид. – Ибрагим делает широкий жест двумя руками, похожий на объятия.

– Мне нет дела до тех, кто успешен. Я о себе, о посредственности. Заметьте, друзья, оценка моя весьма реалистична, но тем не менее я возомнил себе, что буду осваивать науки в аудиториях лучшего технического вуза страны. С этой целью я установил режим труда: двадцать часов в сутки уделять освоению знаний и четыре часа на восстановление сил. Воскресный день – полный отдых. Вы зададите вопрос: к чему такой образ жизни? И как долго он продлится? Отвечаю, это связано с восполнением знаний, упущенных в предшествующие годы.

– Выходит, как в басне дедушки Крылова: «Лето красное пропела…», – язвительно замечает Фатима.

– В точку, – соглашаюсь я с ней и продолжаю: – Утро я, как правило, посвящаю текущим предметам, после занятий в школе штудирую упущенное из прошлых лет. Вам, друзья мои, я бы не советовал повторять этот горький опыт. Лучше следовать принципу: всему свое время. При средних способностях и не крепкой памяти мне пришлось много часов посвятить математическим премудростям, физическим и химическим наукам. Вот сейчас я перейду к важному этапу освоения знаний…

– Нам и предшествующие рассуждения любопытны. Ну, давай продолжай, – призывает ведущий.

– Первоначально многое из того, что приходилось осваивать, не поддавалось пониманию. Изучая тему предмета, я излагал ее своими словами, рассказ получился сумбурным, нелогичным, обнаружившим много пробелов. Забытое открывало край моих познаний. Это определяло точку, где надо было начинать обучение. Вновь пытаюсь раскрыть тему, если она звучала неубедительно, так как это признак того, что мои знания нуждаются в доработке. Излагал на бумаге то, что, казалось, знал назубок, и опять выявлялись пробелы, они на этой стадии остро обнажали себя. Перечитывая и вновь пересказывая прочитанное, я старался докопаться до сути. А затем решал задачи, это помогало мне более осязаемо и в полном объеме уложить тему в голове. Многое из того, что было изложено в лекциях всемирно известного физика Фейнмана, замечательно тем, что, объясняя физические взгляды, он умело придумывал доступные иллюстрации. Физика нужна всем, такое образование очень полезно. Оно мне пригодится в качестве фундамента, это станет основой для дальнейшего прохождения разнообразных прикладных инженерных курсов.