Второй дом от угла… Страницы жизни семьи, республики, страны

Во время обеденного перерыва солдаты спросили, есть ли среди нас имеющие навыки кавалериста. Армейские лошади, привыкшие к военной форме, не подпускали лиц в гражданской одежде. Один из солдат под уздцы сдерживал гнедую, пока я оказался в седле. При осмотре седла мною была допущена небрежность, которая впоследствии могла иметь тяжелые последствия. Подпруга по недосмотру или преднамеренно не была затянута под брюхом лошади. Конь взвился свечой, седло скользнуло на круп вместе со мной, еще мгновение – и я окажусь на земле. Пятки резко сомкнулись, ноги сжали бока, поводья натянуты, возглас «Чу!» – и конь пустился во весь опор. Все действия и голосовая команда произошли автоматически, без раздумий и растерянности. Бешеный галоп продолжался до тех пор, пока конь не почувствовал всадника. Верховая езда для меня была обыденным делом, приходилось объезжать диких жеребят без уздечек и седел, не случайно говорят: «Кыргыз рождается в седле», «С конем он целое едино».

Быть в Приморском крае и не посетить Владивосток во время празднования Дня Военно-Морского Флота и бухту Золотой Рог просто непростительно. За час до начала праздничных торжеств на боевых кораблях флота, стоящих в строю, на кораблях и вспомогательных судах, ошвартованных у причалов, были подняты государственные и военно-морские флаги, а также флаги расцвечивания. По сложившейся традиции церемония подъема флагов проходила на военном судне-музее «Красный Вымпел», который замер на вечной стоянке у корабельной набережной Владивостока, и на подводной лодке-музее С-56. Морской парад состоялся в последнее воскресенье июля, в торжественный строй в акватории Амурского залива встали корабли основных классов. Командующий Тихоокеанским флотом Николай Смирнов на катере «Ураган» обошел парадный строй кораблей и поздравил экипажи с праздником. После обхода линии кораблей командующий поднялся на борт «Варяга», где принял рапорт начальника почетного караула и произнес поздравительную речь. Показательные выступления морского спецназа сменились карнавалом, на подводной лодке прибыл повелитель океана Нептун. Властелина сопровождали не только копьеносцы, но и русалки. Позже к ним добавились веселые черти.

Экскурсия в бухту Золотой Рог. 150 лет назад был заложен небольшой военный пост, в будущем ставший крупным восточным городом. Если идти от Морского вокзала по виадуку на север, то за 10 минут можно дойти до самого популярного места города – Корабельной набережной.

Мы сфотографировались на фоне морского пейзажа, раскинувшегося во всю ширину и глубину кадра. Вдалеке просматриваются контуры боевых кораблей. Студотрядовская форма слегка помята, накануне мы проехали поездом свыше двухсот километров. Снимок вполне четкий, лица спокойные, рассудительные, прямодушные и сдержанные. Я на этой фотографии – крайний слева, ровесник младшей дочери моего сына. В руке у Бугра портфель, в нем документация на выполненные строительно-монтажные работы, они с Сан Санычем, крайний справа, мастера отряда. От их умения и квалификации зависел результат труда всего студенческого коллектива. Володя Скопин, он слева от меня, отвечал за материально-техническое и продовольственное обеспечение. Ему не было равных в переговорах, так же как и не было невыполнимых поручений для него, он всегда при галстуке.

Пишу эти строки и думаю, как эти три студента, без дополнительных штатных единиц, обеспечивали инженерную, снабженческую, организационно-техническую службу крупного производственного подразделения. Такой уникальной практики мне не приходилось встречать впоследствии ни в одном коллективе. Кума, на фотографии присел с гитарой, его холеные усы не в силах были затушевать следы озорной песни, он мог от нее перейти к песням, полным дерзкой страсти и ужасающей откровенности. Он знал множество анекдотов и забавных историй, стоило ему открыть записную книжку, в которой значилось одно ключевое слово. К примеру, слово «грузин»:

Все собрались, чтобы узнать тайну старца. Он вышел к собравшимся жителям с белой бородой и розовыми щечками и сказал: «Тайна моего долголетия в том, что я никогда ни с кем ни о чем не спорил». Кто-то из толпы крикнул: «Это невозможно!» И грузин спокойно ответил: «Да, это невозможно».

