Лань Белая

С каждым шагом земля всё чернее, словно золой покрытая. Тишина… Не слышны песни птиц, лишь деревья шелестят, да и то, словно испуганно перешептываются.

– Встанем тут.

Припомнила прошлую ошибку, не стала рисковать и подходить с вечера близко к беде. Яжен молча сноровил навес, натаскал березовых сухар.

Приятное тепло и жар от костра вызвали у Ставы воспоминания.

… «За семью морями, за семью лесами Град стоит. Защищён и недоступен… Долог путь к Граду, сложен. И не успокоит идущего ни сад райский, ни птицы сладкоголосые. Не остановит и песнь о грядущем. Потянется он к плоду на Древе древнем, возжелает сорвать его, но удержит ли, выстоит, надкусив этот плод? За Силу великую и Мудрость вечную платить придётся ценой немыслимой. Нет пути для вкусившего, лишь тропа призрачная. Будет он искать путь свой и Силой ратною, да удалою, наполнится сердце его, ибо вести ему за собой ищущих, но не посмевших дойти до Древа того, и биться с Тайною предстоит ему»…

О чем хотел поведать, рассказавший это Ставе, чему научить, о чем предупредить?

– Что за Морох такой? – прервал Яжен её мысли. Ему также припомнились прошлые события и мрачное поселение.

– Не нужно об этом знать, – покачала головой берегиня.

– Мне тоже интересно, – Белана тряхнула копной рыжих волос, скидывая дремоту.

Става подтянула ноги ближе, долго молчала, но сдалась. Они имеют право знать, с чем придётся иметь дело.

– Морох – стихия, такая же, как земля, вода, огонь, воздух. Обитал он в КурОчье и в мир проникал лишь когда в нем сильно нуждались. Тогда Морох был иным. Тягучий, глубокий, тихий и немного печальный. Не было в нем зла и желания овладеть всем вокруг… Ему хватало тоски… Выедая из человека печаль, он оберегал души от загнивания…

Она затихла, нахмурилась.

– Сейчас Морох изменился, питается худыми сердцами, болью и страхами людскими. Маячками призывают его злоба, ненависть, обида, дают силу погибельную.

– Как случилось, что он стал расползаться повсеместно?

Става поджала губы, смерив Яжена взглядом. Почему он ведёт себя так, словно и не говорил ей обвиняющих слов? Но ответила.

– Жадность одних, гнев или равнодушие других, и вот уже Явь полнится войнами душ и тел… Как ему не жировать?

– Так… – Белана вскочила на ноги. – Никуда я с вами не пойду! Только поглядите – одного обида сьедает, другой зол на весь свет… Да таких Морох без труда найдёт и меня, впридачу, поглотит!

– Встанешь раньше, шагнёшь дальше, – пробормотала Става и ушла под навес.

Яжен проводил её взглядом, вздохнул. Затем шагнул к Белане, склонился близко к лицу и шутя, но с серьезным видом, вполголоса пожурил.

– Кто зол? Какая такая обида? Спишь, вероятно, уже и в дрёме странное видится. Ложись-ка, завтра путь длинный держать.

Засада

– Здесь, – Става остановилась на границе леса и луга, сглотнула от подступившего удушья, отвела глаза.

– Прямо здесь? – удивилась Белана.

– Да.

Зелено, пусто… Луговая трава покрыла землю, стёрла следы погребального костра. Ни холма, ни ямки… Тело предано огню, душа давно на небе. Она не увидит больше отца… Или увидит?

– А оберег? – Белана не могла поверить, что зыбкая надежда растаяла утренним туманом.

– Пламя было сильным… – прошептал Яжен.

– Велияр же говорил…

– Лана…

– Не верю, – Белана замотала головой. – Всё не так… Не верю!

Отчаянный крик разнесся по округе, вспугнул птиц с крайних деревьев.

– Лана!!

Встревоженная Става попыталась схватить девочку за руку, прижать, обнять, успокоить, но…

Белану затрясло… Внезапным порывом разметало волосы, подняло пыль, скрыло, смешало видимое и невидимое…

Обида, тоска, боль в душах раскрыли врата Мороху, и он незамедлительно воспользовался этим.