С грустным настроением духа бродил я теперь возле места жительства, зная, что завтра придется покинуть эти края и, быть может, уже никогда не увидеть их. Каждый бугорок, небольшая речка, дорога, которая вела к возведенным домам, напоминали мне какой-нибудь трудный или радостный день, и еще дороже становились эти воспоминания при мысли о скорой разлуке с полюбившимися местами.

Проведя под такими впечатлениями остаток дня, я отправился на закате солнца вдоль по берегу Ханка знакомой тропинкой, по которой ходил не один десяток раз. Вид озера Ханка не имеет в себе ничего привлекательного. Огромная площадь мутной воды, низкие болотистые и песчаные берега… а в сердце запало.

Пройдя немного, я остановился и начал пристально смотреть на расстилавшуюся передо мною картину, стараясь как можно сильнее запечатлеть ее в своем воображении. Прощай, Ханка! Прощай, весь Уссурийский край! Быть может, мне не увидать уже более твоих бесконечных лесов, величественных вод и твоей богатой, девственной природы, но с твоим именем для меня навсегда будут соединены отрадные воспоминания о счастливых днях свободной страннической жизни.

На предстоящий год мы готовились к поездке на остров Шикотан, нас как магнитом притягивал остров, а мыс Край Света мы наблюдали в советском фильме о приключениях Робинзона Крузо.

Студенты очень любили своего ректора и по окончании трудового лета привозили подарки. Он, как правило, с милой улыбкой их принимал, а потом кому-то передавал. Так, стройотряд из Приморья привез Георгию Александровичу банку икры морского ежа. Стоила она тогда полцены «Жигулей», но ректор передал ее в гараж. Другим летом стройотрядовцы, работавшие на линии Абакан – Тайшет, привезли маленького медвежонка, которого Николаев передал яхт-клубу на Пироговском водохранилище.

Нас не пугала ни жизнь в помещении, построенном прямо в поле, ни тяжелая работа, нас – людей серьезных, молчаливых и скрытных, в то же время сохраняющих душевную тонкость и нерастраченное богатство чувств.

Это наше прошлое, и нам с ним жить, не забывая и не осуждая. Я мечтал, что будущее будет светлым и радостным. Оглядываясь назад, я вижу, что не все в жизни шло так, как хотелось, но многим, с полным правом, могу гордиться.

Глава IX

Свадьба

– Мне билет в купейный вагон на поезд Москва – Калининград.

– Купейных нет, есть плацкартные, будете брать?

– Если есть в наличии, нижнюю полку, пожалуйста.

Кассир напоминает мне:

– «Янтарь» отходит в пять часов с Белорусского вокзала, прибывает в Каунас в восемь утра.

Опаздывать не в моих правилах. Своевременно под нижнюю боковую полку я разместил багаж, это не самое удобное место вагона, зато сидишь за столиком и наблюдаешь мелькающие зеленые рощи, сельский пейзаж прерывается, когда «Янтарь» мчится мимо городков и вокзалов. Поезд сбавил скорость, перед моим взором проплывает очередная пристань, названия их разные, а происходящие сцены одинаковы. Провожающие и встречающие, одни грустят, другие радостны, перрон усыпан торговыми палатками, к ним спешат путешественники, они, не торгуясь, приобретают нужный товар и устремляются к своему дому на колесах. Проводница предлагает кроме чая можайское топленое молоко. Оно напоминает мне молоко из детства, дополнительно беру еще пару бутылок, надеюсь, не прокиснет до прибытия на конечный пункт, везу подарки и из Владивостока – ящик копченой красной рыбы и морские детские игрушки. Правительство Приморского края не только наградило измайловскую четверку государственными наградами, но и предложило всем желающим купить по ящику деликатеса, цены просто смешные – рубль сорок за кило.

Постепенно наступили сумерки, а затем и стемнело, меня больше занимает возможность отоспаться, двое суток в пути, смена часовых поясов нарушили привычный распорядок дня. Сон изредка прерывался очередными остановками, входящими и выходящими пассажирами. Проводница предупреждает меня за полчаса до прибытия к месту назначения, поезд замедляет ход, грохоча на стрелках; мимо бежали огни большого города, вот и его остановка. Встречающую меня жену я приметил из окна вагона, хотя предрассветная мгла усиливалась непогодой, влажный перрон отражал блики еще не погасших фонарей. Громкоговоритель хрипло объявил о прибытии, двери открылись; люди выходили и входили, спешили взад и вперед по платформе. Повсюду царили суета и толчея.

– Ну наконец-то приехал, заждались мы тебя, пару дней назад ты был от нас за десять тысяч километров, – обнимая меня, радостным голосом говорит жена.

Да я и сам не заметил, как они остались позади, только и напоминает об этом разница часовых поясов.

– Ну ты совсем отощал, теща тебя блинами откормит, – смеется жена.

– Как вы тут, все живы здоровы, – спрашиваю я. – Бутуз, наверное, не признает меня?

– Тоже скажешь, ему только исполнилось шесть месяцев, дедушка в нем души не чает, гуляет часами, посадит внука в коляску и прохаживается. Соседи, встречая его, шутят: «О, Владимир Владимирович гуляет!»

В доме родителей Светланы рады моему приезду, неспешно завтракаем с обещанными блинами, красной икрой и бокалом белого вина. Малыш, привыкший к всеобщему вниманию, в одной ручке всей пятерней держит ложечку, она повернута так, что каши в ней вовсе нет, другой прижимает зайчика-пискуна к слюнявчику. Резиновые черепашки, рыбки, крокодильчик – что-то новое для него, вызывают интерес, на привлекающие жесты пальцев вскидывает ручки. Мама снаряжает нас на прогулку: «Вы погуляйте, а мы займемся приготовлением праздничного обеда». Колесим мы по привычному маршруту, пружинистые рессоры покачивают коляску на неровностях, и малыш засыпает. Теща с женой расстарались, стол сервирован хрустальной посудой, бокалы для вина, стопки для водки, тарелки для основного блюда и закусок, вилки, ножи, салфетки. Запеченная птица с яблоками – в центре стола. Глава семьи, у него на все случаи жизни присказки: птицу и девицу берут голыми руками! Он разделывает запеченную утку на части и вручает каждому из нас ту, которая больше приглянулась. Не забыт и внучек, ему подается полированная косточка, едва умещающаяся в ручке. Он отличается редким спокойствием, проявляет нетерпение в двух случаях, когда голоден и когда влажные колготки.

– Бокалы у всех наполнены, – берет слово глава застолья. – Мы рады приветствовать нашего зятя, и я хочу пожелать всем присутствующим крепкого здоровья и счастья! Обстановка за столом такова, что позволяет свободно обмениваться впечатлениями истекших лет и обсуждать планы на будущее.

Теща в белой блузке, у нее приветливое, открытое лицо. Волосы уложены в модную прическу. Тесть в безрукавке, на ремне металлическая цепочка от механических карманных часов, они придают их владельцу солидности и нотку старины. Волосы с едва заметной проседью, взгляд ясный, задумчивый, спокойный и добрый. За столом обыденные разговоры о жизни, работе, малыше, учебе.

Тесть наливает в стопки водку «Дайнава» и рассказывает притчу:

– Батюшка, а сколько Вы можете выпить?

– Ежели за здравие, да в хорошей компании, да под хорошую закусь, да во благо времени, то неограниченно. И ышшо одну.

С будущей тещей я познакомился в Москве, незадолго до предстоящей свадьбы. Со слов Светланы у меня было представление о ее родителях, так же как и у нее заочное знакомство с моей семьей. Любовь Алексеевна – профессиональный педагог, последние два десятка лет она возглавляет вечернюю школу рабочей молодежи. Происходящие перемены в юношеской среде она знала из первых рук, это было заметно в нашем общении. Ей было присуще чувство такта, умение вести непринужденную беседу, это помогало мне преодолеть неловкость при первом знакомстве. Народная мудрость глаголет: если хочешь увидеть свою жену через много лет, посмотри на тещу. Все последующие десятилетия я убеждался в народном здравомыслии. Она не скрывала своего интереса к истории моей семьи, ее искренне удивило то, что мы, трое братьев, одновременно на разных курсах учимся в Москве. «Какие же отважные твои родители, что смогли воспитать в своих детях неиссякаемое чувство стремления к знаниям», – с большим одобрением делилась моя старшая собеседница.