– Ставушка, солнышко купольное, – тепло позвал знакомый голос. Так Млава всегда обращалась к юной берегине, когда та, с Раяром, захаживала в гости. Куполом же называла храм, при котором росла Става. Девушка насторожилась, но туман накрыл с головой.

И вот уже она сидит за столом, наблюдает, как Млава, не спеша, разливает чай, выкладывает на тарели угощение – сушеные яблоки и ягоды… Как в первое знакомство… За столом сидит ещё кто-то. Млава расплетает ей волосы, плавно расчесывает, начинает свивать вновь, что-то приговаривает, улыбается…

Става с трудом узнаёт в сидящей Белану и замирает. Вместо рыжих солнечных локонов лишь пустые белые пряди. Млава вплетает в косу цветную алую ленту, аккуратно расправляет бант, целует в седую макушку. Белана спрашивает про отца, Млава рассказывает… Но Става не слышит слов. Уши заполняют вой и грохот. Белана сжимает протянутую руку матери и уходит. Догнать, остановить… Живым живое! Пересиливая тяжесть в ногах и шум в голове, Става вскакивает и бежит следом.

– Беланочка, Лана, Бел… – Става остановилась, замолчала.

– Лань… белая… – прошептала она, – ты ли та, что грезилась?

Ей становится ясно происходящее. Их захватил Морох. И прямо сейчас он вызывает воспоминания, забирает силы, иссушает души… Но ещё раньше он проник в сердце девочки и рос в нем, креп, дожидаясь удобного момента, чтобы хлынуть волной и затопить её душу болью…

Става закрыла глаза и попыталась сосредоточиться. Затем выставила вперёд ладошки и скороговоркой зашептала.

– Гресь, гниль еловая, зарешись истомой смертною, закрутись узлом неразрывным, разлетись тленом порошным, зыбью призрачной, обернись откуда пришёл, ибо в КурОчье тебе и место… Истинно так и Богами упрочено…

От заклинания, в серой дымящейся занавеси, появилась прореха. Мелькнули широкие плечи Яжена, его дубинка, что сбивала и разрывала тени на части. Става вскинула руки вверх, прореха увеличилась.

И тут в туман ворвался огненный вихрь, проявился знакомый силуэт, размахивающий пламенным мечом. Серая пелена затряслась, разлетелась мглистым рваньём, Морох стал отступать.

Обессиленная Става ещё успела заметить, как обернулся их спаситель и кивнул со знакомой улыбкой, как бежал к ней Яжен, и даже кричал что-то, а затем провалилась во тьму.

Ответ

Серебряно-дымчатые ворсинки слабо шевелились от дыхания ветра, темные кольца расползались по густому меху. Раяр рассказывал, как боролся с диким зверем, по юной глупости напавшем на него…

Става приподнялась. Розовой полоской занималось солнце. Она всё ещё на лугу, куда пришла с Беланой и Яженом… День назад? Два? Сколько времени прошло и что случилось?

– Яжен?

Воин сидел рядом, к ней спиной, но обернулся, когда берегиня позвала.

– Живая? – он слабо улыбнулся.

– Ранен? – темные пятна на порванной одежде говорили сами за себя.

– Весна да лето, пройдёт и это. Вам поболее досталось. Я лишь с тенями бился, привычное дело. Вас же словно тёмной волной накрыло.

Туман… Прошлые видения яркими картинками пронеслись перед глазами. Става охнула.

– Где Белана? – не обращая внимания на ломоту в теле, берегиня вскочила на ноги.

– Жива. И под надежной защитой.

– Надёжнее моей?

Яжен медленно поднялся.

– Не обессудь, берегиня. Боги с тобой, но Сила твоя иногда подводит.

Става нахмурилась, снова о своём.

– То, что я сказал тогда… – продолжил он, – не совсем верно. Ежели бы предупредила, может оно и ещё как по-другому вывернулось…

– Винишься?

– Малёхо. Не скрывай, когда слаба, чтоб за двоих рассчитывал щиты держать.

Девушка прищурилась. Нет, он не раскаивается, но поясняет свою резкость, просит понять… Ему и верно не всё едино… Яжен намного глубже, чем считала Става.

Она кивнула в знак примирения.