«Главные жизненные ценности наших семей совпали, – думал я, – а это значило будущее благословение родителей на предстоящую свадьбу. И так необходимая поддержка, особенно на начальном этапе».

К осени была определена дата торжества. Для папы Светланы это было неожиданностью, он не мог представить дочь, которой исполнилось только девятнадцать лет, замужней. «Наверное, нашла себе московского хлюста?»

– Володя, – обращается к нему жена, – нам пора собираться в дорогу.

– Мне что-то нездоровится…

– Значит, ты не поедешь на свадьбу своей дочери?

Знает теща, какие найти слова, чтобы склонить любящего отца к поездке. Он с трудом собирается в дорогу, тем временем в Москве идет подготовка к знаменательному дню. Приятные хлопоты у всех одинаковы.

Остановлюсь на моем знакомстве с будущим тестем. В общежитии пединститута на станции Лосиноостровская ждем приезда родителей из Каунаса, и вот отец Светланы подает мне руку и представляется: Попов.

– Володя, ну это же наш зять.

Наступает длительная пауза.

– А парень вроде ничего.

Для организации главного торжества арендовали столовую недалеко от метро «Бауманская» и Елоховского собора. Мои братья, друзья и подружки Светланы постарались на славу, оформили просторный зал дружескими шаржами, приветственными лозунгами. Кума блестяще провел торжество, его юмор, песни, танцы никого не оставили наедине с грустью. Папа Светланы был растроган и пригласил близких наших друзей и братьев продолжить в предстоящий день торжество в ресторане «Прага». Второй этаж зеркального зала ресторана в этот вечер принадлежал нам.

Ата не смог приехать на свадьбу и свои полномочия делегировал маме, она их исполнила с большим желанием. Знакомству со сватами и невесткой был посвящен один из вечеров, между двумя семьями установились доверительные отношения. Впоследствии они по-настоящему станут родственными.

Когда мы образовали семью, нам на двоих было сорок лет, я учился на четвертом, а жена – на третьем курсе. Квартиру мы арендовали у старенькой бабушки. Хозяйка квартиры, опрятная, поверх цветного платья – безрукавка, беленький платок одного цвета с волосом. Говорок старорежимный, с акцентом на «О», кроткая. Передвигалась мелкими шажочками, помогала нам советом и делом в первые месяцы после рождения сына. Даже со стороны было ясно, что испытание для молодой семьи не из легких: бытовое неустройство, нехватка финансовых средств, пеленки, распашонки, коляска, кроватка, масса других предметов, требующих расходов. Хлопот полон рот, среди них немало приятных, он начинал узнавать родителей, улыбаться, пускать пузыри, его купание было забавным ритуалом. Памперсов в то время не было, и мы недоумевали, почему у малыша затылок мокрый, однажды он принимал воздушные ванны и пустил струю прямо себе за спинку. По случаю рождения сына Светлана оформила академический отпуск и в середине года отбыла к своим родителям – на запад, а я – на Дальний Восток.

Родители жены из Поволжья, познакомились они на фронте и в 1943-м поженились. Война была не только суровым испытанием для ее участников, но и местом, где люди, несмотря на адские условия существования (или как раз благодаря им?), роднились. После войны Любовь Алексеевна окончила Калининградский государственный педагогический институт и была не просто хорошим педагогом, а заслуженным учителем Литовской ССР. Многое о Владимире Ильиче стало известным уже в наши дни, когда были открыты засекреченные архивы.

Текст пожелтевшего представления о награждении орденом Отечественной войны II степени читается хорошо.

«15 июля 1944 года благодаря умелому руководству… батареей тов. Попов с третьего залпа сбил один «Юнкерс-88». 17.07.44 года батарея, выполняя боевую задачу, отражая налет вражеской авиации, сбила еще один Ю-88, 21.07.44 года батарея сбила еще один самолет противника типа "Кертес-Р-36-А"». И далее: «За время командования батареей показал себя одним из лучших командиров в дивизионе».

Он был награжден орденом Красной Звезды, медалями «За боевые заслуги», «За взятие Вены», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».