– Где Белана?

Воин махнул рукой. Там, на границе луга и леса, в тени огромного дуба, сидела девочка.

Несвычно было видеть Лану беловласой, но более потрясала улыбка на её лице. Давно позабытая, чистая, искренняя, открытая… Девочка сидела, по-пацански скрестив ноги и увлечённо разговаривала с… тенью…

– Лана! – Става ускорила шаги.

Оба обернулись на зов, и, в облике тени, берегиня узнала огненного спасителя. По размытому силуэту взметались пламенные струйки. От него веяло Силой и покоем, но взгляд остался прежним – серьёзным и понимающим.

– Светлого солнца над головой, берегиня, – мягко произнёс он. – Добрых вестей.

– Раяр, – прошептала Става, чувствуя, как по щекам покатились слезинки. – Как ты тут?

– Прав был Велияр, – поделилась радостью Белана.

– Плохо помню, как случилось, – прозрачный Раяр казался сизым маревом, игрой света, но душа, при виде его, ликовала, – сейчас я хранитель этих мест. Ты оставила оберег с телом на кроде, и душа не ушла в Правь, но очистилась от тревог и суеты. Огонь сжёг все страхи и дал Силу безмерную.

– Млава… – внезапно вспомнила Става. Не напрасно беспокоился за жену в пути Раяр.

– Знаю, – кивнул призрак, – защищала свой дом от Мороха. Ограждалась от него кругом огненным. Спасла дочь, но погибла сама.

– Опять этот Морох погибельный, – с досадой выдавил Яжен.

Тень Раяра колыхнулась.

– Знаю, как помочь этой беде. Млава ещё при жизни поведала. То была тайна для живых, но у духа нет таких обязательств. Для победы над Морохом нужны три оберега.

– Один тут! – Яжен ткнул пальцем в широкую грудь, где под рубахой, на кожаном шнурке, висел подарок Ставы.

– Совсем рядом есть ещё один, – продолжил Раяр. – Одна юная берегиня из храма часто зябла в пути. Я собирался подарить ей плащ из шкуры барса. Узнав это, Млава тайно вшила оберег в подкладку… Зачем – не скажу, не знаю…

Става стрелой метнулась на луг, где остался меховой плащ, и вернулась с оберегом в руках.

– Откуда он? – поинтересовался Яжен.

– Этот оберег передал Млаве отец. Знатный был кузнец, с живым умом и характером.

– Сам справил?

Раяр покачал головой.

– Очень давно храмов было много. В одном из них служила кузнечная мастерская. Волхвы с умельцами создали эти обереги, разнесли по самым удаленным точкам нашей земли, сотворили щит. За одним из оберегов позже присматривал предок Млавы.

– И где этот щит сейчас?

– Времена менялись. Случилась смута. Храмы рушились. Обереги заснули, о них забыли. А в кузнечной семье, один из них, стали передавать, как семейную реликвию… Чтобы вновь поднять щит против призрачного ворога, обереги нужно собрать вместе и пробудить тайными словами.

– Их теперь только два! – Яжен не смог скрыть досады.

– Плохо слушаешь, воин, – качнулся Раяр.

– Ты про что?

– Сила моя безмерная, она позволяет переносить вещи в явь.

– И ты сможешь к нам вернуться!? – восторженно завопила Белана.

– Увы, дочь, лишь бездушные, – даже сожаление в голосе призрака звучало умиротворяюще. – Третий оберег будет мой.

– Но без него ты исчезнешь! Не делай этого! – Лана бросилась обнять, удержать отца, но пробежала сквозь, взметнувшийся искрами, образ.

Раяр наклонил голову.

– Обладание Силой обязывает к ответу, – пояснил он. – Чем больше Сила, тем серьезнее ответ. Всю жизнь я искал свой путь, оберегал ближних, землю, на которой жил. Но ваша битва важнее.

– Отец, – взмолилась Лана, но призрак продолжал.

– Погибла Млава, едва выжила Белана… Сколько селений опустело… Люди страдают даже в Нави, ибо Морох проникает и туда. Не гоже удерживать здесь мой дух, если можно спасти тысячи живых. С вас же прошу одно – чтобы не блуждала душа, проводи её сразу в Правь.