Перед нами пакет с фотографиями. Вынимаю первую: выпускники Севастопольского зенитно-артиллерийского училища, через два месяца начнется война. Артиллерийское училище – штука всегда элитная. Тут думать надо, образование нужно, артиллерия приличной математики требует. С суворовских времен поговорка ходит: «Пьяница во флоте, щеголь в пехоте, дурак в кавалерии, умница в артиллерии!» Потому в артучилища направляли в первую очередь выпускников институтов или недоучившихся студентов. А с учетом старой системы, когда сначала ты техникум окончил, такому студенту часто за двадцать было.

В разговор застолья вступает теща:

– Володе предлагали продолжить службу в Сибири, он был в то время командиром зенитно-артиллерийского дивизиона в составе воздушно-десантного полка, дослужился до подполковника. Если б не война, быть бы ему ученым.

– Люба, ты совсем захвалила меня…

– Нет, Володя, я говорю так, как есть, потому и с готовностью взяли тебя ведущим специалистом на режимный завод.

Мы со Светланой предоставлены сами себе, бродим по городу, беседуем просто ни о чем. Прошлись по бродвею – Лайсвес-аллее, присели на скамейку, по пути к дому заглянули в школу.

– Много интересных случаев вспоминается мне, – делится жена. – Об одном из них хочу рассказать.

В пятом или шестом классе я была очарована учительницей русского языка, у нее коса была уложена вокруг головы, концы цветного шейного платка разной величины, отклонились к плечу. Яркая брошка украшала ее кофту, я смотрела на нее завороженными глазами. Она не могла не обратить внимания на мой взгляд и просила повторить сказанную фразу, мне этого не удавалось. Очередная двойка красными чернилами проставлялась в дневнике.

Папа в это время находился в командировке в Латвии, и нам с мамой предстояла поездка к нему, я не знала, как быть с дневником, и раскрылась маме. Она, как педагог со стажем, поделилась своими заботами с директором школы и выразила желание посетить урок русского языка и оценить его с методической точки зрения.

– Мое присутствие на вашем уроке вызвано тем, что в городской отдел народного образования поступила жалоба на то, что, не вызывая ученицу к доске, вы ставите ей двойки. При этом показала дневник. Ссылаясь на то, что двойки в журнал не ставятся, учительница пыталась оправдать свой воспитательный метод.

– Но ведь ребенок не ведает об этом, – парировала мама.

Инцидент был исчерпан.

От школы до дома рукой подать, в квартире тишина, наш любимец спит, мне вслед инструкция: на спящего ребенка смотреть нежелательно.

На следующий день Светлана вывела меня на крутую возвышенность Немана, смотровую площадку Алексотас. На противоположной стороне высились остроконечные цветные черепичные крыши, неповторимые строения старого города, в его архитектуре эпоха Ренессанса с элементами барокко и суровой кирпичной готики. Широкая автомагистраль по мосту Алексотаса (ныне мост Витаутаса Великого) пересекает реку, а затем одна из ее ветвей пролегает по набережной на восток, а другие ручейками растекаются по многочисленным кривым улицам и мелким переулкам.

– Вот одна из этих ветвей приводит наш взгляд к древнему сооружению – Ковенскому замку. – Жена указывает ладонью на купол и вытянутое от него здание. – А северней высятся три ратуши – это костел. В историческом центре выделяется Ратушная площадь, ее доминантой является городская Ратуша, в XV веке именно в ней размещались органы власти того времени: магистрат, суд, архив, канцелярия и казна. Вчера мы с тобой прогуливались по аллее Лайсвейс, она берет начало у монументального здания, укрытого зелеными куполами, – это Святой Михаил Архангел, отсюда едва видно.

На этой же аллее открыт новомодный ночной ресторан-бар «Орбита», он пользовался большой популярностью, вход туда был по предварительной записи, девушки обязаны были быть нарядными, в чулках и туфлях, юноши в костюмах, при галстуке. Мы намеревались его посетить, в один из вечеров это произошло. Нас определили за столик на двоих, заказ на спиртное был ограничен, не более двух бокалов вина, здесь мы увидели некое подобие стриптиза и звезд литовской эстрады.

Очередной наш приезд в Каунас пришелся на праздничные дни Октябрьской революции, тесть все свободное время посвящал внуку, он был счастлив, общаясь с ним. Это была последняя моя встреча с Владимиром Ильичом, его жизнь прервалась скоропостижно, в пятьдесят один год. Мы тяжело переживали утрату главы семьи, время рану не лечит. После потери папы Светланы стали готовить сыночка для переезда в Джалал-Абад, старший брат часто бывал у нас, нянчился с малышом, они привыкали один к другому. Наступил день отъезда. В салоне самолета ребенок осматривает рядом сидящих пассажиров, ищет родительские лица и не находит, плачет беззвучно, слезы катятся по щечкам.

Далековато мы теперь живем, но непременно приезжаем весной на могилку Владимира Ильича, он покоится там, где жил в послевоенные годы в Каунасе. А вот супруга его – Любовь Алексеевна – похоронена в Бишкеке, где давно уже живет их дочь.

Ах, если бы еще хоть раз! Ну хоть разок возвратиться в родной дом – в то замечательное место, где тебе была дарована жизнь, где училась делать первые шаги, выпить стакан холодного молока на завтрак, закусывая мамиными пирожками с повидлом, позабыть о всех печалях, и, не думая совершенно ни о чем, заливаться звонким, искристым смехом, и снова играть в дворовые игры дотемна, пока небо не укроется покрывалом, до тех пор, пока мама не начнет звать: «Светик, пора домой…»

Мы с женой часто вспоминаем историю нашего знакомства в подробностях, перед нашими глазами мелькают истекшие пятьдесят три года, прошедшие как один счастливый день, разногласия забываются. Празднование годовщины свадьбы мы всегда отмечаем в семейном кругу. Не то чтобы из этого выходило что-нибудь особенно приятное, иногда уединялись вдвоем, при этом не испытывали особенного разочарования из-за того, что не сбывались некоторые надежды. Главное в том, что нас не разочаровали дети, подросшие внучки, которые всегда озадачивали нас вопросами. К примеру, в чем отличие и схожесть той эпохи и нынешней действительности. Просят напомнить лица родных и близких людей, ушедших в мир иной, о них никто не скажет лучше, чем мы, какими они были. Их интересует, как мы могли познакомиться. Папа из Средней Азии, мама из Прибалтики.

Ничего нет случайного в нашей жизни. Мой однокурсник в один из осенних субботних дней заглянул в мою комнату: хватит зубрежкой заниматься, есть два пригласительных билета на вечер отдыха в Областной педагогический институт, составь компанию. Актовый зал института был празднично украшен: хрустальные люстры освещали просторный зал, сотни ее призмочек слегка дрожат и волшебно переливаются, брызжа синими, зелеными, голубыми, желтыми, красными, фиолетовыми, оранжевыми – колдовскими лучами. Их огонь придает всему залу теплый розово-желтоватый оттенок. Освещение отражается световыми масляно-волнующими полосами в паркете медового цвета, гладком, скользком и блестящем, как лед превосходного катка. Музыка оркестра создавала праздничное настроение.

С правой стороны при входе теснились студенты, отсюда удобно любоваться танцами, не мешая танцующим. Девушки весело щебечут, молодой человек приглашает одну из них, и едва только она отказала ему, он вздохнул и побежал дальше той развязной иноходью, которая до сих пор еще употребляется на вечерах провинциальными львами как несомненный признак щегольства и хорошего тона. Хорошенькая блондинка простила опоздание одному из наших товарищей и, глядя на него нежными глазами, млела у него на плече. Он раскачивал бедрами и откидывал торс назад с отчаянными ухватками заправского танцора публичных балов, восхищающего галерку своим изяществом. Эта пара чуть не сбила меня с ног, пришлось прижаться к стене, чтобы пропустить их, когда они пронеслись мимо в волнах белой кисеи, усеянной золотыми звездами.

Под звуки медленного танго я отважился и подошел к девушкам, которые весело обсуждали кавалеров. Одну из них, стоящую ближе других ко мне, пригласил на танец. Она оказалась веселой и находчивой, при знакомстве назвалась Светланой, с легким балтийским акцентом. Пришлось в этот вечер извиниться перед Эмилем и проводить мою будущею невесту в общежитие на станции Лосиноостровская.