– Я готова, – кивнула Става.

– Держи, преемник, – Раяр протянул Яжену свой огненный меч, отяжеливший руки воина тёплой сталью. – Будь достоин, используй с умом и сердцем.

Затем призрак наклонился к Белане.

– Сила внутри тебя, – нежно поведал он дочери. – Доверься ей.

Лана шмыгнула носом и мотнула головой.

– Спешить вам надобно. Иначе нагонит Морох. Властен он здесь. Для скорой дороги помощников призовём, – на свист хранителя отозвался небольшой табун диких лошадей.

– Отпустите у храма, вернутся.

Кончиком меча берегиня очертила на земле круг.

– Пора, – Раяр решительно встал в середину, аккуратно снял с шеи оберег и передал Ставе.

Девушка поклонилась в благодарность, отступила назад, степенно вышагивая по начерченной кромке принялась нашептывать.

– Матушка, – сдавленно всхлипнула Белана.

Става мельком взглянула в круг. Рядом с Раяром мерцал ещё один призрак. Млава улыбнулась дочери и протянула мужу руку.

– В путь, – взмах рукой и круг радужно засиял. Става запела.

Да над нами высь, синь глубокая,

Ширь бескрайняя, Правь безбрежная.

Ты лети, душа, в волю вышнюю,

Оставляй черту обережную.

Оставляй земле ты всю боль, тоску,

Налегке лети за верстой версту,

Не окончен путь, лишь починен он,

Передай от нас ты Богам поклон.

Принимай душа радость и покой,

Наслаждайся миром, волей, высотой.

Близких и родных в Прави повстречай,

Им слова любви нашей передай.

С последними словами призрачная пара смешалась в единое яркое облако и разлетелась золотыми искорками.

Исход

Протёртая шкура мягко легла на плечи. Девочка благодарно кивнула. Дареное не передаривают, но это всё, что осталось у неё от родителей.

– У отца он огнём сиял, – ревниво отметила Белана, разглядывая меч.

– И у меня сияет, – Яжен располосовал свой кожаный пояс и крутил простецкие поводы.

– Да где ж?

– А ты приглянись.

– И верно…

Если пристально вглядеться в стальную гладь, то заметно, как по лезвию пробегают ярые всполохи.

– А ну-кась…

Яжен подсадил Ставу и Белану, сел сам на коня. Удивительно, лошади, хоть и дикие, но слушались. И, словно мифические создания, без устали преодолевали огромное расстояние. Но как бы не спешил табун, у самого храма их все же настигло дыхание Мороха.

Около врат, со своим тайным ведением наперёд о внезапных гостях, беспокойно топтался волхв.

– Велияр… письмена… пробудить… – задыхаясь выпалила Става, протягивая обереги.

– Время… – посох волхва ткнул в серую тучу на горизонте.

Яжен усмехнулся, снял с пояса меч, перехватился поудобнее и приготовился к бою. От приближения сизой мглы огненные всполохи на стали увеличивались и постепенно вырывались за край лезвия.

– Буду приманкой, – бросил он через плечо. – Не затягивайте.

– Один? – охнула Става.

– Сдюжу, бегите, – Яжен сжал крепче рукоять меча. Его широкая спина скалой скрывала от наступающей бури.

Велияр одной рукой прижал к груди обереги, другой потянул Белану за стены храма. Става сжала губы. Её взгляд метался между Яженом и уходящим волхвом.

– Я после, – крикнула она им вслед и прижалась к широкой спине.

Да, берегиня не настолько сильна, как храмовый воин с огненным мечом, и Сила порой подводит, но она будет стараться и не позволит беде подойти к нему со спины.

Яжен не обернулся, но сердце застучало чаще. Уж верно – не страх, а беспокойство и тревога за неё, за Белану, за храм… Но и оставить его одного не могла, не желала больше ошибиться.

Из ворот выбегала подмога. С десяток храмовых воинов жертвовали своими жизнями за бесценные минуты надежды.

В самом центре круглой площади, между храмовыми постройками, возвышался купольный собор. Здесь проводились особые ритуалы и праздники. Сюда же собирались и в час беды…

Храмовые берегини встревоженной стайкой следили за волхвами, которые отчаянно обсуждали письмена. Разговор их шёл в виде вялых жестов и мотания головой. Старцы устали.

– А если огненный круг, – предположил Всеслав. Разумир метнулся за факелом, но Велияр преградил путь.

– Спалишь всё!

Пока старцы препирались, Белана вытянула из волос ленту и взмахнула над оберегами.

– Не сгорим, так Морохом пленимся…

Всех обдало жаром. Но пламя оказалось не простым. Красные лепестки не обжигали, а трепетно льнули к металлической оправе, втягивались, впитывались в каменную сердцевину… Обереги начали светиться.

– Сила огня, – задумчиво отметил Велияр.

– Теперь вы с ним покончите? – Лана хмуро взглянула на старцев.

– Нельзя. Морох помогает избавляться от тоски и печали, гнетущих души. Его нужно загнать обратно в КурОчье… там его место, его дом… Дитя, – Велияр крепко сжал руку Беланы, – Сила внутри тебя.

– Знаю, отец говорил.

– А знаешь ли ты её пределы?

Белана помотала головой.

– Если скажу довериться мне, доверишься ли?

Девочка слабо улыбнулась. Такой же взгляд был у отца, точнее его призрака, когда он напутствовал перед уходом.

– Морох вызывают души, – пояснил Велияр свою задумку. – Душами же он и питается. И только через душу мы сможем проводить эту стихию обратно в его мир.

– Сможете?

– Твоя душа чиста. Она послужит вратами, а мы укажем путь.

Белана взглянула на других старцев, но те молчали.

– Я вернусь? – дрожащий вопрос был еле слышен.

– Доверься нам. Доверься своей Силе.

Белана ещё сомневалась, а Велияр уже сделал знак берегиням создать большой круг.

Огненный меч бился на славу, выкашивая десятки теней за взмах и разрывая порождения Мороха на бесчисленные сгустки мрака. Храмовым приходилось сложнее, с подобным они встречались впервые.

Става неистово изливала магические потоки света, но силы после прощального круга не восстановились, и каждую атаку она принимала как последнюю…

Внезапно тени перестали нападать. Слившись единой тёмной тучей, с глухим скрежетом, они потянулись к центральной храмовой постройке. Става и Яжен на секунду замерли, но тут же бросились следом. Мгла просачивалась прямо в маковку купольного собора. Туда они и побежали.

Обереги лежали у ног Беланы и светились, как и все присутствующие, тонким белым ореолом. Всеслав и Разумир держали с храмовыми берегинями обережный круг и читали вслух письмена. Велияр призывал Морох и крепко держал Белану за плечи, пока пепельная волна входила в девичье тело. Когда поток иссяк, старец отступил назад.

– Невероятно! – возмущённая Става попыталась прорваться через сплетение рук, но услышала в голове голос старца.

– Вымоленное у богов, выплаканное материнской любовью, дитя чисто, как душа лани, – мягко пояснял Велияр. – За ним пригляд Прави и Сила предков.

– Лань белая, – прошептала Става, послушно оставаясь на месте, – чистое дитя… Знали бы Раяр и Млава, какая судьба тебе уготована…

Белана стояла, слегка пошатываясь, и тяжело дышала. Ее трясло. В безжизненном взгляде отразилась боль всех душ, которых поглотил Морох без их воли. Редкими сизыми порывами из неё исходила волна мрака. Стихия сопротивлялась. Храмовые, до изнеможения, сжимали руки, сдерживая волну в кругу и хором повторяли письмена.

Громкий душераздирающий вопль сменился судорожным смехом. Берегини затихли, но Разумир громко повелел продолжать читать.

Белана смолкла, опустилась на колени и обхватила голову руками. Става не могла более сдерживаться, разорвала круг и бросилась к девочке, обняла, прижала к себе…

Хор стих. В глухой тишине слышался шёпот Беланы.

– Он вернулся домой, в КурОчье… ему там хорошо… а обратно меня проводила лань… белая-белая, аж светится… копытца у неё огнём сверкают… а глаза, как ночь… я ей ленту повязала…

Белана разжала дрожащий кулачок, где держала подарок Млавы, но в пустой ладошке лишь алело выжженное солнце.